ГАЛЛОНЫ ГАЛЛЕОНОВ. Карманные деньги не поспевают за вашими расходами? Хотите заработать немного лишнего золота? Свяжитесь с Фредом и Джорджем Уизли через гостиную Гриффиндора, для простой и практически безболезненной работы на неполный рабочий день. (мы предупреждаем, что вся работа проводится на страх и риск соискателя)
— Это уже предел, — мрачно сказала Гермиона, снимая листовку, которую Фред и Джордж прикололи поверх объявления о дате первого похода в Хогсмид в октябре. — Мы должны поговорить с ними, Рон. Рон явно встревожился. — Но почему? — Потому что мы старосты! — воскликнула Гермиона, когда они вылезли через портретный проем. — Это наше дело, чтобы останавливать такого рода вещи! Рон ничего не ответил. По его мрачному выражению лица Гарри понял, что перспектива помешать Фреду и Джорджу делать то, что им нравится, не кажется ему привлекательной. — В любом случае, что случилось, Гарри? — продолжила Гермиона, пока они спускались по лестнице, увешанной портретами старых ведьм и волшебников, которые не обращали на них внимания, поглощенные своим собственным разговором. — Похоже, ты чем-то очень рассержен. — Симус считает, что Гарри лжет насчет Сама-Знаешь-Кого, — коротко сказал Рон, когда Гарри не ответил. Гермиона, от которой Гарри ожидал гневной реакции, вздохнула. — Да, Лаванда тоже так думает, — мрачно сказала она. — Ты мило поболтала с ней о том, какой я лживый и ищущий внимания придурок, не так ли? — громко спросил Гарри. — Нет, — спокойно ответила Гермиона. — Вообще-то я велела ей держать свой большой болтливый рот на замке. И было бы очень мило, если бы ты перестал срываться на нас, Гарри, потому что, если ты еще не заметил, мы с Роном на твоей стороне. Последовала короткая пауза. — Извини, — тихо сказал Гарри. — Все в порядке, — с достоинством ответила Гермиона. Затем она покачала головой. — Разве ты не помнишь, что сказал Дамблдор на последнем пиру в конце прошлого семестра? Гарри и Рон непонимающе посмотрели на нее, и Гермиона снова вздохнула. — Насчет Сам-Знаешь-Кого. Он сказал, что его дар сеять раздор и вражду очень велик. Мы можем бороться с ним, только демонстрируя столь же крепкие узы дружбы и доверия… — Как ты можешь помнить такие вещи? — спросил Рон, глядя на нее с восхищением. — Я слушаю, Рон, — сказала Гермиона с легким раздражением. — Я тоже, но я бы не смог повторить это слово в слово…***
Эд бросил хмурый взгляд на зеркало в ванной. Его волосы были слегка растрепаны и неухоженны, если не считать его «антенны». Эдвард оделся в свой обычный наряд, надел поверх красный плащ и натянул перчатки. Помню ли я, как попасть в Большой зал? Он вышел, закрыв за собой дверь. Эдвард поискал глазами замок, прежде чем вспомнил о картине. Конечно же, собака на картине весело тявкнула, заставив Эдварда вздрогнуть. Бросив еще один беглый взгляд на собаку на картине, Эд завернул за угол… И чуть не сбил с ног Гарри. Мальчик отшатнулся и толкнул спиной Рона и Гермиону. — Профессор! — воскликнули они одновременно. — Извини, Гарри. — Эдвард потер голову. — Вы случайно не знаете, как пройти в Большой зал? — О, мы идем туда завтракать, ты можешь пойти с нами! — Спасибо.***
— Дело в том, — громко продолжала Гермиона, — что именно об этом и говорил Дамблдор. Сам-Знаешь-Кто вернулся всего два месяца назад, а мы уже начали ссориться между собой. И предупреждение Распределяющей шляпы тоже было об этом: объединитесь, сражайтесь плечом к плечу… — Гарри вчера сказал абсолютно верно, — парировал Рон. — Если это означает, что мы должны подружиться со слизеринцами — то тут без вариантов. — По-моему, очень жаль, что мы не пытаемся добиться хоть какого-то единства между факультетами, — сердито сказала Гермиона. — А что плохого в общении со слизеринцами? — Эдвард только что заметил вдалеке фигуру в зеленом галстуке. Но его интересовал не только насыщенный цвет. В Аместрисе честолюбие и амбиции приветствовались и могли дать возможность добиться довольно высоких результатов. Полковник Мустанг был ярким тому примером. — Ты не знаешь, приятель, — мрачно сказал Рон. — Они все хитрые, амбициозные, лживые — это даже словами не передать. Они подошли к подножию мраморной лестницы. Шеренга четверокурсников Равенкло пересекала вестибюль. Заметив Гарри, они поспешили образовать плотную группу, как будто боялись, что он может напасть на отставших. — Да, нам действительно следует попытаться подружиться с такими людьми, — саркастически заметил Гарри. — Почему они тебя боятся? Гарри уставился на Эдварда. — Совсем забыл о тебе, Эдвард. Ну, в прошлом году… — он махнул рукой. — …много чего случилось. Я был единственным, кто видел, что Волдеморт вернулся, и… — Гарри сердито вздохнул. — …теперь все думают, что я лжец и чокнутый в придачу. Они последовали за студентами Равенкло в Большой зал, где все инстинктивно посмотрели на преподавательский стол, как только вошли внутрь. Профессор Граббли-Дерг разговаривала с профессором Синистрой, преподавателем астрономии, а Хагрид снова был заметен только одним — своим отсутствием. Зачарованный потолок над ними словно отражал настроение Гарри — это было унылое серое небо в низких дождевых облаках. — Дамблдор даже не упомянул, как долго профессор Граббли-Дерг пробудет здесь, — сказал он, когда они направились к гриффиндорскому столу. — Может быть… — задумчиво произнесла Гермиона. — Что? — в один голос спросили Гарри и Рон. — Хорошо… может быть, он не хотел привлекать внимание к тому, что Хагрида нет в Хогвартсе? — Что значит «не привлекать внимания»? — спросил Рон, едва сдерживая смех. — Как мы могли не заметить? — Кто такой Хагрид? — Это крупный мужчина, лесничий Хогвартса. Очень милый и слишком любит волшебных существ. Он тебе понравится. Но сейчас его здесь нет, мы думаем, что он выполняет какую-то миссию… Прежде чем Гермиона успела ответить, к Гарри подошла высокая чернокожая девушка с длинными заплетенными в косы волосами. — Привет, Анджелина. — Привет, — бодро сказала она. — Как прошло лето? — и, не дожидаясь ответа, добавила, — Слушай, я теперь капитан сборной Гриффиндора по квиддичу. — Отличная новость, — сказал Гарри, улыбаясь ей; он надеялся, что бодрые речи Анджелины совсем не будут походить на длинные утомительные наставления Оливера Вуда, которыми тот мучал команду. — Да, но теперь, когда Оливер закончил школу, нам нужен новый вратарь. Отбор будет в пятницу в пять часов, и я хочу, чтобы вся команда была там, хорошо? Тогда мы сможем увидеть, как вписывается новичок. — Ладно, — сказал Гарри. Анжелина улыбнулась ему и отошла. — Я и забыла, что Вуд закончил школу, — рассеянно сказала Гермиона, садясь рядом с Роном и придвигая к себе тарелку с тостами. — Полагаю, это будет иметь большое значение для команды? — Скорее всего, — сказал Гарри, садясь на скамейку напротив. — Он был хорошим вратарем… — И все-таки, свежая кровь команде не помешает, не так ли? — сказал Рон. — Квиддич? — Да, я уже говорил тебе об этом раньше, Эдвард, мы играем на метлах в воздухе. Эдвард уставился на волшебников. — И ты тоже в команде? — Да, я в команде с одиннадцати лет. — Ты сумасшедший… Они рассмеялись и принялись за еду. Эдвард озабоченно посмотрел на учительский стол, за которым сидели Флитвик и Спраут. — Мне нужно сидеть там? — Не знаю, — Гарри склонил голову набок. — Ну, большинство наших учителей намного старше, так что, возможно, тебе не нужно быть там… Со свистом и грохотом сотни сов влетели в верхние окна. Они спускались по всему залу, принося письма и посылки их владельцам и осыпая завтракавших каплями воды; на улице явно шел сильный дождь. Букли нигде не было видно, но Гарри почти этому не удивился. Единственным, кто мог написать ему, был его крестный, и Гарри сомневался, что Сириусу было о чем писать после всего лишь суток их разлуки. Гермионе, однако, пришлось быстро отодвинуть стакан с апельсиновым соком, чтобы освободить место для большой сипухи с мокрым «Ежедневным пророком» в клюве. — Зачем ты все еще это выписываешь? — раздраженно спросил Гарри, думая о Симусе, когда Гермиона положила кнат в кожаный мешочек на лапе совы, и та снова взлетела. — Я не надоедаю… просто это куча мусора. — Лучше знать, что о чем говорит враг, — мрачно сказала Гермиона, развернула газету и исчезла за ней, не появляясь, пока Гарри и Рон не закончили есть. — Ничего, — спокойно сказала она, сворачивая газету и кладя ее рядом с тарелкой. — Ни о тебе, ни о Дамблдоре, ни о чем-то другом. Эдвард похлопал Гарри по плечу. — Я хотел спросить тебя кое о чем, о здешних существах. — Я в этом не слишком хорошо разбираюсь, но думаю, могу помочь. — Гарри склонил голову набок. — Вчера, когда я ехал в замок, моя карета была запряжена этими… — Эдвард неопределенно развел руками. — Большие, черные, драконоподобные существа. Их глаза были совершенно белыми, и они были похожи на скелеты с большими крыльями. Гарри замер. То, что описывал Эдвард, было похоже на то, что видел и он сам. — Ты тоже их видишь? — взволнованно спросил Гарри. Так что, может быть, это ему не привиделось… — Что ты имеешь в виду, спрашивая, могу ли я их видеть? Я думал, вы все их видите… Профессор Макгонагалл двигалась вдоль стола, раздавая ученикам расписания. Эдвард и Гарри хмуро переглянулись. — Я расскажу тебе позже, — пообещал Гарри. — Мистер Поттер, мистер Уизли, вот ваше расписание, — сказала профессор Макгонагалл, протягивая им свитки. А потом она повернула голову и увидела Эдварда. — О! Эдвард! Я давно собиралась поговорить с вами. — она протянула ему расписание, объясняя, — Поскольку вы только вчера приехали, я подумала, что будет лучше дать вам представление о программе Хогвартса. Поэтому в течении недели вы будете посещать занятия различных преподавателей, погружаясь в курс дела. — Спасибо, Минерва. — на лице Эдварда отразилось облегчение. — Это так странно, что он обращается к учителю по имени. — Гарри наклонился и прошептал это Рону, но, недолго подумав, с кивком головы добавил. — Но ведь он тоже учитель, верно? — О да… Эдвард сверкнул глазами. — Я все слышал, — он указал на свой пергамент. — Здесь написано, что у меня сегодня есть занятия по трансфигурации, это же ваш предмет? Макгонагалл кивнула. — Вы просто будете следить за классом, смотреть, как ведутся уроки. Большую часть разговора буду вести я, так что не волнуйтесь. Также… — она указала на конец расписания, где было несколько свободных уроков. — Я взяла на себя смелость освободить вам некоторое время, чтобы вы могли составить надлежащую учебную программу для своих учеников. — Спасибо. Увидимся после завтрака. После ухода Макгонагалл первым заговорил Рон. — Посмотрите на сегодняшний день! — простонал Рон. — История магии, двойные зелья, прорицания и двойная защита от темных искусств… Биннс, Снейп, Трелони и эта Амбридж — все в один день! Слушай, Эд, а что у тебя после трансфигурации? Эд взглянул на свое расписание. — Здесь сказано, что у меня сегодня… трансфигурация у седьмого курса, а после — двойные зелья у пятого курса, и… — он нахмурился. — Остальные строки пустые, так что, вероятно, это то, что имела в виду Макгонагалл — она хотела дать мне больше дополнительного времени, чтобы я мог продумать, чему вас учить на следующей неделе. — У тебя сдвоенные зелья с нами! — Я не в классе, я просто наблюдаю, как у вас тут все делается. — Я бы хотел, чтобы Фред и Джордж поторопились и поскорее пустили в оборот свои Забастовочные Завтраки… — Неужели мои уши не обманывают меня? — спросил Фред, подходя вместе с Джорджем и втискиваясь на скамейку рядом с Гарри. — Старосты Хогвартса, конечно же, не хотят прогуливать уроки? — Просто посмотри, что у нас сегодня, — ворчливо сказал Рон, сунув Фреду под нос свое расписание. — Такого ужасного понедельника я еще не видел. — Верно подмечено, братишка, — сказал Фред, просматривая колонку. — Если хочешь, могу по дешевке продать кровопролитных конфет? — А почему они дешевые? — подозрительно спросил Рон. — Потому что ты будешь истекать кровью до тех пор, пока не высохнешь, у нас еще нет противоядия, — сказал Джордж, накладывая себе копченой рыбы. — Нет уж, избавьте, — мрачно сказал Рон, убирая в карман расписание, — я, пожалуй, предпочту уроки. — Кстати, о ваших Забастовочных Завтраках, — сказала Гермиона, недовольно глядя на Фреда и Джорджа, — вы не можете набирать добровольцев, развешивая объявления на доске в гостиной Гриффиндора. — Кто так сказал? — удивленно переспросил Джордж. — Я так говорю, — уверенно ответила Гермиона. — И Рон тоже. — Меня в это не вмешивай, — поспешно сказал Рон. Гермиона сердито посмотрела на него. Фред и Джордж захихикали. — Скоро ты запоешь совсем по-другому, Гермиона, — сказал Фред, намазывая маслом булочку. — Ты начинаешь свой пятый год, и скоро будешь умолять нас о коробке с Завтраками. — И почему же начало пятого года должно заставить меня захотеть использовать Забастовочные Завтраки? — спросила Гермиона. — Пятый год — год сдачи СОВ, — сказал Джордж. — Ну и что? — Значит, у тебя скоро экзамены, не так ли? Они так нагрузят вас заданиями и домашкой, что вы и носа от книг оторвать не сможете, — удовлетворенно сказал Фред. — У половины нашего курса сдавали нервы, — радостно сообщил Джордж. — Слезы и истерики… Патриция Стимпсон постоянно падала в обморок… — Кеннет Тоулер был весь в фурункулах, помнишь? — задумчиво произнес Фред. — Это потому, что ты подсыпал ему в пижаму волдырного порошка, — сказал Джордж. — О да, — ухмыльнулся Фред. — Я совсем забыл… иногда трудно за всем уследить, не так ли? — Как бы то ни было, пятый год — настоящий кошмар, — сказал Джордж. — Во всяком случае, если тебя волнуют результаты экзаменов. Нам с Фредом как-то удавалось сохранять бодрость духа. — И… поэтому у вас по три СОВ у каждого? — спросил Рон. — Ага, — беззаботно отозвался Фред. — Но мы чувствуем, что наше будущее лежит вне мира академических достижений. — Мы всерьез спорили, стоит ли нам вообще возвращаться на седьмой курс, — весело сказал Джордж. — теперь, когда у нас есть все, что нам нужно… Он замолчал, заметив предостерегающий взгляд Гарри. Джордж легко мог проговориться о выигрыше на Турнире Трех Волшебников, который Гарри в прошлом году отдал близнецам. — …теперь, когда у нас есть баллы СОВ, — поспешно сказал Джордж. — Я имею в виду, действительно ли нам нужно сдавать еще и ЖАБА? Но нам показалось, что мама подобного не оценит, особенно после того, как Перси оказался самым большим придурком в мире. — Но мы не собираемся тратить попусту наш последний год, — сказал Фред, с нежностью оглядывая Большой зал. — Мы собираемся использовать его, чтобы провести небольшое исследование рынка, выяснить, что именно средний студент Хогвартса хочет получить от магазина шуток, тщательно оценить результаты наших исследований, а затем произвести продукты, соответствующие спросу. — Но где ты возьмешь золото, чтобы открыть магазин шуток? — скептически спросила Гермиона. — Вам понадобятся все ингредиенты и материалы… и помещение тоже, я полагаю… Гарри не смотрел на близнецов. Его лицо вспыхнуло; он намеренно уронил вилку и нырнул за ней под стол. — Не задавай нам никаких вопросов, и мы не будем тебе лгать, Гермиона. Ну же, Джордж, если мы придем туда пораньше, то сможем продать несколько Удлиненных Ушей до урока травологии. Гарри вылез из-под стола и увидел уходящих Фреда и Джорджа, каждый из которых нес по несколько тостов. — Что это значит? — спросила Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Рона. — «Не задавайте нам никаких вопросов»… Значит ли это, что у них уже есть немного золота, чтобы открыть магазин шуток? — Знаешь, я уже думал об этом, — сказал Рон, нахмурив брови. — Этим летом они купили мне новую парадную мантию, и я никак не мог понять, откуда у них взялось столько галеонов… Гарри решил, что настало время вывести разговор из этих опасных вод. — Как ты думаешь, правда, что этот год будет очень трудным? Из-за экзаменов? — О, да, — сказал Рон. — Так и должно быть, не так ли? Результаты СОВ действительно важны, они влияют на работу, на которую в будущем можно претендовать и все такое. Билл еще рассказывал, что у нас в этом году будут консультации по выбору профессии. Чтобы было понятно, к чему нужно готовиться для сдачи экзаменов на уровне ЖАБА. — Значит, СОВ — это разновидность экзамена? — Да, Эд, все ученики сдают их на пятом курсе. На лице Эдварда появилась жуткая ухмылка. — Я вот думаю, что бы вам придумать для моего экзамена… Рон и Гарри заметно побледнели после этих слов. — Вы знаете, чем хотите заняться после Хогвартса? — спросил Гарри остальных двоих, когда они заканчивали завтрак, чтобы направиться на первый урок по истории магии. — Не совсем, — медленно ответил Рон. — Кроме… ну… Он выглядел слегка смущенным. — Что? — настаивал Гарри. — Ну, было бы здорово стать аврором, — сказал Рон небрежным тоном. — Да, это так, — горячо согласился с ним Гарри. — Но они же вроде как элита, — сказал Рон. — Надо действительно постараться, чтобы стать одним из них. А как же ты, Гермиона? — Не знаю, — ответила она. — Я думаю, что хотела бы сделать что-то действительно стоящее. — Аврор — это стоящее занятие! — сказал Гарри. — А что такое «аврор»? — Авроры работают на Министерство, и они сражаются с темными магами. Эдвард сморщил нос. — Я думал, ты должен держаться подальше от Министерства, не так ли? — Погоди, — перебил его Рон. — Теперь твой голос звучит немного по-другому, Эдвард. У тебя словно появился акцент… — А, да, — спокойно ответил Эдвард. — Я уже несколько дней не пользуюсь заклинанием перевода. Стараюсь больше изучать и практиковать свой английский. — Черт возьми! И ты заговорил на английском спустя несколько недель, как приехал в Англию? — Рон изумленно покачал головой. — Тогда, наверное, ты не врал, когда говорил, что ты вундеркинд, — Рон наколол еще одну булочку, прежде чем Гермиона потащила Гарри и его на историю магии, и они помахали Эдварду на прощание.***
Эдвард постучал в дверь кабинета Макгонагалл, и уже через секунду та открылась. — Проходите, Эдвард. Скоро придут семикурсники. Она жестом указала на свой письменный стол. — Можете присесть там. — Семикурсники — самые старшие ученики, верно? — Да, это так, им всем семнадцать-восемнадцать лет. Многие амбициозные студенты планируют успешно сдать ЖАБА в этом году, так что этот урок будет сложнее, чем обычно. Это нормально, если вы что-то не поймете, Эдвард, это только для того, чтобы вы почувствовали, что такое преподавательская атмосфера. — Хорошо. Но что вообще такое трансфигурация? — Трансфигурация — это изменение облика или формы любого объекта, если говорить простым языком. Давайте я вам покажу. — она взмахнула палкой — нет, палочкой, — и ручка Эдварда превратилась в саламандру. Она была ярко-красной и довольно подвижной, почти сразу попытавшись убежать со стола. Но прежде чем Эдвард успел вскрикнуть, Макгонагалл превратила ее обратно в ручку. Он уставился на свою ручку, широко раскрыв глаза и с колотящимся сердцем. Это не Равноценный обмен. Саламандра живая — это вода, кровь, протеины кератина, и это только малая часть всех компонентов. А моя ручка — металл, серебро, чернила… Как это?.. Это не должно было сработать. Но Макгонагалл изменила ручку. Что?.. И тут, прежде чем Эдвард успел задать вопрос Макгонагалл, прозвенел последний звонок, и в кабинет стали заходить семикурсники. Они высокие. Очень, очень высокие. Макгонагалл сказала, что им всем семнадцать или восемнадцать лет? Может быть, я тоже стану таким же высоким, когда мне исполнится семнадцать… Многие ученики уставились на Эдварда, и он узнал три лица: близнецов, к своему раздражению, и высокую девушку, которая говорила с Гарри о квиддиче. Один из студентов указал на Эдварда. — Кто это, профессор? Но прежде, чем Эд или Макгонагалл смогли ответить, другой хихикнул: — Вероятно, первокурсник в беде, приятель. Эдвард хлопнул ладонями по столу. Жестко. — Я не первокурсник, — прорычал он сквозь зубы, тыча большим пальцем в его сторону. — Я ваш профессор алхимии. — Это ты должен помнить со вчерашнего пира, Дженкинс. — спокойным тоном сказала Макгонагалл, жестом приглашая учеников занять их места. Дженкинс вытаращил глаза. — Вы шутите… Он? Учитель? — Тебе лучше поверить в это, ты… — Довольно, мистер Элрик, Дженкинс, — твердо сказала Макгонагалл. — Садитесь все. Фред удивленно таращился на Эдварда Макгонагалл встала перед своим столом. — Теперь, когда вы, возможно, задаетесь вопросом, почему профессор Элрик сопровождает меня. Это потому, что уроки алхимии не начнутся раньше следующей недели. Профессор может появиться или не появиться на других ваших уроках в качестве помощника преподавателя. — Она разгладила переднюю юбку. — В любом случае, перейдем к более важной теме — сдача ЖАБА…***
Эдвард уронил голову на парту, пока семикурсники начали покидать кабинет. Чеееерт. Магия… мне она ни в чем не поможет. И когда обучение в школе стало таким сложным? Макгонагалл похлопала его по плечу. — Профессор Элрик, с вами все в порядке? Эдвард выпрямился. — Да, я в порядке, профессор Макгонагалл, просто немного… ошеломлен. — Ты ведь маггл, верно? — она сочувствующе кивнула головой. — Это должно быть тяжело, магия… — Нет-нет. Не вся эта магическая часть… — Эдвард показал ей несколько страниц лихорадочных записей, сделанных им во время урока. — Я понимаю, что вы делаете, это вроде преображение чего-то, но я просто не могу сосредоточиться на этом. Взмах палочкой, произнесение заклинания и — бац! — он вздохнул. — Появляется объект, не имеющий даже одинаковых элементов с первым… — Мне показалось, что вы уделяли уроку больше внимания, чем близнецы Уизли. Эдвард нахмурился. — Они очень умные. Не стоит их недооценивать. — Я знаю это, мистер Элрик. Но то, как они себя ведут… это наводит меня на мысль, что они что-то замышляют. — Макгонагалл взглянула на часы. — Возможно, вам стоит поторопиться на зелья, Эдвард. Вы увидите, что методы обучения Северуса… отличаются от моих.***
История магии, по общему мнению, была самым скучным предметом, когда-либо придуманным волшебниками. Профессор Биннс, их призрачный учитель, обладал хриплым, монотонным голосом, который гарантированно вызывал сильную сонливость у всего класса в течение первых десяти минут урока, в теплую погоду — пяти минут. Он никогда не менял принцип ведения урока, читая им лекции, не останавливаясь, пока они делали заметки или, скорее, сонно смотрели в пространство. Гарри и Рону до сих пор удавалось наскрести баллы по этому предмету, только переписывая записи Гермионы перед экзаменами; казалось, только она одна могла противостоять усыпляющей силе голоса Биннса. Сегодня они полтора часа терпели бубнеж на тему войн с великанами. В первые десять минут Гарри услышал ровно столько, чтобы смутно оценить, что с другим преподавателем этот предмет мог бы быть слегка интересным, но затем его мозг отключился, и он провел оставшиеся час и двадцать минут, играя в виселицу на углу своего пергамента с Роном, в то время как Гермиона искоса бросала на них грозные взгляды. — А что будет, — холодно спросила она, когда они вышли из класса на перемену (Биннс покидал класс прямо через доску), — если я откажусь давать вам свои конспекты в этом году? — Мы провалим СОВ, — сказал Рон. — Если ты конечно хочешь, чтобы это было на твоей совести, Гермиона… — Ну, ты заслужил это, — отрезала она. — Ты даже не пытаешься его слушать, не так ли? — Мы стараемся, — сказал Рон. — У нас просто нет ни твоих мозгов, ни памяти, ни концентрации — ты просто умнее нас — разве это не так? — О, не надо мне нести эту чушь, — сказала Гермиона, но выглядела она немного спокойней, когда они вместе вышли во двор. Моросил мелкий туманный дождик, так что люди, стоявшие кучками по краям двора, казались слегка размытыми. Гарри, Рон и Гермиона выбрали укромный уголок под сильно промокшим балконом, подняв воротники своих мантий, защищаясь от холодного сентябрьского воздуха и рассуждая о том, что на их первом в этом году уроке собирается задать им Снейп. Они пришли к выводу, что это, вероятно, будет что-то чрезвычайно трудное, просто чтобы застать их врасплох после двухмесячных каникул. В этот же момент кто-то вышел из-за угла и направился к ним. — Привет, Гарри! Это была Чжоу Чанг, и более того, она снова была совсем одна. Это было очень необычно: Чжоу почти всегда окружала толпа хихикающих девчонок. Гарри вспомнил, как мучительно пытался застать ее одну и пригласить на Святочный бал в прошлом году. — Привет, — сказал Гарри, чувствуя, как его лицо заливается краской. «По крайней мере, на этот раз я не покрыт смердящим соком», — сказал он себе. Чжоу, казалось, подумала о том же самом. — Значит, ты уже все отмыл? — Да, — сказал Гарри, пытаясь улыбнуться, как будто воспоминание об их последней встрече было забавным, а не унизительным. — Итак, ты… эээ… хорошо провела лето? В тот момент, когда он сказал эти слова, он сразу же пожалел об этом — Седрик был парнем Чжоу, и воспоминания о его смерти, должно быть, повлияли на ее отпуск почти так же сильно, как и на Гарри. Что-то, казалось, напряглось в ее лице, но она сказала: — О, все было в порядке, ты знаешь… — Это значок «Торнадос»?» — внезапно спросил Рон, указывая на мантию Чжоу, где был приколот небесно-голубой значок, украшенный двойной золотой буквой «Т». — Ты ведь не болеешь за них, правда? — Да, я болею за них, — ответила она. — Ты всегда поддерживала их или только с тех пор, как они начали выигрывать Лигу? — спросил Рон, как показалось Гарри, излишне обвиняющим тоном. — Я болела за них с шести лет, — холодно ответила Чжоу. — В любом случае… увидимся, Гарри. И она ушла. Гермиона подождала, пока она не окажется от них достаточно далеко, прежде чем повернуться к Рону. — Рон, какой ты бестактный! — Что? Я только спросил ее, если… — И ты не мог понять, что она хочет поговорить с Гарри, а не с тобой? — Ну и что? Она могла бы это сделать, я не останавливал ее… — С какой стати ты напал на нее из-за этой команды по квиддичу? — Напал? Я не нападал на нее, я просто… — Кого волнует, болеет ли она за «Торнадос»? — Да ладно тебе, половина тех, кто носит эти значки, купили их только в прошлом сезоне. — Да какое это имеет значение?! — Это значит, что они не настоящие фанаты, а просто примазались к успеху… — Звонок. Пойдемте, — безразлично сказал Гарри, потому что Рон и Гермиона спорили так громко, что ничего не услышали. — Эй! Все трое обернулись и увидели бегущего к ним Эдварда. — Где, черт возьми, кабинет зелий? — Это в подземельях, — кисло сказала Гермиона, не переставая ругаться с Роном. — У нас сейчас урок Снейпа, просто следуйте за нами. Они прошли в класс к своему привычному столу в конце кабинета, где Гарри сел между Роном и Гермионой, не обращая внимания на раздражающие возгласы, которыми те до сих пор обменивались. — Успокойтесь все, — холодно сказал Снейп, закрывая за собой дверь. В призыве к порядку не было никакой реальной необходимости: едва дверь за профессором захлопнулась, наступила полная тишина, и все беспокойства прекратились. Одного присутствия Снейпа обычно было достаточно, чтобы обеспечить тишину в классе. — Прежде чем мы начнем сегодняшний урок, — сказал Снейп, подходя к своему столу и оглядывая всех присутствующих, — я считаю уместным напомнить вам, что в следующем июне вы будете сдавать важный экзамен, во время которого вы докажете, как много вы узнали в изготовлении и использовании магических зелий. Хотя некоторые из вас, несомненно, идиоты, я ожидаю, что вы наскребете «удовлетворительно» на своих СОВ или столкнетесь с моим… неудовольствием. Его взгляд задержался на Невилле, который судорожно сглотнул. — После этого года, безусловно, многие из вас перестанут учиться у меня, — продолжал Снейп. — Я беру только самых лучших в свой класс зельеварения для выпускных экзаменов, а это значит, что с некоторыми нам придется попрощаться. Его глаза остановились на Гарри, и губы скривились. Гарри посмотрел на него в ответ, испытывая мрачное удовольствие от мысли, что после пятого курса он может попрощаться с зельеварением. — Но у нас есть еще год до этого приятного момента прощания, — мягко сказал Снейп, — так что, независимо от того, собираетесь ли вы претендовать на ЖАБА, я советую вам всем сконцентрировать свои усилия на получении проходных баллов СОВ, которого я ожидаю от своих учеников. Снейп махнул рукой в мантии в сторону Эда. — Это профессор Элрик, и если бы кто-нибудь из вас, тупоголовых, слушал вчера, вы бы знали, что это новый профессор алхимии. Ты можешь сесть за мой стол, Элрик. Пока Эдвард шел через класс к столу Снейпа, Гарри не мог не заметить, что Эд старается идти тихо, замедляя шаг, чтобы его ботинки не издавали громких щелчков, которые эхом разносились по коридорам дома на площади Гриммо. — Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто встречается на экзамене у пятого курса. Умиротворяющий бальзам — зелье, чтобы успокоить беспокойство и унять волнение. Имейте в виду: если вы слишком переборщите с ингредиентами, вы погрузите того, кто его выпьет, в тяжелый и иногда необратимый сон, поэтому вам нужно будет обратить пристальное внимание на то, что вы делаете. Слева от Гарри Гермиона выпрямилась, на лице ее читалось выражение крайнего внимания. — Ингредиенты и метод приготовления, — Снейп взмахнул палочкой, — находятся на доске. (Они тотчас появились там) Вы найдете все, что вам нужно, — он снова взмахнул палочкой, — в шкафу. (Дверь упомянутого шкафа распахнулась) У вас есть полтора часа… приступайте. Как и предсказывали Гарри, Рон и Гермиона, Снейп задал им на первом уроке действительно сложное зелье. Ингредиенты должны были быть добавлены в котел точно в нужном порядке и количествах. Смесь должна была быть перемешана точно нужное количество раз, сначала по часовой стрелке, затем против часовой стрелки. Тепло пламени, на котором она кипела, должно было быть понижено до точно нужного уровня в течение определенного промежутка времени, прежде чем был добавлен последний ингредиент.***
Я думал, что зелья — это просто случайное смешивание. Наверное, я ошибался. Однако это все же легче, чем трансфигурация… Эдвард переписал ингредиенты и способ приготовления с доски, сравнивая их со своими прошлыми познаниями в химии и фармацевтике. Все эти материалы в какой-то степени нормальны. Морозник… ага. Корень валерианы… да, для приготовления этого «успокаивающего зелья», его вполне можно использовать, он хорош для успокоения сердечного ритма… Пыль лунного камня… лунные камни довольно дорогие, но в Хогвартсе с этим проблем нет… Погодите-ка… Эдвард сделал глубокий вдох, сверившись со своими записями и тем, что было написано на доске. Порошок из рога единорога?! Какого черта? Единороги существуют? Он уронил голову на свои руки. Волшебники… Сумасшедшие…***
— Сейчас от ваших зелий должен подниматься легкий серебристый пар, — громко сказал Снейп, когда до конца урока оставалось еще десять минут. Гарри, обливаясь потом, в отчаянии оглядел подземелье. Его собственный котел испускал обильное количество темно-серого пара; котел Рона плевался зелеными искрами. Симус лихорадочно тыкал кончиком волшебной палочки в огонь у основания котла, который, казалось, вот-вот погаснет. Но пожалуй самым раздражающим для Гарри было то, что Эдвард явно был заинтересован в зельеварении. Почти все время Эдвард что-то строчил в своем блокноте. Над зельем Гермионы, однако, поднимался мерцающий серебристый пар, и когда Снейп прошел мимо, он посмотрел на него сверху вниз без каких-либо комментариев, что означало, что придраться ему было не к чему. Однако у котла Гарри Снейп остановился и посмотрел на него с жуткой ухмылкой на лице. — Поттер, что это по-вашему? Слизеринцы в первых рядах класса с нетерпением смотрели на Гарри. Им нравилось слушать, как Снейп насмехается над ним. — Умиротворяющее зелье, — напряженно произнес Гарри. — Скажите мне, Поттер, — мягко спросил Снейп, — вы умеете читать? Драко Малфой рассмеялся. — Да, умею, — ответил Гарри, крепко сжимая палочку в кулаке. — Прочтите мне третью строчку инструкции, Поттер. Гарри покосился на доску. Было нелегко разобрать инструкции сквозь пелену разноцветного пара, заполнявшего теперь подземелье. — Добавить толченый лунный камень, перемешать три раза против часовой стрелки, дать настояться семь минут, затем добавить две капли сиропа морозника. Сердце его упало. Он не добавил сиропа морозника, а сразу перешел к четвертой строке инструкции, дав своему зелью закипеть в течение семи минут. — Вы все сделали по третьему пункту? — Нет, — очень тихо ответил Гарри. — Прошу прощения? — Нет, — сказал Гарри уже громче. — Я забыл добавить морозник. — Я знаю, что вы это сделали, Поттер, а это значит, что ваше зелье совершенно бесполезно. Эванеско. Содержимое котла Гарри исчезло. Он остался глупо стоять возле пустого котла. Эда больше интересовало, как Снейп уничтожил зелье, чем сердитое выражение лица Гарри. — Те из вас, кто сумел прочитать инструкцию, наполните один флакон образцом вашего зелья, разборчиво напишите на нем свое имя и принесите его на мой стол для проверки, — сказал Снейп. — Домашнее задание: двенадцать дюймов пергамента о свойствах лунного камня и его использовании в зельеварении, сдать в четверг. Пока все вокруг наполняли флаконы, Гарри, кипя от злости, убирал свои вещи. Его зелье было не хуже зелья Рона, от которого теперь исходил отвратительный запах тухлых яиц. Или Невилла, который довел его до консистенции только что смешанного цемента и который Невиллу теперь приходилось выдавливать из своего котла. И все же именно он, Гарри, получит ноль баллов за это задание. Он засунул палочку обратно в сумку и тяжело опустился на свое место, наблюдая, как все остальные подходят к столу Снейпа с наполненными и закупоренными бутылями. Когда наконец прозвенел звонок, Гарри первым вышел из подземелья и уже приступил к обеду, когда Рон и Гермиона присоединились к нему в Большом зале. За утро потолок стал еще более мрачным и серым. Дождь хлестал по высоким окнам. Эдвард присоединился к ним, выглядя совершенно сбитым с толку. — Это было действительно несправедливо, — утешительно сказала Гермиона, садясь рядом с Гарри и накладывая себе картофельный пирог. — Твое зелье уж точно не было хуже, чем у Гойла. Когда он положил его в колбу, она разлетелась вдребезги, и его мантия загорелась. — Ну да, — сказал Гарри, сердито глядя в свою тарелку, — разве когда-нибудь Снейп был ко мне справедлив? Никто из них не ответил. Все трое знали, что взаимная неприязнь Снейпа и Гарри началась с того момента, как Гарри впервые попал в Хогвартс. — Я думала, что в этом году он будет немного менее злой, — разочарованно сказала Гермиона. — Я имею в виду… вы знаете… — она внимательно огляделась вокруг; по обе стороны от них было с полдюжины свободных мест, и никто не проходил мимо стола. — Теперь он в Ордене и все такое. — Снейп работал на Волдеморта? — Да, Эд, он был Пожирателем смерти в прошлом, но теперь он должно быть исправился. — Я почти уверен, что у Дамблдора должны быть причины ему верить…***
В своей комнате Эдвард превратил нацарапанный текст и заметки в свой секретный алхимический конспект. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Мало того, что он переписал текст на аместрийском, так еще и применил свой секретный шифр, понятный только ему одному. Альфонс всегда ему говорил, что прочитать его заметки просто не представляется возможным. Эд недовольно рыкнул, когда кончик ручки провернулся в его пальцах, оставляя след на бумаге. Даже после того, как он несколько лет писал левой рукой, его тело продолжало напоминать ему о том, что он родился правшой. Автопротезом он пользовался в обычных бытовых делах, но вот писать приходилось все-таки левой рукой. Нужно попросить Макгонагалл дать мне больше советов по поводу учеников. Я до сих пор толком не знаю, каков их уровень обучения. К его облегчению, сегодня он не виделся с Амбридж. Эта женщина вызывала у него неприятное чувство. Конечно, не такое сильное, как прокатившийся по всему телу озноб от встречи с Отцом, но это ощущение было не менее зловещим. Он убрал свои вещи обратно в чемодан, стараясь мысленно вспомнить путь к кабинету Макгонагалл, который она показывала ему вчера. Как только он поднял руку, чтобы постучать в дверь, профессор Макгонагалл, очевидно, уже собиралась выйти. Она удивленно вскинула брови. — Чем могу помочь, Эдвард? — Я собирался спросить вас о студентах, но… — Ну, если не хотите терять времени, то можете спросить меня по дороге. Я кое-что забыла в учительской. Они вдвоем прошли по коридорам, спустились по лестнице (Эд не забывал крепко держаться за перила) и вошли в учительскую. Других преподавателей в комнате не было, и Эд предположил, что у них сейчас занятия или они находятся в своих кабинетах. Макгонагалл прошла дальше в учительскую, где стояло несколько маленьких шкафчиков. Эдвард огляделся. У стены стояло коричневое пианино. Им давно не пользовались, о чем свидетельствовал тонкий слой покрывающей его пыли. Эд провел рукой в перчатке по крышке. — Вы играете на пианино? Эвард оглянулся к Макгонагалл и поспешно убрал руку с инструмента. — Нет, к сожалению. Но мой брат немного умеет играть. Это было правдой. В Ризенбурге у них было старое пианино, стоящее в кладовой в подвале. Эд не уделял ему времени, так как был зациклен на алхимии. Но Альфонс поступал иначе. Иногда, когда Ал хотел отдохнуть от учебы, Эдвард слышал, как его неуклюжие попытки играть на пианино эхом разносятся по их старому дому. — Хотите печенья? Эдвард взглянул на маленькую жестянку в ее руке. Внутри лежали маленькие печенья в форме ящериц. Эдвард потянулся за одним из них. — Спасибо, — он взял одно печенье, откусив ему сначала голову. На вкус немного напоминает имбирный пряник. Вполне вкусно. Когда они вернулись в ее кабинет, Макгонагалл поставила банку с печеньем на стопку бумаг на своем столе. — Так о чем вы хотели меня спросить, Эдвард? — Я хотел спросить вас о студентах, я немного обеспокоен… — но остальные его слова были прерваны, когда за дверьми кабинета послушался шум. Макгонагалл нахмурилась. — Извините. Она открыла дверь.***
— Зря ты, Гарри, нос задрал, Все ты врешь и все ты врал! Никакой ты не герой, А обычный псих дурной… Это была последняя капля для Гарри. — ЗАТКНИСЬ! Дверь слева от него распахнулась, и профессор Макгонагалл вышла из своего кабинета, выглядя мрачной и слегка встревоженной. — Что за крики, Поттер? — рявкнула она, когда Пивз радостно захихикал и скрылся из виду. — Почему вы не в классе? — Меня отправили к вам, профессор, — сказал Гарри сухо. — Отправили? Что значит — «отправили»? Он протянул ей записку от профессора Амбридж. Профессор Макгонагалл, нахмурившись, взяла у него листок, открыла его взмахом волшебной палочки, расправила и начала читать. Ее глаза за прямоугольными очками бегали по строчкам, внимательно читая написанное Амбридж, и с каждой следующей строкой они становились все уже. — Пойдемте со мной, Поттер. Гарри последовал за ней в кабинет, и дверь за ними закрылась сама собой. К его удивлению, в кабинете уже был Эдвард, выглядевший не менее изумленным. — Что ж… — сказала профессор Макгонагалл, поворачиваясь к нему. — Это правда? — Что правда? — спросил Гарри несколько более агрессивно, чем намеревался. — Профессор? — добавил он, стараясь говорить более вежливо. — Это правда, что вы кричали на профессора Амбридж? — Да, — ответил Гарри. — Вы назвали ее лгуньей? — Да. — Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? — Да. — Неплохо. — Эдвард усмехнулся. — Эдвард, — твердо сказала Макгонагалл. Эдвард закрыл рот. Профессор Макгонагалл села за свой стол, внимательно наблюдая за Гарри. Потом она сказала: — Возьмите печенье, Поттер. — Взять что? — Возьмите печенье, — нетерпеливо повторила она, указывая на жестяную коробку с печеньем, стоящую на ее столе. — И садитесь. — Печенье хорошее, тебе стоит попробовать. — Эд слегка улыбнулся Гарри. В прошлом уже был случай, когда Гарри, ожидая, что профессор Макгонагалл назначит ему наказание, вместо этого приняла его в команду Гриффиндора по квиддичу. Он опустился в кресло напротив нее и взял себе имбирного тритона, чувствуя себя так же растерянно и неловко, как и в тот раз. Профессор Макгонагалл отложила записку профессора Амбридж и очень серьезно посмотрела на Гарри. — Поттер, вы должны быть осторожнее. Гарри проглотил кусок имбирного тритона и уставился на нее. Тон ее голоса был совсем не тот, к которому он привык. Он не был резким, четким и строгим, скорее стал более низким и тревожным, гораздо более человечным, чем обычно. — Плохое поведение в классе Долорес Амбридж может стоить тебе гораздо больше, чем баллы для факультета или наказание. — Что вы… — Поттер, включите свой здравый смысл, — отрезала профессор Макгонагалл, внезапно вернувшись к своей обычной манере речи. — Вы знаете, где она работала, и вы должны знать, кому она подчиняется. Прозвенел звонок, означающий конец занятий. Из-за стен кабинета начал со всех сторон доноситься шум учеников, покидающих свои классы. — Здесь написано, что вы будете отбывать у нее наказания каждый вечер в течение этой недели, начиная с завтрашнего дня, — сказала профессор Макгонагалл, снова заглядывая в записку Амбридж. — Каждый вечер на этой неделе! — в ужасе повторил Гарри, а Эдвард, сидящий с ним рядом, негромко выругался. — Но, профессор, не могли бы вы… — Нет, я не могу, — решительно ответила профессор Макгонагалл. — И еще, Эдвард, пожалуйста, следите за своим языком. — Но… — Она ваша учительница и имеет полное право наказывать вас. Завтра в пять часов вы пойдете к ней в кабинет и отбудете первое наказание. Но Поттер, прошу, помните: осторожнее с Долорес Амбридж. — Но я же говорил правду! — возмутился Гарри. — Волдеморт вернулся! Дамблдор об этом знает, вы об этом знаете… — Ради Бога, Поттер! — сказала профессор Макгонагалл, сердито поправляя очки (она ужасно поморщилась, когда он произнес имя Волдеморта). — Вы действительно думаете, что проблема в том, правда это или ложь? Речь идет о том, чтобы держать голову опущенной, а свой характер — под контролем! Она встала, ее ноздри широко раздувались, а губы были плотно сжаты. Гарри тоже поднялся со своего стула. — Возьмите еще одно печенье, — раздраженно сказала она, протягивая ему коробку. — Нет, спасибо, — холодно ответил Гарри. — Не говорите глупостей, — отрезала она. Он взял одно. Эдвард взял себе еще три. — Спасибо, — сказал Гарри с неохотой. — Разве вы не слушали речь Долорес Амбридж в начале семестра, Поттер? — Да, — сказал Гарри. — Да… она сказала… прогресс только ради прогресса не поощряется… ну, это означало, что… что Министерство Магии пытается вмешаться в дела Хогвартса. Профессор Макгонагалл пристально посмотрела на него, потом слегка улыбнулась, обошла вокруг стола и открыла перед ним дверь. — Во всяком случае, я рада, что вы слушаете Гермиону Грейнджер, — сказала она, указывая ему на дверь своего кабинета. Эдвард хихикнул. Макгонагалл резко повернулась к нему. — Я думала, что профессор должен вести себя по-взрослому, Эдвард, а не смеяться над мелочами! На этот раз настала очередь Гарри хихикать.