𝚗𝚘𝚝 𝙳𝚊𝚍𝚍𝚢'𝚜 𝚍𝚊𝚞𝚐𝚑𝚝𝚎𝚛 𝚊𝚗𝚢𝚖𝚘𝚛𝚎.

      До Рождества оставалось всё меньше времени. Улицы окончательно преобразились: не было ни одного магазина, ни одного здания без украшений; красочные постеры возвещали о праздничных шоу; отовсюду звучали песни, доносились голоса и смех людей. Царившее в городе оживление мало кого оставляло равнодушным. Мало кто не поддавался очарованию вечерних огней, не предвкушал встречи с близкими, не строил планы на выходные… Нацуки не приходилось думать над своим времяпровождением в эти каникулы. Отец решил всё за неё. Они вместе поедут за город, в дом её покойной бабушки. А значит, призрачные надежды на что-то другое должны в очередной раз угаснуть.       Надеяться на чудо не приходилось ни в чём. В этом году желание розоволосой не сбылось. Как и в прошлом, позапрошлом… Она просила свободы (хоть немного, чтобы контроль отца не так душил), спокойствия (кто бы знал, как надоело делать даже простые вещи тайком…), счастья (что бы это ни значило). Неужели Нацуки хотела слишком многого? Или дело было в том, что она не могла поверить, что что-то изменится в лучшую сторону? Последние дни учёбы Нацуки старалась выжать на максимум. Приходила пораньше, сидела в рекреации или кабинете, смотря на часы с сожалением об утекающем времени. Искала повод задержаться. Ощущение, что у неё вот-вот отнимут что-то важное, не покидало девушку. Она стала тревожной, чаще огрызалась. Её настроение менялось резкими скачками. Те, с кем юная особа общалась ближе, вскоре поняли, что есть какая-то проблема. Только ей было сложно даже рассказать друзьям об отъезде. Нацуки почти ежедневно слышала предложения куда-то сходить в праздники. Пересилив себя, она всё-таки предупредила всех о том, что не сможет присоединиться. Тогда члены Литературного клуба договорились собраться и обменяться подарками в последний день перед зимними каникулами. На смену одному беспокойству пришло другое: Нацуки предстояло найти к сроку подарки. Купить что-то она едва ли могла себе позволить сейчас. А явиться с пустыми руками было бы стыдно. Поразмыслив, Нацуки отыскала дома цветную бумагу и сделала открытки. При взгляде на результат почему-то живо представила разочарование на лицах друзей. Нет, не из-за самих открыток — она сама была очень довольна тем, что получилось. Из-за того, что девушка подарит только их. Если бы только она могла что-то приготовить… Ей вспомнился день, когда в Литературном клубе стало на одного участника больше. Сайори перед этим попросила розоволосую сделать пирожные и предоставила свою кухню. То же было перед фестивалем, только печь пришлось куда больше. Нацуки подумала, что снова стоит обратиться к Сайори. И попросила о помощи, но получила мягкий отказ. Сайори нужно было куда-то уйти в этот день сразу после собрания клуба. Она попросила напомнить об этой просьбе в предпоследний день перед каникулами, но и тогда ничего не изменилось.       Девушка пока не хотелось сдаваться. У неё проскользнула мысль поговорить на эту тему ещё с кем-то. Но с кем? Подойти к парню с такой просьбой было бы… странно. Что он подумает о этом? Нацуки не хотела, чтобы визит к нему домой вылился бы в какую-то нелепицу. С другой стороны, почему её волнует, что он подумает? Нет, это очевидно. Не вариант. А у Моники наверняка тоже какие-то планы на это время. Она никогда не теряет время зря. Наверняка откажет… Звук шагов вывел розоволосую деву из задумчивости. Она долго смотрела на одну страницу в томе манги, сама того не осознавая, а сейчас перевернула её инстинктивно. Проскользила взглядом по фреймам. Поняла, что даже не помнит, о чём говорили герои на предыдущем развороте. — Нацуки… Можно отвлечь тебя на минуту? — послышался тихий голос сверху. Звук шагов утих совсем близко. Девушка подняла голову и увидела Юри, остановившуюся рядом и теребившую край форменного пиджака. — Хм? — Нацуки закрыла том, заложив страницу пальцем. Вставать с пола не стала. Она была уверена, что разговор будет короткий. Юри села на ближайший стул, говоря ещё тише: — И-извини… Я случайно услышала ваш разговор с Сайори, — на её бледной коже вдруг проступил румянец.— Но я не из-за этого… Точнее, не только из-за этого хочу поговорить. Полагаю, что могу помочь, если тебе ещё нужно место для приготовления каких-то блюд… Юная особа ответила не сразу. Сперва подумала: а с чего бы Юри ей помогать? Они недавно опять спорили из-за различий в предпочтениях. Уже в который раз. И Нацуки огрызнулась в ответ на замечания Юри. Не извинилась даже, потому что в пылу спора была совершенно уверена в своей правоте. А потом не хотела признавать, что слишком остро отреагировала. Она лишь защищалась! — Т-тебе, наверное, понадобятся определённые продукты… — пробормотала Юри, прерывая затянувшееся молчание.— Можно докупить… — У тебя может быть рис мотигомэ? Или мотико? (1) — девушка сразу спросила об ингредиентах, которые ей были нужны, но потом одёрнула себя.— И спасибо. Выручаешь. — Второе точно, — Юри улыбнулась уголками губ, поправляя лямку сумки на плече.— Если я верно понимаю, понадобится и кинако… (2) — Да. Точно. Нацуки встала, открыла стеллаж, придвинула высокий табурет и забралась на него, чтобы положить том манги в коробку. Спрыгнув на пол, она закрыла дверцы и окинула коротким взглядом кабинет. Все начали собираться. Сколько же времени она на самом деле потеряла? Розовоглазая подошла к парте, где оставила свою школьную сумку. Юри проследовала за ней, а потом пошла в коридор, когда члены клуба попрощались друг с другом. Она шла не рядом, а немного позади. — Кажется, это ты меня вести должна, — Нацуки обернулась, усмехаясь и на ходу повязывая шарф. — Да, и-извини, — Юри быстро обогнала её. Они спустились по лестнице и прошли к своим шкафчикам, переобулись и отправились на улицу. Холодный ветер ударил в лицо девочки. Она невольно зажмурилась, закрыла нижнюю половину лица шарфом и сжала сильнее лямку сумки, торопливо выступая вперёд. Открытая кожа на ногах покрылась мурашками — тёплые гольфы и форменная юбка не закрывали их полностью. — Далеко отсюда? — спросила Нацуки, поёжившись. — Нет, приблизительно десять минут спокойной ходьбы. Но давай постараемся быстрее. Так резко похолодало сегодня… — Юри ускорила шаг. Ветер трепал её длинные волосы, будто пытался их спутать, заглушал её слова, и Нацуки слышала фиолетоволосую урывками, семеня следом. Вскоре они оказались в доме. Нацуки разулась и почти тут же попросилась в ванную. От порывов ветра у неё заслезились глаза. Пальцы казались ледяными после улицы. Юри проводила подругу, а сама ушла на кухню. Послышалась возня, звуки которой вскоре потонул в шуме воды. Нацуки хотела засучить рукава пиджака повыше, чтобы не намочить их, но вспомнила, что на запястьях ещё не сошли синяки. Аккуратно подвернув ткань, она умылась и тщательно вымыла руки. Заметив на краю раковины резинку для волос, подумала, что не помешает собрать волосы. Так и вышла из ванной. — Я взяла твою резинку, — с этими словами Нацуки прошла на кухню. Юри уже достала фартук и положила на стол пакеты с двумя видами муки, контейнер с сахаром, несколько мисок, венчик и мерный стакан.— Так, что тут у нас? Ещё нужен противень… Вода. Ага, здесь. И вилка. Когда у розоволосой было всё необходимое, она тут же принялась готовить. Юри сначала отлучилась, чтобы сменить пиджак, рубашку и жилетку на свитер, понаблюдала за процессом, но потом присоединилась. Она старательно копировала действия подруги. Правда, не так безукоризненно — едва не смахнула со стола стакан, которым отмеряли муку; пару раз, забывшись, оставляла ногтями следы на кусочках сырого теста. Нацуки умудрялась следить за Юри, не отрываясь от работы. Она сразу говорила о вмятинах и неровностях. О снисхождении не шло и речи, хотя в процессе выяснилось, что Юри впервые готовит что-то подобное. Заполненный заготовками противень оказался в прогретой духовке. Розовоглазая в это время сама подготовила ингредиенты для следующего этапа. Юри смогла ненадолго расслабиться. — У тебя классная и уютная кухня, — сказала Нацуки, покосившись на духовку, — Просторная. Но ощущение такое, будто ты ей пользуешься редко. Юри вздохнула: — Стыдно признаться, но ты права. Я время от времени пользуюсь службой доставки, а если готовлю, то что-то проверенное… Например, лапшу. В неё можно добавить соус или овощи, тофу, мясо или рыбу… Готовить достаточно просто, и не надоедает, потому что у блюда есть множество вариаций. Так же с рисом… Но здесь я далеко не все возможности открыла, как видишь. — Но моти ведь…! — воскликнула Нацуки, взглянув на подругу. Не закончив фразу, она добавила: — Моти — такое же интересное блюдо. Внутри может быть и паста из фасоли, и мороженое, и джем. Вот… Теперь ты знаешь, как его готовить. — Я пробовала некоторые виды моти, но сама не готовила до этого дня, — отозвалась Юри. Её голос стал тише.— Я… немного опасаюсь браться за что-то сложное. Были случаи, когда я что-то ставила на плиту или в духовку и забывалась… Сложно сидеть без дела практически час, а за чтением время порой летит незаметно. Слишком захватывающий мир, многогранные персонажи… Нацуки только кивнула. Она сама иногда так зачитывалась. Порой у неё возникали из-за этого проблемы, пока она не перенесла свои книги в Литературный клуб. Юри подошла к духовке, заглядывая внутрь через стекло, а девушка, немного поразмыслив, спросила: — А будильники пробовала? Таймеры? — Нет. Это разумная идея, кстати. — Пф, а ещё очевидная. Юри села обратно, а Нацуки поднялась и и выключила духовку. Взяв полотенце, она вынула противень и поставила его на плиту. Запах запечённых сладостей разнёсся по кухне. У розоволосой предательски громко заурчал живот. — Голодная… У-у… У меня должно быть что-то готовое… — Юри снова подскочила. — Не парься. Я после этого сразу домой. Мне отец приготовит поесть, — Нацуки сглотнула, нервно одёрнула пиджак сзади при воспоминании о доме.— Ещё стоишь? Помоги лучше! Юри снова присоединилась к приготовлению сладостей. Они в тишине обмакивали моти в воду, а затем обваливали их в соевой муке и сахаре. Готовые выкладывали на большую тарелку и вскоре заполнили её. — Вот и всё, — сказала Нацуки, зажмурившись и потянувшись.— Хочешь попробовать сейчас? Ответа не последовало. Девушка приоткрыла глаза и по лицу Юри почти сразу поняла, что допустила ошибку. Забылась. Слишком расслабилась. — Ты упала или тебя… Кто-то обижает, Нацуки? — под взглядом своей подруги, сейчас пытливым и пронизывающим, Нацуки хотелось съёжиться.— Откуда у тебя такой большой синяк на боку? В этих вопросах не было ничего враждебного или издевательского. Но как же розовоглазая не хотела их слышать! А отвечать на них… Как? Как она может сказать правду? И как — солгать? Нацуки всё равно с минуту пыталась придумать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение. Мысли были одна бредовее другой. А Юри не сводила с неё взгляд. Явно беспокоилась, накручивая на палец выбившуюся прядь. На волосах остались следы муки и сахара. Заметив это, розовоглазая усмехнулась. Вышло нервно, неестественно. — Ты странно себя ведёшь… — Юри отпустила прядь, дрогнув.— Только не обижайся… Я сама странная, не мне об этом рассуждать… Иногда говорю, а потом уже думаю… После такого, наверное, ничего рассказывать не захочется… — Да брось. И это… Это от падения. Вот и всё. В сказанном была лишь крупица правды. Нацуки действительно упала. Но не по собственной неосторожности. И боль в боку появилась уже после падения. От неё потемнело в глазах, брызнули жгучие, как искры, слёзы, а лёгкие сдавило. И ощущение бессилия… Юная особа это помнила лучше, чем ей хотелось бы. Как и обещание отца отомстить, если хоть кто-то узнает о его методах «воспитания». — Ты не реагировала бы на вопрос так, по себе знаю. И твоё поведение в последнее время… Что-то явно… Не то, — Юри неожиданно взяла девушку за руку.— Должно быть, ты думаешь, что могло бы быть намного хуже, а пока всё под контролем. Или боишься открыться, позволить себе помочь. А если скоро окажется поздно что-то предпринимать? Если это зайдёт слишком далеко? Вдруг… Вдруг я могу что-то сделать. Или другие могут. Пожалуйста, расскажи… — Не могу, — отозвалась Нацуки, смотря на пальцы Юри, казавшиеся длинными в сравнении с её. Она не знала, хочет ли высвободиться, и пока ничего не предприняла. — Если т-тебе будет легче… — Юри повернула свою руку ладонью вверх и второй направила Нацуки. Та скользнула пальцами под рукав свитера и ощутила множество тонких выпуклых полос.— Стыдно, но я это сама… Теперь только ты знаешь… Легче от поступка Юри не стало. Нацуки сглотнула, сама задрала рукав Юри, открывая многочисленные шрамы. Некоторые были едва заметными, другие, посвежее, ярко розовели на бледной коже. Не отрывая от них взгляда, девчушка пробормотала: — Много… Ты зря так с собой, Юри, — вздохнув, она ненадолго умолкла.— Говоришь, что странно себя веду в последнее время… Может. Но я из-за подарков переживала. Теперь всё в порядке, остаётся только угощения принести в школу. Давай после уроков встретимся? — Конечно. Но не будем особо отходить от темы… Дело явно не только в подарках. — Ну… Ещё мне грустно, потому что я не хочу уезжать на каникулы. Но придётся. И, если честно… Нацуки не успела произнести «страшно» и подскочила от звука вибрации телефона. Вытащив мобильный из школьной сумки, она взглянула на экран. Сообщение от отца. — Всё в порядке? — Юри переступила с ноги на ногу. — Да. Прости, нужно идти. Отец беспокоится, а я обещала, что буду сегодня раньше. Юри понимающе кивнула. Девушка сняла с себя фартук и повесила его на спинку стула. Пошла в коридор в сопровождении Юри, спешно обулась. — Мне правда пора. Спасибо… за всё, — Нацуки уже была готова выскочить за дверь, едва не забыв свой шарф. Юри остановила её и сама начала его повязывать. — Чуть не оставила… Завтра, если получится, продолжим разговор? — Угу.       Они недолго стояли близко друг к другу. Нацуки уловила слабый аромат жасмина, который пробился сквозь шлейф сладкой выпечки. С сожалением посмотрев в сторону кухни, она попрощалась с Юри и вышла из квартиры. По лестнице она бежала, понимая, что задержится на целый час. Почему вообще нужно возвращаться домой?