Необходимость

Музочка-опенинг для настроения: Yann Tiersen – Comptine D'un Autre Ete Не говори мне про разлуку – Она сведёт меня с ума. Я не могу и на минуту Представить жизни без тебя. Жизнь без тебя теряет смысл. Как жить на свете без любви!? Всё станет серым, полным грусти, Не говори, прошу, пойми! Пойми, что нет тебя прекрасней На этом свете для меня И нет на свете дня ужасней – Узнать, что потерял тебя. Не говори, прошу, не надо, Не смей и думать, что не вместе мы Ведь ты же любишь? Любишь!? Правда!?.. Нет смысла в жизни без любви! *** POV СеЁн Думы… думы… думы… Потёмки, душно, тикает бессонница, Танцуют тени на стене. А думы шли… А думы стали ссорится… А сердце болью корчится во мне. «Все кончено!» Не можешь больше ты, устал… Я сам с собой в бессмысленной борьбе. Ледяная корка, проклятый февраль… Полжизни я мечтаю о тебе. Забыть бы все, послать, но надежда… Она же глупая, ей вот объясни, Что сила обстоятельств ломает изнутри. Скажите мне, чья воля эта? Я воздух в кулаки сжимаю, За глотку неизвестность теребя… Как быть не знаю, ничего не знаю… Одно лишь знаю, что люблю тебя. Ты сдался, ты выбрал не меня… Боже, у меня нет права осуждать тебя… И что же? Я один? Без половинки? В пол вдоха жить, без глаза видеть, Хромать, одним лишь ухом слышать… Я получеловек, вернее инвалид, Я в битве проигравший… И все внутри болит. *** POV ГонУ Меня распирает любопытство. Я даже с пацанами посидеть нормально не смог, настолько меня волнует, как прошел и прошел ли вообще разговор Рыжика с этим мелким, что свалил пораньше. Нервными шагами топаю домой. Вхожу в темную квартиру, включаю свет в коридоре и вижу кроссовки СеЁшки. Ух ты, Рыжик дома… так-так… код от квартиры он знает, так что… но почему света нет? В темной гостиной я смутно различаю фигуру на диване. Прохожу на кухню, и включенный там свет немного освещает спящего СеЁна. Время только десять вечера, так какого хрена он уже развалился? Блять, значит, подробностей я не узнаю. Ладно, сегодня трогать его не буду. Утро. Шоб разбудить СеЁнку включаю музочку и иду готовить завтрак. Параллельно подглядываю, как просыпается, наконец-то, предмет моего желания. Вот он принял сидячее положение, тяжеловесно встает, одевается. Ох, отвожу взгляд, видеть с утра СеЁна в одних трусах, пока сил нет. Он убрал за собой постель и собрал диван, топает в ванну. Слышу шум воды. Выходит и идет ко мне на кухню, садится за стол, опирает голову об руку. – Привет. Как спалось? – Норм. Я вглядываюсь в его глаза, пытаясь понять как он. Грустный. Очень. Значит, разговор состоялся. В мою пользу. Но радости особо не испытываю, грустно видеть на плечах СеЁшки мировую печаль. – А че такой вялый? Переспал шоль? Не коси на меня, я спал в своей кровати :) – Да так, голова болит. Есть че...? – От головы? Топор. Принести? – Смяшно. Ну че, кофе нальешь шоль? Молча принял таблетку, молча пьет кофе, долго мучает бутерброд. – Хватит издеваться над бутером, в школу опоздаешь. – Хен… это… можно мне пока у тебя пожить? – Канеш, оставайся сколько надо. Ты это… ну как там… ну, ты поговорить хотел с… – А? А…, – Рыжик сразу опустил взгляд, тяжело вздохнул, – Не сегодня, хен. Он встает, выливает в раковину остатки кофе, сполоснул кружку и пошел собираться. Ушел. Я так и остался сидеть за столом. Мне бы радоваться, а радости нет. Почему? Ну грустный СеЁн, ну понятное дело, бросили… Но… НО! Он не просто переживает разрыв, он СТРАДАЕТ. И это меня напрягает. Не нравицо мне это, ох, что-то здесь не так... Вечер. Итак, грустному Рыжику надо поднять настроение, да развести на откровения. Пожалуй, закачу ему огромный и превкусный ужин. Сытость впрыснет в кровь нужные гормоны и… и… и так выпытаю у него подробности. Тогда я смогу понять, как лечить СеЁнку от печальки. Гыыыыы… я в предвкушении, так даже интересней. Я даже знаю, какими средствами смогу перебить воспоминания о бывшем, как заменить их на свои. Полночь. Я, блять, корячился весь вечер на кухне, а это тело до сих пор не объявилось. Так и подмывает позвонить и вставить пиздюлей, но… «Пожалуйста, ждите». Блять! Утро. По пути в ванну замечаю тело на диване. Когда это он прийти успел? Я даже не заметил. Не раздевшись, в куртке, забился носом в самый угол. Черт! Пытаюсь хотя бы раздеть его, но… ё-маё… как от него разит! Сука! Нажрался, скотина! Пока стягивал с него куртку и штаны, СеЁн даже ухом не повел, дрыхнет и хоть бы хны… Стою над ним и думаю че делать – или с ним остаться, или… сегодня надо бы на работе появиться, вчера и так слинял, ужин, блять, готовил… Аааа… Все равно пьяный проваляется весь день. Да и… ему надо дать время это пережить. Ладно, я еще возьму свое. Вечер. Я прихожу с работы в обычное для себя время, как и прежде, и нигде не задерживаясь. Его нет. Когда придет и каким придет? Подожду. На ужин вчерашнее сойдет, доедать все равно надо. Сижу в Инете. Нервничаю. Уж полночь близится, а СеЁнища все нет. Размышляю, подождать его или байки рухнуть? Уже третий день он в неадеквате, пить начал. Бля! Я, конечно, все понимаю, но такими темпами он в загул уйдет, станет прогуливать, ваще раскиснет. А мне это надо? Такой расклад меня нахуй не устраивает. Значит так, Рыжик, готовься к процедуре мозга промывания. Во втором часу ночи запиликал код входной двери. А вот и герой-любовник. Выхожу встречать. Ну и ну, опять нажрался! Я начинаю злиться. – Бааа, х-…Ёеееен! Я разбудил тя? Ссс-… звиняй… – Я не спал. – Ааааа… ты ложись, я тссссс-… тихо буду… Глубокий вздох… ладно, погнали: – Чай будешь? – Чай? Кхх… Шутить изволите, батенька? – Нуу… по пивасику? – Эмм… ну, гулять так гулять. Мы двинули на кухню. Пока я доставал бутылки, Рыжик развалился на столешнице. – Ты со своими гулял? Че отмечали? Вот так вот тупо я развожу его на беседу. Надеюсь, поведется. – Да не… никого видеть не хочу. Так-так, значит один нажирался. Подсаживаюсь напротив и протягиваю пивко. – Или ты так грустишь? Горе заливаешь? – Ага, – и подтверждает сказанное большущим глотком. – Стоит говорить, что не поможет? – Заснуть поможет. Меня от алкоголя в сон тянет, а мысли нутро разъедают, так что… пока что так. – Значит, в школе ты не был. – Пока что так… – И как долго это будет продолжаться? – Если б я знал…, – не отрывая взгляда от бутылки. – СеЁн, стоит ли так убиваться? Ну, сам подумай, чувак не смог тебя оценить, ну и пошли его. – Не все так просто. – Да ладно тебе… Такое случается со многими – люди встречаются, люди расстаются – но жизнь же не кончается, надо идти дальше. – Он не бросал меня, его заставили. – Кто? Семья? – Обстоятельства. СеЁн хмурится, ковыряя ногтем этикетку на бутылке. Да ладно, этот тонкокожий просто поддался натиску со стороны предков. – А, ну да, слышали, мамы с папой испугался. – У него нет отца, – все так же, не отрываясь, пояснял СеЁн, – и мать чуть не потерял… из-… из-за меня. – Чего? Как это? Рыжик со стуком поставил пиво на стол, роняя голову на руки. – Это из-за меня его мамка в больницу попала. – Во бля! А… че ты сделал? – Поцеловал… малыша… у нее на глазах. – Да… да как из-за этого… и че? – А она гипертоник, поднялось давление, сосуды лопнули, и произошло кровоизлияние в мозг, – СеЁн накрывает рукой голову, тяжело ему все это вспоминать. – В больнице она попросила его со мной порвать. Это я не был готов услышать. Инсульт… Даже так… Ну дела, а я-то думал… Так вот почему ЧхеДжин бросил СеЁна – не смог перечить больной матери, а она у него единственный родитель. Хммм… Возможно, СеЁн до сих пор ему дорог, но быть с ним не может. И СеЁн об этом знает, поэтому так мучается… потому что ничего поделать не может. Вот блять, те це роман Ромео и Джульетта, детям предки запрещают любить друг друга. Ах, как стар мир! Черт, надеюсь, никто из них не собирается наложить на себя руки? Никакущий СеЁн, если честно, меня уже напрягает. Вот, лежит на столе, почти дрыхнет. Только под градус заснуть может? Замечательно! Я иду расправлять ему постель и перетаскиваю сонное тело на его диван. Утащить бы его в свою постельку и согреть пламенным сердцем, но… НО! Мне надо подумать. Задача-то усложняется. Одно дело, если б его бросили так… а если они реально друг друга любят, то я – третий лишний… Но Чхе от него уже отказался, не без моей помощи… Как долго СеЁну потребуется времени это осмыслить… смириться? Я, конечно, могу ему помочь, перебить воспоминания, создать новые ощущения… Но ведь, с самого начала Рыжик говорил, что хотел быть с ним, а я был… эээ… кагбэ временным утешением. Хмм… мне надо знать, как давно СеЁн влюблен в своего сопляка… Стоп! А если это однолюбие?! Та пипец я встрял по гланды! Однолюбие… а ведь и я задумывался об этом, о собственном Рыжике… Однолюбие-однолюбие… Что это? Достоинство? Лень? Везуха по жизни? Или нежелание париться? Высшая степень эгоизма… потому что… он – жуткий собственник, ищет счастья для себя. Но он сейчас бездействует… Сдался? Три часа ночи…Я сижу на краешке дивана, тупо смотря на спящего СеЁшку… Мысли вихрем носятся в голове… Сплошные догадки и безосновательные выводы. Так я ни к чему не приду, мне надо время, надо… еще понаблюдать. Тихонько провожу по волосам Рыжика: горемычный, не простую задачку ты мне задал, сообрази вот так сразу, какие фишки расставить и какую тактику предпринять. Утро. Еле продрав глаза, иду будить горемыку. Твои загулы у меня уже в печенках, так что пора тебя построить. – СеЁнище, вставай. – Хен, отвали. – Давай, ленивая жопа, труба зовет. – Не, я никуда сегодня не пойду. – Надо, Федя, надо! – Да пошло все нахуй большими шагами! – Так, бездельник, тебе еще нужна крыша над головой? – Че? – не понял СеЁн. – Значит так, слушай сюда внимательно, тебе партия задание поручает: заполнить холодильник, прибрать за собой срач, и шоб в девять было че пожрать. Не слышу «так точно, будет сделано!» – Дааа бляяя… – Без вариантов. Всё, а теперь пошли жрать. – Нэээ… до девяти я свободен. – Да хрен с тобой, делай че хочешь, но сегодня у тебя последний выходной. Усек, нэ? И шоб дома был, когда приду, разговор есть. Как раз подумай, что хочешь мне сказать. – Сказал бы, да без крыши останусь. Дыщ по жопе остряку. – Ты умник, в школу захотел? Мигом ведь устрою. – Не бейте тапком, с бодуна я. На этом и порешили. Я оставил СеЁшку высыпаться, в надежде, что он возьмет себя в руки. День прошел в приподнятом настроении, и, захватив пивко, опять отказавшись встречаться с друганами, валю скорым пешим нах хаус. Открыв дверь дома, чувствую аромат свежеприготовленной еды... вау, послушался же... кххх... чудненько. А сам сидит перед телеком. – Вах, чую чудный аромат. Чем потчевать будешь, хозяюшка? – Ну, я канеш не повар, кароч рис, коталета и салатик порубал. Alles. – Да ладно, а я пивко захватил. Ну, ты как? – Покатит с пивом. Оно кстати. Весьма. Рис вроде нормальный, хоть котлета и полуфабрикат, но с салатом ниче так. Залив все это пивком, начинаю разговор, смотря на сидящего передо мной Рыжика. – Итак, я тебя слушаю. – Эмм... и че те надо? – Хочу услышать твой грандиозный план на будущее. СеЁшка вздохнул, потупил взгляд. Я молча жду, пока он думает. Ага, надумал, поднимает на меня взгляд. Ах... у меня ёкнуло сердце. Боже, как же мне жалко это бедное, заплутавшее в жизненных дебрях создание. Этот его взгляд... и я готов сорваться с места и заключить его в объятия, чтобы защитить от ненастий и всего мира вообще. Я нервно делаю глоток хмельного. – Хен, устрой меня к себе на работу. – Ух ты, даже так, – я задумался. – Я понимаю твое стремление к самостоятельности. Сам через это дерьмо прошел. Так ты не собираешься домой возвращаться? – Нет. Не сейчас. Ты... меня не выгонишь? – Я же сказал, оставайся сколько надо. Но СеЁн, подумай еще раз, уйти из дома в таком молодом возрасте... тебе будет нелегко. Я, конечно, помогу со своей стороны чем могу. Но к чему такие крайние меры? Против твоей воли она все равно тебя не женит. – Зато может отослать учиться заграницу. – Ась? Да черт! Женить и отослать? – Нет, сперва учеба, потом женитьба. – Ах, геморрой. Ладно, я понял, короче остаешься у меня. И... я поговорю завтра с начальством, мне, в принципе, помощник не помешает. Дак это... мамашка-то поди беспокоится. – Да звонит она каждый час, бесит уже. – А ты че? Она знает, где ошиваешься? – Нет, конечно. СМСками отмазываюсь. Не хочу ее видеть. Тяжело видеть СеЁшку таким: сутулая спина, поникшие плечи, опушенная голова. Вспоминаю себя в то время, когда решил из дома уйти... уж сколько?... уж два года как. А я был еще моложе. Тогда у меня был тяжелый разговор с отцом – или я делаю как он скажет, или… свободен. Я выбрал свободу и полную независимость. Ну как полную, матушка все же подсуетилась, и на первое время они мне квартирку подогнали. И все. На этом мое "знакомство" с родителями закончилось. Такой "подпорченный" сын отцу нахер не нужен. Ну а мать... эх, всегда поддерживает своего кормильца. Традиционная семья… че с них взять. Поэтому я как никто другой знаю, каково это – остаться одному, без поддержки близких людей начать жизнь самостоятельно, учиться, работать и играть в футбол. Футбол… именно эта игра не дала мне погрязнуть в унынии. Я почти сам убалтал тренера создать команду, у директора выбивал инвентарь, гонял пацанов. Первая победа, первая благодарность, доверие, репутация... У меня появились крылья, победы меня взбодрили, и вроде жизнь стала устойчивее. И тут появился Рыжик и все карты мне спутал. Красивый, яркий, дерзкий, такой... такой... сильный, целеустремленный, с невероятной жаждой к победе. Я просто ахнул от той харизмы, что плещет через край. В то время он был для меня как зарядная батарейка. Отличные деньки были, веселые, светлые, жаркие. И я хочу их вернуть, но... глядя на сегодняшнего разбитого СеЁна из-за... кхм-кхм... другого... – Тебе надо на тренировки походить, меня хандра твоя бесит. – Инвалидам там не место. – Не понял, ты это к чему сейчас сказал? – Забей. – Нет уж, разъясни! Какие еще инвалиды? – Я пока не появлюсь в школе, и на тренировках тоже. – Че сказал? Ты малость ахуел что ли?! Ничего не знаю, а на тренировки ходить будешь! СеЁн уставился на меня, удивленный моей вспышкой гнева. Блять, придурок, ща ведь в бубен вдарю! Немного мягче: – И на счет школы ты загнул, тебе осталось-то полгода и все закончиться. Не надо сейчас ее бросать! – Я не говорил, что брошу школу, просто сейчас ходить не буду. Может день или два, или неделю... по обстоятельствам. Я разгневан. Какого хуя мой СеЁн такая тряпка?! Прогибается под обстоятельства... Где мой живчик, черт возьми! – Как знаешь. И я ухожу к себе в комнату от греха подальше. Нельзя на него сейчас давить, он эмоционально нестабилен. Куда я спешу, черт? Надо действительно дать ему недельку, пусть с мыслями соберется. Но не ходить на тренировки... это уже слишком! Не понимаю, неужели он его так сильно любит, что даже футбол не спасет? Жесть! *** Начальство дало добро. Мне действительно нужен помощник. Wi-Fi сейчас актуален, поэтому компания децл расширяется. Всякие кафешки, мелкие офисы, салоны, частные дома в сложных районах, где проблематично провести "шнурковый" Инет, все садятся на Wi-Fi. Компания активно дозакупает необходимое оборудование: антены, адапторы, маршрутизаторы и другую лабуду. И пока мы с СеЁном ходим по заказам на мелкий монтаж, устранение неполадок и по другим напастям, я провожу ему краткий курс по девайсам Wi-Fi: от базовой станции компании по радиомостам через маршрутизаторы к адапторам заказчиков. У меня как-то, сам в ахуе канеш, по-отцовски сердце радуется, когда вижу заинтересованность на лице СеЁшки. Понимаю, что все и сразу высокотехнологичное не объять, но я понемногу ввожу его в курс дела. Руки у него растут из правильного места, с монтажными работами справляется на "ура". Днем он занимается хозяйством, да изучает необходимые документы, а под вечер мы ходим в офис да по заказам, под присмотром моего строгого аджосси, конечно. Настроение его стабилизируется, меня радует, как у него глазки горят на работе, но стоит нам вернуться домой, как он замыкается, и снова погружается в свои невеселые думы. Четыре стены на него давят. Стоит мне только начать разговор на эту тему, начинает бычиться, щетиниться, а однажды ваще психанул и ушел на всю ночь, только на работе и объявился. Вообще меня к себе не подпускает, что наводит меня на грустные размышления. Мне кажется, еще день и обратно не повернуть, и не вернуть прежнего СеЁна. Он становится абсолютно другим человеком. Это пипец как меня пугает. Угрюмый, строгий, задумчивый… Да кому такой бука нужен? И все из-за разрыва. Уйти из дома, бросить футбол, что само по себе немыслимо, наплевать на школу – потери по всем фронтам. Отказаться почти от всего ради любви… Говорят, такая любовь совершенна. «ИБО НЕТ БОЛЬШЕЙ ЛЮБВИ, КАК ЕСЛИ КТО ПОЛОЖИТ ДУШУ СВОЮ ЗА ДРУЗЕЙ СВОИХ». Так еще апостол Иоанн говорил в Священном Писании. Это высшее проявление любви и заботы – не для себя, а для кого-то, кто глубоко тебе дорог. Так и СеЁн положил на жертвенный алтарь свою любовь ради благополучия малыша. Отошел в сторону, оставив свои переживания при себе. А ведь это трудно, когда любовь настолько большая, что не умещается в душе. Ее трудно объять, и она имеет огромный вес, настолько большой, что может даже тебя самого раздавить. Что и происходит с СеЁшкой. Он гаснет на глазах, не справившись с событиями, потеряв любимого. Его жизнь меняется – взгляды, привычки, прерогативы – все меняется. Сейчас он обдумывает, как теперь жить дальше, без курса на будущее, потеряв привычный окружающий мир, который вдруг стал враждебным и неприветливым. Он сломлен. Кто бы мог подумать, СеЁшка – непримиримый лидер и вечный двигатель, живчик... и сдался. Казалось бы, ну что мне еще надо? Он так уязвим сейчас, бери-не-хочу, но... НО! Бля, я не знаю этого СеЁна и... мне он не нравится. Я полюбил Рыжика с огненной башкой и огненным сердцем, с решимостью во взгляде, как будто весь мир перед ним, и он идёт ему на встречу так смело и без колебаний. Весьма решительно. А теперь... Кто это? Что за подобие моей лисе? Нет! НЕТ! Я не согласен, нет, я не могу этого допустить! Я боюсь следующего дня, боюсь, что будет поздно. Я вижу, как идет время, и мне страшно, как быстро оно утекает сквозь пальцы. Я! НЕ МОГУ! ЭТО! ДОПУСТИТЬ!!! Это возмутительно, и причина мне понятна. Но я не понимаю другого... ПОЧЕМУ Я? Почему я должен устроить его жизнь с... с другим? Какие силы играют так со мной? Какое провидение назначило меня его хранителем? Потому что люблю? Потому что не могу пройти мимо? Потому что не равнодушен? Переживаю? Забочусь? Почему? Почему... я... почему... я... Он не достанется мне хоть как, таким, как я мечтал... только моим... личным Рыжиком... Ему предназначен небом другой. И вот сейчас я решаю... Я! Я, черт возьми! Должен ему помочь воссоединиться с его половинкой, чтобы... Ах, а имею ли я право? Ведь жертвенная любовь – самая чистая, она идеальна по высшим меркам. Имею ли я право вмешиваться? Но вот следующий вопрос: а кому нужна такая жертва, если АБСОЛЮТНО все стороны от этого несчастны? Ни я, ни он, ни малыш, ни мамки... НИКТО. Ни я, потому что СеЁн никогда моим не станет, никогда не был и никогда не будет. Ни СеЁн, потому что потеря единственного навсегда травмирует его. Ни ЧхеДжин… Тсс… Малыш все делает ради матушки, что же будет делать после того, как ее не станет? Чем будет оправдана его жизнь? Ни мамки… Какая мать будет счастлива за сына, который больше не улыбается? Их дети никогда не смогут создать ожидаемую семью, и оправдать их надежды на нормальность и традиционность. Что же они будут делать, когда по прошествии лет это поймут? А будет уже поздно - отчаяние, разочарование в себе же, бесповоротность, невозвратность - страшное дело. И мне страшно. Имею ли я право опорочить эту жертвенную любовь? Помочь СеЁну взять свое, наперекор запретам и велениям старших. Где граница дозволенного? И... Насколько чисто мое сердце? Каковы мои истинные помыслы? Что я хочу... помочь или же... опорочить его жертву, как бы отомстить за то, что не будет моим, подтолкнуть на чисто человеческий, со всеми слабостями и пороками, выбор – взять свое, присвоить себе... себе... Это эгоизм чистой воды – порок, и причина падения самого Люцифера. Поставить свои интересы превыше других – грех. А если соединить пацанов снова, то, по крайней мере, двое будут счастливы... и я, наверное, тоже… по крайней мере, не буду видеть падение СеЁшки. А этот грех... я возьму его на себя, потому что люблю... А что я люблю? То, что придумал, мой идеал – собственный Рыжик... которого нет... Так что же получается? О, Боже Правый! Получается, что здесь жертва только одна – ЭТО Я! Музочка-эндинг: Secret Garden – The Promise / Обещание – решимость на что-то/для кого-то. Так я вижу решимость ГонУ – она уравновешенная, но с грустным оттенком.