Неприступный хоббит

Гномы разошлись, оставив юношей наедине. Балин, прекрасно понимавший, что им предстоит серьезный разговор, настоял на том, что никто лучше старшего брата не сможет утешить молодого лучника. Бильбо волновался за Кили. Они с Торином подошли как раз вовремя, чтобы услышать окончание беседы королевских племянников. Фили горячо заверял: «Я уверен, дядя будет тобой гордиться!» – Я уже горжусь, – заявил Король-под-Горой, взглянув на повеселевшего Кили, тот явно чувствовал себя гораздо лучше после того, как выговорился. – Но впредь сперва обсуждай важные решения со мной. – Я не мог… – смущенно сказал юноша. – У Балина есть несколько протеже, он мог отказать мне, и если бы это случилось… Племянник не договорил, но Торину не составило труда понять. Ситуация могла бы получиться крайне скверная. Своим отказом сын Фундина нанес бы оскорбление обоим родичам. Не говоря о неминуемой ссоре между дядюшкой и племянником. – Прости, матушка, я больше не стану делать такие вещи без твоего ведома, – заглянув за спину Торина, начал паясничать Кили. – Вот это – дело! – прогудел Беорн. – Распутных девчонок надо держать в ежовых рукавицах, покуда ума не наберутся. Нечего по мужикам таскаться, не доросла еще! – С вашего позволения, тетушка, – тут же включился в игру Фили. – Я прослежу, чтобы кузина занялась чем-нибудь подобающим юной леди. Идем, Кили! Когда юноши скрылись из виду, а Торин отнял руку от лица, Беорн назидательно заявил: «Ты, мамаша, с этим делом не тяни. Дочка на выданье, так изволь ее взамужи выдать, неровен час, понесет от кого!» Этого Торин, конечно, не боялся, но пристрастие Кили к эльфам его немного пугало. Мальчик здорово обжегся в Ривенделле, и Торину бы вовсе не хотелось, чтобы он связал жизнь с каким-нибудь слащавым лихолесским выродком. Выдать его замуж показалось не такой уж плохой идеей. Он сердечно поблагодарил Беорна и пообещал приглядеться к вероятным женихам. Оборотень расплылся в довольной улыбке и побрел по своим делам, а именно - валяться под дубом на траве, мечтательно вздыхая и глядя в небо. Торин тоже посмотрел на пушистые облака, плывущие по безмятежному голубому небу: «А старший все такой же шалопай, «тетушка», надо же!» Он потер глаза рукавом, солнце было по-летнему ярким, даже глаза слезились. *** Принцы от души стукнулись лбами, и Кили пошел искать Бофура. Это было не сложно, он устроился под навесом у сарая, где ночевали Бильбо и Торин. Кили тронул потяжелевший кошелек и, наконец, сумел порадоваться выигрышу и тому, что дядюшка, молча страдавший всю дорогу, добился-таки взаимности. Новоявленный принц Казад-Дума с размаху уселся рядом с морийцем и ответил на его хмурый взгляд осторожной улыбкой. – Что ты тут забыл? – враждебно поинтересовался гном, но прогонять или уходить не спешил. – Давно тебе дядя задницу не надирал? – А что если я хочу, чтобы это сделал не дядя? – подмигнул юноша. – Слушай, Бофур, а у тебя нет взаймы пары бусин или еще чего-нибудь? – Раз свои растерял, попроси у брата, – буркнул тот. – Мы же разных кланов, забыл? – Мои у Торина, а я – орочья сыть, – юноша ударил кулаком в ладонь, – совсем не соображал, что говорю. Бофур аж ушанку снял, но быстро понял, что августовское солнышко тут ни при чем. Это не было очередной дурацкой шуточкой. Это подтвердили слова Кили о том, что он был расстроен и растерян из-за своего решения присоединиться к другому клану. – Так вот почему ты плакал, – мориец притянул юношу к себе. – Men gajamu, Bofur…* – проговорил Кили. – И если ты еще не передумал… – Menu jemetu,** – прервал его тот, а уже в следующий миг страстно целовал по-харадски. *** Солнце еще стояло довольно высоко, когда Бильбо заявил, что ноги у него полностью прошли и не мешало бы достать Оркрист и Маэгнас и немного размяться. Торин настаивал на том, что лучше будет пропустить тренировку и, раз уж хоббиту так хочется, просто прогуляться или покататься верхом. Раньше, когда полурослик только начинал осваивать азы боя на мечах, он бы наверняка обрадовался этому, а теперь это слишком прочно вошло в привычку. – Пожалуйста, – клянчил он. – Не хочу я ни на какую верховую прогулку! Давай хоть полчасика… – Нет. – Король-под-Горой покачал головой, отчего косы высвободились из стального зажима и водопадом рухнули на плечо. – Четверть часа? – попробовал сторговаться хоббит, когда Торин аккуратно вернул прическе прежний немного разбойничий вид. – А вечером ты будешь с ног валиться от усталости? – тон, которым это было сказано, заставил Бильбо мучительно покраснеть. «Он рассчитывает повторить все то, что было прошлой ночью», – глумливо улыбнулся невидимка. «Без тебя знаю… – мысленно отмахнулся Бильбо. – А я-то, наивный, думал, что это было что-то неповторимое…» – Нам весь вечер взаперти сидеть, – хоббит поковырял землю пальцем ноги. – Ладно, ты же знаешь, я не могу тебе отказать. – Торин чмокнул его в нос. – Пойдем, вооружимся. Через несколько минут Король-под-Горой толкнул дверь сарая, которая не открылась и наполовину из-за того, что под ней что-то валялось, но и этого хватило, чтобы в нос ударил запах соития. Торин едва узнал собственного племянника, рычащего на кхуздуле и цепляющегося пальцами за край тюфяка, чтобы хоть как-то противиться сокрушительному напору Бофура. Мориец опустил голову так, что было невозможно разобрать, где чьи косы, и размашисто брал юношу без всякой жалости. Торин охнул и отшатнулся. Хоббит тоже заглянул в щель, да так и застыл с приоткрытым ртом. Он и подумать не мог, что со стороны это может выглядеть так жутко и в то же время так красиво. Сильные тела, золотистая кожа, поблескивающая на солнце, прихотливый узор татуировок, змеи кос, мечущиеся, словно живые. Молодой лучник хрипло взвыл, услышав сорванный шепот Бофура: «Men eleneku menu o bepap opetu ezirak»*** Торин дернул заглядевшегося полурослика за плечо, притворил дверь и достал трубку. Увиденное произвело сильное впечатление на обоих. Дядюшка знал о любовниках Кили с его же слов, но не ожидал увидеть племянника в такой ситуации, все же юноша имел представление о том, что в такие моменты приличествует уединяться. Бильбо же был просто поражен. Впервые он видел чужую страсть, и от этого зрелища по венам заструился огонь. Шепотом, чтобы не услышал ехидный невидимка, он спросил: «А мы тоже так можем?» – Пока нет, – с явным сожалением откликнулся Торин, затянувшись и позволив любимому отобрать у себя трубку. – Тебе может быть больно. Хоббит тоже жадно втянул дым и услышал тихое ехидненькое хихиканье: «Тебе тоже понравилось это «пока», ведь правда?» «Отстань, я уже жалею, что об этом спросил», – Бильбо немного испуганно покосился на Торина. Нетрудно было узнать взгляд, которым гном смотрел на него при первой встрече на пороге Бэг-Энда. Хоббит храбро заставил себя смотреть в мерцающие глаза Короля-под-Горой. Дверь распахнулась, оттуда вывалился молодой лучник в одних штанах и, подогнув под себя ногу, привалился к стене. Дядюшку и хоббита он просто не заметил, наслаждаясь прохладным ветерком. – А, Кили, девочка моя, – Торин хитро улыбнулся, вогнав племянника в краску. – Да, матушка, – совершенно охрипшим голосом пробормотал тот. – Не угостишь и меня трубочкой? – Что это у тебя в ухе? – Король-под-Горой передал Кили вожделенный предмет. – Никак не ожидал увидеть эту вещицу у кого-то, кроме Бофура. – А что в ней особенного? – не понял Кили, пощупав вдетое в мочку украшение. Торин повернулся к морийцу, вышедшему на свежий воздух вслед за Кили. Тот старательно отводил взгляд, опасаясь королевского гнева. Юноша тоже посмотрел на любовника выжидающе. Бильбо же глянул на серьгу. Ничем особенно не примечательная подвеска, сделанная из клыка какого-то зверя. Оправа с ровным рядом рун, темнеющих на серебре. – Ну, так что, можно считать, что вы обручились? – полюбопытствовал узбад. Кили от этих слов подавился дымом, а Бофур белозубо улыбнулся и подтвердил: «В Эсгароте поженимся, моя королева!» – Ты это брось, – предостерег друга Торин. Тот развел руками, а потом присел рядом с Кили, который вынул украшение из уха и сосредоточенно рассматривал. Хоббит тоже с любопытством глядел на старинную вещицу. – Эта серьга, – Бофур тоже набил трубочку и пустил колечко. – Она много для меня значила. Это – первый трофей Фрерина. Одну подвеску он подарил Торину, а другую мне, когда предложил пожениться. Руны я нанес потом, лет через десять после его смерти. – А где твоя, дядюшка? – спросил Кили. – Я никогда не видел у тебя такой. – Замок расстегнулся во время боя с Азогом, – признался Торин. – Не до серьги тогда было. Когда новоиспеченные женихи ушли, чтобы немного разобраться в своих отношениях наедине, Бильбо подергал Торина за рукав: «Зачем соврал? Ты б целое поле перепахал, чтобы найти памятную вещь». – Ты прав, Бильбо, – подтвердил гном. – Она действительно слетела в тот день, и Бледный Орк подобрал ее, как трофей. Не удивлюсь, если он до сих пор хранит ее или отдал своим шаманам, чтобы насылали на меня и мой род проклятья. *Men gajamu, Bofur – я приношу извинения, Бофур. **Menu jemetu – ты прощен ***Men eleneku menu o bepap opetu ezirak – ты значишь для меня больше, чем бесконечная жила мифрила!