цзюлун'1982

— Ты еще жив? Николя удивленно моргает. Так обычно делают, когда встречают старого друга, а не парня, которому ты (якобы) отстрелил голову (якобы!) в ходе крутейшей смертельной бойни (все еще якобы). Ладно, бой был отсосным. Местом нашего рандеву Николя выбирает маяк. Его подножье, если точнее. Руины около маяка. Праматерь, он всегда торчит на этом сраном маяке. Это самое поганое место в нашем поясном городе, и он каждый раз туда забирается. Его словно магнитом туда тянет. Не знаю, что это за штука — Лилиум когда-то давно говорил, что эту дрянь использовали для кораблей, приходивших из моря. Я считаю, что он врет, потому что единственное море тут — океан Пророка, огромная черно-белая пустошь, которая расщепляет любого незарегистрированного пользователя, а «корабль»? Это вообще что? — Понятия не имею, — говорит как-то Лилиум и швыряет мне в лицо тряпку. — Умойся, вонючка. Опять весь в пыли. Ну, это все множество циклов назад. Точнее «сейчас» — в этом цикле. Для меня этот разговор прошел давным-давно, а для меня тутошнего — где-то, ну, пару включений назад? Я, если честно, плохо помню примерное время, ну, потому что такое никто не запоминает. Я же не какой-то идиот, в самом деле. В общем, Николя, собака эта мерзкая, опять торчит на маяке. Маяке прошлого — наш раздолбан циклов эдак несколько назад. Николя — вообще крутой парень. Знаете, из тех, что возглавляют большие группы, там, организации, вселяют в людей надежду. Я по нему кипятком ссался в юности, примерно как раз в том промежутке, в котором Николя назначает рандеву, и думал: «срань праматери, этот парень такой крутой, хочу быть как он». Эту стадию примерно все проходят, потом я фанател по Юрию, тоже тот еще фрукт, в общем в юности у меня были не лучшие кумиры. Кто бы мог подумать, что у меня будет вендетта что со вторым, что с первым. Найди себе такого фаната, который начистит тебе рожу! В общем, мы с Николя пялимся друг на друга. Не очень солидно для его статуса. Глава какой-то секты. После экспедиции в дыру в небе (потолке, на самом деле) стал главой собственной банановой республики. Смазливый ублюдок, мне больше про него ничего толком знать и не надо, чтобы улыбаться, когда он начинает хлопать ртом, словно рыба. Он смотрит на меня — и не верит. Я тоже не верю. Потому что, значит, моей прекрасной сказочке пришел конец. Целый год мне удавалось дурить весь мир и делать вид, что я мертв. Блаженство. Одноглазое чудище — Фумико убьет меня, если узнает, что я называю его так опять — тоже широко раскрывает рот, правда радостно. Он-то знает, что сейчас будет. Это так же очевидно, как и то, что встреть я сейчас прошлого себя, я дал бы ему по шее. Я почесываю подбородок, когда Николя и его шакалы направляют на меня оружие. Рядом сидит Фумико на коленях — из моей линии времени. Рядом — его приятели (и сам Фумико) из этой. Они смотрят на меня во все глаза. Страшнее всего смотрит Юрий, его зрачок сужается узко-узко, он тяжело дышит, и мне кажется, что не будь он прибит к земле заточкой Николя (или его светловолосой напарницей, по запаху — контрактница, как и я) он бы бросился на меня с желанием втянуть в драку. Я его понимаю. В конце концов, мы почти что один человек. Ха! Шутка. — Н-да, — цыкаю, — теплый прием? — Стреляй-стреляй-стреляй! — буквально визжит его светлая сучка, и в следующую секунду чья-то пуля разносит мне затылок. Неприятное ощущение. Я драматично падаю назад, украшая бетон своими мозгами. Наступает тишина, и даже Фумико икает, не веря. Я анализирую ситуацию — пытаюсь, точнее, с вышибленными мозгами это тяжело. Николя использовал «кубик» — сокровище то ли с луны, то ли просто с поверхности — который может вытянуть тебя к какой угодно временной линии. В любую точку. Плодит вторичные временные ветки, не слишком-то большая трагедия. Остальное тоже понятно, Фумико-из-прошлого и Юрий-из-прошлого использовали этот кубик тоже, и в итоге две линии времени столкнулись тут. Меня втянуло по чистой случайности. Вместо Юрия. Ну, наверное? Мы просто выглядим похоже, кажется, кто-то напортачил. Пока я размышляю над этим, маяк делает разворот, и его луч проносится по городу. Свет отражается по руинам рядом. Только напряженной музыки не хватает для драмы, но вместо этого я просто булькаю кровавыми пузырями. Николя и его шакалы не двигаются, пока он не кивает своим парням. Проверьте, мол. Они пинают меня и переворачивают, пока светловолосая сучка шипит: — Я спасла тебя от глупости, Никлас, — называет его как-то иначе, так говорят тварюги с поверхности. Ну все понятно. — Он несмертный. — Значит, поэтому я не убил его цикл назад? Чужой сапог упирается мне в бок. Погодите, голова заживает медленно. Собрать все кусочки — дело нехитрое. — Нет. Блондинка замолкает. Она жилистая, мелкая, наверняка из диких племен. Еще и контрактор. Опасная дамочка. Маяк делает оборот. В полумраке лицо белесой сучки становится совсем бесящим. Красивая. Жалко будет убивать. Напоминает мне бывшую. — Это дело рук твоего дружка, Дмитрия, кажется. Того, что служил богине. — А-а-а, — Николя отмахивается. — Слышал-слышал. Приказал присобачить голову обратно к телу после обезглавливания. Праматерь моя, что он только не придумает, лишь бы своих лучших бойцов сохранить. Ебанутый. Блондиночка не отвечает. Она не подходит, опасается. — Но сейчас его несмертность не должна играть роли, — впрочем, говорит она. — Мы в другой линии, и та тварь, с которой он заключил контракт, здесь не существует. Значит, он не вернется. — Восславься Праматерь, — с улыбкой вздыхает Николя. — Ненавижу этих блядских несмертных. Одни проблемы. Помнишь того, Ньси? Мы его сколько раз расчленили? И он каждый раз собирался заново... Кусочки за кусочками, чоп-чоп-чоп. Маяк делает оборот. — Ну, с этой проблемой мы разобрались, — Николя потирает руки. — Хотя бы не воскрешается... чем там еще, магией? Глушилки — отменная вещь, моя леди! Замечу. И... Хм. Чоп-чоп-чоп. — Не думал, что он просто несмертный, — опять чужой ботинок упирается мне в бок. — Я полагал, он из этих. Ну ты знаешь. Высший эшелон контракторов. Уверен был, что он с этой мразью связался, как ее, божество солнца... В это время голова собирается вновь. Я распахиваю глаза. Затем, происходит несколько вещей: Ньси шипит, Николя отшатывается, а я прошиваю ему голову клинком. Скрытое оружие — мотайте на ус. Секрет эффективного и быстрого убийства. Я лишь разочарованно цыкаю, когда образ Николя распадается, и вместо него на меня падает разрезанная рожа одного из его солдат. Сам Николя сидит поодаль, тяжело дышит — совершил обмен, значит. Он тяжело дышит. Аж свистит. Ньси пятится к нему, но она готова к бою, в отличие от. — Мразь, — визжит он, тихо-тихо, после чего царапает землю. — Тварь ебаная! Я так и знал! Так и знал! Контрактор сраный! Он на самом деле редко злится, я наслаждаюсь его злой рожей изо всех сил. Маяк делает оборот, пока его луч не замирает на мне. Это похоже на шоу, в котором я исполняю главную роль, и, чувствуя, как расплываются губы в улыбке, я изображаю пальцами коробочку. В эту секунду звук искажается, потому что мир замирает. Мы — в кошачьей коробке. Отсюда не выбраться. «Но магия...» — наверняка хочет возразить Николя, это читается на его лице. — Не магия, — опережаю я его. Коробка создана. Отлично. — Кое-что старше. Даже не контракт. — Пли! — прерывает нас Ньси. Его шакалы пытаются выстрелить вновь, но меня это заботит мало. Я делаю шаг вперед, к нему, скашиваю взгляд на Фумико, после чего произношу: — Трупы болтают. И шакалы теряют головы. Бетон основательно залит красным. — Не перебивай. У нас момент, — я провожу пальцами по рукоятке. — Вы называете меня убийцей божества. Что я убил ее и украл силы. Но это не так, — прикладываю палец к губам. — Она отдала мне его... Свое сердце. Буквально. Тук-тук-тук, где-то там в грудной клетке. Ньси права — мы с Николя много болтаем. В прошлый раз этим грешил он, сейчас я. Но у нас момент. Дуэль. Маяк смотрит на меня своим слепым оком, а я танцую под его прожектором. Но Николя не сбегает. Он слушает, потому что в любом моем слове ищет истину. Ищет выход из кошачьей коробки. Ох, видел бы Лилиум, сказал бы, что я тяну резину. С дурным пафосом. Он был бы прав. Николя выхватывает пистолет и стреляет в меня еще раз. Бах, бах, бах! Прямо в голову. Сзади вылетает что-то длинное, кажется, кусочек мозга. Больно! — Ох, башка трещит... Я же говорил тебе не стрелять мне в сраную бошку! — у меня кончается терпение, и мы с Николя начинаем ходить кругами, как два голодных кота. — Неужели ты такой тупой, Никки?! — У меня хотя бы все мозги на месте, — язвит он, и я смеюсь. — Уел. Мы останавливаемся. Фумико (и ребята из прошлого — настоящего, точнее) наверняка не видят смысла в этом, но у нас с Николя есть такие особые... традиции. Дело не в эффективности, если бы захотели, давно бы поубивали друг друга. Дело в стиле. В подготовке. Прелюдии. От этого кайф больший, чем от боя. — Был один очень тупой фильм, который показывало мне это одноглазое чучело, — я киваю в сторону Фумико, и тот кривится. — Что-то про бойцов с мечами. Там еще два героя, один молодой, второй старый и бородатый, и они приходят к бандитам... — А! «Резня на пятьсот человек»! Отличный фильм! — Говяный фильм, — я отмахиваюсь и поднимаю меч на уровень лица. — Но идея мне понравилась. Твоих людей тут не пятьсот человек, но и я не с напарником, а? Как насчет этого? Я вижу, как Николя отступает. Но он улыбается. Три... Два... — Я устрою ремейк этого дерьмового фильма. С тобой в главной роли. Один. Камера, мотор. Маяк делает оборот.