Мистер Идеал

Кита Шинске: Ты хорошо позавтракал? ٩(◕‿◕｡)۶ Ацуму: ты что моя мама Ацуму: в смысле Ацуму: конечно Ацуму: извини Ацуму: мне очень приятно просто я смутился Кита Шинске: (눈_눈) Ацуму: похож на тебя хахаха Кита Шинске: Вообще-то я хотел просто пожелать тебе удачи. Ацуму: ты слишком любишь со мной разговаривать в этом весь секрет ∠( ᐛ 」∠)_ Кита Шинске: Что ж, так оно и есть (*˘︶˘*).｡.:*♡ Кита Шинске: Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, и вы постараетесь. Пусть финал пройдет хорошо. Ацуму: спасибо! Ацуму: буду стараться Кита Шинске: (*¯ ³¯*)♡ — Ты мне мешаешь спать, — Суна замахивается на него дорожной подушкой, но не достает и тяжело опускает руку, как будто его вмиг покинули все силы. — Ты сидишь через проход, как я тебе мешаю? — Ацуму пытается устроиться поудобнее, сползает по креслу, но колени тут же упираются в то, что перед ним. — Ацуму-сан, не толкайтесь, — говорит Андо еле слышно. — Тык-тык-тык, — изображает Суна звук печатающегося сообщения. — Это кого угодно выбесит. — А ты храпишь, — не остается в долгу Ацуму. — Почему я должен делать замечание капитану? — голос тренера Ооми прерывает их спор. — Успокойтесь и езжайте в тишине, сконцентрируйтесь лучше на матче. — Простите, тренер, — Ацуму подавляет смущение и поворачивается к Суне: — Вот, тренер сказал тебе заткнуться. — Ах ты, — он тянется ногой через проход, чтобы его пнуть, и они пихают друг друга, пока Гинджима со стороны Суны и Осаму со стороны Ацуму не останавливают их. — Тренер сказал ехать в тишине, — Осаму в поднятой маске для сна с мордой Сквиртла выглядит нелепо и смешно. У Ацуму похожая, но там Чармандер. — Когда вы успели с Суной так подружиться? — О, — тянет Ацуму. — Это долгая история. — Мы не друзья, — бесстрастно отвечает Суна. — Он находится в стадии отрицания, — Ацуму не может удержаться от улыбки. — Ничего, скоро это пройдет. Суна надевает наушники и больше в диалог не вступает. Осаму выжидательно смотрит на Ацуму. — Что тебе не нравится? — Я просто удивлен, — Осаму пожимает плечами. — Мы в одной команде, рано или поздно это бы случилось, — Ацуму заглядывает в смартфон, чтобы проверить, нет ли новых сообщений. — С любым другим да, — Осаму натягивает маску обратно на глаза. — Но не с тобой. — Бесишь, — говорит Ацуму скорее себе под нос. Чем ближе они к стадиону, тем больше волнение дает о себе знать. Это не тревога, только предвкушение. Как только они оказываются в зале, их окликает знакомый голос. Облокачиваясь на перила, там стоят Акаги, Аран и Кита. Акаги им активно машет руками, указывая на Киту, а тот расслабленно смеется. Ацуму чувствует укол ревности, что тот так легко общается еще с кем-то, кроме него, но одергивает себя. В следующее мгновение он заливается краской. Как и Осаму. В руках у Киты вееры, на одном имя Осаму, на другом Ацуму. Они еще и украшены какими-то розовыми ленточками и блестящими бумажками. Суна булькает и взрывается смехом. — Где ты это взял? — первым не выдерживает Осаму. Кита наклоняется и подставляет веер к уху, как бы говоря “не слышу”. Осаму повторяет громче: — Где взял? Кита вместо того, чтобы кричать, достает телефон и набирает сообщение. Ацуму в ту же секунду получает уведомление: — Он говорит, что какая-то старшеклассница продавала их на входе, о боже. — Вам надо зарегистрировать ваши имена как торговую марку, а то люди уже начинают наживаться, — еле отсмеявшись, говорит Суна. — Хотел бы я, чтобы Кита-сан и меня поддерживал, — Гинджима подходит почти неслышно и машет семпаям в ответ. Те радостно улыбаются. Кита выглядит чрезвычайно довольным собой — не улыбается, просто сияет. Еще когда они учились, Ацуму замечал эти легкие перемены в его настроении. — Он и так всех поддерживает, — отмахивается Осаму, и они идут к раздевалкам. — Это все Ацуму виноват. — Ни в чем я не виноват. — Ага, конечно, — Осаму сбрасывает спортивные штаны с какой-то злостью и понижает голос до шепота: — Это он сделал, чтобы тебя подразнить. — Ой, еще скажи, что тебе неприятно, что он так нас поддерживает, — Ацуму облокачивается на стену, переодевая кроссовки. — Нет! — Осаму краснеет пуще прежнего. — Просто, знаешь, смущает, вот и все. Ацуму негромко смеется: у него-то настроение замечательное. Матч сложный, по-другому и быть не может. Они и в прошлом году играли с этой командой в финале: у тех мощные блоки. Не дотягивают до Каомомедая в своей технике, зато силы не занимать. Уже к концу второго сета Суна выглядит раздраженным, хоть и все еще приносит много очков Инаризаки. Они с Андо оказываются неплохой командой, мгновенно реагируя на нападение. Во время смены сторон перед четвертым сетом даже Осаму говорит, что было бы неплохо, если бы их противники побыстрее сдались. Ацуму в это время бросает взгляд на зрительские трибуны, и Кита сразу замечает и машет веером. Ацуму закатывает глаза и жестом просит их убрать — Кита в ответ машет только активнее. — Боже, отвратительно, — комментирует Осаму. — Не завидуй. К пятому сету они приступают со счетом 2:2. — Если вы проиграете, то сильно меня разочаруете, — говорит Ацуму, протягивая кулак в центр круга. Суна и Осаму синхронно кривятся, Гинджима, видимо, подражая Ките, смотрит на него строго и с осуждением. — Можно мне прямо сейчас уйти из команды? — интересуется Андо, уже потерявший всякий страх перед Ацуму. — Забейте на этого придурка, — за это Осаму тут же получает слабый пинок от Ацуму. — Остался последний сет, давайте постараемся. Мы на площадке уже не впервые, и мы умеем играть хорошо. Так что это не должно быть большой проблемой. — Если замечу, что кто-то из вас халявит, то вы будете дежурить месяц, — вставляет Ацуму. — Очень воодушевляюще, лучше б молчал, — говорит Суна и встает на площадку. Пятый сет они все-таки берут. Когда финальный мяч ударяется о площадку с другой стороны, Суна падает как подкошенный там же, где и стоял. Да и Ацуму наваливается на Осаму без стеснения — настолько эта игра его вымотала. Андо, кажется, рад больше всех, и неудивительно: это будут его первые национальные. — Всем по рамену, — восклицает Ацуму в раздевалке. — Кого ты пытаешься впечатлить? Нас тренер наверняка поведет в кафе, — говорит Осаму. — Ну, мы можем пойти туда, когда начнутся тренировки. В любом случае, это за мной. — Ты разоришься, — отвечает Суна. Ацуму всплескивает руками: — Я пытаюсь быть хорошим капитаном, хочу угостить основной состав команды, чего вы сопротивляетесь моей доброте?! Андо неумело скрывает смех за кашлем, и Ацуму переводит возмущенный взгляд на него: — Что тебя так насмешило? — Мия Ацуму и доброта, — заступается за младшего Суна. — Это вообще лучшая шутка за последнее время. Болтовня и споры не прекращаются, даже когда они выходят из раздевалки. Ацуму с небольшой досадой вспоминает, как это было при Ките — хватало лишь его взгляда, чтобы вся команда притихла, и никогда его решения особенно не оспаривали. Но долго печалиться об этом совсем не выходит — Ацуму нравится и нынешний состав. Чтобы они ни говорили здесь, на площадке все подчиняются именно его решениям. От этой мысли даже ухмылку сдержать не получается; и пускай Суна говорит, что у него выражения лица тупое. — Отличная игра! — Акаги немного подпрыгивает, как всегда энергичный, и в приветствии машет им рукой. Остальные семпаи стоят чуть позади. Оомими, которого Ацуму не заметил на трибунах, возвышается надо всеми башней и с легкой улыбкой говорит о чем-то с Китой. Ацуму от этого как кипятком изнутри обдает. Осаму шарахается от него сначала, а потом треплет его плечо: — Сделай лицо попроще, — и первым делает шаг навстречу выпускникам. Суна, Гинджима и сам Ацуму подтягиваются следом. — Я видел только последние три сета, но у вас сильная команда, — хвалит Оомими. — С таким-то капитаном! — Акаги смеется. — Если бы их команда была слабой, он бы им жизни не дал. Все подхватывают его смех, Ацуму лишь закатывает глаза. Гинджима и Суна расспрашивают семпаев о том, как им живется после выпуска. Ацуму не особенно их слушает, он умирает от дурацкого желания, чтобы Кита посмотрел прямо на него. Он готов встать перед ним, чтобы заслонить обзор на всех остальных. Но Кита бросает лишь несколько коротких взглядов на него из-под ресниц, как будто боится смотреть дольше секунды. Осаму негромко сопит, и Ацуму наконец отвлекается от Киты, поворачиваясь к брату. Тот мрачно засовывает телефон в карман спортивных штанов. — Ты чего? — Карасуно проиграли в финале, — отвечает Осаму. Смысл сказанного не сразу доходит до Ацуму. — Вот же черт! — в сердцах он топает ногой, привлекая к себе внимание. Но его это не особенно заботит. Сейчас он продумывает, как бы поскорее отправиться в Мияги, чтобы серьезно поговорить с Тобио, потому что: — Какого черта? Они должны были проиграть нам! На национальных. А не какой-то своей местной команде. Кому они там проиграли? Осаму нехотя лезет в карман обратно за телефоном: — Старшая Датеко, — бесцветно сообщает он, пожимая плечами. — Что, национальные сразу потеряли смысл? — Кита легко улыбается, и это немного остужает пыл Ацуму. — Хочешь отдать свою победу? — Вот уж нет! — поймав его взгляд, Ацуму уже не может отвернуться. — Просто, знаешь, они должны быть слабее нас, а не каких-то других команд. Суна где-то сбоку негромко крякает и тут же закрывает рот ладонью, не переставая смотреть на Киту и Ацуму. — Я э-э-э. Просто, — Суна пятится от них спиной вперед и, делая вид, что ничего не произошло, обращается с каким-то вопросом к Арану. — Чего это с ним? — Кита негромко смеется. — Думаю, он просто в шоке, — Ацуму ухмыляется. Он делает шаг к Ките и чуть склоняется. Тот шарахается, как и всегда в людном месте, и Ацуму с трудом подавляет порыв притянуть его к себе обратно. На грани шепота он говорит: — Завтра все в силе? — Боже, Ацуму, да. Мы же это только вчера обсуждали, — отвечает ему в тон Кита и отворачивается, как будто его внимание привлек кто-то другой. Ацуму нехотя отступает и показывает язык Суне, который опять пялится на них. Кита озабоченно рассматривает Осаму, который стоит до сих пор хмурый и тихий: — Не знал, что тебе тоже так хочется победить Карасуно, — удивляется он. Осаму пожимает плечами, выглядит при этом так, как будто у него всю волю к жизни забрали. Ацуму поджимает губы. Он колеблется пару мгновений, но все-таки подскакивает к нему и взъерошивает Осаму волосы обеими руками. — Эй! — Осаму пытается увернуться, но все тщетно, и Ацуму ловит его в захват. — А после того, как мы победим на национальных, было бы круто съездить в лагерь спортивный, да, Саму? — Ацуму, кажется, говорит громко, будто стараясь перекричать их возню. — Чего? Отпусти меня, — Осаму довольно ощутимо заезжает Ацуму по плечу, но это не ослабляет его хватки. — В Токио, например. — Мы из другой префектуры, зачем мы там… — А Карасуно ездили в спортивный лагерь в Токио прошлым летом, — он наконец отпускает Осаму. У него смешно торчат волосы в разные стороны. — Так что чего бы не сесть к ним на хвост? Осаму, кажется, не может поверить в то, что слышит, но тут как раз тренер зовет их на весь холл. Ацуму прощается с семпаями и опять смотрит на Киту чуть дольше, чем позволяют приличия. Если честно, он немного разочарован, ему хотелось, как в каких-нибудь романтичных фильмах, пообниматься с Китой в углу спортивного комплекса. Может, зимой удастся. Это его несколько приободряет, так что в автобусе он уже в хорошем настроении. Ацуму чуть ли не подпрыгивает в кресле от радостного нетерпения, слишком уж день вышел крутым, за исключением проигрыша Карасуно. А Осаму все еще сидит и дуется. — Саму. — Чего, Цуму, — Осаму с большим интересом залипает на свои колени. — Думаешь, нас возьмут в лагерь? — Конечно, — отмахивается Ацуму. — Наш тренер позвонит тренеру Карасуно. Кто откажется потренироваться с нами? Да и там, вроде, неплохие школы. Я бы, конечно, предпочел спортивный лагерь с Итачиямой или Каомомедаем, но Фукуродани тоже крутые. Хотя там нет Бокуто теперь. Но зато в Карасуно эти раздражающие второгодки. Осаму хмыкает себе под нос и улыбается. — Спасибо. — Чего “спасибо”? — Ацуму отворачивается. — За что спасибо-то? Для команды хорошая тренировка, — он перетягивается через проход и стаскивает с Суны маску для сна, за что получает полный ненависти взгляд. — Ты бы поехал в лагерь с Карасуно? — Пошел нахрен, — он отталкивает Ацуму. — Поехал бы. Отвечая на твой вопрос. Но если ты меня еще раз разбудишь, то я… не знаю, что сделаю, но тебе будет неприятно. Суна надевает обратно маску и, кажется, засыпает в то же мгновение. — Вот! Видишь, — Ацуму указывает на него, чувствуя, что идет красными пятнами. — Все равно спасибо, — фыркает Осаму и, отвернувшись к окну, тыкает его в плечо кулаком. *** С Китой на следующий день Ацуму встречается в центре. Как только Ацуму выходит из метро, он озирается по сторонам — наступившее лето преобразило давно знакомые улицы. Он останавливается на секунду рядом с кафе, куда они как-то весной ходили с Осаму и Суной, смотрит на вывеску с летним меню — обещают холодный персиковый чай. Можно будет зайти сюда с Китой — или, может, у него будут другие идеи. Кита приходит на назначенное место чуть позже, чем Ацуму, и закатывает глаза: — Не надо так злорадствовать. — Я не злорадствую, — Ацуму тянется к локтю Киты, но отдергивает руку, вспомнив, где они находятся. Странно все-таки не касаться его, когда это уже кажется абсолютно естественным. Ацуму манит Киту за собой в сторону небольшого торгового центра, где не так давно открылась какая-то ярмарка. Кита улыбается в обычной мягкой манере — легко приподнятые уголки губ, зато лицо сразу светлеет — рассказывает о том, как прошел его день. Они поднимаются на эскалаторах на второй этаж здания: Ацуму становится на ступеньку выше и поворачивается лицом к Ките. — Ты такой миниатюрный. Кита в ответ хмыкает: — Зато сильный, — одну ногу он ставит на ступеньку выше и джинсы довольно плотно обтягивают его бедро и колено. Ацуму сжимает зубы и прячет руку в свой задний карман от греха подальше. — Руки у меня мускулистые. Хочешь потрогать? Звучит как ужасная провокация. Ацуму краснеет, но не поддается. Ярмарка дает о себе знать, еще когда они поднимаются — из динамиков доносится музыка, и воздух становится с каждым шагом все слаще. В красочных палатках продают самодельные украшения и сладости — карамель делают прямо здесь, оттого и пахнет так вкусно; кругом старые книги, посуда, одежда. Кита оглядывается с любопытством, брови так и ползут вверх. Тогда Ацуму и замечает: — Ты подстригся! — Ага, — Кита выдыхает и приглаживает короткую челку. — Как тебе? Кита впервые спрашивает что-то такое, и слова готовы вырваться в безобразном потоке. — Очень красиво, — Ацуму пользуется тем, что вокруг много людей, и подходит к Ките ближе. — Ты сам по себе красивый… — Ацуму, — Кита, наверное, хотел звучать строго — получается сипло и на выдохе. Он краснеет аж до шеи. — А еще тебя удобно будет целовать в лоб, — понижая голос, говорит Ацуму, наклонившись к Ките. Кита открывает рот, чтобы как-то возразить, потом закрывает. Смотрит сердито и краснея, а уголки губ дрожат, будто он всеми силами сдерживается. И все-таки улыбается широко и смущенно. Ацуму ловит каждое его движение. — Ты ужасен, — Кита качает головой и легко сжимает ладонь Ацуму в своей. На ярмарке тут и там дают попробовать что-нибудь бесплатно, поэтому Ацуму по большей части залипает рядом с такими тарелками, пока Кита ищет подарок бабушке. Она уехала на отдых вместе с подругами-картежницами, рассказывает Кита, собираются путешествовать по стране. — Оставь что-нибудь другим посетителям, — говорит Кита, заметив, как тот набивает рот. — Я проголодался. — Не удивлен, — Кита просит завернуть в бумажный пакет шелковый платок. — Вы с Осаму всегда ели все, что не приколочено. Ацуму хватает еще одну шпажку с сыром и идет за Китой к выходу. — Мы растущие организмы. — Я знаю, — Кита усмехается. — Ты не сильно перебил себе аппетит? Может, зайдем в кафе? В этот раз они сидят по одну сторону стола. В кафе удобные диваны — Ацуму откладывает на подоконник подушку, разделяющую их с Китой. Кита немного наваливается на него, и они вместе листают страницы меню. От одного взгляда на фотографии слюна скапливается во рту. Кита смеется над его бурчащим животом. Цепляется ногой за ногу Ацуму, и он вздрагивает, кончики пальцев покалывает от желания потрогать, а лучше крепко обнять и поцеловать. Это так ярко вспыхивает у Ацуму в голове, и вспоминается, как он ночевал у Киты две недели назад — в один миг обдает жаром. Ацуму наклоняется чуть ближе и улыбается, они негромко обсуждают то или иное блюдо, и Кита изредка фыркает от смеха. Разговор течет легко: то они рассказывают о каких-то недавних событиях, то погружаются в уютное для обоих молчание. В такие моменты Кита ловит руку Ацуму под столом и несильно сжимает ее. — Поедем после ко мне? — уточняет Кита, когда им приносят то, что они заказали. — Ну, мы же договорились об этом, вроде, — Ацуму возвращает вчерашнюю фразу Киты. — Я с собой даже зубную щетку взял, так что уже не отвертеться. Автобус приходит полупустой, поэтому они с Китой занимают места в самом его конце. Кита смотрит в окно, и Ацуму не может не смотреть на то, как его подсвечивает вечернее солнце. Он отмечает, что у Киты появился легкий загар на шее и на носу редкие веснушки — видимо, он все чаще работает в саду. На вопрос Кита живо отвечает: да, так и есть. Рассказывает о том, что они посадили в этом году с бабушкой и как он ухаживает за многолетними цветами у себя во дворе. Ацуму внимательно слушает. Наверное, думает он, от любого другого человека эти рассказы показались бы скучными, но Кита не “любой”. Ацуму жадный. Он и сам про себя это прекрасно знает. И когда он влюбляется, его жадность становится почти невыносимой. Каждый рассказ Киты становится хоть немного, но его собственностью, так же как и еле заметные жесты — то как Кита поправляет челку, задумавшись, или морщит нос, широко улыбаясь. Его размеренный шаг, прямая спина. Серые и голубые оттенки в одежде. Потрепанная книга, которую он не вынимает уже вторую неделю из сумки. Утренние сообщения, негромкий смех, неожиданные шутки. Ацуму складывает все эти мелочи у себя в голове — из этого состоит образ Киты. Когда Кита говорит, что им нужно еще зайти в магазин, то Ацуму чуть не стонет — так ему хочется уже оказаться где-нибудь наедине. Кита взглядом призывает его к терпению, и Ацуму совсем передумывает спорить. — Это займет не так много времени, — обещает Кита, заходя в комбини. — Шин-чан, — приветствует его как обычно хозяин магазина. — Шин-чан, — себе под нос повторяет Ацуму. — Не называй меня так, — без какого-то особенного выражения говорит Кита. — Это детское прозвище. — Шинске-сан? — следуя за ним, спрашивает Ацуму. Он видит только спину Киты, но все равно заметно, как у того краснеют уши. — Как тебе будет угодно, — он бросает взгляд через плечо. Ацуму этот взгляд отчего-то словно бьет под дых. Как только они переступают порог дома, Ацуму крепко обнимает Киту со спины, зарываясь носом в шею. — А...Ацуму, — Кита сначала напрягается под руками, замирая, как будто не решаясь что-то предпринять. Но после запускает пятерню в волосы Ацуму и легко треплет его. — Давай разуемся. Ацуму повинуется. Его даже немного шатает от нетерпения, поэтому он слишком долго возится со шнурками на кроссовках. Кита подхватывает закуски, которые они купили в комбини, и манит за собой в ванную комнату. Ацуму в который раз проходит по этому коридору, но теперь не озирается по сторонам. Только под надзором Киты он как следует моет руки, а так бы наверняка не сдержался и просто сполоснул. — Ты вообще не умеешь сдерживаться? — усмехается Кита и кладет руку ему на поясницу. Кажется, это должен быть успокаивающий жест, но он не помогает совсем: Ацуму вздрагивает, и вся кожа зудит от желания, чтобы прикосновений было больше. — Я держался весь день, ты не можешь говорить, что я плохо сдерживаюсь. Кита берет его за руку, ведет за собой в комнату и первым обнимает его за шею. Ацуму с трудом пытается выровнять дыхание, но получается плохо. Кита разглядывает его губы и, будто одергивая себя, смотрит Ацуму в глаза. А потом опять на губы. Поцелуй чувствуется как прыжок в воду. Ацуму даже не нужно притягивать Киту к себе — он сам прислоняется к нему, вжимая в дверь. Первые поцелуи суматошные, они пару раз стукаются зубами, оттого все кажется неловким. Но Кита легко гладит Ацуму по щеке, они соприкасаются лбами и недолго стоят, переводя дыхание. Следующий поцелуй медленнее, глубже, и Ацуму дрожит от желания чего-то большего. — Я, — выдыхает Ацуму, особенно не понимая, что хотел сказать. Одежда мешает, определенно мешает, и Ацуму дергает футболку Киты, но останавливается. — Можно я дотронусь? Кита удивленно распахивает глаза, а потом кивает. Его румянец с щек перетекает на шею, когда Ацуму задирает его футболку и ладонью ведет по его ребрам и животу. — Может достанем футон? — хрипло говорит Кита. — А не рано? — времени нет еще даже восьми, и Ацуму немного озадачен. Уголки губ Киты вздрагивают: — Мы не будем ложиться спать. — А-а-а, — тянет Ацуму и тут же выдыхает. — О-о-о. Кита коротко смеется и обнимает Ацуму за талию. Он смотрит чуть снизу вверх из-за их небольшой разницы в росте, и улыбка у него лукавая. — Нам придется раздеться. — Раздеться, — эхом повторяет Ацуму. — Конечно, мы же не будем ложиться в постель в уличной одежде, — как само собой разумеющееся поясняет Кита. — Да, и вправду, — низ живота и лицо одновременно обдает жаром. — Твоя логика, как и всегда, весьма беспощадна, Кита-сан. А мы, — Ацуму опять тянет футболку Киты, — сначала разденемся или разложим футон? — Сначала футон, — Кита что-то делает, какое-то движение, может, ноги выпрямляет или становится на мыски, но все так же тесно льнет к нему и скользит руками вдоль тела, выбивая из Ацуму негромкий стон. Ацуму прикрывает глаза и оттого не видит, как Кита отлипает от него, просто чувствует потерю тепла. Он моргает, пытаясь отогнать возбуждение, и делает глубокий вдох. Кита как раз уже начал раскладывать свой футон. — А можно я тебя раздену после? — поражаясь своей смелости, спрашивает Ацуму. Он становится на колени рядом с Китой, помогая. — Можно, — отвечает Кита, расправляя простыни. — Если тебе так хочется. И если… — он намеренно держит паузу и опять улыбается так, как будто что-то задумал. — Если что? — Если, конечно, ты позволишь мне тебя раздеть. Ацуму передает Ките из шкафа подушку. Гостевой футон так и остается лежать на полке. Ацуму замирает перед Китой. Возбуждение все еще звенит во всем теле, но уже не так оглушающе, и можно целоваться без опаски. — Кто кого будет первым раздевать? — Ацуму рассматривает Киту, пока тот рассматривает свои собственные руки. — Решим на камень-ножницы-бумага? Кита давится смехом: — Я могу начать или уступить тебе, как хочешь, — таким же тоном в магазине он предлагал Ацуму персиковую или виноградную газировку. — Начни, конечно, ты же старший, — Ацуму облизывает губы. — А я уже буду перенимать опыт. — Опыт, — Кита фыркает вновь. Он подползает к Ацуму поближе и садится на его бедра лицом к лицу. Ацуму сглатывает. Тяжесть Киты ощущается приятно, Ацуму хочется просто обнять его и просидеть так еще кучу времени. Кита же поднимает его футболку — руки у него горячие, небольшие и удивительно мягкие. Ацуму на секунду задумывается о том, как эти руки ощущаются на коже, но тут же забывает обо всем — футболку Кита снимает, аккуратно складывает ее сбоку, а потом обнимает Ацуму, вовлекая в поцелуй. — Ты красивый, — негромко шепчет Кита ему в губы. — Это ты меня еще без футболки не видел… А нет, — Кита отстраняется с негромким вздохом. Ацуму понимает, что его немного заносит, но он просто не в силах удержаться. — Видел. Точно… — Ацуму, — голос Киты звучит спокойно и ровно. — Если ты сильно нервничаешь, то мы можем просто как и всегда посмотреть фильмы. Это же необязательно. — Нет, я нервничаю, но это хорошее волнение. Как перед матчем? — Ацуму притягивает Киту обратно, утыкается лбом ему в плечо. Кита перебирает его волосы на затылке. Это так успокаивает. — И мне хочется. Если честно, очень сильно. Ацуму снимает футболку с Киты, не дожидаясь своей очереди, и сразу наклоняется, целует его ключицы, с удовольствием наблюдая за тем, как румянец опять перетекает на плечи Киты и его дыхание сбивается. Ацуму прижимает ладонь к его животу, и губы сами растягиваются в улыбке от того, какой она большой кажется по сравнению с узким торсом Киты. Он пытается обхватить его талию, но ничего не получается, а под пальцами он чувствует твердые мышцы. Это, кажется, срывает предохранители Ацуму, и он опрокидывает Киту на футон, нависая над ним. Кита выдыхает его имя и тянется за поцелуем, скользит языком в рот. Его бедра дергаются, и Ацуму осознает, что Кита так же разгорячен, как и он сам. Ацуму толком и не помнит, как они избавились от джинсов, оставшись только в белье. Он как будто ненадолго отключается, все эти ненужные движения тут же испаряются из памяти, остается только Кита, вылизывающий его живот. Он гладит внутреннюю сторону бедра Ацуму — он сам себя там особенно не трогает и даже представить не мог, что там все такое чувствительное. Ацуму приподнимается на локтях, недолго наблюдает и совершенно не верит своим глазам. Все вообще кажется нереальным. Он подтягивает Киту к себе — то, что тот, раскрасневшийся, вытворяет, конечно, очень приятно, но Ацуму хочет обниматься и целоваться. Кита улыбается в поцелуе, гладит его по волосам и придерживает за подбородок — настолько нежно и трепетно, Ацуму был бы готов так провести вечность. Бедра Киты трутся о его бедра, это так сладко и невыносимо одновременно. Ацуму откидывает голову на подушку не в силах сдержать стон, и Кита прижимается губами к его шее. Укус. Не сильный, Кита сжимает зубы и тут же зализывает это место. Но Ацуму так переполнен ощущениями, что чуть не кончает из-за этого. Перед глазами на мгновение вспыхивает белая пелена. Ацуму чувствует улыбку Киты щекой, пока сам пытается привести в норму дыхание. Кита обхватывает руками его лицо: — Я не удивлюсь, если тебя слышат и соседи, — он еще умудряется смеяться, пока Ацуму тут изнемогает от желания. — Извини? — ни капли не извиняющимся тоном говорит Ацуму и хмурится. — Кита-сан, сделай что-нибудь. Кита целует его в губы: — Как только ты вежливо попросишь — конечно. Ацуму сгибает колени, подталкивает Киту к себе чуть повыше и прихватывает его мочку уха. То, что у Киты уши такие чувствительные, было бы даже смешно, если бы Ацуму не был на взводе. Кита негромко стонет и вцепляется в волосы Ацуму. Приподнимается, стягивает с себя и Ацуму белье. Кита вжимается бедрами, и от этого по телу Ацуму проходит небольшая волна дрожи. А потом Кита обхватывает их члены, проводит рукой, чуть надавливая, и Ацуму задыхается от яркости ощущений. Им нужно всего ничего, чтобы дойти до пика. Ацуму чувствует, как Кита дергается, низкий стон сквозь закушенную губу, и его теплая сперма заливает живот Ацуму. Сам он кончает следом, крепко зажмурившись до ярких вспышек под веками. Тело после оргазма становится таким тяжелым, почти неподъемным. Ацуму хочется сразу закрыть глаза и уснуть, но Кита треплет его за щеку. Он улыбается, расслабленный и раскрасневшийся, и негромко говорит, что им нужно пойти в ванную. — Завтра, — хмурится Ацуму. В ответ он получает тяжелый взгляд и приподнятую бровь. И как Ацуму мог забыть, с кем он имеет дело? После, переодевшись в свежую мягкую домашнюю одежду, он укладывается на гостевой футон. Форточка приоткрыта, Кита уходит в душ, и Ацуму сладко зевает. Он ненадолго все-таки отключается и просыпается только для того, чтобы подтянуть Киту к себе. У него влажные волосы, и от них пахнет шампунем, они щекочут нос, но Ацуму даже не думает отодвигаться. Тепло Киты, летний воздух — все это убаюкивает Ацуму, наводя дрему. Он уже проваливается в темноту, когда слышит, как Кита произносит: — Боги следят за нами. Фраза сказана еле слышным шепотом, но они так близко сейчас друг к другу, что Ацуму отчетливо слышит каждое слово. Сон как рукой снимает, и он приподнимается на локте. — Что? — Прости, я… — Кита, смущенный донельзя, поворачивается на спину. — Просто вырвалось. — Я совершенно не опытен в том, что между нами сейчас было, — говорит Ацуму, с трудом сдерживая нервный смех. — Но я уверен, что эта фраза могла быть в топе худших фраз после секса. Кита смеется, прикрывая рот. Потом трет лицо ладонями и выдыхает. — Извини, ты прав. Просто в голове столько мыслей крутилось, и хотелось остановить этот поток. Вот и… — Тебе не понравилось? — забеспокоившись, спрашивает Ацуму. — Что? Нет, — Кита отмахивается. Но Ацуму уже садится на футон и тянет Киту за собой. — Правда, Ацуму. — Тебя что-то беспокоит. Так скажи мне, — требует Ацуму. И с вызовом продолжает: — Или ты слишком хорош, чтобы со мной делиться переживаниями? Кита, до этого мягкий и смущенный, напрягается и, выпрямив спину, смотрит прямо на Ацуму. От одного его взгляда хочется лечь на футон и умолять о прощении, но Ацуму не поддается этому порыву. — Хамством ты ничего не добьешься, — в голосе Киты звенит металл. — Это не хамство, — фыркает Ацуму. — Ну, может, немного. Я просто имел в виду, что тоже хочу слушать о том, что тебя беспокоит. — Хочешь? — со скепсисом хмыкает Кита. — Ладно, — соглашается Ацуму. — Не то чтобы прямо хочу, — он задумывается на несколько долгих секунд. — Но мне определенно не все равно. Кита улыбается — так нежно, что у Ацуму сердце щемит. — Какая откровенность, — он тихо посмеивается. — Ну так? — Ацуму дергает Киту за низ футболки. — Что-то случилось? Кита поднимает глаза к потолку — как будто хочет что-то вспомнить. Хмурится и тяжело вздыхает. — Это на самом деле сложно объяснить. Я толком не знаю, что чувствую. Не к тебе, а вообще, — Ацуму накрывает руку Киты, и тот сжимает в ответ. Он некоторое время смотрит на то, как сплетены их пальцы, кусает губы: — Мне страшно. Ацуму не секунду забывает, как дышать. Кита ерзает на футоне, усаживаясь поудобнее, и крепче, почти до боли, сжимает ладонь Ацуму. — Это на самом деле непривычно и нелегко, — бормочет Кита. — Я стараюсь и делаю все так, как нужно, — он прикрывает глаза свободной рукой. — Есть много форумов и статей, боже, как стыдно. Но они подсказывают, как примерно нужно вести себя в отношениях… — Ты читал форумы? — до сих пор не отойдя от шока, спрашивает Ацуму. Кита с трудом поднимает на него глаза: — В основном статьи из женских журналов… Да смейся, тебя же сейчас разорвет. — Прости, — сквозь смех выдавливает Ацуму. — Но это, наверное, самое милое, что я мог услышать от тебя. — Понимаю, — Кита сутулится, как человек, который безмерно устал. И опять смотрит в пол. Желание смеяться пропадает, Ацуму сам себя одергивает, только гладит его руку. — В общем, это же все равно не инструкция по использованию микроволновки или по сборке мебели. Все гораздо сложнее. Это не ежедневная рутина, для меня все в первый раз. Ты с таким бесстрашием говоришь о будущем, загадываешь, как мы будем видеться, если разъедемся по разным городам. А я все думаю: вдруг что-то пойдет не так, и я не смогу это контролировать. В то же время, — Кита вдруг расслабляется — его плечи, сжатые, опускаются, да и лицо чуть светлеет, — я делаю все, что от меня зависит. — Я тоже, — с запалом начинает Ацуму. — Я тоже буду делать все, что от меня зависит. Надо признать, я не подарок, но я правда стараюсь. — Я знаю, — Кита улыбается. — Спасибо. Кита опять задумывается и рисует на ладони Ацуму круги указательным пальцем. — Меня пугает еще и то, — шепотом говорит Кита, словно ему пережало горло, — что я испытываю к тебе. Кита делает глубокий вдох, он еще ниже наклоняет голову, но с носа падает капля прямо ему на штаны. Ацуму хочется запаниковать, вместо этого он берет бумажные салфетки, стоящие у изголовья, и подсовывает Ките под руку. Тот еле слышно благодарит и утыкается лицом в развернутую салфетку. Судорожный вздох. — Зачем я вообще это говорю? — Конечно говори, — Ацуму даже самую малость возмущен. — Настолько все новое и непривычное, — Кита качает головой. — Я даже себя не узнаю, когда рядом с тобой. Совершенно по-другому себя ощущаю. — Плохо? — с беспокойством переспрашивает Ацуму. — Нет, нисколько. Это хорошо, просто чувства такие сильные. И мне так сложно с ними иногда справиться, тщательно отмерять все, что делаю… А ты просто бросаешься в омут с головой, — Кита смеется. — Я так тебе завидую. Ацуму притягивает к себе Киту так же, как совсем недавно тот притягивал к себе Ацуму. Ворошит его волосы и корит себя за то, что не додумался сделать это раньше. Кита зарывается носом в футболку Ацуму, шмыгает носом. Ацуму чмокает его в макушку и не удерживается от улыбки. Кита так редко показывает эту свою сторону, и сейчас такое ощущение, что стена, которую он так тщательно возводил вокруг себя, трескается. Ацуму это нравится. На самом деле, ему нравится все, что касается Киты. — Кита-сан, — негромко зовет он. — Мне кажется, я тебя люблю. Кита вздрагивает, слышен его смех. Он обнимает Ацуму за шею, так и не отрывая лица от его груди. — И я тебя. Они недолго молчат, переваривая то, что произнесли вслух. Кита трется щекой о футболку Ацуму и негромко вздыхает. — Поэтому тебе не стоит беспокоиться о том, что я подумаю. Или что ты сделаешь что-то не так, — он тяжело вздыхает. — Мы все можем обсудить. — Спасибо, — еле слышно шепчет Кита, отпуская его из объятий. Глаза у него немного опухли, и кончик носа покраснел. — Ну и лицо у тебя. — Что не так с моим лицом? — негодуя, спрашивает Ацуму. — Свое бы видел. — Самодовольное очень. — Ну так, — фыркает Ацуму. — Я тебя успокоил в этот раз. — О боже, — Кита смеется, промокая лицо салфеткой. — Но ведь я справился! — продолжает Ацуму. — О да, — Кита коротко целует Ацуму в губы. — И я тобой бесконечно горжусь. От похвалы Ацуму еще больше расцветает. Они укладываются под одно одеяло. Ацуму закидывает на Киту руку и ногу, упирается носом в щеку и вознаграждается хихиканьем. — На следующей неделе сходим в кино. — Давай. — А в Токио поедешь поболеть за нас? — Не знаю. Надо свериться с расписанием. Они обмениваются короткими репликами о планах или о том, что произошло совсем недавно. Ацуму думает, что это для них все еще в новинку. Но в то же время — так обычно. Он засыпает под мерное, уже ставшее родным дыхание Киты. Эпилог Раннее утро хмурое — тяжелые тучи, набежавшие с океана, и мелкая мерзкая морось. Через час наверняка выглянет солнце, но через час Ацуму будет уже в Осаке. Он натягивает капюшон толстовки пониже и ежится от прохлады. — Ты мог меня и не провожать. — Ага, — зевая до слез в уголках глаз, говорит Осаму. — И пропустить тот счастливый день, когда ты наконец сваливаешь и оставляешь меня одного? Не дождешься. Ацуму тормозит около столба на перроне, стягивает со спины тяжелую сумку и ставит около ног. Приваливается к боку Осаму, который уже подпер спиной столб. Осаму роется в рюкзаке, пока не достает на свет коробку, замотанную в платок, который Ацуму помнит еще с младшей школе — именно в него мама заворачивала бенто. Нежно-розовый, с салатовыми кругами и кроликами. Ацуму к годам десяти его возненавидел. — Это тебе, — Осаму засовывает коробку ему в руки. — Покушаешь в поезде. — Поездка всего полчаса… — Ну после поезда, — отмахивается Осаму. Ацуму пережимает горло, и это так тупо: он уезжает всего на три месяца. Правда в том, что они до этого не расставались так надолго. Поэтому он сжимает в руках коробку, пялится на дурацких кроликов и пытается подобрать слова благодарности. — Смотри-ка, — окликает его Осаму и кивает куда-то в сторону. Кита, конечно, оказался гораздо умнее — у него в руках прозрачный зонт, он крутит головой, пытаясь отыскать их. Утро уже не кажется таким хмурым, и Ацуму вскидывает руку. — Кита-сан! Кита ускоряет шаг. — Зачем ты так кричишь, — негромко произносит он. — Не думал, что вы так рано будете здесь. Здравствуй, Осаму. — Привет, — отвечает тот и тактично заворачивает на другую сторону столба. Ацуму тут же притягивает Киту к себе, и он не сопротивляется, только улыбается. — Привет! — громким шепотом говорит Ацуму. — Привет, — Кита крепко целует Ацуму и после отступает на шаг. — Как у тебя настрой? — Хороший, — Ацуму улыбается. — Ты скачал карту Осаки? — Да. — Не забыл документы? — Нет, — Ацуму смеется. — Все хорошо. Мы проверили все с Осаму на тысячу раз, и мама провела такой же допрос. Кита вздыхает негромко и улыбается. Пока не замечает в руках Ацуму бенто: — О, я тебе тоже приготовил. Наверное, не стоило, — его брови удивленно приподнимаются. — Саму верно сказал: если что, после поезда съем. Как раз там пока доберусь до квартиры, пока разберу одежду, за едой некогда будет сходить. Так что наоборот хорошо. Давай, — он требовательно протягивает руку, а другой хватает Осаму, возвращая его на место. Бенто Киты в синей хлопковой ткани с белым аккуратным узором так контрастирует с розово-зеленым. — Мне надо в университет, так что… — Кита переводит взгляд с Ацуму на Осаму. — Останься, — говорит Осаму. — Поезд придет через две минуты. Ты не мешаешь. Кита негромко смеется: — У тебя после общения с младшими тоже развился скилл чтения мыслей? Ацуму больше не чувствует сонливость совсем, его переполняет радостное возбуждение. Он потягивается и разглядывает то сонного Осаму, который зарывается поглубже в такую же толстовку, как у Ацуму, то на Киту в плаще и аккуратном свитере. — Будем созваниваться. А потом я приеду опять в Кобе, и вы ко мне тоже приезжайте. — Конечно, — в унисон отвечают Осаму и Кита и коротко переглядываются. Прибывающий поезд обдает теплым воздухом. Руки Ацуму немного оттаивают под этим потоком, он сжимает и разжимает пальцы. Остановка короткая, и Кита сразу притягивает его к себе, одаривая коротким и нежным поцелуем. — Хорошо доехать. И отступает. Ацуму оборачивается к Осаму. — Постарайся все-таки, чтобы тебя там не возненавидели, — дает Осаму наставление. Ацуму крепко обнимает его, и Осаму отвечает тем же. — Как ты будешь тут без меня, младший братишка? — посмеиваясь спрашивает Ацуму. — У нас разница в четыре минуты. Это даже меньше, чем тут стоит поезд, — он неловко хлопает Ацуму по спине. — Как-нибудь уж справлюсь. Без проблем жить проще. Ацуму тыкает кулаком его под ребра, и Осаму смеется. — Все равно не забывай иногда звонить, Цуму, — продолжает Осаму. — Не забуду, Саму. Запрыгивает Ацуму в поезд чуть ли не в последний момент и, не усаживаясь в кресло, стоит у окна, машет удаляющимся Осаму и Ките. Сегодня его уже ожидает формальная встреча с кураторами, а это значит, что он уже с этого года возможно будет играть в высшей лиге. Сейчас Ацуму чувствует себя самым везучим человеком — если не во всём мире, то в Японии уж точно.