Bring Me The Horizon — Follow You
Ветки цепляются за одежду, и Чонгук уже триста раз пожалел о сегодняшнем выборе. О всех своих когда-либо принятых выборах, если честно. Были бы они другими, он бы не карабкался сейчас по толстому стволу осины, то и дело цепляясь за суки́ свитером. Кажется, зацепка поползла дальше, и домой он вернётся в ошмётках, а не в вязаном джемпере, для которого мать специально покупала особенные камуфляжные нитки. Он бухтит себе под нос, но раскрывает рот в блаженном выдохе, когда наконец видит его. Тэхён сгорбился над землёй так, что в этом плаще стал похож на старушку из сказок, и если бы не ежесекундные ругательства низким бархатным голосом, вылетающие из-под капюшона, Чонгук бы даже засомневался, за тем ли человеком он сегодня следит. Человеком, ну да. Образно говоря. Тэхён, вообще-то, ведьмак. Будущий. Пока что он только помощник у местной колдуньи, но всей школе уже растрепал, какой из него будет искусный волшебник. Зная его табель успеваемости, Чонгуку слабо верилось. До тех пор, пока не увидел огоньки. Тэхён подарил ему их на день рождения со словами: «Ты разжёг огонь в моём сердце и осветил дорогу жизни» и инструкцией ухода, написанной от руки. Все вокруг рассмеялись (ничего не глупо, романтично же, разве нет?), а Чонгук покраснел до самых кончиков ушей. Стукнул его для приличия по плечу (ну кто такие признания делает перед всем классом?), но всё-таки поблагодарил. А потом ездил в лавку, покупал к ним стеклянный декантер с крышкой, специальную щётку, щепки сосновые и берёзовые, и кучу других мелочей. Теперь они светятся у него дома, в основном подвисая друг напротив друга, и иногда раскручиваясь в мигающую спираль. — Да где? Чёрта с два я сегодня уйду с пустыми руками. Чонгук так хорошо продвинулся в своей слежке, что наперёд Тэхёна знает, что ему нужно будет достать в тот или иной раз. Сегодня, например, тартуфы. Это почти что обычные трюфели, только цветом отличаются. И Тэхён знал бы, под каким деревом их смотреть, если бы полтора года назад на занятиях слушал учителя, а не стрелял в Чонгука бумажками. — Она меня убьёт. Чонгук осторожно переворачивается на ветке на другой бок, пока Тэхён семенит под соседний тополь. Они в этой чаще уже минут сорок, а он всё ещё не опустил руки. Раньше он бы просто пошёл бы обратно в лавку, строя перед госпожой умильные глазки. Да даже позавчера он сдался уже через пятнадцать минут! Для чего такого важного ему сдались грибочки? Или госпожа, наконец-то, решила затянуть удила и взрастить из этого оболтуса нечто стоящее? Чонгук не знает. Знает только, что ветка под ним подозрительно хрустит при каждом телодвижении, а потому надо перебраться в другое место. Он беззвучно обращается, благодаря время, в котором живёт. Стиральный порошок с заклятием на одежду! Не приходится каждый раз накладывать на вещи заклинание, чтобы они не разрывались и не терялись при обращении. До чего дошел прогресс! А ведь к этому изобретению причастен был тэхёнов дедушка. Жаль, что внук способности не унаследовал. — Бибеди бобеди бу! Чонгук едва сдерживается, чтобы не захохотать вслух. Он перебрался на ветку пониже, а смех приведёт к тому, что он вернётся в человеческую форму. Надо себя контролировать. Тэхён совсем, поди, отчаялся. Нарезает круги вокруг какого-то пня и несёт чепуху. Можно, наверное, послать ему светлячков, как в один из прошлых разов, чтобы намекнуть, где таится то, что ему нужно. Заодно, может, осветится хотя бы кончик его носа? А то он укутался в свою мантию, в капюшон зарылся, что ни миллиметра его золотистой кожи не видно. А Чонгуку очень, очень хочется на неё посмотреть. Не зря он же сюда карабкался, в конце концов. Нельзя выдавать себя, ни в коем случае. Чонгук крошечными лапками ловит насекомое, докладывает ему список действий и надеется, что его поняли правильно. А потом перекидывается обратно, и ему в затылок прилетает шишка. У него и так голова болит от такого количества обращений за короткий промежуток времени, ещё и белка по какому-то поводу разозлилась. Он уже скоро отсюда уйдёт, пусть имеет терпение. Светлячки делают все так, как планировалось, и Тэхён начинает копошиться тяпкой у самых корней. Чонгук цепляет взглядом щиколотки, виднеющиеся периодически из-под полы мантии — опять носок только на одной ноге — и думает о том, что Юнги, пожалуй, не такой уж и дурак, каким Чон его сегодня назвал. Он ведь предложил действительно действенный способ: в обращенном виде с Тэхеном познакомиться. Он точно не устоял бы перед чонгуковой мягкой шерсткой и теплым шершавым носом. Домой бы только к себе не унёс, а то у руки загребущие. Но у Юнги и на этот случай всё продумано было! Сказал, что, если что, легонько Тэхёна можно укусить за палец и сбежать. Это не слишком больно, а небольшую встряску он заслужил. Чонгук с этим, конечно, не согласен, но план-то рабочий! А ранку Тэхён сам залечить сумеет, недаром же постоянно собирает корешки да травы, в названиях которых сам путается. Чонгука, на самом деле, всё устраивает, как есть сейчас. В школе он подойти стесняется, а вот так — наблюдать издалека, незаметно помогая — ему нравится. Но скоро зима, в дублёнке и в варежках так ловко по деревьям не полазаешь, к тому же, когда листья опадут, его будет очень легко обнаружить. Поэтому, пожалуй, можно и рискнуть.***
Тэхён закрывает корзинку и отряхивает колени, когда к его ногам ластится очаровательная бурая летяга. — Ты откуда такая в наших краях? Животное смотрит на него осознанно, будто понимает. Тэхён уверен, что так и есть. Он всегда считал, что звери намного умнее, чем люди привыкли думать. Он чешет у малыша за ушком, наслаждается тем, как он тычется тёплым носом в ладонь и цепляется крошечными лапками, растопыривая Тэхёну пальцы, вылизывая языком складочку между ними. — Эй, перестань. Смотрит очень уж жалобно. — Ну прости, мне щекотно. Боже, умели бы эти крошки скулить или пищать, Тэхён уверен, этим бы этот малыш сейчас и занимался. — Не смотри так. Хочешь, я тебе что-нибудь вкусное дам? У нас в лавке для каждого лакомство найдётся. Летяга плюхается с его большой ладони прямо в широкий карман. — Потерпи небольшую встряску, я не могу посадить тебя в корзинку, там занято. Всегда зверушки с ним так. Сначала ластятся, а как домой к нему идти — так нет. Но он всё прекрасно понимает — мало ли, какие есть живодёры? Да и, к тому же, после первого кусочка лакомства они меняют свой настрой, а когда он их отпускает, они благодарно лижут ему кончики пальцев. Только этот кроха что-то в какой-то неестественной панике носится у него по карману. — Малыш, может, ты чем-то болен? Естественно, ему никак не отвечают. Тэхён обещает себе посмотреть его и вылечить, как только дойдёт до лавки. Даже зелье, ради которого он ползал на четвереньках в гуще леса, может подождать. Никакие дорогие заказы не должны стоять выше чьей-то жизни. Хозяйка поймёт, она сама Тэхёна этому правилу учила.***
Чонгук чувствует, что его сейчас стошнит. Хотя, по факту, нечем. Он не уверен, что летягу может укачать, но он всегда был особенным случаем. Надо сдерживаться, ни в коем случае не выдавать себя. Он в растерянности шевелит усиками, пытаясь уловить запах — в какой части леса они сейчас? — но в рецепторы бьёт только затхлый запах кладовки, из которой Тэхён обычно достаёт мантию, и его собственный аромат. В любой другой момент Чонгук бы насладился, но сейчас ему, действительно, нужно бежать. В кармане темно, он на запах свежего воздуха ползёт вверх — чёрт, они всегда были такими глубокими? — но огромная ладонь заботливо пропихивает его обратно. Нет, свобода была так близко! Думай, Чонгук, думай. Крошечным беличьим мозгом это не очень хорошо получается, но раньше же он как-то выходил из ситуации. Он начинает злиться. Морщит нос, хмурит брови, поджимает губы… Вот блин. Карман с треском отрывается по шву, и Тэхён широко распахнутыми глазищами смотрит, как Чонгук кувырком катится под стол. Отличный план был. Великолепный. Замечательный просто. Затылок саднит от удара обо что-то, а ещё здесь пыльно. Стол накрыт скатертью до пола, и Чонгук даже успевает начать планировать побег, только под фуршетную юбку просовывается курчавая макушка. Даже в темноте и пыли Тэхён прекрасно выглядит, что за колдовство? Чонгук сейчас, скорее всего, похож на использованную промокашку. — Чонгук-а, это ты? Нет, аджумма Квон с зельем переборщила. Хотя, может, прокатит такая легенда? — Чонгук-а! И расползается в своей улыбке дурацкой. Знает, что нельзя перед ней устоять, и пользуется. Чонгук не может сконцентрироваться и подумать, как объясниться. — Вылезай, я тебе здесь всё-всё-всё покажу! И что, даже вопросов никаких не будет? Ни про то, как он здесь оказался, ни про то, как превращается в грызуна? Будут, как оказалось, будут, только опосля. Сначала Тэхён отпаивает его киселем с пряниками, потом мановением руки вызывает очищающее заклинание — над ним ещё стоит поработать, у Чонгука грязь на рукавах осталась — а после сажает перед собой в кресло, надавливая на плечи, и начинает приставать. — Так, получается, ты сахарный поссум? Чонгук мотает головой. Он не одомашненный, он дикий зверь. Свободный и ловкий. Тэхёну, кажется, всё равно. — Это объясняет, почему ты такой сладкий. Боже, фу. Как пошло. Чонгук, конечно, краснеет, но оно как-то само получается. — А почему раньше не рассказывал? А можешь ещё раз обратиться? У тебя такая шёрстка! Знаешь, с белой полоской на спине! И я должен был узнать тебя по глазам, такие же круглые и удивлённые! — Хён… — Нет, не глупые, взгляд осознанный, но ты сам понимаешь, насколько осознанным может быть взгляд у животного. Но ты при этом всё равно отличался! А почему я тебя до этого не заметил? И что ты вообще там делал? А если бы браконьеры? Эту балаболку заткнуть хоть что-то может? У Чонгука и так уже в висках трещит, а там и до мигрени недалеко. — А может это из-за приближающегося полнолуния, да? Случайно обратился и помчался в лес? Я могу тебе облегчающее зелье сварить! Нет же, Чонгук не оборотень! Он может контролировать все эти процессы, и полнолуние на нём никак не сказывается. Он же, ну… Летяга. Не волк и даже не лисица. — Чонгук-а, а научи меня также! Ясно, ликантропологию он прогуливал. — Хён, это только по наследству передаётся, понимаешь? — Значит, у наших деток такая способность будет? И биологию, видимо, тоже.