A sailor went to sea sea sea To see what he could see see see But all that he could see see see Was the bottom of the deep blue sea sea sea... Детская песенка
Когда Бог закрывает дверь, взамен он открывает окно. Так ведь принято говорить в подобных ситуациях? А когда щелкает задвижка окна — что взамен открывается, интересно? Форточка? Или, может быть, Бог создает тебе новое крыльцо с резными деревянными перилами, расставляет во дворе скамейки и цветочные клумбы, обустраивает на востоке сад камней, а на западе — живописный фонтан. И дверь на самом деле закрыта временно, только чтоб не испортить сюрприз. Ах, еще бы Он не забыл в конце концов про это «временно»! И не вышло бы, что в красивый сад не попасть, остается лишь смотреть на него сквозь запертое окно. Так ведь даже хуже, чем если бы никакого сада у тебя вовсе не было. — Джози, нет, — ласково пожурила Катарина свою любимицу, одергивая руку. — Что мы с тобой говорили насчет когтей? А кто старое помянет, тому и глаз вон, непременно отозвалась бы Джози — если бы кошки, конечно, однажды посчитали людей достойными полноценного диалога. Вздохнув, Катарина откинулась на спинку дивана. Итак, жизнь после увольнения — что это: краткий миг между скрипом закрываемой двери и щелчком открываемого окна? пара минут мучительных попыток распахнуть хотя бы форточку? месяцы томительных ожиданий неизвестно чего? Джози требовательно провела лапой по ткани джинсов на бедре, прозрачно намекая: игра будет закончена только тогда, когда она наиграется. — Что? Ты вела себя плохо. Знаешь же, мне нельзя иметь царапины на… Упс. Теперь ведь уже можно. Да, заявление Катарина написала, безусловно, сама, в здравом уме и трезвой памяти, держа за пазухой весьма амбициозные планы и какие-никакие гарантии, что совсем без денег не останется. Заранее собранной «подушки безопасности» должно было хватить на пару месяцев привычных трат, и на полгода — если экономить. И тем не менее. Она до сих пор не была целиком уверена в своем решении. Кейтеринг, пожалуй, мог бы выиграть какой-нибудь конкурс среди сфер деятельности, максимально неподходящих для Катарины Линкс: постоянные разъезды, суета, много общения с клиентами, подчас капризными словно маленькие дети. Катарина вообще была не из тех, кто часто испытывает потребность выходить из дома. И она ненавидела шум. Когда один крошечный котенок… ладно, пускай даже десять крошечных… десять больших и толстых котов кричат, пытаясь обратить на себя внимание — это же совершенно не раздражает. Ведь у кошек нет другого способа попросить о помощи, любой человек, у которого есть сердце, будет относиться к их крикам с пониманием. Совершенно другое дело — постоянные придирки клиентов: то «быстрее несите горячее», то «мы заказывали совершенно другие салаты, эти невкусные», то «почему на торте нет имени моей дочери». Вот откуда, спрашивается, Катарина могла знать подобные вещи? Она же работала с готовыми блюдами, занималась почти исключительно сервировкой. И всегда так громко, требовательно, с таким сокрушительным апломбом. Ладно, может быть, не всегда, но довольно часто. — Что-то вы все у меня сегодня очень возбужденные. В такой ливень разве не должно клонить в сон? Даже старина Док пока не торопился устраиваться на своей лежанке — лениво и неритмично бил передними лапами по маленькой плюшевой рыбе, подвешенной за кольцо на когтеточку. Клео, кажется, до сих пор сидела на крыльце у задней двери: ей нравилась влажность, не сопряженная с обязательным ежегодным купанием. Джози умывалась, прищурив желтые глаза, круговыми движениями оглаживая низкий лоб и скулы. Барти… Барти должен был еще ужинать на кухне, хотя характерного хруста разгрызаемых подушечек корма Катарина не слышала. Ох, черт. Барти, похоже, опять спустился в сад и теперь не мог забраться обратно. — Джо, ты когда-нибудь начнешь следить за своим сыном? — с неохотой поднимаясь на ноги, поинтересовалась Катарина. Вопрос был, по правде говоря, риторический. Бартоломью Б. Биттлбану-младшему (окрас шерстки, чуть сплюснутая мордочка и особенно цвет глаз ни у кого не оставляли сомнений в личности его папаши) исполнилось два с половиной месяца, и четыре ступеньки крыльца пока являлись для него неодолимым препятствием — но, увы, только в одну сторону. Сползать вниз Барти как-то умудрялся, а вот вернуться в дом после уже не выходило. В минувшую среду Барти исполнилось два месяца, сообщить о своей проблеме достаточно громко он пока не мог. И Катарина все время боялась, что когда-нибудь бедному котенку так и придется мяукать всю ночь у подножья крыльца. Замерзшему, голодному… а вдруг кто-нибудь его обидит? Она даже начала запирать на ночь кошачью дверцу, против чего яростно возражали все остальные хвостатые обитатели дома. Но лучше уж было встать лишний раз (даже лишние пятнадцать раз) с постели, впуская и выпуская Дока, Клео и Джози на свежий воздух, чем всю ночь напролет переживать и от переживаний не спать вообще. — Кис-кис-кис! — на этот клич до сих пор отзывался только Барти, остальные сбегались исключительно на звук наполняемых мисок и запах свежей ухи. — Иди сюда, маленький! Катарина (в здравом уме и трезвой памяти — добавлять каждый раз, иначе окружающие начинают сомневаться) бросила стабильную, сносно оплачиваемую, полную перспектив работу, чтобы больше времени проводить со своими кошками. Да, дела обстояли именно так. И она по-прежнему, несмотря на все аргументы друзей, склонялась к мысли, что выбор верный. На кухне пропажа, увы, не обнаружилась. Следом Катарина выглянула в сад, чудом не задев дверью медитировавшую на дождь Клео, но Барти на сей раз не было и там. Разволновавшись уже не на шутку, Катарина поспешила к парадному входу, споткнулась о загнутый угол коврика и чудом не скатилась кубарем на асфальт — в последний момент обхватила руками одну из опор террасы. Сквозь плотную пелену дождя едва виднелась неоновая вывеска паба, расположенного в конце квартала. Весной Бриндлтон-Бэй всегда заливало не на шутку, особенно в апреле. Погодные сводки не обещали ясного неба до самого уик-энда, а на календаре была только среда. С трудом Катарина разглядела маленький, промокший, разумеется, до последней шерстинки, серый комочек на фоне темно-бурой мостовой. Рядом застыл какой-то человек: ссутулившись, плотно прижав одну руку к собственному животу, он заметно покачивался из стороны в сторону, словно бы едва удерживая равновесие. — Барти! — беспомощно воскликнула Катарина, но котенка, похоже, сильно интересовал его новый знакомый, и возвращаться домой он пока не собирался. Пришлось, кое-как прикрыв голову руками, выходить из-под козырька. Это был мужчина лет сорока-пятидесяти, и Катарина определенно видела его впервые. Очень худой, обритый почти наголо, с коротким ежиком седоватых, «мышиного» цвета волос, весь состоящий сплошь из острых углов: острые плечи, острый подбородок, длинный острый нос, идеально прямой, с тонкой переносицей. Насквозь промокшая одежда была ему сильно не по размеру, джинсы, до колен облепленные грязью, без ремня сидели чересчур низко на бедрах. Когда Катарина спустилась с террасы, он неожиданно рухнул на четвереньки, как подкошенный, прямо на мостовую. — Боже праведный! Что с вами? Поначалу она решила, что мужчина пьян: он шел со стороны «Соленых лапок», всем своим обликом вполне соответствовал описанию «нищий бродяга», вблизи от него, несмотря на ливень, отчетливо пахло давно не мытым телом — хотя и совершенно не пахло алкоголем. Но в тощей груди незнакомца при глубоком дыхании так страшно свистело и клокотало, словно бы под кожей, меж ребер был спрятан какой-то неисправный механизм вроде парового двигателя. Катарина осторожно тронула его за плечо, и мужчина сразу же резко вскинул голову. — Астра? То был скорее хрип умирающего, чем голос даже самого простуженного в мире человека. В одно простое, совершенно бессмысленное в данных обстоятельствах слово вдруг оказалось вложено столько надежды, столько отчаянной силы, словно бы этот несчастный пешком прошагал через весь земной шар лишь бы произнести его вот так: на краснокирпичной мостовой у верфи Вискермана, на коленях перед ошеломленной Катариной Линкс. — Ч-что?.. Нет, у меня только мята и маргаритки… Прозрачные, почти бесцветные глаза смотрели на нее в упор — и будто не видели. На бледном, перепачканном грязью — и что это еще? кровь? — лице незнакомца Катарина заметила несколько тонких косых шрамов, не слишком старых и явно от чего-то острого: осколков стекла или лезвия ножа. Как слепой, мужчина потянулся к ней, не то ища опоры, не то пытаясь удержать и повторил снова, но уже почти без выражения: — Астра? — Я не понимаю, — Катарина быстро замотала головой, мокрые пряди волос тут же прилипли к щекам. — Послушайте, вам нужен врач. Я сейчас позову ее, но… Пойдемте со мной! Давайте, попробуйте встать. Он еще что-то лепетал про астры, но уже совсем неразборчиво: кажется, первая эмоциональная вспышка его окончательно измотала. Когда Катарина, присев на корточки, обхватила незнакомца одной рукой за пояс, потянула вверх, он не сопротивлялся, не пытался отстраниться. Покорно встал, тяжело опираясь на плечи Катарины, и сквозь два слоя сырой одежды его кожа отчетливо пылала лихорадочным жаром. Мокрый, но определенно довольный собой Барти шагал за ними следом. — Как ваше имя? — не получив ответа, Катарина на мгновение остановилась; мужчина замычал ей в ухо, как если бы просто не мог разомкнуть губы. — Вы живете у миссис Морзе? Приезжий? Все без толку. Он, вроде бы, кивнул — или просто расслабленные мышцы шеи не держали больше голову — но по-прежнему не назвался. Кое-как одолев ступеньки, Катарина сгрузила свою безвольную ношу на скамейку под окнами и, повторяя себе под нос как успокаивающую мантру «сейчас, сейчас, одну секунду», опрометью кинулась к мобильному телефону на журнальном столике в гостиной. Но кому все-таки лучше позвонить? Кэсси, которая, может быть, и не дома? Или сразу парамедикам (Катарина не то чтобы разбиралась в критических состояниях, но, кажется, мужчине требовался кислородный баллон и срочная госпитализация)? Или миссис Морзе? Что если это, к примеру, астма, и просто ингалятор был забыт в номере? Так ведь порой происходит даже с важными вещами, Катарина вот вечно забывала водительские права в офисе, когда выезжала на очередную вечеринку. Нет, все-таки Кэсси, с утра она точно была дома. А после сразу парамедикам. Но развернувшись лицом ко входной двери, Катарина никого не увидела на скамейке под окнами. Должно быть, потерял сознание и сполз вниз, на доски террасы, подумала она сперва. Но когда уже с телефоном в руке Катарина снова оказалась снаружи, ни на террасе, ни за перилами в кустах, ни на мостовой, ни хоть где-нибудь в пределах видимости не было ни единой живой души. Кроме Барти, который, устроившись у нижней ступеньки крыльца, призывно пищал, напоминал о себе. Только тогда Катарина обратила внимание, что ее левое предплечье — пару минут назад плотно прижатое к левому же боку незнакомца — почти до локтя перепачкано в крови.***
— Еще татуировка вот тут, — заведя руку за спину, Артур Клаймат хлопнул себя по спине над лопатками. — Черный дракон. — Может быть, под рубашкой, — Катарина закусила губу, старательно напрягая память. — Да. Теперь мне кажется, что да, я видела край какого-то рисунка над воротом, когда он упал на колени. — Тогда тебе чертовски повезло, девочка. Позвонить в полицию предложила Кэссиди. У твоего парня от лихорадки крыша поехала, сказала она. Если и правда едва на ногах стоял, не симулировал, чтоб надавить тебе на жалость, то вряд ли он далеко отчалил. Хрипы, бледность, ранение — плохо, на поверку там может оказаться что угодно. Может, захлебнется кровью, может, на фоне перитонита начнется сепсис. Надо сообщить Артуру, пусть быстро организовывает поиски. Но все оказалось даже сложнее, чем они решили поначалу. — Бред собачий! — с чувством произнесла Кэссиди Пурдье, обозначив руками что-то вроде траектории тяжелых частиц при ядерном взрыве. — Беглый маньяк в Бриндлтон-Бэй! Это в нашем-то захолустье! Ну и новости, Артур, ты уж меня извини… Олли, слез немедленно! — Чисто в теории, — Олли, брат-близнец Кэссиди сидел прямо на круглом обеденном столе и, задумчиво склонив голову на бок, болтал в воздухе ногами. — Если в каком-то городе объявляется опасный преступник, разве полиция не должна… ну, я даже не знаю… предупредить граждан? распространить список примет? устроить облаву в конце концов? Дома Катарины и близнецов Пурдье были разделены только однополосной дорогой и маленькими деревянными мостками через канал. Пурдье переехали в Бриндлтон-Бэй чуть больше двух лет назад: Кэссиди получила (долгожданное, как потом выяснилось) место в центральной окружной больнице. Типичные дети мегаполиса, это были очень яркие и шумные люди, с очень активной жизненной позицией, интересующиеся абсолютно всем на свете и почти агрессивно дружелюбные. В один прекрасный день они просто нагрянули к соседке с замороженным пирогом-полуфабрикатом из ближайшего супермаркета, и Катарина оказалась вынуждена с ними дружить. Кэссиди мечтала выступать на сцене с собственной рок-группой, но под прессом родительского влияния прилежно отучилась на врача и с дипломом в руках восемь месяцев сидела без работы. Олли мечтал ничего не делать и чтобы деньги росли на деревьях, но мотивирующие подзатыльники старшей сестры снова и снова толкали его на заработки в графическом дизайне. — Ориентировка поступила меньше часа назад, — сухо произнес Артур. — Мы всех оповестим, конечно, если в этом еще будет необходимость. Твой дом, Кэти, обыщут сверху донизу, насчет этого можешь не беспокоиться. Потом оцепим район. Ставлю десятку, что он забился в угол где-нибудь на старых складах: я бы сам так сделал на его месте, там же черт ногу сломит. — Звучит обнадеживающе, — хмыкнул Олли. — Да у меня негде особенно укрыться, — рассудительно заметила Катарина. — Ни гаража, ни подвала. И, Артур, клянусь тебе, он не выглядел способным одолеть два квартала до складских помещений. Раненого мужчину звали Нильс Йенсен. И три дня назад он с двумя сокамерниками бежал из самой охраняемой тюрьмы Северной Каролины. — Погоди-погоди, то есть ты намекаешь, что этого психа могу еще и не поймать? Бомбезный прикол! Ну просто космос!.. Олли, ты оглох?! Я сказала, слез немедленно! Сел на стул, как все нормальные люди! — До сих пор не до конца понятно, как он вообще сбежал, — тяжело вздохнув, поделился Артур. — И как добрался до нас? Ориентировку выслали заранее, в том-то и дело! По всем расчетам, сейчас Йенсен еще должен быть в районе Гринсборо. Олли присвистнул. И, покосившись на разъяренную сестру, все-таки пересел на стул. — За что его осудили? — осторожно поинтересовалась Катарина. — За убийство. Судом присяжных дали пожизненное. — Кого именно он убил? — Всю свою семью. Беременную жену и отца. Воцарилось молчание: комментарии иссякли даже у Олли, который до сих пор воспринимал ситуацию скорее как интересное приключение — оно ведь благополучно закончилось, разве нет? Никто же не пострадал. Перед глазами у Катарины все еще фотографическим отпечатком стояло испачканное грязью и кровью остроугольное лицо, бессмысленный, слепой взгляд и протянутая к ней в безмолвной мольбе рука. Астра. Что, черт побери, еще за «астра»? Зачем умирающему беглому преступнику говорить с ней о цветах? — Йенсен отсидел двадцать лет, — уставившись в пространство прямо перед собой, добавил Артур. — Тихо. Никаких нареканий. Ни драк, ни других, менее удачных попыток побега. От него просто не ждали сюрпризов. И вот гадай теперь, то ли это гений стратегии и тактики, который внутри себя долгие годы вынашивал каждую деталь плана, то ли рванул за компанию с товарищами — там… поинтереснее ребята. Одного уже пристрелили при попытке задержания. — Я так понимаю, этому Йенсену шкуру тоже при задержании попортили? — сложив руки на груди, резко спросила Кэссиди. — И зачем его вообще понесло в Бриндлтон-Бэй? Думает, в такой дыре нет полиции? — Нет. С его ранением тоже совершенно ничего не ясно, но это не полицейская пуля. Может, возник конфликт с другим беглецом, может, уже начал с кем-то на воле делить территорию — хотя это вряд ли, конечно. Краем сознания Катарина подметила, что второй вопрос Артур просто-напросто аккуратно проигнорировал. — Дракон ведь сильный, значимый символ. Выделяет авторитетного человека, — снова оживился Олли. — Я не эксперт, но чисто из логики: это же легендарное магическое существо. — Татуировка старая, еще до тюрьмы. На самом деле, по задумке там даже не дракон, а морской змей. Нильс ходил на шхуне, добывал промысловую рыбу — такое у них было семейное ремесло, старый Йенсен тоже с морским змеем на спине щеголял. Традиция. — Он ведь из этих краев, да, Артур? — вкрадчиво озвучила Катарина свою догадку. — Поэтому стремился сюда? Бриндлтон-Бэй хорошо ему знаком, а на знакомой местности проще укрыться. Лейтенант Клаймат сперва сурово зыркнул на нее исподлобья, но почти сразу сдался, пожал плечами и не стал ничего отрицать. — Может, и знал когда-то. Да только ведь двадцать лет прошло. Город здорово изменился. Порывистым движением откинув со лба длинную алую челку, Кэссиди выставила перед собой раскрытые ладони, как бы отгораживаясь от всей нахлынувшей массы дурных вестей. — Стоп-стоп-стоп! Давайте все сейчас успокоимся! — решительно потребовала она, хотя была единственным человеком в комнате, кто до текущего момента повышал голос. — По округе бродит истекающий кровью беглый убийца, чьих намерений никто не знает. Окей. Мы просто будем держаться вместе и пару дней посидим дома. Отлично. У меня есть отгулы. Кэти, у тебя есть отгу… Ах, да. Точно. В общем, просто хватай в охапку всех своих четвероногих блохастиков и перебирайся к нам. Олли выгоним на надувной матрас в студию, ему полезно. Постелим тебе в его комнате. — Да просто собачью конуру во дворе мне поставь уже и не парься, — беззлобно парировал Олли, в целом явно согласный с позицией сестры (исключая, разве что, пользу надувного матраса). В этот самый момент Катарина вдруг осознала для себя с кристальной ясностью: она не была хоть сколько-нибудь напугана. Господь милостивый, да она после собеседований переживала значительно больше, в животе все тоскливо сжималось от смутных дурных предчувствий, сон и аппетит пропадали напрочь, случалось, и руки тряслись как у воровки. Встреча с Нильсом Йенсеном тоже, конечно, впечатлила и запомнилась, вызвала массу вопросов — не могла не — но парализующей разум паники, несмотря на рассказы и предупреждения Артура, не случилось. Нильс Йенсен совершенно не выглядел опасным. Он выглядел откровенно жалким. Разбитым и одновременно зацикленным на какой-то идее. Измученным, опустошенным, загнанным в угол — но все равно идущим вперед с поразительной целеустремленностью. И он искал «астру», что бы это на самом деле ни было. Вряд ли декоративное садовое растение. — Я не… — Мысль неплохая, — одобрительно кивнул Артур и нервно поскреб ногтями короткую седоватую бороду. — Даже пускай Йенсена мы сегодня возьмем — второй беглец тоже может прятаться где-то поблизости. Эх, надо ведь еще будет проверить все лодки, недавно пересекавшие залив! Заблокировать порт! Последняя перспектива явно приводила лейтенанта Клаймата в ужас: Бриндлтон-Бэй до сих пор существовал за счет рыбного промысла и морской торговли, здесь делали остановку почти все транспортники, идущие из Колумбии к Род-Айленду. Перекрывая залив, полиция должна была предоставить очень веские аргументы в массу инстанций. И, разумеется, тут уж весь город загудел бы от новостей о беглых маньяках, поднялась бы нешуточная паника. — Ребята, со мной все в порядке, правда, — снова попыталась отказаться от помощи Катарина. — На самом деле, я бы хотела как можно скорее вернуться домой. Мои… они ведь там сейчас ужасно растеряны: меня нет, зато полон дом совершенно чужих, незнакомых людей! Все кошки — очень территориальные животных, это их дом в гораздо большей степени, чем мой. Я-то что? — неловко попыталась она пошутить. — Так, прислуга для своевременной оплаты счетов. Хозяева именно Док, Джози и Клео. И Барти, мой маленький принц, конечно. И они сейчас должны быть просто в шоке, не могут понять, что происходит! Нет-нет-нет, мне срочно надо домой! Артур… — Милая, ты серьезно? — Кэсси выразительно закатила глаза. — Давай, я лучше сделаю тебе чай. Красный, черный с женьшенем, зеленый с жасмином? Олли, ты же не высыпал весь с жасмином вчера в заварник, нет же? Артур, тем временем, вытащил из заднего кармана брюк рацию, хорошенько потряс ей в воздухе и прислушался. — Сломалась эта штука опять, что ли?.. Не знаю, ребята, — прищурив свои золотисто-карие глаза, он внимательно осмотрел Катарину с головы до ног, потом то же самое проделал с Олли и Кэссиди. — Вместе — оно бы, конечно, безопаснее. — Уверена, в этом нет необходимости. Вряд ли Йенсену чем-то особенно приглянулось именно мое жилище, и он решит навестить меня снова. Там правда негде спрятаться. И… ну, я никуда не собираюсь выходить в ближайшие пару дней: мне недавно заказали статью на десять тысяч знаков для одного интернет-ресурса — как раз будет, чем заняться. Все входные двери запру, получится маленькая крепость. Вот только он и не прятался, промелькнула в голове странная мысль. Цель была для Нильса Йенсена сейчас много важнее собственной безопасности. Знать бы еще, что именно вызывало в нем такую одержимость.