Неприступный хоббит

До дня, который выбрали для нападения на эльфов орки, оставалось всего-ничего. Они уже были полностью готовы к атаке и морили варгов голодом, чтобы те были злее. Гномы тоже провели это время с пользой. Несколько раз осмотрели немного пострадавший от отголосков подземного взрыва мост, выбрали места для засады, обнаружили несколько удобных выступов прямо под ним – громадные глыбы выперли из стенок ущелья, когда весь Казад-Дум содрогнулся до основания. Бильбо и Торин в этот раз дежурили последними, так что у них было время поговорить: «Ты неважно себя чувствуешь, – сказал гном. – Не пытайся скрывать, я и без всякой татуировки вижу». – Она только стала светлее, не исчезла, – хоббит попытался притвориться, что все в порядке. – Хочешь, выберемся наверх? – предложил Король-под-Горой. – Фили волновался за тебя, облазил здесь все и нашел трещину, ведущую наружу, говорит, туда орки не дострелят, а скалы такие, что и горный козел копыта переломает. – Но если орки увидят нас так близко к Восточным вратам, они могут что-нибудь заподозрить - и весь план сорвется, – Бильбо поежился. – Меньше всего мне хочется, чтобы из-за меня кто-то погиб. Может быть, лучше потерпеть немного? – Если Махал решит призвать нас завтра, не все ли равно, как это выйдет? – пожал плечами Торин, но видно было, что он не намерен так просто отправляться за Грань. – Никому не будет пользы оттого, что ты страдаешь втихомолку. Бильбо неохотно согласился с его доводами. Любимый искренне заботился о нем и прекрасно понимал, как под землей может недоставать живительного света солнца. Пусть даже зимнего – тусклого и холодного. Бильбо вспомнил, что подобная хандра всегда охватывала Шир в середине зимы, хоббиты спасались от нее веселыми праздниками и вкусными пирогами с вареньем. Сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши. Увидеть хотя бы лучик солнца после такой долгой ночи стоило того, чтобы терпеливо ждать утра, карабкаться по камням, а потом ползти сквозь щель - такую узкую, что Торину пришлось остаться в одной рубахе и штанах, чтобы протиснуться. Глаза не сразу привыкли к ослепительному блеску зимнего утра в горах. Звенящий воздух был таким пронзительно чистым, что Бильбо было страшно его вдохнуть. В такое утро не хотелось верить, что где-то в темноте чудовища строят свои черные планы. – Раздевайся, – Торин снял с его плеч плащ и расстелил на земле - вернее, на голом камне, слегка припорошенном снежком. Поверх легла порванная в некоторых местах рубаха гнома. – Позагораем? – Холодно же! – возразил хоббит, поежившись. – Шутишь? – Я тебя согрею, – гном усадил его на плащ и поцеловал, мигом заставив позабыть о холоде. – И часто ты зимой голый по улице разгуливаешь? – уточнил хоббит, представив возлюбленного рубящим дрова на засыпанном снегом дворике. Картинка получилась на редкость соблазнительной. – Дед всегда говорил: если вот так загорать зимой… – охотно поделился Торин, но Бильбо почему-то не оценил наставление по достоинству. – Старик Трор заставлял тебя яичную скорлупу есть, – напомнил тот. – И еще известняк, – подтвердил Торин, укладывая любимого на себя. – Ну, знаешь, люди его для побелки печей используют. Бильбо закатил глаза. Сам бы он ни за что камни глотать не стал, как бы родители ни уверяли, что они полезны для здоровья. И все же стоило признать – благодаря заботе деда у Торина были крепкие зубы, и сейчас его ничуть не тревожила заледеневшая скала под спиной. – Люди считают, что гномы могут сколько угодно жить под землей, но на самом деле это не так, – подытожил гном, и в знак того, что разговор окончен, как следует обласкал ягодицы хоббита, нетерпеливо забравшись пальцами между ними. Бильбо никак не мог сосредоточиться. Он видел, что долгое время, проведенное в пещерах, сказывается на членах отряда, особенно на самых младших. Нали совсем скуксился, Ори все больше что-то рисовал, Фили стал тихим и молчаливым, а Кили как будто разучился улыбаться искренне, выходило как-то кисло и натянуто. Хорошо, что Бофур немного оправился от потери кузена и тормошил его. Хоббит ненадолго положил голову на грудь Торина, зная, что шрам от копья его уже не беспокоит. Ему просто нравилось слушать, как стучит сердце гнома, но, конечно, долго наслаждаться умиротворением не получилось. – О, мой король! – вскрикнул он, когда крупная головка вторглась в его тело, приятно раздвигая. Взломщик подался навстречу горячему стволу, но гном придержал его, растягивая удовольствие. В последние дни они были слишком заняты подготовкой засады и отговариванием Бофура от изготовления бочки взрывчатки. Балин сердился, а Торин терпеливо соглашался, что взрыв уничтожит ненавистного Бледного орка вместе с мостом, но потом будет затруднительно строить канатную переправу, а другого выхода на эту сторону Мглистых гор они пока не нашли. Бильбо ласково погладил жениха по волосам, смахнув несколько снежинок, запутавшихся в них. Крупицы крошечные, как песчинки, начинали сыпаться с абсолютно чистого неба, подул ветерок, так что пришлось плотнее прижаться к теплому, даже горячему гному. В кольце его рук было так невообразимо хорошо, близость и горный воздух пьянили. Торин что-то нашептывал на кхуздуле, Бильбо даже поймал себя на том, что узнает некоторые слова. – Я бы хотел выучить твой язык, – попросил хоббит, целуя соленые плечи гнома, и потянулся, чтобы куснуть в шею. – Мне не хватает слов, чтобы передать, как я люблю тебя. Тронутый словами избранника, Торин обнял его крепче, уткнувшись носом в прохладные кудряшки, от которых даже сейчас пахло горьковатыми травами, а не затхлостью подземелий, в которых они блуждали. Обычно гномы сами учили языки других народов, те немногие, кому гномы доверяли свои тайны, отступались, почувствовав, признавая, что он слишком труден. Мало просто выучить слова, нужно прочувствовать его всем сердцем. И Торин не допускал сомнений, что у Бильбо это получится - и вместе с тем ему казалось, что в этот момент они стали еще ближе друг к другу. – Men lananubukhs menu,* – с наслаждением произнес он, наполняя теплым семенем вздрагивающего от удовольствия хоббита. – Так мы говорим о своих чувствах. Бильбо снова улегся ему на грудь, вслушиваясь в звучание этих слов и пробуя запомнить. Гном ласково погладил его по спине, а потом потеребил унизанное сережками ушко: «А как это звучит на твоем родном языке?» Полурослик отчего-то встрепенулся и покраснел. – Прости, – Торин коснулся гладкой щеки избранника. – Мы тоже не доверяем чужакам учить кхуздул, я пойму, если… – Чужакам? – перепугался хоббит, почувствовав обиду возлюбленного. – Какой же ты чужак, Торин? Дело вовсе не в этом! – А в чем же? – недоверчиво сверкнул яхонтовыми глазами гном. – Мне очень стыдно, – пробормотал Бильбо, осторожно приподнявшись, чтобы обмякший, но все равно такой длинный член выскользнул из него. – Мы давно забыли свой язык. И теперь я понимаю, какой это было глупостью. У Торина камень с души свалился. Как он мог судить хоббита по себе и допустить малейшее сомнение в его чувствах? Ловко опрокинув порывающегося встать возлюбленного, Торин с удовольствием повалял его по плащу, целуя нос, шею, щеки, плечи и лопатки, когда тот перевернулся на живот. – Думал, я разлюблю тебя из-за такой чепухи? – в виде наказания гном укусил соблазнительно отставленную задницу. – Видит Махал, ты настоящее сокровище, сердце мое! *Men lananubukhs menu – кхузд. Я люблю тебя.