#ПоцелуйЗа100к

Восемь часов утра, рассветает. Очередное воскресенье в Токио, где не все люди могут позволить себе насладиться выходным, потому что работа не ждёт! Однако мамашки с детьми на колясках всё равно выходят в парки, молодые люди идут в кафе, старички вытаскивают сёги на пороги дома и собираются за чашечкой горячего чая. Восемь часов утра, Изуку сидит в коридоре перед зеркалом и не может зашнуровать собственные кеды, блистающие ярким красным цветом. Смотрит в зеркало на отросшие темные корни под зелёной шевелюрой и на веснушки, периодами тонущие в таком же алом, как его кеды, цвете его щёк. Он не стримил неделю. И он уже неделю обижается на Катсуки. Ой, а что случилось, спросите вы? Да вот, знаете, один некий блондин слил в сеть их интимную ночь, за которую априори очень стыдно, а потом с утра изо всех сил объяснялся, что никуда ничего он не сливал. А на вопрос одного некого брюнета, кому это он отчёты присылал, орал с матами, что это неважно и никому левому. А ещё этот некий блондин отказался удалять ту самую постыдную фотку, на которой Изуку… ну… Кончает, блять. Какого хрена он вообще его сфотографировал в такой момент?! Да кто так делает! В общем, с криками, мол, ты, Каччан, полный извращенец и козёл, они разругались, и Изуку не намерен его прощать ни в коем случае. А ещё он до сих пор не может зашнуровать кеды, чёрт возьми. — Куда-то собрался? — послышался голос Катсуки, выходящего из ванной. На нём было одно лишь полотенце, а мокрые волосы забавной шевелюрой торчали во все стороны. Блондин минут двадцать назад вернулся с пробежки, и Изуку хотел смыться восвояси до того, как тот об этом узнает. Но долбанные шнурки! — Не твоего ума дело, — бросил Мидория, таки разобравшись с обувью, поднявшись, поправив волосы, рюкзак на спине, телефон в кармане и уже дотронувшись до ручки входной двери, однако чужая рука тотчас развернула его на девяносто градусов и прижала к зеркалу во всю стену, — Какого чёрта, Каччан? — Куда? — голос Бакуго, как и обычно в подобные моменты, был груб до невозможности, а в алых глазах, сверлящих зелёные, плескалось явно что-то недоброе. Что-то такое, от чего у Мидории сжималось очко и вовсе не в том смысле. Изуку игнорировал Каччана всю неделю, хотя самому Каччану было кристаллически поебать. Он игнорировал факт, что его игнорируют и общался с Мидорией как обычно. Примерно так же, как и сейчас. Абьюз? «Абью-ю-юз» — кричит Мидория в своей голове, не замечая собственные краснеющие уши. — Хочу погулять с друзьями, какая тебе разница? — брюнет показательно нахмурился, оттолкнул руку и всё-таки добрался до двери, даже слегка открыл её. Но, увы и ах, ему снова не позволили этого сделать — шустрые пальчики блондина дважды повернули ключ в замке, вытащили сам ключ и выкинули его нахер куда-то за спину. Мидория только охнул. — Каччан! — Во-первых, — сам Катсуки преспокойно развернулся в коридор, стянул с себя полотенце, заставляя Изуку (не)хотя любоваться его подтянутой задницей, — меня заебал твой вот этот тупой игнор, и если ты намылился развеяться, я тоже хочу. Блистательная задница и её обладатель скрылись за стенкой комнаты, где Бакуго быстренько откопал пару шмоток и, вернувшись в прихожую, принялся одеваться. — Во-вторых, друзья у нас всё равно одни и те же, так что раз уж ты до сих пор так дохуя обижен, то — пожалуйста, можешь делать вид, что по счастливой случайности мы идём в одну сторону. Мидория просто стоял и молча смотрел, как Бакуго надевает сначала боксеры, потом какие-то цветные носки, затем рваные джинсы, чёрную футболку и небрежно проводит рукой по всё ещё мокрым волосам, определяя их набок. Изуку ни за что себе не признается, что стриптиз наоборот тоже выглядит ничего так… вполне соблазняюще… Бр-р-р, о чём это он. Ничего тут нет соблазняющего, не-не-не. — Н-ну раз мне всё равно от тебя не отвязаться, — Изуку спешно отвернулся, скрывая краснеющее лицо, — давай быстрее. В ответ послышалась довольная усмешка и звяканье ключей, которые соизволили всё-таки с пола поднять. Катсуки не стал брать свою спортивную сумку — у Деку рюкзак, его будет достаточно, если они что-нибудь купят, и не стал надевать куртку, остался в футболке — на дворе конец лета, жарко. Изуку, конечно, отвернулся к двери и унизительно покорно ждал, когда его сосед по квартире так же соизволит отворить этот волшебный и спасительный проход в реальность свободы и счастья, но на собирающегося Катсуки позади тоже поглядывал, чувствуя, как предательски быстро стучит его сердечко. И вот, они оба были готовы, молча вышли и так же молча пошли до метро. Изуку кратко буркнул что-то про место встречи, Катсуки сказал «ага» и уткнулся в телефон. Ебать неловко, думал Мидория, вышагивая по тротуару и пялясь на собственные кеды. Как вообще может быть НЕ неловко в такой ситуации?! Разумеется, он сам себе уже всё напереживал, накрутил, а потом сам себе всё объяснил, понял, принял и осознал, запомнил и согласен. Но ебнврт. «Мы с Каччаном переспали, — Изуку хотелось одновременно пищать и рыдать, хер знает от какой эмоции, — На спор!» Мидории неожиданным был не столь сам факт этого действа на спор, сколь факт того, что их отношения с того момента не слишком изменились. Да, они… как бы… опять поругались, но это периодически случается, не трагично. Изуку ожидал (да-да, он действительно ожидал! не первый день!) какой угодно реакции, начиная от фразы: «Это было пиздец ужасно, я собираю вещи, сам оплачивай квартиру, задрот», заканчивая утренним кофе в постель и романтическим поцелуем целомудренно в уголок губ с абсолютно несвойственным Каччану: «С добрым утром, любимый». БР-Р-Р. КАКОЙ УЖАС, ГОСПОДИ! — С тобой всё норм? Мидория перевёл какой-то неадекватный взгляд на Бакуго, понял, что на его лице наверняка сборная солянка из полного кринжа и, может быть, совсе-ем-совсем чуточку мечтательности, и поспешил нЕлОвКо посмеяться. — Ха-ха, да, всё нормально… Каччан ещё какое-то время поглядел на друга детства, затем буркнул своё «Ц» и продолжил пялить в телефон. Изуку вернулся к своим баранам. ТАК ВОТ. ЕЩЁ И О ДРУЗЬЯХ ДЕТСТВА! Конечно, в школьные времена у них было дело, что они творили… некоторую хрень, о которой… крайне стыдно не только рассказывать, но и просто вспоминать. Но факт, что они знали друг друга аж с детского сада, должен был хоть как-то изменить их отношения после того, как они обменялись всякими разными жидкостями в самых постыдных позах, видах, со стонами, слюнями и… Господи, Изуку даже ушами чувствует, какой он красный. — Деку. — ВСЁ ХОРОШО, ВСЁ ОТЛИЧНО, НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЕ! Только вот, если не считать истерики и срача следующего утра неделю назад после проведенной вместе ночи, Каччан не собрал вещи и не съехал, Каччан не принёс кофе в постель и больше даже не пытался поцеловать. Он всё так же просыпался на пробежку, они по очереди готовили еду, Каччан занимался своими какими-то делами, какими занимается всегда, а Изуку — своими. Разве что блондин пытался завести разговор, а обиженный брюнет старался максимально его игнорировать. Окей, размышлял Деку, если Катсуки так пофиг и он действительно попросту хотел выиграть спор, тогда что это были за… нежности той ночью? В своих мыслях брюнет не заметил, как они дошли до станции. Бакуго пихнул его в бок, привлекая внимание к огромным толпам народа, спускающимся в подземку. Люди спешили кто куда: кто на работу, кто к загородным электричкам, кто в центр поразвлекаться, кто покормить кошку тётушки на другом конце города. Людей было столько, что все, не глядя, пихались и толкались. — Держись ближе, — коротко сказал Бакуго и попытался ухватить Мидорию за локоть, но тот только вывернулся и своим «я очень обиделся» взглядом посмотрел в алые глаза. — Сам держись ближе. Хватит командовать. Катсуки цыкнул и закатил глаза. — Блять, чёртов задрот, хватит упрямиться. Хочешь потеряться, чтоб тебя, такого мелкого пиздюка, под ручки унесли всякие мужики в чёрных костюмах и чёрных очках ебашить тебе в живот червяков? Изуку упёрто смотрел своими зелеными глазками, пытаясь представить себе такую нелепую ситуацию. Что за дурацкая отсылка на «Матрицу»? У Каччана терпение не железное, поэтому, видя, как его друг детства продолжает упрямиться, он фыркнул, сунул руки в карманы и пошёл по лестнице вниз. Казалось бы, Изуку доволен! Поставил Каччана на место! Ну, так ему думалось до тех пор, пока сзади со всех трех сторон света не повалил миллиард людей, спешащих в метро. Мидория спешно потопал вниз, но его толкнули один раз, второй раз, третий, да так грубо и бесцеремонно, безо всяких «извините» и «простите», не до того всем было, что Изуку чуть не споткнулся и не полетел вниз. Светлая шевелюра соседа по квартире почти скрылась в толпе кучи спешащих незнакомцев, и страх в груди брюнета начал набирать обороты. И усилился ещё больше, стоило на горизонте появиться компании из десяти человек в чёрных костюмах и в чёрных очках… «В-всего лишь офисные работники! Никакой матрицы!» — с такими мыслями Мидория сбежал по лестнице как на морской волне в шторм и добрался до Бакуго, хватая того за край футболки, заставляя парня притормозить. — Не хочу! Катсуки обернулся, вопросительно глядя на смущённого Деку, чьи зеленые глазки панически бегают туда сюда. Передумал? — Не хочу червяков в живот… — выдавил он из себя со всей лютой неловкостью, что багровой смесью отразилась на его усыпанном веснушками лице. Бакуго почти засмеялся, только вот за спиной соседа нарисовалась та самая десятка мужиков а-ля из «Матрицы». И смех реально подступил к горлу. Но Катсуки не выдал себя — отвернулся, одной рукой прикрыв рот. Другую же вытащил из кармана и подал Деку. — … Держись ближе. Сердце Изуку пропустило удар. И он крепко сжал горячую ладонь, чувствуя, как Каччан тянет его ближе к себе. Утро только началось, а смущение Изуку уже достигает своего предела. Слава богу, наверное, что в такой толкучке никто не обратит внимание на двух парней, держащихся за руки. «Да камон, вы же держались уже триста раз, Изуку, что с тобой! — орал в мыслях Мидория, уже совершенно не замечая толкающихся вокруг людей, — «Это же всего лишь Каччан, твой наглый и грубый друг детства, в котором вообще нет никакого понятия о человеческой нежности!» Бакуго уже прекратил попытки угомонить это рядом идущее паникующее нечто, незаметно закатывая глаза и стараясь дышать, чтобы снова не рявкнуть на Деку, чтоб успокоился. Мидория же настолько влез в какие-то мысленные дебри в своей голове, что и не заметил, как, держащийся за руку Каччана, и он сам, и толпа вместе с ним втиснулись в подъехавший поезд. Брюнет даже не успел убедиться, в ту ли сторону они сели, но раз Каччан зашёл, то всё в порядке. … «Всё НЕ в порядке, — мысли Изуку снова превратились в кашу из паники и жесткого непонимания, — Что. Вообще. Происходит?!» — Каччан… — Чего тебе ещё, задрот? — Ты не мог бы… отодвинуться чуть подальше? — Ц, куда я, по-твоему, могу здесь отодвинуться? — Ну, знаешь. Хотя бы на сантиметр подальше! Ситуация была… неоднозначная. Да, именно так решил назвать её Мидория, прижатый к противоположным дверцам поезда, на стёклах которой вообще-то была довольно яркая красная надпись: «Не прикасаться». Конечно, многие в метро обычно забивают хер на эту надпись и не просто прикасаются, но и просто чуть ли не ложатся стоя на эти двери из-за большого количества людей в поезде. Кто-то вообще умудряется даже уснуть, что вообще является признаком сверхчеловека, ведь как можно спать, когда с одной стороны у тебя холодное стекло, которое имеет потенциальную возможность открыться, с другой — армия недовольных этим утром людей, которым плевать, удобно ли тебе лежится или тебе вполне ок быть раздавленной гусеницей. Все эти размышления мотались в голове Мидории с одной лишь целью — отвлечь его от той ситуации, в которой он оказался. Наверное, он даже завидует тем людям, которые умудряются найти плюсы в этой чёртовой стеклянной дверце. Наверное, Деку даже частично завидует людям, которые наслаждаются быть… прижатым вплотную кем-то в поезде метро, впрочем, его бурная фантазия тут же рисует себе тысячу и одну такую сцену из порно, и зависть тут же куда-то пропадает. Однако… Щёки снова начинают алеть. В груди становится жарко. По коже бегают мурашки. И это горячее дыхание в шею никак не исправляет ситуацию! — К-каччан, прекрати! — Деку, ёбтвоюмать, угомонись уже. — Я!.. Мне неудобно так с-стоять. — Думаешь, я сам в восторге? Тяжёлое тело блондина прижалось к Мидории так плотно, что их футболки успели помяться. Людей было слишком уж много, наверное, лучше бы они подождали следующий поезд, потому что толпа прямоходящих загнала их к этой самой двери в самом конце вагона, и Бакуго пришлось опереться локтями о стекло, ладони же оказались аккурат за вьющимися волосами Мидории. Между ними и правда не было ни сантиметра. Какой-то огромный мужик затащил в вагон чемодан и всем своим весом навалился спиной на блондина, и тот, не выдержав такого напора, ещё ближе прижался к Деку. — Ёбаные свиньи, какого хе- Стоило ему заговорить, как Катсуки тут же закрыл рот, вслушиваясь в странные звуки, что издавал Деку. Тот рвано вдыхал и выдыхал, а ещё старался отвернуться, закрыв своё лицо чёлкой, хотя Катсуки и так не особо имел возможность в такой позиции вертеть головой. Поезд остановился на очередной станции, кто-то вышел, и Бакуго хотел уже было вздохнуть с облегчением, но не тут-то было — в их вагон запихнулось ещё больше людей. Естественно, их прижали ещё ближе друг к другу. И как только это произошло, острый слух Бакуго услышал этот тихий и почти незаметный ни для кого стон. Брови поползли наверх, а улыбка сама полезла на лицо. Катсуки не мог видеть, что конкретно происходит с Деку, но это дыхание на его плече, эти звуки, что начал издавать друг детства, эта дрожь, которую Катсуки чувствует всем своим телом… … словно вдруг раскрыли ему какой-то очень грязный секрет. — Ой-ой, Деку, — ладони, что до этого опирались на стекло с той самой надписью «Не прикасаться», дотронулись до вьющихся волос, зарываясь пальцами, — А я даже не подозревал, что тебе нравится такое. — К-каччан. — голос Мидории был тихим и дрожащим, словно ему больно и плохо, он задыхался и глотал слюну, потому что пересохло горло. — Закрой свой рот. — Оказывается, наш маленький задрот не только любитель камеры, но и общественных мест, а, Деку? Мидория открыл рот, чтобы ответить что-то колкое на это, но вот зря он это сделал, потому что Бакуго просунул колено меж его ног. И единственное, что вырвалось из этого открытого рта, был ещё один высокий стон, который Изуку не успел заглушить. — А-ах! Катсуки замер. Сердце Изуку забилось в панике. Зелёные глаза раскрылись и начали бегать взглядом по высоким макушкам людей, что стояли спинами к ним. Брюнет уже ожидал, что к ним кто-нибудь повернётся, потому что он явно был сейчас очень громким! Однако никто, на удивление, не повернулся, а Бакуго только усмехнулся, вновь опалив шею Мидории своим горячим дыханием. Его колено двинулось выше. Блондин снова издал смешок. — Блять, я даже не знал, что жажда быть спаленным окружающими тебя заводит вот настолько. Правая рука блондина переместилась на заметный бугорок на шортах Мидории. Пальцы того же сжали чёрную ткань футболки на чужой спине. Дрожь от внезапного возбуждения перемешалась с паникой, и оттого все чувства резко обострились. Касания Бакуго превратились в мелкий электрический ток, провоцирующий его тело. В поезде было много людей и вполне шумно из-за быстрого движения поезда, но Изуку всё равно прикусил себе губу, лишь бы больше не издать ни одного звука, что было крайне тяжело. — Ка… Каччан, прекрати. Нас же кто-нибудь увидит. Рука блондина с нажимом проводила по встающему члену Изуку в шортах, обводя его по окружности, а его губы уже касались неприкрытых волосами частей шеи, чувствуя, как быстро бьётся венка под кожей. — Как-то не слишком убедительно для того, кто толкается мне в руку. Мидория сжал зубы и зажмурился, не контролируя собственные движения своего же тела, и эта ситуация для него выглядела так же абсурдно, как и все другие неприятности, в которые он влез с этим блондином. Изуку и правда задрот, поэтому его душа жаждет адреналина в реальной жизни, это правда. Но вовсе не такого! — Это неправильно… Х-хватит!.. — О-о, правда? Повтори это ещё раз, Деку. С этими словами движения Бакуго снизу ускорились, и член Мидории чувствовал себя словно в жестокой, но невероятно приятной ловушке, от которой он физически не способен увернуться — некуда, буквально. Удовольствие массивными волнами электричества прокатывались от паха через всё тело, заканчиваясь где-то в пальцах ног, которые Деку непроизвольно начал поджимать. Невыносимая пытка! Было так хорошо, что Изуку едва осознавал, во что он вляпался. И его мозг уж точно не успевал воспринимать короткие мокрые поцелуи в шею, от которых тоже было некуда деться. Каччан… слишком хорошо это всё делает. Он во всём виноват, точно он. В какой-то момент у Мидории снова вырвался голос, и этот тихий и тоненький стон вновь вызвали наглую ухмылку у блондина. Веснушчатые пальчики отпустили ткань футболки и схватились снова, чуть повыше, словно в жутком нетерпении. Бакуго ускорил движения рукой, потирая большим пальцем место, где должна быть головка члена. — Хах, Деку, уже хочешь кончить? Но мы же в метро, а вокруг тебя много людей. Что если эти идиоты тебя услышат? Изуку вздрогнул и в мгновение в ярких красках представил, как множество пар глаз в осуждении глядят на него, изливающегося прямо посреди поезда. Взрослые мужики захотят ударить, юные девушки страшно покраснеют, кто-то скривится от отвращения. А Бакуго по-прежнему будет нахально улыбаться, торжествуя свою победу в этом отвратительно-стыдливом представлении. — Ха-ах… Катсуки усмехнулся. — Блять, от того, что тебе это нравится, уже и я начинаю заводиться. Врать себе не было смысла, Изуку был на пределе. Абсурд всей этой ситуации сделал своё дело, поэтому стоило ему бедром почувствовать, как Каччан трётся о него своим достоинством, Мидория прижался к другу детства всем телом, сжимая зубы изо всех сил, чтобы не издать ни звука. Поезд тормозил, подъезжая ближе к станции. В глазах Мидории было темно. В шортах Мидории было… … кошмарно мокро. …