Три дюжины горения

В грозовом потоке Безвременья Нейтан уверен: его ничего не ждет. Все похоже на один и тот же бэдтрип — свинцовая хмарь неба, молнии вдалеке, да киты, образовавшие воронку, которая так и не приближается. Нейтан не чувствует своего тела, да и вообще, это неважно — здесь ведь нет его палача, одни обрывки не то реальности, не то его персональных причин для посмертия. Это почти смешно, но Нейтан не уверен, применимо ли к нему теперь понятие голоса. Может быть, его мысли теперь материальны? Но воронка урагана из китовых тел никуда не девается, а значит, нет, он ничего не изменит. Нейтан пытается повернуться, но в итоге получается какое-то едва контролируемое перемещение: от попыток развернуться вправо он точно скользит вниз, хотя точно сказать не может — ощущение падения отсутствует. Ну и хуй с ним. Марка здесь нет, а это самое важное — по сравнению с тем, как он драл его куда можно и нельзя это вообще не ад или тому подобная хрень. Или, может быть, его задача витать подальше от этой бури и молний? Хрен с ним, вроде бы и не так страшно. А если уйдёт часть воспоминаний... Да заебись! Он как раз оставил бы рядом этот груз, особенно про Рейче... Нейтан едва успевает подумать: а грузом быть ему. Жалобно воют киты, слышится карканье прямо над ухом, а перед глазами промелькивает синее пятно. Бабочка? Нейтан не успевает понять, за что он так недаижим, скован заново обретенным телом — то слишком неповротливое, почти чужое. И тут же оказывается прижатым. Кроссовки Рейчел оказываются ничуть не изменившимися: коралловая линия на белой подошве, слишком знакомый след от грязи — так ей на ногу наступили он с Марком, пока волокли тело к свалке. Но её тело оказывается поразительно живым: прямо как на плёнке. Даже след от укола остаётся алой бусинкой крови на шее. — Вот мы и встретились, Нейтан. Рейчел зла, о, он помнит, как сильно она умеет быть зла. — Наконец-то ты здесь. Я всегда думала: а отчего не так быстро? Сколько времени прошло там, у вас? У вас? Видимо, речь о мире смертных. И правда, сколько? Рейчел чуть наклоняется вперёд и Нейтан понимает сразу две вещи. Первое — это что ему тяжело от её ног у него на груди. И второе — это что хоть он и вроде бы как принадлежит своему телу, но то, кажется, ничуть не изменилось. В бункере ему почти девятнадцать, на руках саднят следы царапин или уколов, если, конечно, он ставил себе по вене и там — эти вещи кажутся чужими, неважными, ведь это тело, а отныне его тело... — Вижу, что пара лет, но не больше. К слову, они тобой также не заслужены. Это всё наверняка для Марка. Марк... А причем здесь он? Нейтан не понимает намека Рейчел, но это оказывается и неважным — теперь, когда он заново наловчился шевелить глазами, его взгляд перемещается с ног Рейчел выше. Руки? Нейтан не сразу понимает, что в них. А поняв, смотрит на Рейчел с немой мольбой — та презрительно кривит рот. — Ты ещё не понял? Как же мало я могу тебе сделать за всё то, на что ты меня обрек. Всего-то один барабан на твою заслуживающую небытия, — Рейчел с отвращением выплевывает последнее слово, — душонку. — Нет... Нейтан не сразу осознаёт, что сказал это вслух. А потом Рейчел резко стреляет — прямо в его ладонь. — Это за руку, которая держала тот шприц. Гильза падает на кафель. Рейчел целится в его ступню. Второй выстрел напоминает Нейтану: это его крик. Он ещё может кричать. Может ей что-то сказа... — Это было случайно, я не хо... — Следующий — за колено, которым ты меня ударил, прежде чем меня вырубил Марк. А ещё два — за ступни убийцы, которые смели ходить после меня по земле. — Рейчел, нет, пожалуйста, я не буду, это все его манипуля... Нейтану кажется, что у него на месте ступней лишь два горящих от боли обрубка, а Рейчел продолжает: — Пятый — это за плечо, на котором ты нёс моё тело. Нейтан извивается под ногами Рейчел, надсадно хрипя: — Нет... Я... Случайно... Прос... Рейчел наклоняет голову в сторону и чуть улыбается: — Случайность лишь то, что ты ещё здесь, живой. А я наконец-то получаю то, что заслужила. Шестой выстрел оказывается у Нейтана в паху. — Нет... Ни за что... Я тебя... не... хотел... Рейчел отрицательно мотает головой: — Тогда зачем, скажи? Почему именно я? Зачем тебе та, кого ты надеялся склеить для очередной попойки? Или наоборот, ждал, когда я прибегу к тебе сама? Зачем было притворяться приятелем? Нейтан ищет оправдания, но единственное, что ему удаётся выцепить из водоворота спутанных от боли мыслей, это лишь одна мольба: — Выслушай... Прошу... Рейчел расставляет пистолет ему прямо в лицо и буквально за миг Нейтан понимает: нет. Не выслушает. Она зла, нет, в ярости. А его тело — отныне бесполезный мешок мяса. И едва вдохнув, Нейтан предпринимает последнюю попытку: — Нет, нет, тебя не должно здесь быть, мы мертвы, у тебя другое место, это ошибка, я не вернусь к этим воспоминаниям, хвати... Нейтан не успевает сказать что-то ещё — китовая воронка засасывает его со всей силы, он снова падает вниз, моля Рейчел, безмолвно крича о том, что виноват во всем только Марк, что он мог бы исправи... По тяжести его тело словно прибавляет по сотне фунтов, слезы на угрожающе сощуренных глазах Рейчел кажутся страшнее любого иного взгляда. А в руках у неё всё тот же пистолет. — Прости, я не должен был, выслушай, Рейчел, ведь мы были... Нейтан не понимает вообще нихрена, но последнее, что он слышит — это жёсткое: — Ты не заслужил прощения.