Принесите солнышко с собой...

В коня все влюбились моментально, как только стало известно, что он — их обратный билет домой. Красавчика окружили заботой и вниманием: его гладили и угощали вкусняшками. Гарри только брови приподнял, видя, как стелется перед конем Гермиона, обычно равнодушная к лошадям, хмыкал про себя и думал язвительно: «ну-ну, посмотрим, что ты запоешь, когда этого скакуна на тебя повесят»… Сам Гарри много и подробно думал о книге Анны Сьюэлл, о том, что она писала о лошадиных чувствах. К примеру, он помнил, что Красавчику не нравилась уздечка, он особенно сильно упирал на то, что рука всадника должна быть легкой, чтобы не повредить чуткие и нежные лошадиные губы. Вспомнил трензель, который показывал Майкл Гамильтон, и пожалел, что не изучил его тогда подробно, может быть, сейчас он бы знал, в чем секрет лошадиного железа? Начали сборы, пора было отправляться домой. Для Северуса дементоры приготовили паланкин, так как к тому времени профессор сильно сдал, к ужасу Гарри и любящих его студентов. Северус чувствовал сильную усталость и слабость на фоне странной легкости, с каждым прожитым днем он ел всё меньше и меньше, теряя в весе, но не худел. Просто становился всё менее материальным, всё более невесомым, собираясь стать дементором. Видя, как всё хуже и хуже становится отцу, Гарри начал бояться и ненавидеть этот жуткий мир, который не терпел людского присутствия в себе и методично и непреклонно уничтожал всё человеческое. За неимением уздечек Гарри и Пенни сплели из веревочек круговой недоуздок, тщательно подгоняя к голове Черного Красавчика. Примерили, опробовали, поводив коня туда-сюда, и остались довольны: самодельный недоуздок сидел ладно и удобно, не скользил и не натирал шкуру. Да и конь вел себя вполне мирно, не выказывая никакого неудовольствия. Тут Пенни отчего-то притихла, неуверенно глянув на Гарри, нерешительно спросила: — Как думаешь, мы правильно поступаем? — Ты о чем? — не понял Гарри. Пенни понурилась. — Ну, понимаешь… Красавчик был уже немолод, когда его отправили в Америку, до которой он не доехал. Вместо этого он попал сюда, прожил на свободе сто с лишним лет, а тут заявляемся мы и забираем его с собой в мир, где для него снова потечет время… Гарри, по-моему, это нечестно: забирать у него жизнь, вечную молодость и свободу. — А, вот ты о чем, — погрустнел Гарри. — Честно говоря, я тоже об этом думал. Но… папа? По щекам Пенни побежали слезы. — Я понимаю, Гарри, профессор важнее… Гарри неуклюже обнял её и виновато забормотал: — Мы можем отпустить его обратно в арку, когда пройдем с его помощью и окажемся дома. Пенни шмыгнула мокрым носом и потерлась им о плечо, всхлипнула: — Правда? Мы его отпустим?.. — Да! — Гарри с облегчением закивал. — Конечно, отпустим! Наконец-то всё было готово. Двое гваделоров медленно и аккуратно вывели из дома Северуса, бережно поддерживая под руки, с предельной осторожностью помогли ему забраться в паланкин и отошли, высокие крылатые эльфы-ангелы. Четверо дементоров подплыли и ухватились за ручки паланкина, собираясь транспортировать профессора, Гарри и Пенни повели Черного Красавчика, Невилл и Гермиона, Дерек, Нели, Торин и Зевс смешанной кучей пошли вокруг и около, сопровождаемые собачками. Позади поплыли ещё два дементора, груженые припасами и вещами. Поместье Джека осталось далеко позади, давно миновали и Солнечную долину, вокруг расстилалась незнакомая земля. Зеленые холмы, синее небо, белые облака, туманная дымка на дальних горизонтах и расплывчатые очертания нескольких планет, близких, в полнеба, и далеких, размером не больше Луны… Эти планеты, виднеющиеся в облаках средь белого дня, пожалуй, как нельзя лучше подчеркивали иномирность, чужеродность этой земли. Северус не замечал всего этого, он полусидел-полулежал в подушках и временами задремывал от мерного покачивания паланкина. В последнее время он начал помногу спать, ощущая постоянную усталость. Когда вдали проплыла щербатая дуга гигантской арки, Гарри лишь вяло потер глаза, слишком изнуренный от долгой ходьбы, чтобы уже чему-то удивляться. Но вскоре пришлось удивиться, когда после двухсуточного перехода его взору открылась престранная долина: синяя-синяя от затопленных заливных лугов, взбугрившаяся шипастыми зелеными горами, каждые вершины которых венчала круглая арка. Из-за расстояния они казались разными в диаметрах — большие и малые — и были к тому же различной степени изношенности: какие-то из них обвалились от ветхости, а какие-то выглядели целыми… Донесся сигнал о привале, дементоры бережно опустили ношу на землю. К Гарри подпарил Джек, один из носильщиков паланкина, указал рукой на крайнюю слева арку и прошелестел: — Вам вон та нужна. Она ведет в ваш мир и ваше время. Поспешите. Найденышу пора спасаться. Ничего не понимая, Гарри оглядел своих. И увидел ответные озадаченные взгляды друзей, те тоже ничего не понимали. Недоуменно спросил Джека: — Найденыш? — Черный конь, — пояснил дементор. — Он несчастлив здесь. Все эти годы его угнетало одиночество. Не его это мир, он, как и вы, хочет вернуться домой. Просто он сказать об этом не может. Спасенный и найденный. Так это Черный Красавчик! Дошло до Гарри и его друзей. — А чего же он сам не прошел? — спросила Пенни. — Давно был бы дома. — Ему, как и вам, нужен проводник между мирами, — объяснил очевидное дементор. — По легенде: вороного коня сможет увести домой тот, кто найдет его здесь. Вы его нашли, значит, вы его и уведете. — Я не понимаю… — забухтела Пенни. — Что же он за лошадь такая — готов променять свободу на неволю?! В ответ Джек развел руками, снова открещиваясь от чьих-либо тараканов. По кочкам, корягам, по едва заметным тропкам прошли к указанной Джеком арке. Вблизи она оказалась устрашающе огромной, с купол современной обсерватории. Заросшая и лохматая от зеленых бород, арка зловеще нависла над ними. Из паланкина очень осторожно вытащили Северуса и, как какую-то хрустальную вазу, с величайшими предосторожностями поставили перед проемом арки, поддерживая под руки с двух сторон, чтоб, не дай бог, он не завалился, не упал и не раскололся… Джек подтолкнул Гарри: — Идите. Прощаться не стали — не было времени. Передав поводья Пенни, Гарри и Невилл подошли к Северусу и забрали его руки у дементоров. Сзади и сбоку замерли Торин и Нели, готовые помочь в случае чего. Дерек поймал и зажал под мышками собачек. Гермиона и Зевс открыли врата: Зевс царапнул девочке запястье, а та, вытерев ладонью кровь, мазнула по раме древней арки. Гарри и Невилл, стиснув зубы, потянули к порогу папу и профессора, с трудом переставляя ноги, тот через силу двинулся вперед, стараясь не слишком наваливаться на ребят. Перед глазами всё плыло, а земля периодически уходила из-под ног. Качаясь и кренясь, как мачта на сильном ветру, Северус буквально вывалился в арку, прямо в белесый туман… Мальчики потянули его за плечи, прося встать. — Нет, папа! Не спать, идем… — командно-сипло выдавил Гарри. — Профессор, пожалуйста! — взмолился Невилл. Торин и Нели, ориентируясь по голосам, вслепую нашарили их, нащупав профессора, рывком подняли его, ставя на ноги, и потащили дальше сами. Где-то сзади мерно цокал копытами Черный Красавчик, их спаситель и гарант на возвращение. Что и говорить, вовремя они нашли себе билетик. *** Майкл недоуменно уставился в зеркало на свое отражение, спрашивая сам себя же, как такое могло случиться, что они прозевали Северуса? И с какой-такой стати взрослый человек, уважаемый профессор зельеварения, поведет себя как мальчишка неразумный? Обманул докторов, улизнул из дома под покровом ночи и отправился искать пропавших детей чёрт-те куда, в заведомо враждебный мир. "Просто он отец", — вразумляюще произнесла правдивая часть его «я». "Я тоже отец!" — возразил себе Майкл. "Да? — съехидничал правдивый голосок. — Тогда чего ты тут расселся, идиот? Бери свою задницу в руки и иди искать детей, докажи, что ты тоже отец!" Ну и… Доказал ведь. Сто раз уже доказал, раз за разом сигая в треклятую арку и выскакивая с другой стороны, проскочив её насквозь. Пинты крови ей скормил, заразе древней, щедро поливая её раму ведрами, и что? Что, я вас спрашиваю??? Она, рухлядина реликтовая, исправно гудела, светилась и тряслась, якобы раскрываясь… Ага. А на самом деле он проскакивал сквозь неё на ту сторону лощинки, чертова арка наотрез отказывалась открываться. Почему? Ответ дал вызванный Паладин Эймос, хогвартский директор. Пришел. Походил вокруг постамента, изучая руны и слушая волшебные эманации, идущие от рамы. Завел руки за спину и хмуро глянул на Гамильтона. — Нельзя вам туда, можете нарушить ход времени и событий, что уже начались в… обеих реальностях. Цепочка уже определена: пропала группа детей, спасатель отправился на их поиски, всё это произошло в течение суток. Видимо, Северус их уже нашел, и они сейчас ищут пути назад, раз арка не пускает вас. События уже начались и вмешиваться в них теперь чревато. — Вы так уверенно говорите, — горько произнес Майкл. — А известно ли вам, что оттуда никто никогда не возвращался? Что мы их, возможно, больше никогда не увидим? Ни детей, ни Северуса… — Я ни в чем не уверен! — хлестко отрезал Паладин. И добавил тоном чуть помягче: — Но я знаю Северуса. Не такой он человек, чтобы пропасть с концами. Я верю в него и верю, что он вернется и приведет с собой детей. Надо только подождать. Верить в него и ждать. Не отчаивайтесь, лорд Гамильтон, мы их скоро увидим. — Ну и когда это «скоро»? — горько вопросил Майкл у своего отражения. Прошло уже три недели, на подходе четвертая, а их всё нет и нет… На закате он привычно трансгрессировал к Ссыльной арке, уселся в складное кресло и тупо уставился в арочный проем, собираясь, как обычно, провести бессонную ночь — дань пропавшим друзьям и ребёнку. Вскоре к нему присоединились и остальные родители пропавших детей: Эрроллы и Франкелы, Лиза с Алисой, отец и дочь Лавгуды за компанию… Гэвин с родными и Драко. Вот уже третью неделю подряд они несут безмолвный пост у арки-похитительницы, веря, надеясь и преданно ожидая. Пришли великанши Лавиния и Шейди, сели на сваленную кучу бревен. Майкл слабо улыбнулся, своими ногами Лавиния проторила в лесу хорошую такую дорогу, ходить сюда стало очень удобно. Час спустя пришел и Паладин с большой красной птицей на руке. — Кто это, Эймос? — спросил Майкл. — Феникс Годрика, — чуть озадаченно ответил Паладин. — Зачем-то он заставил меня сегодня сюда перенестись, что-то ему… Он не договорил — загудела арка. Взгляды всех сошлись на ней: она не засветилась, как все ожидали, из неё просто пополз густой туман, белесый и холодный, какой-то страшной, потусторонней, космической жутью повеяло вдруг оттуда, из недр древней арки. Зато засветился феникс, засиял золотым огнем на руке Паладина, нового своего директора. Свистнул, распахнул крылья, рассыпая жаркие искры, вспорхнул по направлению к вратам и с негромкой песней скрылся в тумане. Остальные замерли в тревожном ожидании — неужели свершилось чудо, и впервые за все тысячелетия истории ссылок оттуда всё же вернутся люди?! Подсвеченный золотым пламенем туман стал таким красивым… Пение феникса, сперва стихшее по мере удаления, стало громче — золотая птица возвращалась. Все невольно сделали шаг вперед, до боли и рези в глазах вглядываясь в золотистый туман. А вот и звуки: шаги, голоса, цоканье лошадиных копыт… И вот они, наконец-то вот: пропавшие дети, Северус, феникс и конь! Они шагнули прямо в объятия всех встречающих, в смех и слезы счастья, крики радости. Гарри, смеясь и плача, смотрел на них, обнимая за морду черного коня, повод с недоуздком испарились без следа, будучи сплетенными из веревочек иного мира, зато на них каким-то невообразимым чудом оказалась их прежняя одежда, а в карманах и чехлах чувствовались их волшебные палочки. Но в тот короткий миг, когда Гарри и Северус самыми последними выходили из арки, Майклу и всем остальным привиделось, что на них одеяние старинного покроя. Призрак белого пышного банта на шее Северуса долго потом стоял перед глазами в памяти Майкла, Лизы и Паладина. Северус стоял, прижимая к себе плачущую Лизу, и с трудом верил в то, что произошло. Ему казалось, что они никогда не выберутся из этого непроходимого мрака, что они навсегда останутся в этом сером и влажном тумане. Силы его давно иссякли, и мальчики, бедные мальчики, волоком тащили его на себе. Дерек, Гарри, Невилл, Торин и Нели тянули его по очереди, выбиваясь из сил, его, сдохшего напрочь, никчемного профессора, тащили в никуда, мертвый груз, бесполезную неподъемную гирю… А он был настолько слаб, что не смог даже взгромоздиться на высоченного коня, не говоря уж о том, чтобы просто усидеть на нем. И один бог ведает, сколько бы это продолжалось. Пока вдруг не свалилась на него чертова птичка Дамблдора — феникс-певун. Распевая разудалые серенады, жареный каплун влил в него силы, да ещё и слезками капнул ему на потный лоб, отчего его, что называется, вштырило. Вскочил на ноги, и никакой тебе слабости, никакой усталости словно и в помине не было! Встал и пошел свежим огурцом-молодцом. Фоукс, зараза ты пернатая, что ж ты при Дамблдоре так не служил? С того света ведь нас вытянул песенкой своей чудесной… Оглянулся. Все здесь. Матери-отцы детей своих обнимают, целуют-душат, трясут в порыве чувств, Гарри на коне висит, в гриву вцепился, не отпускает, да конь и сам-то никуда не рвется, стоит смирно и ушами прядет, на великаншу лишь покашивает пугливым глазом. Понятно, почему Гарри его держит — боится, что напугается конь и убежит. Подошел и тоже за гриву взялся, вспомнив и поняв, что именно благодаря лошади они все вернулись. Почувствовав твердую мужскую руку, конь расслабился и успокоено опустил голову, вверяя себя хорошему и надежному человеку. И великан где-то на краю поляны стал нестрашным, чем-то вроде странного дерева, обстоятельством, не требующим особого внимания. А когда все ушли, покинув Серую лощину, тихо и печально обвалилась арка. Пошла трещинами поверху, раскрошилась и опала, осыпаясь пылью и кусками. Это в своем мире дементоры взорвали природный портал, едва стало ясно, что попаданцы вернулись домой. И начался счастливый пир на весь мир. Возвращение хронопутешественников совпало с днем рождения Гарри. Ну, оно и понятно: первые полторы недели по лесам-долам шатались-развлекались, потом в арку провалились и прожили в мире дементоров следующие две с половиной недели, вот и прошел месяц, считай. Возвращенцев чествовали похлеще римских пап, всех вместе взятых с момента основания Ватикана. Все так радовались, тормошили, тысячу пятьсот раз спрашивали-переспрашивали об их необыкновенных приключениях. И заливались-хохотали, слушая, как Зевс юморно уговаривал свои лапки держаться при нем, как мекал Нели, изображая безмозглого козла, как Дерек притворно рычал, в шутку облизываясь на Торина. Да. Друзья-мифики отважно взяли на себя основной груз приключений, потому что неловко рассказывать правду о голом пробуждении во взрослых телах, умолчали и про маленького Северуса в звездно-полосатой маечке, деликатно и тактично сохраняя его репутацию. Черного Красавчика поместили пока в самую лучшую конюшню Гамильтон-касла, в просторный и светлый денник. На радостях Майкл подарил Гарри почти полную амуницию для коня: роскошное седло с потником-вальтрапом, ногавки, несколько попон, зимних и летних, полный набор сбруи, включая уздечки всех видов и конструкций. Однако Гарри, взяв в руки трензель и ощутив холодную и твердую тяжесть лошадиного железа, вдруг вздрогнул почему-то и протянул удила обратно Майклу со словами: — Нет, сэр, простите, но уздечку я не возьму. Я не стану оскорблять Черного Красавчика железом и болью во рту. Я теперь знаю, что такое лошадиное железо, грызло сказало мне об этом. — И что оно сказало? — с легким удивлением спросил Майкл. — Правду, — очень серьезно ответил Гарри. — Оно очень правдиво и честно. Верхняя часть грызла при натяжении повода, складываясь «домиком», бьет в нёбо, а концы мундштука растягивают и рвут губы, своими краями разбивая и кроша зубы. Красавчик спас нас, спас моего папу, и я никогда не надену на него уздечку, я буду пользоваться недоуздком. Только так я смогу отблагодарить его по-настоящему. Гарри замолчал, Майкл осторожно поинтересовался: — Ты его заберешь с собой? — Да, — улыбнулся мальчик. — Думаю, Старушка будет совсем не против его компании. Красавчик с ней поладит.