Один матрос вышел в море

— Одна из ваших кошек орала так, словно в доме кто-то умер, — небрежно передернув плечами, пояснила младший сержант Ламур. Это, наверное, была Джози. Когда во входную дверь забарабанили — громко, без лишних церемоний, Катарина услышала даже сквозь шум крови в ушах — ночной гость явно запаниковал. Отпустил ее, выскочил в сад, перемахнул через забор и рванул на всех парах в сторону верфи Вискермана. Сержант Ламур могла продолжать ломиться в дом или начать преследование. Она выбрала второе, но у причала человек в плаще как сквозь землю провалился. К тому времени как сержант ни с чем вернулась на ее крыльцо, Катарина уже немного отдышалась, нашла в себе силы спуститься на первый этаж и отпереть изнутри замок. — Надеюсь, хотя бы это происшествие послужит вам уроком, мисс Линкс, — сухо прокомментировал капитан Да Силва: в отличие от своей подчиненной, одетой как раз для вечерней пробежки, он был в форменной рубашке и брюках, с кобурой и жетоном на поясе. — Вы наконец-то расскажете мне все, что вам известно. Ничего больше не утаивая. И перестанете в будущем самостоятельно искать неприятности. Кэссиди Пурдье, сидевшая на диване в гостиной рядом с Катариной, резко вскинула голову. — Эй, кэп, вы, случаем, не забыли, кто тут жертва нападения? — Мне жаль вас разочаровывать, — почти одновременно с ней начала Катарина, — но я понятия не имею, кем мог быть этот человек и почему он забрался в мою спальню. Ее саму второй вопрос волновал гораздо больше: сначала машина у Собольей площади, теперь это — и уж убийцу с ножом никак нельзя было записать в случайности. Артура и капитана Да Силву вызвала сержант Ламур, близнецам Пурдье Катарина позвонила сама, едва только немного восстановила контроль над голосовыми связками. В горле по-прежнему стоял тугой плотный ком, и фантомное давление чужих жестких пальцев вынуждало снова и снова нервно ощупывать шею и грудь в попытках избавиться от хватки. — Впрочем, рискну предположить, что как минимум однажды он здесь уже был. Догадка произвела в комнате эффект взорвавшейся рождественской хлопушки. Особенно на Артура: он буквально застыл соляным столбом у кухонной арки и даже рот слегка приоткрыл от изумления. — Хочешь сказать, этот Рэкет — или как там его? — уже забирался в твой дом? — брови Олли Пурдье так высоко заползли на лоб, что, казалось, еще немного — и доберутся до линии роста волос. — Но когда? И почему ты раньше ничего не говорила? — К сожалению, именно Шарк Рэкет никак не мог сегодня ночью проникнуть в спальню мисс Линкс, — мрачно сообщил капитан прежде, чем Катарина успела сама что-нибудь ответить. — Пару часов назад его взяли в фамильном особняке, в Твинбруке. Причем, по признанию сестры, именно там Рэкет залег на дно с минувшей пятницы. Сейчас все это, конечно, проверяется. Но если показания Лолли Рэкет подтвердятся, выходит, что и Йенсена в вашем музее прикончил кто-то другой. — Я не удивлена, — просто сказала Катарина. Пока умница Джози в саду отчаянно звала на помощь, Док и Клео пытались ее защитить. В момент нападения все смешалось для Катарины, даже небо и земля, но теперь отдельные фрагменты картинки постепенно всплывали в памяти. Кто-то из них — вероятно, Док, с его богатейшим опытом контактного боя — даже запрыгнул убийце на спину. Само собой, кошачьи когти не могли сильно навредить через плотную ткань плаща и остальные слои одежды, но наверняка удар с неожиданной стороны здорово напугал и сбил с толку ночного гостя. — Объяснитесь, пожалуйста. — Я просто подумала, капитан: а как этот человек мог проникнуть в мой дом? И как выбрался обратно? Все окна целы и заперты, остаются три двери, — и Катарина принялась загибать пальцы. — Одна ведет на улицу, и она тоже была заперта. Дверь на балкон — нет, я частенько оставляю ее открытой, особенно в теплое время года. Убийца мог бы забраться на балкон по кирпичам стены и водосточной трубе, это легко осуществимо при наличии хорошей физической подготовки. Но я отчетливо помню, как он поднимался по лестнице с первого этажа. Зачем сначала спускаться со второго этажа на первый, а потом подниматься обратно? Я ведь могла проснуться и оказать сопротивление. Даже если ему что-то нужно было именно на первом этаже, гораздо логичнее — сначала зарезать меня, спящую, а потом спокойно осмотреть дом. — Мне становится интересно, — задумчиво отметил капитан. — Продолжайте, мисс Линкс. А третья дверь, я так понимаю, ведет из вашей кухни в огороженный забором сад? — Верно. И именно в саду, как вы помните, нападавшего заметила офицер Ламур. Однако и этот выход был заперт, я проверила еще до вашего появления. Остается единственный возможный вариант. Кошачья дверца. Сквозь квадратный проем в нижней части южной стены мог бы протиснуться мужчина средней комплекции. Когда минутой позже все собрались в коридоре, и Артур присел рядом с порогом на корточки, неосторожно задев в полумраке одну из мисок с сухим кормом, Катарина почти против воли сравнила размах его плеч с шириной дверцы. Артур смог бы пробраться в ее дом таким образом. А вот крупный, массивный и крепко сложенный капитан Да Силва — уже вряд ли. — Похоже на правду, девочка, — неохотно признал Артур, внимательно осмотрев деревянную створку; от первого же легкого толчка створка поддалась и ладонь Артура легла на доски маленького крыльца. — Мы, конечно, еще раз проверим все замки на наличие следов взлома. И, кроме того, нельзя исключать, что парень просто обзавелся дубликатом ключа от твоей задней двери. — Даже если действительно обзавелся, не стал бы рисковать и тратить лишние секунды на возню с ним, когда офицер Ламур уже стояла на пороге. А задняя дверь все-таки была заперта. До прибытия капитана и лейтенанта Клаймата Катарина успела проверить не только дверные замки: все ее деньги и немногочисленные ценности тоже были на местах, нетронутые. Убийца ничего не искал, ничего не пытался унести во время своего поспешного бегства. Возможно, действительно собирался сделать это потом, когда Катарина испустит дух, а, возможно, никакой иной цели у него просто не было. — Дело в том, что с улицы, через забор, кошачью дверцу практически незаметно. Вы сами можете убедиться. Пару лет назад я пыталась «прикрыть» старый фундамент декоративными кустарниками и лозами плюща, и теперь все это страшно разрослось, почти как волшебная стена шипов из сказки о Спящей Красавице. Человек, проникший в мой дом, должен был просто знать, что кошачья дверца существует. Поэтому я и предположила: раньше он уже бывал у меня в гостях. Или хотя бы просто живет в нашем городе больше двух лет. За последние полчаса Катарина успела дважды мысленно отругать себя за то, что позвонила близнецам Пурдье, заставила их переживать, подняла на ноги среди ночи. Нервное напряжение постепенно отпускало ее, и уже не хотелось никакой дружеско-добрососедской поддержки, вообще никакого постороннего присутствия. Хотелось лечь в собственную постель, которая этой ночью едва не стала Катарине могилой, и еще раз спокойно все обдумать. — Очень интересно, мисс Линкс, — с самым непроницаемым лицом повторил капитан Да Силва. — И кто мог знать про вашу кошачью дверцу? — Я вам уже говорила однажды: это маленький город, здесь почти все хотя бы шапочно знакомы друг с другом. И громких новостей обычно немного, следят даже за мелочами. — Еще что-нибудь вы можете нам сообщить? — Только одну деталь, и едва ли она вам пригодится, — босые ступни Катарины давно замерзли: вдоль пола здорово тянуло сквозняком — но только теперь она это вдруг ощутила, резко и остро, словно внутри переключили какой-то тумблер. — Последние пару месяцев в моем доме живет маленький котенок. Он еще не умеет самостоятельно забираться наверх по ступенькам, но, к сожалению, уже научился спускаться. Именно это Барти и сделал в момент нападения: вместе с матерью кричал в саду, только его тоненький голосок сержант Ламур, конечно, не расслышала. — И чтобы он не застрял на улице, в последние недели кошачью дверцу на ночь я тоже запираю. Вот об этом, капитан, знает уже гораздо меньше людей. Но я... вряд ли смогу дать вам полный список. — Я, например, был не в курсе, — проворчал Артур, поднимаясь на ноги. — Но погоди-ка, девочка. Она ведь не заперта сейчас. Или что, хочешь сказать, убийца взламывал твою кошачью дверцу? — Ко мне сегодня... то есть, уже вчера вечером должна была зайти Суприя Дельгато, — неохотно поделилась Катарина. — Мы договорились вместе поужинать после ее смены в клинике. Ну, ты понимаешь: немного посплетничать, обменяться рецептами домашних пирогов, что-то в этом духе. Она так и не пришла. Но я не собиралась ложиться, все думала, что, может быть, Суприя задержалась с поздним пациентом и вот-вот появится. А потом меня просто сморило, и в итоге дверцу я не заперла. — Так, секундочку, я запуталась, — громко заявила Кэссиди Пурдье. — Детка, давай, пожалуйста, попроще, как для перекрашенных блондинок. Без обид, шеф, — и она залихватски отсалютовала светловолосой Бэйб Ламур. Кэссиди никогда не была блондинкой. Их мать родилась в Пуэрто-Рико, и до радикального окрашивания Кэссиди в кроваво-алый они с братом оба имели типично латиноамериканский фенотип. — На меня напал кто-то из местных. Возможно, мы общались раньше и даже общаемся до сих пор. Но недостаточно близко, чтобы он знал про Барти и его проблемы с лестницами. В список подходящих кандидатов, если уж Катарине взбрело бы в голову составить такой, вошло бы с полсотни человек. Наверняка в Уайт-Марше — или откуда там в действительности прислали капитана Да Силву — полиции случалось проверять и более широкие круги подозреваемых. — Потрясающая наблюдательность, — капитан этой ночью был невероятно щедр на комплименты. — Но к делу такую улику, конечно, не подошьешь. Сейчас мы поступим следующим образом, мисс Линкс: младший сержант Ламур останется с вами до утра. Это не обсуждается. Утром я навещу вас, и до моего появления вы ни в коем случае не покидаете дом. Он с такой горячностью, с таким апломбом убеждал ее, словно Катарина и впрямь пыталась спорить, а утром или даже сейчас, в половину второго ночи, рвалась обойти весь город и заглянуть в каждый темный, подозрительный закоулок. — Да, разумеется. Сержант, вам будет удобно на диване? — Эй, мы вообще-то тоже можем остаться, — с готовностью предложил Олли. Кажется, ему нравились женщины в форме — даже если этой самой формы на них в данный момент не было. — Нет, серьезно! Три двери — значит, нужны три охранника. Готов взять на себя самый опасный участок. — Да уж, братец. Ты определенно готов. — ...а Кэсси даже табельный пистолет не нужен, чтобы вынести кому-нибудь мозг! Нет, все-таки близнецы были очень славными людьми, но и очень, очень шумными. — По-моему, в этом нет необходимости, — мягко заверила Катарина, напряженно растирая пальцами правый висок. — Едва ли сегодня кто-то еще решит атаковать мой дом. Наш таинственный незнакомец, может быть, и отчаянный тип, но уж однозначно не идиот. Едва только близнецы и капитан ушли, младший сержант Ламур изъявила желание еще раз осмотреть сад и прогуляться до пирса. Когда Джози и Барти принялись отчаянно звать на помощь, сержант возвращалась с дежурства в отель миссис Морзе. Катарина очень хорошо знала эту породу женщин. Сержант Ламур была еще очень молода, на несколько лет моложе ее самой. Была стройной длинноногой блондинкой с огромными голубыми глазами, прелестной, как дорогая куколка. А еще обладала незаурядным умом, решительностью и силой духа, и отчаянно хотела доказать всем вокруг, что достойна большего, нежели роль игрушки для взрослых мальчиков. Готова была влезть ради этого в самое пекло, сутками пропадать на службе. И такие коллеги, как капитан Да Силва, наверняка никогда не воспринимали ее всерьез. С Катариной в доме остался Артур. Выглядел он, как и все последние дни, просто отвратительно: видно, с местным лейтенантом заезжий капитан церемонился еще меньше, чем с хорошенькой Бэйб Ламур. В полном молчании Катарина прошла на кухню, заварила чай, и только потом спросила, резко и в лоб: — Почему ты не сказал, что сам отправил Йенсена в тюрьму двадцать лет назад? К его чести, отпираться Артур не стал. Не поинтересовался даже, откуда Катарина узнала обо всем в конце концов и почему сейчас они вообще заговорили об этом, хотя Йенсен уже лежал в могиле и угрожал Катарине явно кто-то другой. — Потому что в тюрьму Йенсена отправили прокурор и суд присяжных, а я его только задержал, — спокойно и устало возразил он, прислонившись бедром к кухонной тумбе. — И гордиться тут нечем. Это не одна из тех историй, где крутой коп, рискуя жизнью, ловит опасного преступника и спасает сотни невинных. — Есть хотя бы малейший шанс, что он на самом деле не совершал того, в чем его обвинили? Снова и снова, против всякой логики и здравого смысла, Катарина возвращалась именно к этому: что если Йенсен отсидел свои двадцать лет незаслуженно, за другого человека? — Нет. Он сразу во всем признался. — В доме мог быть кто-то еще. Кто-то, кто убил Олафа Йенсена, а затем сбежал или хорошо затаился. Что если Нильс вернулся с вахты уже после? Пытался привести отца в чувство и перепачкал руки в его крови. Случайно схватился за нож. — Исключено, — покачал головой Артур. — Дом стоит на утесе, да ты сама знаешь, Кэти. Оттуда только один выход, не считая обрыва над яхтенным причалом. Никто не видел смерть Олафа — да. Но когда Анна сорвалась вниз, а Нильс стоял на краю обрыва, свидетелей была тьма тьмущая. На вызов мы среагировали за считанные минуты, дом очень тщательно обыскали. Если бы кто-то попытался покинуть его и скрыться, ему никак не удалось бы незамеченным проскользнуть мимо нас. — И главное, Нильс признался. Я понимаю, — Катарина невесело усмехнулась и скрестила руки на груди. — Но почему потом ты уехал? Почему скрываешь, что раньше уже жил здесь и даже нес службу? Я, может быть, лезу не в свое дело, Артур, но мы ведь с тобой добрые приятели, я просто хочу понять: ты же сделал все правильно, только и исключительно то, что должен был сделать. Молчание повисло в комнате так надолго, что маленький заварочный чайник успел вскипеть и коротко пискнуть, извещая о готовности. Из патруля вернулась сержант Ламур, миновав кухню, сразу отправилась в гостиную, и Катарина вспомнила, что чуть раньше обещала постелить ей там на диване (и, разумеется, надо было еще найти чистое полотенце и сменную одежду). И все же дать Артуру возможность собраться с духом и наконец выговориться было слишком важно. — Человек, который решает служить в полиции, — чистые кружки из настенного шкафчика лейтенант Клаймат вытащил сам, подал одну Катарине, — обычно держит в голове всякие штуки вроде «справедливого возмездия», «доблести» и «защиты гражданских». Чем больше у тебя идеалов — а кто из нас в юности совсем их лишен? — тем четче твоя черно-белая картина мира: есть плохие ребята, есть хорошие ребята, и первые от вторых отличаются буквально во всем. Сразу на свет появляются испорченными, неправильными. Ты не готов к тому, что однажды наручники придется надевать на твоего соседа, с которым вы в детстве запускали воздушного змея над островом. А его отец, которого ты обнаружил с ножом в груди, катал вас обоих на своем баркасе. — Значит, вы с Нильсом были друзьями... ох, Артур. Мне очень жаль. — Ну, друзьями-то мы с Йенсеном, пожалуй, как раз не были, — пригубив из чашки, Артур поморщился от горечи на языке, в уголках его глаз сразу проступили глубокие «гусиные лапки». — Я бы назвал нас именно друзьями детства, это, понимаешь ли, немного другое. С возрастом интересы как-то сами собой разошлись, общение свелось только к приветствиям в супермаркете. Хотя я рассчитывал, что они с Анной пригласят меня на свадьбу... Но что я собирался сказать: Нильс не был мне дороже всех на свете, ничего такого. Я просто думал, что хорошо его знаю, мы росли бок о бок. И когда он сделал то, что сделал — это как будто перечеркнуло кусок моего собственного прошлого. Катарина молча кивнула, не зная, что еще добавить. И ощущение неловкости только усилилось, когда сержант Ламур, появившись в проеме арки, грубовато спросила: — Эй, мне погулять еще, пока вы тут секретничаете? — Нет, сержант, — Артур спокойно вылил недопитый чай в мойку и отошел от тумбы: казалось, расправлять плечи ему теперь, после минутной откровенности, стало немного проще. — Думаю, мы закончили.

***

​ Наутро выяснилось, что Суприя Дельгато не пришла ночевать домой. Не было ее и в клинике. Со слов медсестры, накануне они закрылись почти на час раньше обычного, в четверть девятого, и доктор Дельгато находилась в бодром, приподнятом настроении, собиралась в гости к какой-то приятельнице. Ее мобильный по-прежнему был недоступен, а Джастин поднял панику только утром: он, как и Катарина, до последнего верил, что Суприя просто задержалась в операционной с тяжелым пациентом — подобное ведь уже случалось в прошлом и не раз. Обо всем этом Катарина услышала от Джанин Клаймат. В половину восьмого на ее крыльце появился капитан Да Силва, забрал Бэйб Ламур в участок, и они условились, что целый день до вечера Катарина проведет дома, крепко-накрепко заперев все замки, включая злосчастную кошачью дверцу: у нее как раз была парочка недописанных статей и по срокам близились дедлайны. На ночь младший сержант должна была вернуться для ее охраны. Статьи и дедлайны, просмотр сериалов по кабельному и чтение модного (но ужасно скучного) романа, который Катарина прикупила на книжном развале еще в прошлом месяце, но сих пор не могла осилить, захотелось разнообразить медовым тортом. Катарина всегда любила угощать знакомых чем-нибудь особенным, достаточно сложным, чтобы человек не готовил это себе сам хотя бы раз в неделю, вкусным и изысканным в сервировке, потому однажды и устроилась помощником повара в «Соленые лапки». А Бэйб к тому же нравилась ей чисто по-человечески: служебный долг категорически запрещал ей алкоголь, но уж никак не кусочек сладкого многослойного теста. Включив духовку, Катарина слегка приоткрыла окошко кухни — и именно в это окошко постучались с террасы Джанин и Саммер Клаймат. — Привет, соседка! Не будешь против, если мы сейчас прилепим пару плакатов тебе на задний фасад? Капитан категорически запретил ей выходить даже на балкон, но снаружи было светло, на пирсе загружали и разгружали шхуны, все скамейки на аллее высоких кипарисов были заняты, а Джанин и Саммер Клаймат едва ли представляли для Катарины какую-то опасность. — Стоило все же позвонить Джастину вчера вечером, — пробормотала Катарина, потрясенно уставившись на черно-белое фото Суприи. — Она могла срочно уехать к родственникам в Виллоу Крик? Это явно был увеличенный на компьютере портрет с каких-то документов. Рядом перечислялись все внешние параметры и особые приметы миссис Дельгато, а также одежда, в которой она покинула клинику накануне. — Нет, Джастин связался с ними. И ни у кого из знакомых здесь, в Бриндлтон-Бэй, она тоже не объявлялась. — Так это ничего, что мы повесили плакаты? — уточнила Саммер: ее старенький велосипед с целой кипой объявлений в корзинке никак не желал становиться на распорки. — Конечно, нет! Как я могу быть против? С удовольствием помогла бы их расклеить. Но Артур, наверное, рассказывал вам: я пока под домашним арестом. — Очень жаль, — тяжело вздохнула Джанин. — Ты могла бы отвезти парочку на остров, люди ведь все еще ходят в библиотеку. Джанин панически боялась моря, лодок любых размеров и особенно — комбинации из моря и лодок. За годы после переезда из Сан-Мишуно она вполне привыкла к влажному климату, к ветру с залива и запахам рыбы и водорослей, привыкла к атмосфере маленького городка и отлично поладила с соседями. Но паром на остров Дедграсс и в целом морские прогулки все еще оставались источником ее фобий и запретной зоной. — Полиция пока не может официально начать поиски, для этого должно пройти определенное время, но в нынешних условиях... в общем, я решила: если Суприя сегодня к вечеру даст о себе знать, лучше я лично извинюсь перед каждым, кого поставила на уши. Зато не буду потом себя упрекать, что сидела сложа руки, когда можно было сделать хоть что-то. Артур меня поддержал. — Твой бука-сосед, кстати, был против плакатов, — Саммер выразительно качнула головой в сторону отеля миссис Морзе. — Орал на меня как резанный, пока мама не сказала ему заткнуть свою поганую... — Точно, Вернон почему-то очень возражал против объявлений, — торопливо перебила дочку Джанин. — Нес какую-то ерунду про обеспокоенных постояльцев. Как будто я не в курсе, что сейчас в отеле его матери живут только двое полицейских. — Может быть, он просто не понял, какую именно информацию вы пытаетесь распространить? Саммер фыркнула и презрительно закатила глаза. — Да все он понял. Как обычно, корчит из себя крутого дельца, местного Адама Смита, весь такой прагматичный до мозга костей. А сам ничего толком организовать не может: ни издательство, ни семейную гостиницу — все у него плохо, в сплошных убытках и разваливается. И виноват в этом кто угодно, только не Его Тупое Величество. Козел. Катарина невольно улыбнулась только уголками рта, и с одним из новых, чистых от клея плакатов в руках снова взглянула на дом на утесе над мариной. Годы шли, сменялись его хозяева, и неизменным, словно море и звезды на небе, было только наличие в этих стенах какой-нибудь мрачной тайны.