Назвался панком — живи хуево

Из груди вырывается вздох облегчения, крепкие объятия выбивают весь воздух из легких. Они едва стоят на ногах, а мимо плывут люди в черных одеждах. У них нет лиц, имен, прошлого и будущего, и они проходят мимо, не оглядываясь. Их больше никто не ждет у дверей вагонов, теперь они сами по себе, и Саша не знает, что с ними будет дальше. Поезд прибыл на платформу с номером из ста цифр, в никому неизвестное время, в первый день октября. Никогда не можешь быть уверен, что встретишь именно того, кого провожал когда-то. Но вот он тут, обнимает крепко, как прежде, и пахнет от него совсем как тогда, в их последний день вместе. Саша сжимает пальцы на чужой куртке, зажмуривается крепко, до цветных кругов под опущенными веками. А с серого неба падает холодный дождик, составы снова скрываются из вида, становится совсем тихо, и только шелест невесомых шагов стихает у дверей вокзала. Легкая морось смывает страх и усталость с лиц двух молодых людей, что все стоят и смотрят друг другу в глаза, и крепко держатся за руки. Ноги будто ватные, стоять вдруг становится сложно. И снова темно. *** — Саш, мне жаль.