TOMORROW X TOGETHER — Blue Hour
Чонгук понимает, что, кажется, несколько погорячился, когда не может вытащить вилку из отбивной. Зубчики прошли мясо насквозь и впились в тарелку. Да уж. Наверное, он перестарался. Он, вообще-то, случайно оказался в гостиной Гриффиндора. То есть, в любое другое время его можно было там ожидать, но не с пяти до шести вечера — в это время он всегда сидел с Тэхёном в библиотеке. Но в этот раз Ким сдавал долги по конфигурации (и Чонгуку оставалось за него только молиться, потому что заклятия на тестах использовать запрещено), и он развалился на диване с высокой спинкой. Поэтому однокурсники его и не заметили. Он легко взмахивал палочкой, перелистывая страницы повисшей над ним книги, и она чуть не шлёпнулась ему на лицо, когда он отвлёкся. Эти подростки замышляли что? — А ну, стоять! Мальчишки уже почти дошли до лестницы в мужское крыло, и от испуга застыли каменными изваяниями. О, как Чонгук хотел в этот момент наложить на них настоящие чары Горгоны. Они на год-два младше его, при этом ростом выше. Благо, в плечах Чонгук пошире будет. Ему хотя бы не было страшно выпрямляться и грозно смотреть им в глаза. — А теперь вы медленно кладёте на пол палочки, отдаёте мне зелье, и я, так уж и быть, не нажалуюсь на вас профессору. Два остолопа. Не знали, что ли, какие наказания последуют за использование, а главное, изготовление оборотного зелья в стенах замка? — Что вам сделал Ким Тэхён? И зачем вам были мои волосы? Парни переглянулись, и Чонгук направил палочку на одного из них. — Отвечайте! — рявкнул. В итоге светловолосый, тот, что стоял ближе к нему, выпалил всё, как на духу. Чонгук — не элита, но и не отброс, красавчик (ладно, это Чонгуку немного польстило, пусть он и знает, что это было сказано, чтобы задобрить), спортсмен, и вообще самый замечательный во всей школе человек. — К делу побыстрее переходи. Чонгук не переставал целиться в них палочкой, и второй парниша тоже открыл рот. Тараторил минут пятнадцать, но суть осталась ясна. Всё, кроме «все знают, как Тэхён к тебе относится». В любом случае, это просто ужасно. Они хотели под видом Чонгука подойти к его Ким Тэхёну и залезть своим мерзким языком в его прекрасный рот. — Вы понимаете, что нельзя играть с чужими чувствами? Подставлять и меня, и Ким Тэхёна? Блондин состроил щенячьи глазки, но Чонгук оказался непробиваем. — Ну что тебе стоит? Я понимаю, что он старше, но от одного поцелуя от него не убыло бы. Чонгук закашлялся от такой наглости. Мало того, что он хотел притвориться другим парнем, так ещё и не считался с чувствами человека, к которому, вроде как, что-то испытывает. Чонгук, между прочим, к Ким Тэхёну тоже испытывает кое-что. И это не какие-нибудь там детские споры, на которых загадывают поцеловать того, кто нравится. Нет, Чонгук в Тэхёна по-настоящему влюблён. Давно, крепко и безответно. Поэтому, когда у этого белобрысого болвана хватило наглости спросить, Чонгук ответить не постеснялся. — Да, я имею какие-то виды на Ким Тэхёна. Только предпочитаю другую формулировку. Я в него влюблён. — оба мальчишки в удивлении распахнули рты, и Чонгук от чего-то разошёлся дальше. — В отличие от вас, я не хочу превратить его в свою собственность, не собираюсь никем притворяться, даже зная, что он ничего не чувствует ко мне в ответ. Его рука с направленной палочкой дрогнула, как и голос. — Тем не менее, я запрещаю вам даже приближаться к моему возлюбленному. Увижу, что замышляете что-то подобное — за уши потяну к директору. Вы знаете, мы со старостой в тёплых отношениях. — не считая того, что Чонгук своровал у Сокджина все Берти Боттс, и тот на него разобиделся на ближайшую тысячу лет. — Никто — слышите меня? — никто не заслуживает того, чтобы его личным пространством и чувствами пренебрегли ради какого-то спора. Ясно? Он сам не заметил, как перешёл на крик. Парни переглянулись, кинули в него бутыльком с зельем и бросились вверх по лестнице. Чонгук ещё раз удостоверился, что не просто так его взяли играть в квиддич в самом начале второго курса. Он превосходный ловец. И зелье припрячет в какое-нибудь укромное место — для подходящего случая. Да, он гриффиндорец, но все знают о его близкой дружбе с Мин Юнги — старостой Слизерина.***
Тэхён следит за стрелкой карманных часов, что неумолимо движется к половине восьмого вечера. Чонгук уже десять минут смотрит в свою тарелку, желваки ходят ходуном, шея напряжена, а рука вокруг вилки сжалась до такой степени, что на запястье пульсирует венка. Тэхён сюда, вообще-то, не просто так пришёл. Он не планировал ужинать, хотел, как обычно, встретить Чонгука и перед сном прогуляться к озеру. Но он услышал кое-что, когда относил старосте Гриффиндора свитки от профессора. Стоял за какой-то бордовой портьерой. В глазах от обилия красного рябило, но он прекрасно понимал, что в темноте его никто не заметит. И слушал. Внимательно слушал. Сначала он хотел вылететь и разметать искры по всей гостиной. Эти малолетки хотели что? Чёрт подери, почти вся школа в курсе, по кому Ким Тэхён пускает слюни. Он с этим свыкся. Но чтобы притворяться Чонгуком… Это ни в какие ворота не лезет! Он ведь повёлся бы! Тэхён медленно закипал от чужой наглости, но в один момент краска резко сошла с его лица. — Да, я имею какие-то виды на Ким Тэхёна. Только предпочитаю другую формулировку. Я в него влюблён. Тут же хлынув с новой силой. О, великий Мерлин. Тэхёну срочно нужно было присесть. Или выпить воды. Или выбежать из своего укрытия и поцеловать Чонгука так крепко… — В отличие от вас, я не хочу превратить его в свою собственность, не собираюсь никем притворяться, даже зная, что он ничего не чувствует ко мне в ответ. О, нет. Чонгук думает, что Тэхён ничего не чувствует в ответ? Чонгук считает, что Тэхён видит в нём только друга? Прав был Юнги, когда говорил, что Чонгук дуб дубом, когда дело касается намёков. Теперь Тэхён, наконец, усвоил эту истину. Он одним взмахом наложил на себя бесшумные чары, и прокрался к выходу, чтобы подняться в свою башню и поправить внешний вид перед тем, как предстать перед Чонгуком во всей красе. Может быть, признаться. Но должного впечатления он не произвёл. Вернее, никакого впечатления. Потому что Чонгук его не заметил. Как сидел с вилкой в тарелке, так и сидит. — Чонгук-а… От мягкого похлопывания плечу Чонгук вздрагивает. Промаргивается и… это что, Тэхён? Что с ним? — Что с твоими волосами? — Тебе не нравится? Чужое лицо вмиг грустнеет. Уголки губ опускаются вниз, и это почти причиняет Чонгуку физическую боль. — Мне очень нравится, хён. Просто замечательно, ты такой красивый, а завитыми твои волосы выглядят ещё лучше. — мечтательный блеск чужих глаз настораживает. — Это для кого-то? — Да. Если всё сложится как нужно, у меня будет свидание. Настаёт очередь Чонгука грустнеть. Но Тэхён никуда не уходит. Сидит с ним весь вечер, ещё более прилипчивый, чем обычно. Вытаскивает, наконец, многострадальную вилку. Кормит с неё же, не даёт Чонгуку взять в свои руки. Расцеловывает измазанные в джеме щёки, пьёт из одного с Чонгуком кубка. Это то, о чём он говорил тем младшекурсникам. Даже если Тэхён ничего не чувствует ничего в ответ, Чонгуку прекрасно и в роли друга. Ким с ним нежный и ласковый, иногда даже кажется, что больше, чем с остальными друзьями. Чонгук позволяет этим мыслям мягко затопить его сознание, так, чтобы сердце сладко кольнуло в груди. Тэхён на него по-особенному действует. Он пришёл в Большой Зал сердитым, даже разгневанным, а теперь, выслушивая от светящегося Кима рассказ о сегодняшнем дне, он понимает, что сам вот-вот начнёт мурлыкать. Чонгук сонный и разморенный. Тэхён над ним так ненавязчиво воркует, что он забывается, переставая отличать реальность от мечтаний. И прижимается к уголку чужих губ, слизывая крем. Сразу же в шоке одёргивается. Он глупо хлопает ртом, не зная, как себя оправдать. Боже, он поступил ровно так же, как хотели те глупые подростки. — Тэхён-и, хён, прости меня, я… — он хватает со стола салфетку, вытирая чужие губы от своей слюны. — Я так виноват, хён, я… Так увлекается, что не сразу замечает хватку на своём запястье и мягкий, успокаивающий взгляд. — Ты тоже мне нравишься, Чонгук-а. Сначала он тонет в раскалённой лаве, плещущейся на дне ореховых глаз. А потом в Тэхёне. Но он не пойдёт ко дну — они достаточно крепко друг в друга вцепились, чтобы удерживаться на плаву.