Заморыш

Какой же я дурак! Наивный идиот! Где была моя хваленая чуйка?! А теперь уже слишком поздно. Не сбежать и не спрятаться. Неужели моя участь быть съеденным, то есть выпитым… высосанным… короче убитым этим жутким кровососом?! Не хочу! А ведь столько было намеков, столько подозрительных моментов, когда можно было догадаться, что что-то не так. Когда сельский голова сам зашел ко мне, прямо в мою жалкую халупу, и велел собираться, дескать, надо поработать на благо односельчан, отвезти откупные графу. Я еще тогда, дурак, обрадовался. Думал, наконец, мне шанс выпал, что-то кроме нашего села увидеть. Нет бы покумекать, с чего такая милость? Ведь никогда раньше не посылали. Быстро собрался, смену одежды взял, да еды на десять дней, как голова посоветовал. Забежал к соседке, попросил присмотреть за моей скотинкой: десятком тощих куриц, козой с подросшим уже козленком, да шелудивым псом. Они у меня, конечно, самостоятельные, даже сами домой к вечеру возвращаются. Но утром открыть, вечером закрыть, курам зерна дать, пса покормить — это кому-то надо делать, пока я не вернусь. Соседка Эльза, не плохая в общем-то женщина, обещала присмотреть, почему-то пряча глаза. Вот еще один тревожный звоночек, который я пропустил. Откупные в этот раз были явно меньше, чем в прошлые годы. Всего три телеги с зерном, овощами, вяленой рыбой, птицей в клетях, да тремя молодыми телушками на привязи. Плохой был год, неурожайный. Еще на пчелу мор напал, меда совсем мало собрали. Обычно им в основном откупались. С меня так вообще который год ничего не брали, моими облезлыми курицами только людей пугать, да и у козы ребра все наружу торчат, без слез не взглянешь. Как бабка Агата померла, хозяйство мне одному вести пришлось. Уж как смог. Зимой особенно трудно бывало. Сам порой голодал так, что горький древесный гриб есть приходилось, да корни болотного жемеля из мороженной земли выколупывать. Потом научился сушить грибы, собирать дикий мед и орехи, и квасить сладкий ревень, это помимо огорода. А вместе с куриными яйцами и козьим молоком вообще нормально получалось. Только теперь не важно это все, потому что домой я не вернусь. И моих тощих куриц уже, наверное, соседи растащили. Ехали мы почти полные десять дней. Под конец я беспокоиться начал, что мне провизии на обратную дорогу не хватит. Наивный… Якоб, Тит и Мартин, что вместе со мной отправились, были мрачнее и неразговорчивее обычного. Поручили мне телушек. Я всегда с животными ладил. Было начало осени, тепло и сухо. Путь наш пролегал через леса и холмы, да пару сел, совсем как наше. Ничего интересного. Мне было скучно и я всю дорогу приставал к мужикам с расспросами. Какой он из себя город Триствер? А море, на берегу которого он стоит? А замок графа? А сам граф? А правда ли, что он раз в неделю по человеку насухо выпивает? Ведь он же вампир и питается свежей человеческой кровью. Бр-р-р-р! Но они только отмахивались, говорили, что сам все увижу. И все время за мной приглядывали, никуда одного не отпускали. Ни за хворостом для костра, ни к ручью за водой, ни телушку отвязавшуюся искать, хотя я ее вмиг по следам нашел, а Якоб мне только мешался. Но это я тоже понял уже только сидя запертый в темном сарае, когда ничегошеньки уже нельзя было сделать. На десятый день мы приехали в Триствер — самый крупный город в графстве. Он растянулся вдоль холмистого морского побережья. На центральном самом высоком холме красовался замок графа. Нам пришлось проехать почти полгорода, чтобы попасть к воротам графского поместья, потому что земли по ту сторону холма принадлежали лично графу и были закрыты для проезда. Заехать разрешалось только через центральные ворота, которые выходили прямо в город. Чему я только порадовался. Узкие мощеные улицы, где с трудом разъезжались две телеги. Двух, трех, и четырехэтажные дома из серого камня и розового песчаника, крытые разноцветной черепицей. Чем ближе к центру, тем богаче, выше и красивее были дома. Фасады у них будто состязались между собой в роскоши. Резные колонны, балкончики, башенки, статуи, каменные цветы и диковинные звери украшали фасады домов на главной площади. Я смотрел на все это великолепие широко раскрытыми глазами и с отвисшей челюстью. Хотелось все потрогать и запомнить. Когда еще удастся увидеть все это великолепие? Но хмурые мужики погнали телеги к широким резным воротам, ведущим к замку. Невысокий каменный забор разбегался в обе стороны, отделяя город от поместья. Похоже весь холм так огорожен. Охрана выяснила, кто мы, зачем едем и что везем, и пропустила. Проходя под аркой ворот, я почувствовал давление, будто воздух вокруг меня вдруг стал жестким и горячим, стрельнуло в пояснице. И в следующий миг все прошло, только тихонько охнуть успел. Сразу стало намного тише и прохладнее. Охранные заклятия, догадался я. Их я жопой чую, в прямом смысле слова — поясницу и пониже ее всегда от магии тянет или простреливает. Говорят, граф — сильный маг крови. Я таких никогда не встречал. У нас-то в селе только знахарка Валиса ворожить умела, да бабка Агата немного, которая лет пять как померла. Вверх до самого замка простирался лес. Точнее парк, ведь когда между деревьями аккуратные кустики, цветы рядками и подстриженная трава — это не лес, это парк. К замку вела широкая, мощеная дорога. Но мы поехали по другой. Наша огибала холм и вела к замку с другой стороны. Там нас опять же встретила охрана и пропустила на просторный хозяйственный двор. Здесь толпилась куча народу, телег, лошадей, скотины — такие же как мы простые люди привезли откупные. Однако, был идеальный порядок и тишина, люди невольно понижали голос, когда разговаривали под окнами самого графа. Хотя вряд ли его окна выходили на хозяйственный двор. Телеги в порядке очереди сноровисто разгружали, служащие все аккуратно записывали. К нам в свою очередь тоже подошли, все посчитали и записали, показали куда выгружать. Чем мы и занялись. А Якоб куда-то отошел вместе со служащим. Я как раз прощался с телушками, привязался к ним за время пути, когда Якоб вернулся в сопровождении какого-то важного дядьки в шикарном синем костюме с бордовым бархатным жилетом. — Вот этот что ли? — дядька оценивающе посмотрел на меня. — А что тощий такой? Болеет, что ли? — Ну что вы, господин управляющий. Он просто росту невысокого, а так здоровый и сильный. — Хм. Ему точно восемнадцать уже исполнилось? — он стал бесцеремонно вертеть, щупать и осматривать мое тельце, будто корову на рынке покупал. Ну да, я не высокий и тощий. Жесткие волосы непонятного от грязи цвета слиплись сосульками. Да и сам мылся только, когда под дождь попадал. Но ему-то какое дело?! Я от шока даже возразить ничего не успел. Под конец он мне в рот залез и зубы посмотрел. Тут уж я не стерпел, отпихнул его руку. — Да что происходит?! Но мне никто не удосужился ответить. Они продолжали преспокойно разговаривать, будто перед ними стоял неодушевленный предмет. — Ему уж больше. Когда подобрали его, лет десять мальчишке было. А с тех пор уж точно больше десяти лет прошло. — Хм. Как зовут, говоришь? — Да Заморышем кличем. Вы не сомневайтесь, господин управляющий. Этот пацан отродясь ничем не болел. Зараза к нему не липнет. — Да уж. И где вы таких тощих берете? Куда его такого? Ни кожи, ни рожи. А черный какой… У нас тут не богадельня! Давно говорил, надо жестче отбор проводить. А то тащат нищебродов всяких. А мне потом думай, что с ними дальше делать. Как я вот ЭТО графу покажу? — продолжал ворчать управляющий. Я, наконец, начал осознавать, что творится что-то неладное. — Не надо меня никому показывать! — я попятился и воткнулся в Мартина. Рядом стоял Тит с совершенно каменным лицом. Да что с ними? — Мартин? Тит? — И заранее надо объяснять. Не хватало мне еще с истериками тут разбираться, — управляющий крепко схватил меня за руку повыше локтя. — Ладно, оставляйте. Все равно уже в бумагах записали… — Нет! Не надо! Пожалуйста! — закричал я, потому что до меня дошло. Граф брал откуп людьми раз в несколько лет с каждого села. Была какая-то неведомая мне очередность. Видимо подошла наша очередь. Зачем графу люди, я не знаю, они никогда не возвращались. Но если вспомнить, что граф — чистокровный вампир… Я перепугался не на шутку. — Мартин! Якоб! Тит! Прошу вас! Не оставляйте меня! Пожалуйста-а-а-а! Я уже откровенно ревел и хватал мужиков за рукава. Они же просто развернулись и пошли забирать свои телеги. А Якоб бросил хмуро: — Давно пора было от тебя избавиться. Столько лет глаза мозолил. Думал, просто так с тебя откупные столько лет не брали? Пришла и твоя очередь платить. Не реви, не позорь нас. Прощай, Заморыш. Я понял, что помощи мне от них не дождаться и стал вырываться сам, не переставая отчаянно вопить. Но от шока получались лишь жалкие трепыхания. — А ну прекрати истерику! — управляющий залепил мне звонкую пощечину. — Охрана, заприте его пока. Некогда мне со всеми вами разбираться! Подошел охранник, оттащил меня вглубь двора и запер в темном пустом сарае. Вот и конец мне пришел, думал я, сидя в пыльной темноте. Пойду на корм вампиру. Вместе с курами и картошкой. Жалкий конец моей жалкой жизни. Глупо злиться на односельчан. Я им никто. Меня, умирающего от голода и жажды, нашли на тракте и привели в село путники. Было это уже больше десяти лет назад. Тринадцать, если точно. Приютила меня одинокая бабка Агата, то ли из жалости, а скорее всего, чтоб было кому по хозяйству помогать. Выяснилось, что как раз по хозяйству я ничего не умел, но оказался смышленым, быстро всему научился, и когда Агата стала совсем немощной, вел хозяйство и ухаживал за ней пока не померла. Но для односельчан всегда оставался странным чужаком. Вот и избавились от меня при первой возможности. Гады! Не хочу на корм! Я вытер слезы и крепко задумался. Выход один — надо бежать!