The Neighbourhood — Pretty Boy
Тэхён летит вниз по лестнице, спотыкаясь, на ходу собирая портфель и всовываясь в узкую водолазку. Проклинает всё, на чем свет стоит. — Сука! Телефон оставил! Чёрт с ним, главное, часы есть и кошелёк. Времени подниматься обратно наверх нет. Полкружки остывшего вчерашнего кофе, ровно два проведения расчёской по волосам, ключи с крючка — конечно, он их сначала уронил, по-другому и быть не могло — и, наконец, он выбегает из квартиры суетным клубком. Он машет руками и кричит водителю автобуса. Спасибо, спасибо-спасибо-спасибо, этот мужчина ездит почти каждый день и имеет уважение подождать, пока Тэхён скатится по перилам вниз к остановке. — Спасибо. Выдыхает, запыхавшись. Ни одного свободного места — все едут на работу — и в любой другой день Тэхён бы принял это как должное, но сегодня ему хочется взвыть волком. Не на луну, так на солнце, которое нещадно палит ему прямо в левый глаз, сколько бы он не наклонял голову. Он упал со ступенек дома, вся левая половина тела болит, и он просто хочет приземлиться куда-нибудь и замереть ненадолго. Он окидывает жалобным взглядом весь салон, когда с места прямо перед ним поднимается какой-то парень. Весь в чёрном, с кудрявой копной топорщащихся волос и самодовольной улыбкой. Ну, конечно, кто же ещё. — Нет, Чон Чонгук, садись обратно. Остальные пассажиры странно косятся на то, как Тэхён крутит своим саквояжем в воздухе, не давая к себе приблизиться. — Да не трогаю я тебя! Сядь просто, видно же, что хочешь. — Ничего я не хочу, отстань от меня! Чонгук тяжело вздыхает, опуская попытки Тэхёна утащить. Не садится обратно, правда, а встаёт к самой двери, выходя на первой же остановке. — Тебе же далеко ехать! Но Чонгук его уже не слышит, втыкая в уши наушники и глядя вслед автобусу с тоской, как побитый щенок. Он ведь не просил, чтобы ему уступили. Тем более не ставил условия «Я сяду, только если ты выйдешь». Тем не менее, он не чувствует облегчения, когда садится в узкое кресло маршрутки. Отлично, теперь Тэхёна мучает совесть. Большое спасибо. Он шарится по карманам, чтобы хотя бы в музыке забыться. Или включить эту раздражающую игру, где нужно выстраивать мармеладки в ряд, которую он никак не может удалить с телефона. С телефона. Он же забыл его дома. Значит, суждено ему трястись к другому концу города в сопровождении своих не самых радостных мыслей. Ну не мог Чонгук на следующем поехать? Хотя, всё равно они встретятся. Тэхён ведь завуч, а Чонгук — студент-практикант. И это — причина, по которой их взаимоотношения последний месяц похожи на два разноимённых заряда. Только один из них слишком недогадливый, и не может понять, что к его протону подходят миллионы и миллиарды электронов, и ему не обязательно гоняться за одним конкретным. Тэхён проезжает мимо разноцветного жилого комплекса, но мысли его далеко не такие яркие и радужные. Ну почему этот мальчишка к нему привязался? Переспали и переспали, с кем не бывает. Тэхён, может быть, и повторил бы, если бы ему не соврали насчёт возраста. Какие они ровесники, если Чонгук ещё даже университет не закончил? Но как ухаживает красиво. Тэхёну с каждым разом всё сложнее ему отказывать. Может, он нетребовательный, а, может, бумажный стаканчик обжигающего кофе во время заполнения журналов и с этими самыми журналами помощь — действительно достойное поведение. С ним уже пытались теснее общаться практиканты, но дальше заигрываний это не заходило. Тем более никто не предлагал ему донести тетради с контрольными работами до учительской. Пожалуй, Тэхён, и в самом деле, не капризный. Он привык довольствоваться малым, вот и всё. Его совсем не впечатляет то, как Чонгук на него смотрит, и как его голос понижается в окружении Тэхёна. Совсем не впечаляет. — Вот зараза. Он выходит из автобуса, всё ещё ослепляемый солнцем. Серьёзно, за что оно ему мстит? Тэхёну приходится сильно щуриться, и из-за этого он практически ничего не видит. Пока ему на переносицу из ниоткуда не падают очки. — Чон Чонгук! Да как он Тэхёну глаз не выколол оправой в такой спешке? — Хён, пойдём со мной на свидание? Когда-нибудь Чонгук от Тэхёна отстанет. Когда-нибудь перестанет звать в кафе-кино-океанариум-домой. Перестанет хватать за руку и улыбаться так… так широко и счастливо. Тэхёну эта улыбка, кажется, нравится. Ужас. В школе их, как обычно, провожают взглядами. Но Тэхён уже привык. Чонгук, вроде как, завидный жених среди старшеклассниц. Но с каждым днём этих взглядов становится всё меньше — после того перформанса с нереальным количеством воздушных шаров толпу очень сложно удивить. Но Чонгук умудряется. Не толпу — в лаборантской только они вдвоём — а Тэхёна лично. Прижимается своими губами аккурат в подбородок. Двумя сантиметрами выше, и распробовал бы тэхёнов арбузный бальзам для губ. Первой под руку попадается раскладная указка. Ею Ким и лупит Чонгука, пока того не вышвыривает в коридор. — Подумайте о своём поведении, Чонгук-ши! Сползая по запертой двери и прижимая пальцы к губам, Тэхён задумывается, когда в прошлой жизни он успел так сильно нагрешить, что в этой ему досталось такое недоразумение в виде лаборанта. Почему он вообще пошёл в учителя? Мог бы сейчас сидеть и моделировать ракеты, если бы в магистратуре выбрал другую специализацию. Дурацкая любовь к детям и мягкотелость. Эта же мягкотелость заставляет его впустить скребущегося Чонгука обратно. Чтобы не растерзали. Мало ли, что там на уме у учеников старших классов — Чону ведь так идёт эта белоснежная рубашка.***
Тэхён умеет игнорировать. У него это и вправду хорошо получается. Он ведёт себя с Чонгуком, как с коллегой. Улыбается дежурно, никак не комментирует двусмысленные фразочки, убирает руку при случайном соприкосновении. Очевидно, проблема не в нём. Это Чонгук — упёртый баран, не понимающий простых истин. Семь лет разницы — это не шутки. Он появился на свет, когда Тэхён уже пошёл в школу. Да, сейчас они работают в одном месте. Да, Чонгук выглядит совсем не как мальчишка. Но вот характер, эти его выкрутасы… Та роковая ночь — всего лишь случайность. Где это видано, чтобы после одноразового перепиха, пусть и неплохого, за кем-то бегали? Ещё и с завидным усердием. — Чонгук-ши, как ты не понимаешь? В мире столько прекрасных людей, может, пора переключиться на кого-то более сговорчивого? — Хён очень сговорчивый, когда не упрямится. Да как среди этих опилок отыскать хоть крупицу разума? — Я тебя старше на семь лет, Чонгук-а. — может, хоть лаской из него получится вытащить всю эту романтическую дурь? Нет, не поможет. Он на неформальное обращение только лыбиться шире начинает. — В отношениях главное — взаимопонимание. — О каких отношениях ты говоришь? — Тэхён обессилено падает на деревянный стул, больно стукаясь локтем. Что он там себе напридумывал? Перед тем, как вместе спать, нужно было проверять на обострённое чувство социальной ответственности. У Чонгука оно явно зашкаливает! — О романтических. Сначала мы увиделись в парке, потом на той вечеринке. — это был день рождения с количеством гостей, равным восьми. Какая вечеринка? Сразу видно — молодёжь. — И когда ты сбежал на утро, я думал, что больше мы никогда не пересечёмся. А потом вдруг увидел здесь, у себя на практике! Это знак, хён. Ну, в конце-то концов, Чонгук же человек науки! Почему мелет всю эту чушь про судьбу? — Хён, один раз поцелуешь? Просто проверим, вдруг тебе понравится. — Тэхён уже даже не пытается уйти, просто смиренно ждёт своей участи. — Ты мне только скажи, хён. Я не хочу, чтобы тебе неприятно было. Тэхёну не неприятно. Но Чонгуку об этом знать не обязательно.***
Тэхён обожает сон. Обожает с вечера поставить мариноваться мясо, чтобы воскресным утром пожарить его с лапшой. Обожает намазывать руки кремом перед тем, как лечь в кровать. И её тоже обожает — широкую, двуспальную, с матрасом идеальной жёсткости и двумя подушками — одна для головы, другая для объятий. Нет ничего приятнее, чем выключить будильник и отоспаться в выходной. Поэтому, вполне очевидно, что Тэхён не выглядит гостеприимным душкой, когда в его дом практически ломится самоуверенный студент. — Чон Чонгук! Голос ото сна ещё хриплый, но снаружи его прекрасно слышно. Двенадцать утра, да кто в такую рань встаёт? Очевидно, Чонгуку дали маловато документов на выходные, раз сейчас он позволяет себе выглядеть таким свежим. Тэхён этим похвастаться не может — пижамная рубашка перекрутилась, штаны сползли к самым тазовым косточкам, одна тапочка потерялась где-то на лестнице. О своей причёске он даже знать не хочет. — Хён, я принёс тебе завтрак! Нет уж, Тэхён ему не откроет. Знает, проходил. На прошлой неделе вот так открыл, потом одним совместным завтраком не отделался. Ох, каких усилий ему стоило выпроваживать взмыленного Чонгука из своей квартиры! А пиджак он ему так и не вернул. — Забирай свой завтрак и уходи. Давай, тебя дома ждут! — Не слышу, говоришь, с чёрного хода зайти? Да что ж такое! Всё он прекрасно слышит! — Я говорю: про-ва-ли-вай. Чонгук резко приближает лицо к дверному глазку, так, что Тэхён даже отшатывается. Из-за искажения выглядит таким умоляющим и милым. Боже, Тэхён же преподаёт физику, знает, что это всё из-за изогнутой линзы глазка! Так почему открывает дверь, будто под гипнозом? И как объяснить внезапное озарение его прихожей особенным светом? Солнце ещё со вчерашнего вечера прячется за тучами. — Хён… Улыбается, как пришибленный. Ох, Тэхён бы ему для подтверждения статуса дал бы подзатыльник. Но его самого припечатывает к стенке жадными руками. А насчёт завтрака-то Чонгук наврал. Но ничего. Тэхён его накормит. Тумаками. Хоть и ярый пацифист. Но чуть-чуть позже. Совсем немного…