Несколько мгновений их жизни

Свет мигал как в дешёвых ужастиках, где не хватает денег на спецэффекты и атмосферу нагнетают грёбаным мерцанием! Только когда подобное происходит в реальности – запредельный ужас невозможно передать. Джон не понимает, чем он так провинился в жизни, что попал в хоррор. Кажется, ещё вчера он – обычный военный врач, вернувшийся из вечно бурлящего квадрата AF-201114*, чтобы не умереть от скуки мирных дней, принял предложение Стэмфорда. Майк, подхвативший где-то кламертинскую оспу, попросил друга заменить его на, казалось бы, обычном рейсе в должности корабельного врача. И всё шло обыденно ровно – без происшествий. Пока однажды его срочно не вызвали с реанимационным набором в сектор В. У входа в сектор его встретили. Это должно было насторожить, но лишь слегка удивило. Не напрягли и последующие слова сопровождающего: – У нас сложный, эм, пациент из преступников. Во время, мм, операции сердце не выдержало. Джон спешил оказать помощь и в запинках не услышал странностей. Поэтому белоснежные лаборатории, заполненные кучей жутких существ, и бьющиеся мутанты в прозрачных банках, оказались для него полной неожиданностью. В комнате, похожей на операционную, прямо на столе находился пациент Джона. Мертвенно бледный мужчина, даже опутанный кучей трубок, оставался симпатичным. А с восстановленным сердечным ритмом и здоровым цветом лица – показался и вовсе красивым. Но это были доли мгновения, мысли, за которые Джон старался спрятаться, чтобы не задумываться, что именно делают с подопытным. Ватсон не слепой и не идиот. Теперь стало прозрачнее некуда, зачем он подписывал столько бумаг о неразглашении при приеме на работу. Но даже заключенные соглашения не гарантировали безопасность жизни Джона после рейса – эксперименты над разумными созданиями запрещены. Кто бы знал, что эта работа может оказаться таким дерьмом?! Но позднее стало ещё хуже – Ватсон зашел проверить состояние мужчины и утонул в обреченно-злых глазах. Такого накала эмоций Джон не видел даже у смертников в AF. Ещё удивительнее стала разговорчивость подопытного. Джим Мориарти, казалось, пытался выбесить всех окружающих в надежде, что так его быстрее прикончат. Джон не знал в каких преступлениях тот виновен, но был твёрдо уверен, что никто не заслуживает подобной участи. На его месте он тоже старался бы умереть быстрее, оборвать мучения. Наверное, Джим почувствовал отношение Ватсона ко всему происходящему, потому что теперь смотрел на врача с надеждой. Джона тошнило от собственной беспомощности, от невозможности помочь, от потаенного страха оказаться на месте Мориарти. Доведенный каждодневными кошмарами до отчаянья, однажды доктор рискнул, и во время очередного осмотра, как бы невзначай обронил иглу от шприца. Чёрные внимательные глаза проследили за брошенным вскользь взглядом Джона и, не изменившись в лице, Джим с благодарностью сжал чужую руку. Позже Ватсону пришлось оказывать помощь сразу двоим: Мориарти со вскрытыми венами чуть не убил одного из «учёных» – полностью вогнав иглу в щёку. После этого Джон зауважал Джима ещё больше, хотя он и подозревал, что прыть и быстрое восстановление – следствие экспериментов. К счастью, Ватсона не стали подозревать, списав «потерянную» иглу на ловкость преступника. Джон не заметил, как к нему изменилось отношение Мориарти после «инцидента с иглой». Ему казалось, что флирт присутствовал в их общении всегда, да, и не только в отношении доктора. Однако в какой-то момент, когда они остались в относительном уединении, Джим без капли привычного дурачества сказал: – Доктор Ватсон, я бы с вами сбежал на другой край вселенной. Джон, долго не раздумывая, ответил: – Я с тобой тоже. Думая об окружающем их двоих кошмаре, Ватсон не ожидал последующего жесткого и властного поцелуя. Слишком короткого, чтобы осознать свои чувства, слишком длинного, чтобы сделать вид, что его не было. После этого Джона перестали вызывать – и он не мог понять плохо это или хорошо. Джим казался единственным нормальным человеком на борту, и Ватсон скучал без его компании. Но долго страдать не пришлось – не прошло и недели, как корабль превратился в Ад… Лёгкие горели от непрерывного бега. В ушах стояла звенящая тишина и это доводило до грани сильнее звучащих прежде далёких воплей и очередей автоматов. Останавливаться нельзя, иначе существо найдет его быстрее. Но держаться на ногах сил уже нет. Заблокировав очередную дверь, Джон обессиленно приваливается к стене. По затылку бегут ручейки пота и ныряют за шиворот насквозь мокрой формы. Ватсон опасается, что по непроизвольно оставляемым меткам тела его и найдут. Но сделать ничего не может. Только непрерывно бежать. Внезапно ослепительно вспыхивает и окончательно гаснет свет, оставляя Ватсона в кромешной темноте. Проведенное во тьме время кажется бесконечным, пока с треском не включается аварийное освещение. Джон выдыхает. Оказывается, всё это время, он задерживал дыхание. Не так давно Ватсон боялся, что умрёт от скуки… что ж, теперь вопрос времени, когда его разорвут на части. Так страшно не было даже в AF. Там на него целенаправленно не охотились, чтобы сожрать. Ещё больше пугает неизвестность. Ватсон не видел, что конкретно убивает людей на корабле. Поэтому не ясно, что именно скрывают тени вокруг. Большинство найденных им тел выглядели как пропущенные через мясорубку – настолько были переломаны. А от фонтанов крови на стенах и потолке, Джона не раз чуть не стошнило. У других были проломлены головы или оторваны конечности – чтобы их не убивало, оно не церемонилось. Но самое поганое было в том, что всё найденное оружие было без патронов. Хоть Ватсон и понимал, что существо это не остановит – бродить с одним скальпелем было совсем паршиво. Джон заподозрил неладное, когда по всему кораблю начали носиться больше похожие на шкафы модифицированные охранники обвешанные оружием, как гирляндами. Потом сдохла вся электроника, а вместе с ней и межгалактическая связь. О глобальной поломке сообщил капитан, жизнерадостно обещая скорую починку. Ну, в крайнем случае, ремонт после прибытия на планету с помощью работающего автопилота. И только после этого начали пропадать люди. Поодиночке, группами. Народу на корабле было достаточно, чтобы на это сразу обратить внимание. Однако в какой-то момент Джон опоздал на завтрак, накануне засидевшись с инвентаризацией в мед. отсеке, а придя в столовую нашел лишь месиво из горы обезображенных трупов. Помещение, прежде всегда бывшее в идеальном состоянии, теперь больше походило на скотобойню – кровь была повсюду. Она веером брызг украшала потолок и перевернутые столы раздачи еды, все стены были в фонтанах, а с остальной мебели стекала ручьями, собираясь в сворачивающееся море на полу. От ярко алого до практически черного цвета. А запах стоял такой, что застывшего у дверей Джона выворачивало несколько минут до сухих спазмов. Ватсон врач, а не военный. Поэтому побежал подальше от раздавшихся рядом со столовой выстрелов. И судя по обнаруженным после разорванным военным отрядам – правильно сделал. Прошло уже больше суток, а Джон всё ещё жив. Чего не скажешь обо всех встреченных им людях. Ватсону кажется, что он единственный живой человек в этой летающей консервной банке, ставшей «душегубкой»* для нескольких сотен пассажиров. И откровенно признаваясь самому себе, Ватсон не знает, на какой исход он надеется – долететь до планеты и спастись от притаившегося монстра там? Но умирать от лап чудовища он не намерен – если понадобится, то сделает себе сам трепанацию одним скальпелем. Пока что Джон и не думает сдаваться. Перерыв окончен, и Ватсон вновь движется вперед. Несколько часов назад ему удалось прикорнуть в какой-то кладовке, предварительно убедившись, что там нет широкого вытяжного люка. Ведь, судя по следам крови, именно по трубам вентиляции мутант и перемещается, что существенно осложняет выживание. Почему Джон уверен, что существо одно – он не может сказать. Хотя по количеству убитых можно подумать, что орудует целая стая, ему всё равно, кажется, что монстр один. Может он надеется, что если бы тварей было больше, то и от военных шум был громче? Высчитывать количество предполагаемых убийц дурная затея, поэтому Джон сосредотачивает внимание на поиске припасов. Он уже раздобыл рюкзак, пару съестных батончиков и бутылку воды, но этого мало. Вода почти кончилась, а от еды ничего не осталось. Мужчина тихо перемещается по затемненным коридорам, заглядывая во все попадающиеся на пути комнаты. От каждого постороннего звука он замирает и задерживает дыхание. Но удача пока всё ещё на его стороне, никаких чудовищ на горизонте не появляется. Когда ему попадается комната для рабочих, с душем и шкафчиками, Джон чувствует себя чуточку лучше. К его счастью вода в трубах идет, и напиться можно без проблем. А увидев свою промокшую насквозь футболку в зеркале душевой, Ватсон решает рискнуть и вымыться. Смыть с себя хотя бы часть запахов. Это похоже на чудо, но даже принять душ и переодеться в чистую одежду рабочих удалось без инцидентов. А вот с едой оказались проблемы. Как бы Джон не хотел, но за ней придётся подниматься на жилые ярусы. Приходится преодолевать пролёты без помощи лифтов – и это тяжело. Одно дело, практически скатиться вниз, и совсем другое подниматься вверх. На пятнадцатом ярусе доктор выдыхается. Ещё и чертов запах – чем выше он поднимался, тем ощутимее становилась вонь разложения. Мозг тут же переключается на размышления о системе вентиляции – она замкнута на ярусах или воздух курсирует по всему кораблю? Потому что если второе, то придётся перекрывать вентили, чтобы потом не умереть от трупного яда. Наконец, Джон доползает до жилых ярусов. Мокрая тряпка плохо защищает от запаха, поэтому первой целью мужчина намечает мед. блок – там всегда хранится запас портативных кислородных масок. Окружающая тишина парализует нервную систему, и каждый скрип корабля бьёт адреналином в голову. Джон с трудом заставляет себя идти неспешно, аккуратно переступая через опалённые обломки стен или проводки, вывернутой из-под панелей. Везде, куда не глянь, осталась такая же разруха – перемазанные кровью коридоры, следы от пуль, чьи-то разорванные останки. Ватсон решает ускориться. Он уже чувствует, как вонь начинает разъедать ему мозг. В его бывшем кабинете тоже всё перевернуто, инструменты разбросаны, часть медикаментов вынесена, но маски на месте. Не мешкая, Джон одевает одну и берёт несколько с собой. Следом в рюкзак отправляется самое необходимое – кто знает, может пригодиться? Собирая аптечку первой помощи, Ватсон резко вспоминает о пистолете в своём столе, который не мог забрать раньше – перестрелки перекрыли проход, и пришлось бежать без оружия. Аварийный свет не позволяет увидеть всего сразу, и Джон поскальзывается у своей цели. Хорошо, что успел подставить руки, не то упал бы в натёкшую лужу крови лицом. Само тело с кишками наружу и пустой обоймой в пистолете обнаруживается под столом. Ватсон заглядывает в нижний ящик и убеждается, что оружие его. И, кажется, труп когда-то был знакомым Джона. Будто в ответ на отстранённые мысли, луч фонаря выхватывает из темноты оторванную голову с белёсыми глазами. Джон тяжело сглатывает подкатившую желчь. Ему кажется, что знакомый молоденький медбрат смотрит прямо на него. Ватсон медленно выдыхает, чтобы не издать лишнего звука – вой от ужаса клокочет в горле. С трудом он отворачивается и уходит. Джон чувствует прожигающий спину взгляд. Удаётся пройти всего ничего, как внезапно с разбитого потолка в паре метров от Ватсона с грохотом падает лампа. Не заорал Джон только чудом – как раз перед этим выдохнул. Он уверен, что если переживёт этот полёт, то будет полностью седым. А возможно и не переживёт; приближающийся цокот когтей стал отчётливо слышен. Джон как может быстро забегает в открытую рядом дверь и опять чуть не поскальзывается. Ноги разъезжаются, но у него получается удержаться – тут тоже лежат выпотрошенные трупы. Однако с практически дышащим в затылок чудовищем, такое соседство уже не смущает. Ватсон прячется за дверь: с этого места его не видно, а вот ему обзор ничего не перекрывает. В конце коридора показывается вытянутая тень. Непроизвольно Джон задерживает дыхание. – Не могли же они?!. – обжигает сознание мысль. Доли мгновения хватило, чтобы узнать эту тень. – Ксеноморф!.. Неужели додумались проводить опыты с ними?! Сомнения рассеиваются, стоит идеальному убийце показаться из-за угла целиком. Ксеноморф собственной персоной. Внутри всё скручивается от ужаса, кончики пальцев леденеют. Джон много раз слышал рассказы и даже читал отчёты о столкновениях с этими существами и прежде его всегда завораживали эти "машины смерти", но сейчас это пугает до звёзд перед глазами. Космическая зверюга поводит своей длинной головой в воздухе и издаёт какой-то странный набор звуков. А потом, явно ускорившись, пропадает где-то вдалеке. Джон, наконец, дышит. – И всё же красивые твари, – мелькает мысль и тут же заглушается более насущными проблемами. Во избежание дальнейших встреч с ксеноморфом Джон поднимается ещё на пару ярусов. Тут раньше жили люди, а теперь Ватсону, как мародёру, приходится обшаривать их комнаты и перерывать личные вещи в поисках еды. И видимо лимит удачи полностью исчерпал себя, потому что в какой-то момент, выйдя из очередной комнаты, Джон видит в примыкающем коридоре человека в белом халате. Ватсон и рад встретить кого-то живого из представителей человеческого рода, однако быстро разочаровывается – потому что этот идиот приближается бегом, спотыкаясь и оглушительно топая в мёртвой тишине. Джон с трудом сдерживает порыв броситься от этого самоубийцы. Пытается руками объяснить, что шуметь не надо – всё безрезультатно. Ещё и восклицает приблизившись: – Доктор! Я вас и не узнал в этой одежде! – Джон в последний момент сдерживается, чтобы не ударить себя по лицу от чужой глупости. Он сам не сразу узнал в посеревшем, окровавленном мужчине одного из "инквизиторов", но не будешь же сообщать об этом? Только шипит яростно: – Тихо! Тут ксен где-то рядом! И будто в ответ на эти слова за спиной учёного с потолка свешивается копьевидный хвост. Ватсон только и успевает открыть рот в немом крике, как на рядом стоящего мужчину падает, и начинает заживо рвать на части, ксеноморф. Джон от шока оседает на пол и отползает, чтобы бессистемно бьющий в воздухе хвост не зацепил его. Вопящий человек на глазах превращается в груду разодранного мяса – зверь с остервенелой жестокостью отрывает конечности и выгрызает органы, пока предсмертные судороги не утихают окончательно. Только тогда кровожадный монстр поднимает свою слепую голову в сторону Джона. И мужчина готов поклясться, оно внимательно вглядывается в человека. Ксеноморф начинает шумно дышать, с силой втягивая воздух, и опять издаёт странные звуки – не типичные для их вида. Ватсон хочет жить, особенно остро после того как увидел что его ждёт, не мешкая бежит подальше от устроившего бойню хищника. Хотя Джон никогда не был чемпионом по бегу, преследующий ксеноморф добавляет прыти – кажется, что они летят по коридорам. Человек не способен соперничать с идеальным организмом – Ватсон чувствует, что сдаёт и бежит гораздо медленнее. Однако на него до сих пор никто не напал, хоть и слышно, что преследователь не отстаёт. – Играет, гад! Нажрался, а из меня инкубатор сделает, – мысли скачут мячиками по черепной коробке. – Загоняет, небось. Или играет. Тут, как назло, Джон спотыкается и влетает в стену, успев только выставить руки, чтобы не разбить голову. Ватсон поднимается на ноги уже до крови сжимая в руке скальпель – он собирается расстаться с жизнью так, как сам решил. К горлу подкатывает рвота, но тошнить давно уже нечем. Джон, смотря на застывшего рядом ксеноморфа, не делая резких движений, поднимет своё оружие и подносит к собственной шее. Руку мгновенно обжигает болью, и скальпель со звоном отлетает в сторону. – Сволочь, – внезапно даже для себя, говорит Ватсон. Тварь издает какие-то новые звуки – что-то среднее между клёкотом и хеканьем, странно похожие на смех. От этого по всему телу бегут мурашки и дыбом встают волосы. Где-то на подкорке сознания бродит мысль, которую не получается осознать, но она пугает до чёртиков – даже больше, чем практически дышащий в лицо окровавленной пастью монстр. Чудовище подкрадывается ближе, истощая последние нервные клетки Ватсона. Доктору уже хочется самому кинуться на него, чтобы всё это быстрее закончилось. Джон закрывает глаза. И во тьме вдруг всё отчетливее начинает разбирать в этом странном шипении повторяющиеся слова: – Жжжооон, жжооон, – всё исступлённее слышится в чудовищном шёпоте. Ватсон открывает глаза. Существо сидит, практически уткнувшись человеку в лицо, жуткий хвост беспокойно выписывает в воздухе невероятные пируэты, и настойчиво пытается выговорить… слова. – Джон? – доктор слышит, как у него дрожит голос от жуткого осознания, что перед ним мыслящее создание. И судя по раздавшемуся в ответ радостному визгу, так и есть. – Жжим, – вдруг начинает новую песню ксеноморф. Ватсон чувствует, как от ужаса у него подкашиваются ноги, а по лицу ручьями текут слёзы. – Д… Джим? – голос срывается и с трудом удается произнести короткое имя. Довольное стрекотание и ткнувшаяся в ласке голова, оставляет Джона с убивающим осознанием, что перед ним продукт лабораторных опытов – его пациент Джим, по чужой прихоти, обращенный в ксеноморфа. Выдержка бравого врача окончательно рушится, и он сгибается под рвущими душу рыданиями. А не так давно разрывающий людей на части Джим, утешающе сворачивается вокруг человека, обнимая всеми конечностями. *AF-201114 – война в Афганистане была с 2011 по 2014 год * "душегубками" называли мобильные газовые камеры, применявшиеся нацистской Германией в период Второй мировой войны. Мне казалось, название применяли так же и к стационарным камерам в лагерях. [Alien!au, в котором, благодаря учёным, Джим становится ксеноморфом, а Джон остаётся единственным выжившим] Спасибо skjelle, за все рассказы по Чужим. Это что-то вроде дани уважения ей. Весело, задорно – люблю почитать ксеноморфное порно! https://vk.com/zametkimixa?w=wall-77336021_100 с фото