Неприступный хоббит

Целый град ударов обрушился на дверь Бильбо Бэггинса, и хоббит опрометью бросился по коридору, ужасаясь про себя: «Кто-то молотит палкой! Теперь краска точно облупится!» Он поспешно дернул на себя сияющую медную ручку, расположенную точно посередине двери - да так и застыл на пороге, глядя снизу вверх на высокого темноволосого гнома. Тот тоже замер словно изваяние, не торопясь класть руку на сердце, отвешивать поклон и предлагать услуги. Хоббита очень смутил взгляд его пронзительных синих глаз. Никто из девяти гномов, собравшихся в его норке, не глядел на него так, и это немного пугало. За плечом хоббита возник Балин – самый старший из компании - и что-то шикнул на своем языке (надо отметить, крайне неблагозвучном), сопроводив свою речь выразительным жестом. Темноволосый гном не обратил на него ни малейшего внимания, продолжая пожирать полурослика взглядом, а вот его товарищи, стоящие перед норкой – еще целых трое! – дружно начали напирать сзади. Все кончилось тем, что вся компания попадала вперед, друг на друга. С улицы раздался хохот Гэндальфа. Именно он представил Бифура, Бофура, Бомбура и Торина – главного в этой компании, крайне сконфуженного тем, что ему пришлось растянуться на пороге под самым упитанным из дюжины гномов. Балин торопливо увел родича в глубину норы, нахваливая красное вино из личных запасов мистера Бэггинса. В столовой Фили и Кили уже накрыли стол на всю компанию, другие бодро перетаскивали из кладовых все, что там было, но Бильбо и возмутиться не успел. Гэндальф уже сел во главе стола, остальные тринадцать гномов разместились вокруг… «Постойте, – подумал хоббит. – И вовсе не тринадцать! Где этот жуткий Двалин и их главарь?» Этих двоих в Бэг-Энде уже не было, к этому времени они дошли до ближайшего трактира. Самого бандитского вида гном, покрытый татуировками и шрамами, протянул хозяину тяжелую золотую монету и велел: «Принеси топор побольше, проводи нас к колоде для колки дров и проследи, чтобы никто туда не совался поглазеть». Дрожащий как осиновый лист хоббит выполнил приказ беспрекословно и оставил двух мрачных гномов заниматься своими темными делами. Двалин ставил бревнышки на колоду и терпеливо ждал, когда родич выпустит пар. Всего полчаса монотонного размахивания колуном, и гном повалился на гору дров, задумчиво глядя в предвечернюю синеву небес. – Лучше? – спросил Двалин, примостившись рядом. – Немного, – Король-под-Горой прикрыл глаза. – Балин сказал, ты чуть не съел нашего взломщика, – заметил воин, почесав одну из многочисленных боевых отметин. – Понравился он тебе? Торин в сердцах ударил кулаком в грудь и добавил пару крепких выражений на кхуздуле. Выглядел он несчастнее некуда, и родич прекрасно знал причину. – Сам помнишь, что говорил Таркун, – вздохнул он. – То, что у нас в порядке вещей, здесь под запретом. – Двалин, – с укором посмотрел на старого друга Торин. – Если бы это была просто смазливая мордашка, разве стал бы я переживать? Из-за трех морийцев Его Величество рухнул к ногам предмета внезапно вспыхнувшей страсти и с ужасом подумал: «Что он обо мне подумает? Решит, что я пьяный или просто дурак…» – Ты радуйся, что он ни о чем не догадался, иначе мы бы остались без взломщика, да еще с местными властями пришлось бы разбираться, – проворчал Двалин, ободряюще похлопывая родича по спине так, словно хотел ему хребет переломить. – Ты уж потерпи, когда мы от Шира основательно отойдем, он от тебя никуда уже не денется. *** Тем временем остальные гномы в норке Бильбо прикончили все его запасы и с песнями принялись за уборку. Бедный хоббит не мог даже уследить за ними – посуда и приборы так и летали по кухне, но в конечном итоге все было вымыто, обсушено и даже расставлено по местам. Потом все вернулись в столовую и увидели, что Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Смущение, вызванное происшествием у двери, явно прошло, гном выглядел спокойным, словно волк, поджидающий добычу, которая сама идет к нему в лапы. Когда Торин заговорил, голос его звучал уверенно, даже властно. Он назвал Бильбо другом и собратом по заговору, и это непонятным образом пробудило в скромном сквайре из Шира нечто туковское. Неясную и неутоленную жажду, которая дремала многие годы. Разве добропорядочному хоббиту придет на ум посмотреть вблизи на громадные горы? Разве представитель уважаемой семьи Бэггинс променяет потрескивание домашнего очага на шум сосен и водопадов? И где это видано, чтобы полурослик носил меч вместо трости? Но Бильбо подумалось именно об этом – каково ощущать тяжесть стального клинка у себя на поясе на левом боку, чувствовать оплетенную кожей рукоять в своей ладони. Он задумался о темных пещерах, скрывающих драгоценности гномов, про которые сейчас рассказывал Торин, и о драконе, который может вторгнуться в его родной Шир так же бесцеремонно, как когда-то в Эребор, бывший домом для доброй половины компании. «Как бы я чувствовал себя на месте Торина, став изгнанником? – спросил себя хоббит. – Или на месте его племянников, знающих о своей родине лишь по рассказам? Наверное, я был бы крайне несчастен…» И Бильбо впервые почувствовал некую приязнь к гномам, в спутники которым прочил его Гэндальф. – Да не выпадет никогда шерсть на его ногах! – воздали должное его вину и элю гномы, подняв кружки и бокалы над головами. Смутившийся хоббит украдкой глянул вниз и убедился в том, что не забыл аккуратно причесать ноги щеткой. Хоть тут не оплошал перед столь внезапно нагрянувшими гостями! Волшебник тем временем развернул на столе старинную карту, а сверху положил серебряный ключ с длинным стержнем и затейливой бородкой. Все это так заинтересовало хоббита, что он уже понемногу начал ощущать себя настоящим взломщиком. И тут он услышал слова Торина, что гномы отправятся в путь еще до рассвета. «Хвала богам, они не останутся на завтрак! – возликовал Бильбо. – В моей норке и так не осталось даже распоследнего сухарика!» – Некоторые из нас, а возможно, даже все, могут не вернуться назад, – невозмутимо продолжал Торин. У хоббита аж живот скрутило. Ему почудилось, что на дворе не апрель, а конец мая, когда в Шир приходят первые грозы, река выходит из берегов, смывая мосты, а холмы, изрытые норками, сотрясаются до основания оглушительными раскатами грома. В такую погоду Бильбо никогда не высовывал носа из дома, более того он даже не заходил в комнаты, находящиеся по левую руку, потому как в них были прорезаны глубоко сидящие круглые окошечки, из которых видны были полыхающие на полнеба ветвистые мертвенно-белые молнии. Их хоббит боялся пуще непроглядной стены ливня, бушующей черной реки и дикого грохота, разносящегося над округой. Мистер Бэггинс пришел в себя, лежа на диване в гостиной. И первым, что он увидел, были встревоженные синие глаза Короля-под-Горой. Гном взялся своей мозолистой рукой за ладошку полурослика и вложил в нее стакан вина. Бильбо жадно отпил несколько глотков и жалобно простонал: «Молния убила…» – Я знаю, – понимающе шепнул гном, и хоббит со вздохом облегчения откинулся на мягкую спинку. Торин не тормошил его, не пытался выпытать, с кем случилась беда, никак не напоминал об этом происшествии, а просто был рядом. «Он готов разделить со мной этот страх? – пришедшая в голову мысль слегка удивила полурослика. – Но зачем ему это?» – За Туманными горами, там, откуда я родом, грозы бывают редко и не ведут себя как дракон, которому прищемили хвост городскими воротами. Уловка Торина сработала. Отрешенное выражение на лице малыша сменилось живейшим любопытством. Неужели кто-то видел подобную сцену и выжил, чтобы рассказать об этом?