Обе белые

У Кенни была Проблема: правила его жизни и смерти установлены обдолбавшимися родителями. Если жизнь еще более-менее можно контролировать, то смерть нивелирует все достижения. Он не может умереть. Не может восстановить память окружающим о своей кончине, и такое ощущение, словно за бессмертие и точку возрождения он расплачивается тупыми смертями… Например, вагонетки в пещере трусов (Кенни старался не думать об этом позоре), или ножом на стенке, который огражден со всех сторон от опасных зон. Или поскользнуться на устойчивом камне, перебираясь через спокойную речку рядом с мостом. Дебильнее не придумать. Иногда казалось, что после смерти мир изменится. Нихера. Утром, открывая глаза в своей постели и глядя на отсыревшую и осыпавшуюся побелку, он уже знал: все осталось прежним. Наверное, поэтому Кенни улыбался произошедшему накануне между ним и Стэном. Да, Кенни потом проблевался, но поцелуи Стэна, его руки, горячая страсть до сих пор будили мурашки по коже. - Ты собираешься со мной здороваться? - Я думаю над этим. - Пока думаешь - пей сок. Сообщишь, как что-нибудь решишь? - Ты узнаешь первой. - Спасибо, - благодарит Венди, словно Кенни оказал ей огромную услугу. - Итак, принцесса Кенни и этот твой друг… Стэн. Кенни хотел, чтобы она не лезла в голову и не пачкала насмешливыми словами уголок, в котором он прятал Стэна только для себя. Когда Венди до чего-то добиралась, то марала своим присутствием все, на что обращала внимание, и как слизняк оставляла мокрый дурно пахнущий след. И постепенно подбиралась к Стэну. Она и раньше его упоминала, но вскользь, словно он интересовал ее не больше мухи на потолке. Кенни повелся. Как глупо. Она ничего не забывала. - Нам есть о чем поговорить, верно? Мне очень интересно послушать о его реакции. Доктору Венди не нравился Стэн. О нем она говорила с толикой напряжения и отвращения, стараясь скрывать за равнодушием истинные чувства. Каждый раз спрашивая про “этого Стэна”, она выдавала голосом омерзительное пренебрежение, словно Кенни выдумал себе друга и постоянно о нем говорил только хорошее, а доктор не признавала, что с начала терапии состояние Кенни ухудшилось. Ее нужно вытравить из всех воспоминаний, касавшихся Стэна. Выскрести до мяса, чтобы она ничего не испортила и… - Как он к ней относится? …Опоздал. - Не хочу говорить об этом. - И все же, Кеннет, мы должны… - Я знаю, зачем ты спрашиваешь об этом. - Хотелось отступить, выйти из кабинета, хлопнуть дверью и сбежать, но чертов диван Откровений приковал невидимыми цепями. Или это супер-способность доктора Венди - призывать ненависть из глубин памяти и обматывать горло удавкой. - Заткнись и молчи. - Кеннет, - Венди скрестила пальцы, поставив локти на стол, - милый… Когда Крэйг называл Твика милым, это звучало нежно и заботливо. Когда Кенни употреблял это слово, то оно относилось к Твику и сестренке, характеризуя их как нельзя лучше. Когда Стэн назвал это слово по отношению к нему - и плевать, что он… она… неважно! был в платье - звучало волнительно-потрясенно. Охуенно. Когда это слово озвучила Венди, внутри проснулся демон, который к чертям хотел сжечь ее вместе со стеной дипломов, которые по умолчанию давали ей разрешение бессовестно копаться в мозгах. - Не называй меня так, - процедил Кенни сквозь стиснутые зубы. Она внимательно и невозможно долго смотрела на него, мысленно выстраивая теории и лестницу диагнозов; кивнула и, взяв из стаканчика красную ручку, хотя до этого держала черную, записала что-то в карту, увеличивая путь к свободе еще на несколько месяцев. Похуй. - Не буду, - нарочито мягко произнесла Венди и фальшиво улыбнулась. - Ладно. Как скажешь. Но чем оно тебе не нравится? Интонацией. Отношением. Презрением. Всем и сразу. Особенно снисходительным молчанием. - Тем, что это говоришь ты. Хотелось, чтобы Стэн еще раз назвал его милым, и неважно, что будет надето на Кенни. Ему нравилось, как Стэн на него смотрел, нравилось, как он целовался, нравилось, как выдыхал его имя, и до безумия - а разве Кенни не уже? - любил его руки на своем теле. - Прости, пожалуйста, - сказала она, следя за реакцией. Осадок остался. Самое прекрасное, что с ним случалось за последние месяцы - знакомство со Стэном-самым-лучшим-парнем-в-его-блядски-никчемной-жизни-Маршем. С ним Кенни чувствовал себя значимым, живым и не таким тупым уродом, каким его видели многие работники белого дома. - Так что… этот Стэн думает о твоем переодевании? Кенни перетянул шнур капюшона несколько раз, собираясь с мыслями. Как лучше всего представить Стэна и сдать их отношения: "секс по нужде" или "секс по дружбе"? Так, у них и секса как такового не было. Та быстрая дрочка - потрясающе охуенная дрочка! - в его комнате же не считается? Или считается? В итоге Кенни выбрал самое нейтральное и правдивое: - Он помог мне переодеться. - Вот как? И ничего не сказал? Стэн много всего говорил. И стонал. И целовал. И кусал. Наверное, Кенни мог бы ему отсосать в благодарность за все. Нет, Кенни действительно хотел сделать ему что-то приятное, а парням же нравится, когда у них берут в рот, верно? Не зря же учительница трудов постоянно об этом напоминала девочкам. - Мы довольно неплохо… пообщались. - Он тебя понимал? - Конечно. Не вижу проблем, почему это невозможно. - Но… - Венди вздохнула, отложила ручку, откатившуюся к карандашам у края стола, и посмотрела на его руки. - Ты не задумывался, почему… этот Стэн тебя понимал, а я - нет? Кенни припомнил бред Крота на свою излюбленную тему: о боге с углублением в библейскую Вавилонскую башню. Дошло, к чему она упоминалась и с чем вообще связана. Но ведь Стэн же понимал, а это самое главное. - Я задумываюсь о том, почему ты отправила меня переодеваться. И не спросила, как я себя чувствовал. - И как же ты себя чувствовал? Венди слишком увлеклась разбором старого хлама, не заботясь о более важных вещах. Она как шопоголик пришла на распродажу чувств, интересуясь скидочными воспоминаниями, а не модными сезонными новинками. Цвет распродажи ассоциировался с желтыми вырвиглазными вывесками. Доктор Маки часто выкладывал на столе желтую и красную карточки, разрешая выбрать только одну на сеанс, как низкосортный пропуск на диван Откровений. Кенни неизменно просил оранжевую в цвет толстовки, чем разочаровывал. "Ты слишком пессимистичен и замкнут", - не раз повторял он. Доктор Маки не подозревал, что Кенни знал его трюк с желтым цветом, который по статистике любили шизофреники. Кенни не считал себя таковым, несмотря на синие чернила диагноза в карте. - Как Лори в гардеробе - хотел спрятаться в тряпках и орать. Венди нахмурилась: - Кто такая Лори? - Девчонка. - Я поняла, что это девушка. Но какое отношение она имеет к моему вопросу? - Самое прямое. Венди не понимала. Она вытянула из стаканчика синюю ручку и записала несколько слов на розовом стикере. - Но я не обязан продолжать, если не хочу. Не отрываясь от стикеров, она спросила: - Тебя изнасиловали? В груди сдавило. Кенни забыл как дышать на мгновение, но взял себя в руки. - Нет, - и прежде, чем доктор Венди углубилась в допрос, Кенни воспользовался отмашкой: - Мне неприятно об этом говорить. Не нравится давление, докапывание до подробностей, которых я не помню и не хочу вспоминать. И, пожалуйста - пожалуйста! - хоть раз послушай меня, а не свою обезьянку с придуманной темой диссертации. - Мне нечего тебе сказать, пока я кое-что не проверю. - Она подняла голову. - Я подумаю, что назначить и как продолжать наше лечение. Но пока скажу одно - присмотрись к этому… своему другу. Тебе не кажется в его поведении ничего подозрительного? Ничего не выбивается из привычных вещей? Кенни насторожился. Присмотреться к Стэну? Вел ли он себя подозрительно? - С ним… с ним все в порядке. - Ты в этом уверен? - Да. - Точно? Венди откинулась на спинку стула. Движение, больше похожее на взмах белым плащом - важная вещь перед унижением другого человека. - Тогда почему он тебя понимал, а я нет? - Потому что мы с ним… Трахались? Нет, не то. Даже Крот ничего не понимал. Только Стэн. Верно? Почему? - Я… я не знаю. Может, он учил… этот язык? - Ты веришь в такое совпадение? Да. Верил. С послужным списком смертей он верит во что угодно. Даже оживленное учеными полотенце. Глаза бегали от одной ручки на столе Венди к другой. От одного корешка книги к другому. От одного диплома к следующему, отталкиваясь от предметов как мячик для пинг-понга от поверхности стола. Кенни пытался за что-то зацепиться, найти якорь и победить неприятную тревожность. Нужно время разобраться. Несколько секунд, чтобы достроить карточному домику крепкую крышу… - Тогда свободен. Вот так без особых истерик и ругани Венди выпустила его из своих лап в серость сгустившихся красок белого дома. - Ты же не хочешь сказать, что… - Не говорю. Ты сам все поймешь. …она не дала времени. Выкинула навстречу догадкам, теориям и пожирающему изнутри звенящему ожиданию. Вот только в отличие от Бабы Яги, Венди не сказала, в какой именно мир открыла дверь: мертвых или живых.