Тропа в прошлое

Традиции: в современном мире они значат многое, а в магической Британии составляют основу бытия. Многочисленные поколения благороднейшего семейства Блэков были воспитаны в духе почитания и соблюдения традиций, создававшихся веками и пронизывающих весь уклад волшебников этого рода. Будучи маленькими, Беллатриса и Сириус знали и покорно подчинялись всем условностям, но теперь, когда они выросли, они стали претить им. Сириус все чаще говорил о свободе воли, Белла же, хоть и слушала его, на глазах матери пыталась соблюдать семейные обычаи, люто ненавидя их в душе. А все из-за очередной традиции, только теперь уже факультетской, - слизеринцы никогда не должны показывать своих чувств, и эту традицию Беллатриса Блэк соблюдала всегда. Сегодня пришел день, когда кузенам уже исполнилось шестнадцать, а на дворе стоял один из жарких июльских дней. Сейчас был еще полдень, а значит, перед ритуалом оставалось еще полдня, поэтому Сириус и Беллатриса сидели в небольшой беседке посреди фруктового сада. - Ты боишься? – спросил Сириус, волосы на голове которого были чуть взъерошены, оттого, что он все утро тщетно пытался поправить их. - Нет, ведь это всего лишь вступления в права фамилии. Никто не собирается нас убивать, - улыбнувшись, Беллатриса замолчала, а затем подозрительно сощурила глаза. – Этот вопрос был задан потому, что наш бесстрашный гриффиндорец испугался? - Не дождешься, Блэк! – презрительно усмехнулся Сириус. – Страх – это удел слизеринцев. - Уж лучше боятся за собственную жизнь, чем безрассудно пускаться в не имеющие смысла авантюры, - хмыкнула Беллатриса, и в голосе ее прозвучала вся накопленная веками межфакультетская вражда. Оба замолчали, и беседку накрыла волна тишины, занимая все свободное пространство и нарушаемая лишь размеренным дыханием и чуть учащенным стуком сердец Беллы и Сириуса. Каждый из них сейчас думал о предстоящей ночи, о своем долге перед семьей. Не смотря на их слова, в душе каждого сейчас жил маленький комочек страха, с которым оба тщетно боролись. Этой ночью они должны перестать быть детьми и стать полноправными членами рода Блэков, ведь его вековая власть, влияние и сила по праву начнут этой ночью принадлежать им. - Беллатриса! Сириус! – разнеся по саду звонкий женский окрик несколько часов спустя. – Пора! - Ты готова? – поинтересовался Сириус у своей кузины, в ответ она лишь нерешительно кивнула и взялась за протянутую им руку. Когда приготовления к обряду закончились, Сириуса и Беллатрису ввели в главную залу особняка с разных сторон: девушку с верхних этажей, а парня – через главную дверь. Центр комнаты был заранее освобожден от лишней мебели, а на полу была выведена значительных размеров пентаграмма: знак интеллектуального всемогущества и самодержавия, абсолютный магический символ упорядоченности. Этой ночью он должен был стать вместилищем той родовой магии, которая по праву принадлежала им двоим, и теперь настал тот час, когда она должна была перейти к своим законным хозяевам. Моложавый мужчина стоявший по правую сторону от Сириуса, положил свою руку на его плечо. Тот чуть развернул голову в его сторону и натянуто улыбнулся своему деду, Поллуксу Блэку, который лишь кивнул в ответ и подтолкнул парня к правому треугольнику пентаграммы. Стоявшая напротив женщина, жена Поллукса, Ирма, поступила точно так же по отношению к своей внучке Беллатрисе, которая теперь стояла напротив кузена, гордо вздернув голову, увенчанную серебристым гребнем, украшенным россыпью черного жемчуга. Взгляды их пересекались, и в глазах искрился океан чувств: от священного трепета перед той свободой, которую они должны были получить, до страха перед происходящим. Оба были старшими детьми в своих семьях, и некому было рассказать о том, что предполагает тот ритуал, который ожидал их сегодня. Вокруг стояли родители обоих, но это не предавало уверенности ни Беллатрисе, ни Сириусу, а лишь вносило в атмосферу официальность и холодность. Их семьи никогда не отличались особой чувственной любовью, зато аристократическое воспитание, которое давали в них, было одним из лучших в магической Британии, хотя в этом семействе были свои странности, которые другие называли помешательством на чистоте крови… В зале стояла почти ощутимая тишина, и даже свечи, которые в обыкновение трещали, сейчас горели плавным огнем, не издавая ни звука. Поллукс и Ирма, взяв в руки две лакированные шкатулки, встали чуть дальше от основания пентаграммы и начали произносить заклинание, скрестив свои волшебные палочки, направленные к центру символа на полу. Слова на латыни, разносившиеся в тишине подобно грому, зажгли белые границы пентаграммы, которые теперь полыхали, словно под воздействием Flagrate. Это было бы завораживающе, если бы не было так страшно. Тела Беллатрисы и Сириуса вдруг будто бы начали наполняться свинцом, тянувшим к полу, а в головах звучал пронзительный звон, от которого невозможно было избавиться. Оба уже закрыли глаза от напряжения и чувств, охвативших их, но от этого стало лишь хуже: теперь в темноте их сознания без всякой системы начали возникать вспышки всех возможных цветов: от искрящегося белого до угольно-черного. Через пару секунд, оба упали на колени, а латынь их предков все никак не смолкала: огонь только становился сильнее, теперь уже переливаясь не только красным, но и вспыхивая черными искрами, подбрасываемыми почти к потолку. Лица Беллатрисы и Сириуса кривились от боли, будто бы тысячи игл вонзались в их тела. Душа каждого раздиралась сейчас внутренними демонами, отделяя доброе от плохого, белое от черного, и последнее, будто горящее в адском огне, становилось больше в сотни раз благодаря силе предков, отдающей свою мощь и превращающей детей в истинных Блэков. Спустя несколько минут боль, пронзавшая их, отступила, и каждый ощутил способность открыть глаза и подняться на ноги. Именно с этого момента они были поставлены перед чертой, переступить которую было лишь в их власти, чертой, за которой уже не существовало таких понятий как справедливость, мораль, нравственность, за ней были лишь гордость и власть. В любой момент каждый теперь мог перешагнуть ее, но оба помнили, что, сделав шаг вперед, обратного пути назад они уже не найдут… - Теперь, вы - настоящие Блэки, - чуть хриплым голосом проговорил Поллукс, после того, как отставил свою шкатулку в сторону, туда, где уже поставила подобную, только чуть меньшего размера, его супруга. Затем, оба они подошли к своим внукам. Ирма быстрым движением защелкнула на шее Беллатрисы цепочку с кулоном в форме ромба, ее муж поступил также, только кулон, оказавшийся на шее Сириуса оказался в форме собаки подобной тем, что были изображены на фамильном гербе. - Я полагаю, теперь мы не сможем их снять? – поинтересовалась Беллатриса у своего деда, сдавленным от напряжения голосом. - Да, - негромко произнес тот в ответ. – А сейчас вы должны идти в отведенную вам комнату. Эту ночь вы пробудите вдвоем, поскольку сила, разделенная между вами, долгое время была единой, и еще несколько часов вам будет сложно отлучаться друг от друга. Ступайте… - Да сэр, - одновременно произнесли Сириус и Беллатриса. Прошло уже полчаса с того времени, как Друэлла и Вальбурга оставили своих детей одних в спальне на третьем этаже особняка. Сириус продолжал неподвижно сидеть в кресле с опущенными веками и из-под темных ресниц смотреть на свернувшуюся в кровати Беллатрису, которая то и дело ловила его взгляд на себе. Молчание, царившее в комнате, нисколько не давило на ребят, а лишь давало время успокоиться и четче почувствовать ту силу, которая разливалась по их жилам вместе с кипящей кровью. - Мне холодно, - почти шепотом произнесла Белла. - Закрыть окно?- спросил Сириус в ответ, на что получил короткий кивок головой. Когда створка со скрипом была прикрыта, Сириус больше не вернулся в кресло, а присел на краешек кровати, где лежала Беллатриса. В комнате почти не было слышно порывов ветра, но тонкие ветки деревьев все еще продолжали стучаться в оконные витражи дома. - Теперь мы свободны? – вдруг негромко спросила Белла. - Да, - ответил ей Блэк, а в глазах его заблестел огонь. – Теперь мы по-настоящему свободны. - А как же традиции? - А что они? – повел плечами Сириус. – Они будут всегда. Вопрос лишь в том, будут ли традиции иметь свое влияние на нас? - ухмыльнулся он. Беллатриса чуть скривила губы в ухмылке, и устало прикрыла глаза: - Возможно, ты прав, и мы сами творцы своей судьбы. Блэк почти победно улыбнулся и подвинулся чуть ближе к девушке, накрыв ее руку своей ладонью: - Конечно, Белла, - улыбнулся парень, а затем поднес ее пальцы к губам, оставив на них часть своего тепла. От этого движения сердце Беллатрисы, забытое где-то в глубине души, вдруг чуть кольнуло, но потом вновь потерялось внутри нее, оставив лишь горький осадок. - Может быть, не следует этого делать… Я не хочу, - без особого желания останавливать движения рук Сириуса по краю своего платья произнесла Беллатриса. Хотя зачем нужно было этого говорить, ведь разве это не она столько лет бросала на него взгляды, в которых смешивалась межфакультетская ненависть и сестринская любовь, гордость и неприязнь, переплетенные с уважением его независимости и возможности когда-нибудь стать свободным от семейных традиций? Не он ли столько лет был так близко к ней, но никогда рядом с ней? Теперь пришло то время, когда можно было осуществить свои желания, а на утро забыть о них навсегда. Сириус все продолжал настойчиво вести рукой по телу Беллатрисы, а та из-под опущенных ресниц, будто бы смущенно недовольная смотрела на огонь, горящий в его глазах. Блэк был не таким глупцом, чтобы не чувствовать, что слова Беллы ничуть не сходятся с ее желаниями, и поэтому даже не пытался прекращать свои ласки. Очень скоро медленные и осторожные движения превратились в напористые и требовательные, не встречающие сопротивления. Больше не раздавались голоса, и лишь шуршание ткани смешанное с тихим придыханием, раздававшимся сквозь шум моря, доносимый из-за закрытого окна, могло говорить о том, что эта комната не пуста… Все зашло уже слишком далеко, чтобы быть прерванным. Поцелуи Сириуса горячими следами оставались на коже Беллатрисы, а ее прикосновение к его оголенному телу отдавалось легкой дрожью. Теперь, когда оба могли насладиться властью друг над другом, они отдавались этому полностью, пускай даже не опытно, почти неосмысленно, но по желанию и с наслаждением. Воздух, при каждом новом движении Блэка становился все тяжелее, а тело Беллатрисы все напряженней, хотя боль, которую она испытывала сейчас, была ничем в сравнении с тем, что она ощущала несколькими часами ранее. Движения стали быстрей, дыхание чаще, и первый крик истинного наслаждения Беллатрисы слился с шумом ветра, ворвавшегося в комнату через раскрывшийся створки окна.

Прошло несколько минут, а каждый из ребят все еще ощущал остатки того, что пришлось испытать Беллатрисе Блэк. Тяжелое дыхание, казалось, заполняло всю комнату: кто-то сидел у стола, где стояли шкатулки, кто-то прислонившись к стенке, оперся головой на собственные руки, и лишь Лили сидела посреди комнаты, уткнувшись лицом в колени. - Нам не стоило этого делать, - чуть слышно прошептала она. – Это их жизнь, их тайны, и нам не зачем знать все это. - Я думаю, она права, - произнес вслед за девушкой Скорпиус. – Это предназначалось не для нас. - Откуда тебе знать? – прошипел Джеймс в ответ. – Раз мы начали, то должны довести дело до конца. - Именно, - через пару секунд отозвался Альбус. – Кто-то должен знать! Они не должны быть забыты. - Но они мертвы, Ал! – нервно вскрикнул Малфой в ответ. – Их тайны должны остаться с ними! Это не еще одни факты для истории магического мира. - Возможно, ты прав, но представь, что мы сможем узнать об этих людях! – воодушевленно произнес Джеймс. – А вдруг они совершили нечто такое, что было значимым не только в их судьбе, но повлияло и на нашу? - Это чужая жизнь! - прорычал Скорпиус, не отрывая взгляда от Поттера. – Подобные традиции создавались не для того, чтобы любопытные гриффиндорцы совали свой нос в чужие тайны. Эти шкатулки нужно убрать как можно дальше. - Ты не понимаешь, - прошипел в ответ ему Альбус, отвернувшись лицом к стене. – Эти шкатулки… Они тянули меня к себе, звали открыть их… Это что-то, но значит! - Хочешь сказать, души их владельцев звали тебя? – испуганно произнесла Лили в наступившей тишине. - Не думаю… - ответил Альбус. – Скорее магия, которая сосредоточена внутри. - А теперь? Теперь они зовут тебя? – прошептала его сестра. - Еще сильнее, - выдохнул он. - Тогда тем более мы должны продолжать! – вновь настойчиво произнес Джеймс. – К тому же, то, что мы видели, всего лишь начало истории…