Хроники преодоления себя. Принц Каспиан

Напрочь забыв про их разговор на пляже, Эдмунд сгрёб девочку в охапку, ожидая в любой момент получить по голове. Однако, Джинни напротив плотнее прижалась к мальчику, сильнее обвивая руками шею. Все Певенси и Рон удивлённо смотрели на пару, неужели они, наконец, перестанут маяться дурью и трепать всем нервы?  — Мне кажется, там спуск есть, — прервала идиллию Люси, смотревшая с обрыва вниз на остатки магического моста.  — Где? — уж очень заинтересованно отозвался Рон, отворачиваясь от пары и пружинистой походкой подходя к маленькой королеве.  — Да, это интересно, — хватая Сьюзен за руку, Питер пошёл к обрыву. Джинни, тем временем, отстранилась от Эдмунда и, ярко улыбнувшись, взъерошила его угольно-чёрные волосы.  — Ну, что, Ваше Величество, снова навстречу приключениям? — задорно поинтересовалась девушка, поворачиваясь к остальным спутникам. — Люси, ты можешь мне потом заплести эту дурацкую чёлку так, чтобы не мешала?  — С радостью! — уже откуда-то из ущелья ответила младшая королева. Эдмунд встал как вкопанный, стараясь привести мысли в порядок. И почему не выходит обижаться на эту девчонку? Почему он уже готов бросить к её ногам всё, что имел? Даже после всего того, что произошло между ними. Почему он может простить ей всё, даже предательство? Эти вопросы так и остались без ответа.  — Эй, не спи! Или все уйдут без тебя, — толкнув юного короля локтём, ворчливо заметил гном. — Стоит тут как пуп земли, мечтает. Думает, все будут его ждать? Эдмунд встряхнул головой и последовал за остальными. В конце концов, он ещё может это всё обдумать перед сном. Уже через несколько часов вся дружная компания сидела у костра. Джинни, опираясь спиной о колени Люси, тихо пела под аккомпанемент верной лютни Эдмунда, которую захватила с собой предусмотрительная младшая сестра. Маленькая королева аккуратно заплетала волосы подруги, вплетая в них душистый луговой клевер. Сьюзен перебирала маленькие розовые и белые цветочки, вдыхая сладкий аромат и мечтая о чём-то своём. Питер и Рон, сидящие напротив, о чём-то вполголоса переговаривались с Гномом. А Эдмунд, даже не смотря на струны, играл известные баллады периода их царствования. Неожиданно он заиграл что-то новое неизвестное.  — Что это? — удивлённо поинтересовалась Джинни, оглядываясь на королев. — Я не знаю этой баллады.  — А, это… — хитро улыбнулась Сьюзен, поднимая глаза от цветов. — Это произведение времён твоих странствований.  — Когда ты совершенно неожиданно уехала, — вполголоса принялась рассказывать Люси, — Эдмунд завёл нотную тетрадку и принялся сочинять. Волшебница удивлённо приподняла брови, оглядываясь на сестёр Певенси. Эд же всегда очень скептически относился к подобным романтическим проявлениям. Он всё доказывал делом, а не цветами, стихами и прочей романтической ерундой.  — Мы не знали до поры до времени, — продолжила таинственным голосом Сьюзен, — только менестрели, фавны и нимфы от какого-то неизвестного автора получали просто великолепные мелодии. Нежные и одновременно настолько грустные, что слёзы наворачиваются.  — Однако, никто не мог сказать, кто же этот таинственный автор, — продолжила Люси, — ноты попадали к музыкантам самыми невообразимыми способами. Оказывались в корзинках с продуктами, падали на голову, их подкладывали вместо монеток в футляры инструментов. И получали их только самые достойные, хоть и, как правило, бедные исполнители.  — Так бы никто ни о чём и не узнал…  — Если бы однажды рано утром, после сильного шторма я не пошла в сад проверить только что высаженные перламутровые розы, — наклоняясь к самому уху подруги, продолжила Люси. — Проходя мимо двери спальни Эда, услышала великолепную мелодию, которую уже через пару дней исполняли по всей Нарнии. Вот личность таинственного гения и открылась. Хотя, сама понимаешь, Эд в списке подозреваемых значился где-то после мистера Бобра и волков Белой Колдуньи. Джинни подняла взгляд на юношу, задумчиво смотревшего в тёмную чащу. Чем же была вызвана его неожиданная страсть к музыке? Неужели именно её отъезд так повлиял на юного короля? Неужели он полюбил её уже тогда, совсем мальчиком? Не сказать, что она ни разу не вспоминала во время поездки упрямого чёрноглазого мальчишку, который сначала её просто не выносил, пока она не спасла его от чар Колдуньи. Но о любви тогда ещё говорить не приходилось. Как же ему не повезло влюбиться в такую легкомысленную особу…  — Девочки, расскажите мне, что было после нашего второго ухода? — тихо-тихо поинтересовалась Джинни, не сводя глаз с юного короля.  — С Эдом? — верно истолковала её вопрос Сьюзен. — Он был сам не свой. Искал тебя повсюду, даже ездил в Тархестан, боясь, что Рабадаш как-то причастен к вашему исчезновению. Он до самого последнего дня был одержим идеей найти вас с Роном. Даже когда мы всё потеряли надежду, Эд продолжал поиски.  — Мы иногда даже думали, что наш Эд помешался, — грустно поведала Люси. — Параллельно он готовился к тому, что сделает тебе предложение, как только найдёт.  — Правда? — удивлённо переспросила Сьюзен. Джинни прикрыла глаза, борясь с желанием перепрыгнуть через проклятый костёр и на коленях вымаливать у короля прощение.  — Да, — оглядывая своих собеседников, торжественным шёпотом провозгласила Люси, — говорят, у него даже было кольцо. Правда, я его никогда не видела, так что точно сказать не могу. Краем глаза Джинни заметила, как побледнела Сьюзен, кидая быстрый взгляд на младшего брата. Неужели это кольцо, действительно, существовало? Неужели Эд, и правда, верил, что найдёт её и поведёт под венец? Хотя какая сейчас разница? Она сама всё испортила и теперь вместе им не быть никогда, потому что такое не прощается.  — Пора спать, иначе завтра мы не дойдём до Каспиана, — провозгласил Питер, поднимаясь на ноги и стряхивая со штанов травинки и мелкие камушки. — Кто первый выйдет в дозор?  — Я могу, — сразу отозвался Эдмунд.  — Тогда, я следующий, — отозвался Рон. — Разбуди меня к полуночи.  — Что ж, а как начнёт светать, растолкай меня, — заключил Питер. — Всем спать, девчонки. Все устроились вокруг догорающего костра. Сьюзен и Люси ещё пытались переговариваться, пока старший брат на них не шикнул. Джинни устроилась рядом с Роном, прижимаясь к брату спиной. Рыжик долго не мог устроиться, пока не накрыл себя и Джинни плащом, обнимая сестрёнку за плечи. Гном, ворча, завернулся в свою накидку и затих, прижавшись спиной к большому камню. Один Эдмунд не спал, всматриваясь в даль. Ситуация складывалась, просто блеск. Во-первых, он определённо не знал, что ему делать со своими чувствами к Джинни. Понятно, что они за всё это время никуда не подевались и воспринимать её как друга не получалось, хоть убей. Всё время хотелось её обнять или поцеловать, а это с дружбой не вязалось никак. Отсюда вытекала вторая проблема — они совсем дети. Ей только исполнилось двенадцать, ему — четырнадцать. Но почему-то его мысли это не останавливало и не смиряло ни разу. А ещё эта неразбериха с тельмаринами и принцем Каспианом… Так бы, наверно, и продумал Эдмунд всё своё дежурство, если бы не расслышал где-то вдалеке какой-то странный гул. Будто стадо каких-то животных собралось в этот поздний час в лесу.  — Ты тоже это слышишь? — тихо поинтересовался Рон, поднимая голову с плеча сестры. — Я думал, мне кажется. Маг аккуратно, стараясь не разбудить сестру, поднялся с земли. Джинни что-то недовольно пробурчала и, завернувшись в оба плаща, перевернулась на другой бок, спиной к мальчикам.  — Надо разбудить Питера и сходить на разведку, — заметил Эдмунд, украдкой любуясь игрой света догорающего костра в медно-рыжих волосах спящей девочки.  — Давай, ты останешься на своём посту, — хмыкнул Рон, проследив взгляд друга, — а мы с Питером сходим?  — Нет, уж, — живо возразил мальчик, — это мы их услышали, нам и на разведку идти. А Пит пусть постоит на стрёме. В итоге на стрёме остался ворчащий, как старая бабка гном. Питер, Эдмунд и Рон на звук крались по лесу. Чем дольше они шли, тем громче раздавались голоса. Возбуждённые, злые… Хорошо различимы среди них были рык тигров, львов, гепардов. Иногда вклинивались вой волков и рёв быков. Юноши переглянулись, на поляне собралось около сотни нарнийцев. Неужели они набрели на лагерь принца Каспиана? Как можно тише ребята прокрались к кустам, растущим по периметру поляны, и принялись вслушиваться в монотонный гомон. Между ветками удивлённые мальчики разглядели около сотни, может больше, нарнийцев. Слух их не обманул: здесь были кентавры, минотавры, гномы, фавны. Рядом стояли животные: львы, волки, гепарды, тигры, армия мышей, барсуки, бобры, еноты. Все, кто воевали когда-то за Аслана или Белую Колдунью собрались на этой поляне. Одно горе объединило всех, хотя древних королей и мага это немного смутило.  — Убить его! — раздавались по поляне голоса кентавров.  — Убить его! — вторили им гномы. Протяжно ревели минотавры, угрожающе клацая оружием. Посреди всего этого гомона стоял юноша. На вид ровесник Питера, плюс минус два года. Одет он был как знатный, в кожаный жилет, шёлковую синюю рубашку. Из оружия при нём был только меч в богато украшенных ножнах. На поясе висел до боли знакомый белоснежный рог.  — Это же…  — Да, принц Каспиан, — шёпотом отозвался Питер. — Не думал, что он такой маленький.  — Он старше тебя, в день твоей коронации, — заметил Рон. — Между прочим, он чем-то похож на тебя.  — Я перед этим прошёл битву при Берунских Бродах! Я был гораздо взрослее его. Тем более, не думаю, что ему приходилось командовать армией.  — Зато его с детства готовили к восхождению на престол, — заметил Эдмунд. — Ему в этом смысле легче, чем нам всем. Питер зло сверкнул глазами на друга и брата. Неужели они не видят, что этот ребёнок не способен управлять армией, не то что страной! Да, может быть сам Питер, когда взошёл на трон, был не на много старше, но он не был ребёнком. У него на плечах к тому времени были две младшие сестры и эгоцентрист брат. А что видел этот принц, который никогда ни за кого не отвечал, которого холили и лелеяли, которому приносили всё, что его душе угодно?!  — Я ничего не крал! — воскликнул юный принц, осматривая ожесточённых нарнийцев, окруживших его со всех сторон.  — Ничего не крал? — пробасил один из минотавров. — Назвать всё, что отняли у нас тельмарины?!  — Наши дома!  — Нашу свободу! Младший король, тем временем, забил тревогу.  — Надо ему помочь! — прошептал Эдмунд, смотря на своих спутников. — Они сейчас его просто на части разорвут!  — Он справится, — твёрдо ответил Рон, который упорно видел в юном принце Питера.  — А если не справится, сам виноват, — жёстко ответил Питер, — если не справится с этой толпой, страну ему доверять уж точно нельзя. Рон и Эдмунд переглянулись, кажется, Питер ревновал собственный народ к этому парню.  — И вы вините меня одного во всех грехах моего народа? — поинтересовался принц, оглядывая нарнийцев в поисках хоть какой-то поддержки.  — Да, виним! — воскликнул чёрнобородый гном, практически вплотную подходя к перепуганному парню. — И покараем.  — Ха! — из толпы нарнийцев вышел вооружённый шпагой предводитель мышей. — Кто бы это говорил, гном! Или ты позабыл, что твой народ сражался на стороне Колдуньи? Ну всё, если они сейчас начнут припоминать друг другу дела минувших дней, они просто перебьют друг друга. И короли останутся без армии. Эдмунд только собрался вылезти из укрытия, как почувствовал на своём плече руку Рона. Рыжик, смотря в глаза королю, покачал головой.  — Да, и я бы сразился за неё снова! — продолжал распылённый гном. — Лишь бы выставить этих варваров из Нарнии! Эдмунда передёрнуло. Что угодно, только не это. Нет, сейчас он был уверен в своих силах. Он бы справился с Белой Колдуньей. Наверно. Не без Джинни.  — Наше счастье, что не в твоих силах её вернуть, — грузно переваливаясь, в середину, прямо между Каспианом и гномом, вышел крупный барсук. — Или ты хочешь, чтобы этот мальчик вышел против Аслана? Стало тихо, нарнийцы принялись перешёптываться. Пройдут ещё сотни лет, но в Нарнии имя Аслана всё равно будет внушать любому благоговейный трепет…  — Может быть, гномы забыли, но мы, барсуки, помним, — продолжил мудрый барсук, — в Нарнии был порядок только, когда ею правил сын Адама.  — Вот именно! Сын Адама, а не тельмарин! — громогласно провозгласил Питер, поднимаясь из кустов.  — Салазаровы подштанники, — сквозь зубы выругался Рон, прикрывая глаза рукой. Почему все его друзья конченные психи?  — А ты ещё кто такой?  — Я — Питер Великолепный, верховный король Нарнии.