Дыхание спирает, в шлеме сложно дышать и, наплевав на правила, гонщик стягивает его с себя, продолжая нестись на огромной скорости почти наравне с авто Пака. Сумасшедший пульс в ушах отдаёт, а мысли в беспрерывном хаосе в голове прокручиваются в поиске решений.
Решений, что могут спасти Чимина. Всё сейчас кипит изнутри, сознание разнообразные варианты прорабатывает, ищет пути выхода из ситуации, лишь бы только спасти его одного.
Чонгук борется внутри себя с безумным страхом за мальчишку, запихивает его подальше, невзирая на холодный пот и сердцебиение, чтобы быстрее и трезвее думать.
— Ребята, послушайте меня внимательно — это очень серьёзно, — шипит во всех трёх наушниках Джин, уже введя в курс дела ЦРУ, готовых с минуты на минуту начать срочную эвакуацию людей, если что. — Это вопрос жизни и смерти.
— Не говори им, — стискивает зубы Чон, крепче руль обхватывая и боясь, что услышанное лишь только может панику развить.
— Они обязаны знать, что происходит.
— О чём это вы? — сводит брови Чимин, напрягаясь, сразу почуяв неладное при взгляде на гонщика через окно.
— Я работал здесь под прикрытием, но на самом деле являюсь агентом ЦРУ…
— Крутяк, — вставляет своё Тэ, без сомнений поверив в этот отчего-то дрожащий, строгий, вовсе не шутливый голос.
— А теперь спокойно: в авто одного из вас заложена взрывчатка для совершения теракта на финише этой гонки…
— Чё за бред? — сперва наплевательски фырчит Пак, но чуть сбавляет обороты и оказывается рядом с красным Шевроле мужчины, глаза кося на сосредоточенное лицо, на котором застыл некий страх и отчаянные размышления: — Чонгук? Чонгук, это же шутка, да?
— Нет. Это правда, — загробно низким голосом отвечает тот, на мгновение бросая на него взгляд, полный беспокойства, но не за себя, а именно за того, на кого смотрит сейчас.
Пугающая тишина в ответ, а после Ким Тэхён в ужасе без разбора всё подряд спрашивает, начиная трястись в охватывающей панике, в руль больше впиваясь, чтобы не потерять управление.
— Спокойно! — повторяет агент, сжимая кулаки. — Мы обязательно вытащим вас, всё будет в порядке, слышите? Мы спасём вас всех — я обещаю. Даю слово агента центральной разведки — главное успокойтесь, мы думаем над тем, как всех вас достать.
И Чонгук нервно стучит пальцем по кожаной поверхности, очередной план в голове прогоняя и составляя целые схемы, продумывая, как бы разработчик взрывчатки решил активировать её.
Гонка могла прекратиться раньше из-за дождя — это не может быть таймер. И это точно не из разряда ручной активации: слишком рискованно, к тому же у таких всегда есть радиус действия, что добавляет сложности. Значит совсем иной механизм. Нечто практичное, подходящее к автомобильному устройству, что может быть связано с запускной конструкцией.
— Тормозная система, — само собой приходит осознание, и мужчина громче повторяет уже для всех: — Послушайте: это тормоза. Когда машина затормозила бы на финише, то запустила бы взрывной аппарат в цепочке.
— Но ведь любой мог остановиться на пит-стопе до этого несколько раз, — задумывается Сокджин, сжимая ладонь такого же перепуганного Намджуна рядом с ним, переглядываясь.
— На 24-часа рассчитано две остановки, третья и дальше — аварийные. Все наши машины были разработаны столь совершенно, чтобы каждый сделал только обязательные остановки, а третья предназначена финишному торможению — спусковой рычаг взрывчатки оказался бы на третьей остановке.
Можно услышать судорожные, глубокие вздохи, как некто сглатывает и сам себе под нос шепчет утешения — то был бедный Ким Тэхён, пытаясь себя утешить. У Чимина же сердце из груди выскакивает, от леденящего страха конечности скручивает и разум в злую игру играет, внушая совсем не сказочные сюжеты будущего. Униформа точно давит, он расстёгивает куртку и, последовав Чону, отбрасывает шлем, трясущейся рукой поправляя наушник.
«Они должны были быть уверены, что некто придёт первым, принеся громкую победу, — рассуждает про себя бывший спецагент. — Три профессиональных гонщика, три машины, одна взрывчатка и одна победа… Но двое из нас представляют более весомую опасность: Чим как наследник компании и я, защищающий его всегда и знающий о нападениях на него. Тэхён быстр и успешен, но с маленьким опытом — он бы наверняка ушёл на ещё один пит-стоп, ведь не выдержал бы этой первой своей гонки на выносливость с таким промежутком времени…»
— Проклятье, начинается дождь: планируется досрочное завершение гонки! — взволнованно выпаливает прибежавший к аппаратуре Намджун, рассказывая вести.
Что означает о сокращении времени, которого у них и так не столь много. Сокджин на заднем фоне что-то говорит про эвакуацию агентами ЦРУ всех присутствующих людей в радиусе поражения. Как вдруг взгляд Чонгука цепляется за табличку следующего перекрытого поворота, где заканчивается гоночная трасса, и у него созревает безумный план, основывающийся на его чутье, дедукции и мизерных, если честно, фактах.
— Впереди поворот направо — все съезжаем с трассы, — строго и уверенно проговаривает он, надавливая больше ногой на газ.
Шевроле Корвет внушительно заревел и рванул быстрее соседнего авто Чимина, объезжая его. Он пробивает своей крепкой мордой дорожные, закрывающие дорогу, знаки, выезжая на позабытую всеми разбитую равнину, где дороги, как таковой, практически и нет.
— Что ты задумал? — в шоке спрашивает Джин, попутно координируя вертолёт агентов по GPS-навигациям машин.
— Здесь пустырь, а мы не знаем радиус поражения взрыва.
Три эксклюзивных гоночных спорткара мчат вперёд на скорости, оставляя после себя сгустки поднимающейся пыли. С каждой секундой уверенность в первой догадке укрепляется, но так же повышается и уровень адреналина, подпитывающегося страхом. Но Чон Чонгук отбрасывает сомнения, понимая, что другого плана у них нет.
— Чимин, мы сейчас бьём по газам и отрываемся, Тэхён — ты тормози…
— Что??! — в один голос сразу же все восклицают, а сам Ким и глаза выкатывает, чуть уже сознание не теряя.
— Она не в его машине, я уверен — они не стали бы полагаться на новичка в таких гонках на выносливость, — ровным голосом проговаривает мужчина, в который раз проматывая разнообразные догадки из схем и фактов, где всё сходится к одному. — Это точно не Тэхён, доверьтесь мне.
— Блять, Чон, мы не можем так рисковать… ! — повышает голос аж вскочивший на ноги агент Джин, но затыкается, услышав иной дрожащий.
— Я… я тебе верю.
У гонщика рёбра сейчас проломятся от бешеного сердцебиения, а противные щупальца подкрадывающегося отчаяния горло сжимают, препятствуя дыханию. Но, то ли адреналин, то ли предчувствие внутри или исходящая энергетика профессионала от Чона, который, как кажется, действительно знает, что делает, заставляет довериться ему.
— Тогда насчёт три, готовы? — хрипит Чонгук, чей собственный голос перебивается стуком сердца. — Один, два… три!
Абсолютно все дыхание задерживают.
Две гоночные рванули ещё быстрее, вырываясь вперёд на сумасшедшей скорости, а Тэхен жмёт тормозную педаль и сильно жмурится, дрожащими руками обхватив руль, стараясь выровнять заносящуюся от торможения машину, что в сторону слишком сильно ведёт.
И полностью тормозит.
Он глаза распахивает, тяжело и громко дыша, окутанный клубами пыли и песка, и буквально выбегает из авто, тут же падая с ватных ног. Скрученный желудок извергает от дикого страха и эмоциональной встряски скудный ланч, а сам парниша дрожит и скукоживается весь к земле, так и оставшись в таком положении ожидать спешившую к нему помощь.
Чонгук ведь знал, что так будет, но принять реальность оказалось сложнее. Ведь остался он сам и любимый всей своей ноющей душой парень. Тело свинцом наливается, но контролируется отточенным дисциплиной сознанием, кричащим о том, что нужно следовать дальнейшему плану.
— Г-Гук… — жалобно сипит в наушнике тонкий, напуганный голос гонщика с оледеневшими конечностями.
— Ты будешь жить, Чимин, ясно? — твёрдо проговаривает тот. — Ты выживешь, и всё будет хорошо…
— Нет, не говори так, — слова зажевываются страхом и колючим комом в горле, образующиеся от этого только одного «ты».
— Послушай меня: я не позволю тебе погибнуть. Никогда не позволю, — со стальной уверенностью процеживает Чонгук, всеми своими силами удерживая голос от предательской дрожи.
Потому что больно внутри и сердце разрывается. Потому что оно не вынесет ещё одной потери. Только не снова, только не в этот раз. Просто не сможет больше биться в пустоте грудной клетки.
— Сейчас ты газуй, отрывайся от меня, чтобы я смог затормозить: мы достаточно отъехали от Тэ…
— Нет, нет, нет! — внезапно повышает голос Чимин, которого уже в тряске пробивает и носок почти что с педали газа соскакивает. — Ты эгоист, придурок, не смей тормозить!
— Тише, малютка, прошу, — в заботе и спокойствии слышатся не сумевшие скрыться тревожность и боль. — Если это окажусь я, то просто гони без оглядки, хорошо? А если нет… — воля в кулак и ровный тон: — Чимин, я обязательно спасу тебя, не сомневайся. Спасу и защищу, как обычно, ты же знаешь.
Молчание угнетает ещё больше, чем громкие вскрики. И Чон замечает, что соседнее авто, с которым они вместе несутся, начинает совсем чуть-чуть скорость сбавлять.
— Ты всегда был рядом в нужные моменты, Чонгук, — подаёт голос тот, сдерживая наливающиеся слезы. — Всегда спасал и заботился обо мне… Спасибо, — искренне хрипит он, сжимая зубы и ладонь опуская на рукоятку коробки передач. — Спасибо за опору и заботу, за самого себя… и за этот последний заезд с тобой. Спасибо тебе за всё, Джей-Кей.
И темно-синий спорткар в одно мгновение заворачивает в этом песчаном пустыре с резким нажатием по тормозам.
Мужчина от охватившего его шока, будто самый настоящий паралич, не успевает никак среагировать, продолжая так и гнать вперёд, пока в вихре земляной пыли позади в стороне заносит Шевроле Камаро.
— ЧИМИН~A! — раздирая глотку только и кричит Чон с белёсой пеленой жгучих слез в глазах и, удержав машину в ровной линии, собирается было бить по тормозам, но носок ботинка так и застывает над злорадной педалью.
Потому что полностью остановившийся спорткар Пака так и стоит посреди пустыря, овеянный песочным дымом.
Сокджин рот в немом крике закрывает руками, у него самого режет давно в глазах, а менеджер Ким от осознания складывающейся ситуации медленно оседает на пол у стены.
Сердце бьется, но не в такт жизни, а в ужаса за одного противного старикашку без которого Чимин теперь никак не сможет дальше. И слезы, точно по команде, хлещут по щекам, когда он видит, как ехавший было к нему по большому кругу Шевроле Корвет направление вмиг меняет, теперь разворачиваясь в противоположную от него сторону.
— Глупая принцесса, оставайся теперь на месте, — тихим голосом с хрипотцой указывает Чонгук с отпустившим сердцем за жизнь мальчишки.
Ему не страшно больше, ведь теперь осталось только уехать как можно дальше от него, чтобы волна от взрыва никак не задела, а на себя плевать, когда тот в безопасности.
— Да иди ты нахер! Я не брошу тебя! — в отчаянии кричит Пак, переключая передачу и максимально вжимая газ в пол, рыча двигателем и горлом.
— Идиот, ты что творишь?! — вот этого Чон никак не ожидал, даже не мог предвидеть ни в одном из планов, обескураженно округляет глаза. — Быстро, блять, уезжай и не приближайся. Тебя ведь заденет…
— Я люблю тебя, Чонгук, люблю! — в полной безысходности плачет в голос мальчишка с подступающей к нему истерикой.
А у Чона душа плачет. Рвёт и мечет, задевая чёртову сердечную мышцу, еще пока выполняющую свои функции. В глазах слёзы, которых даже не стыдится, и от услышанных слов горестный смешок издаёт, сквозь влагу во взгляде растягивая болезненную, но безумно влюблённую улыбку.
— Когда мы в первый раз встретились, я и подумать бы не смог, что ты станешь настолько близким и значимым человеком для меня, — судорожно выдыхает он, пытаясь оторваться от преследующего сзади Камаро с обливающимся кровью сердцем от тихого рыдания в наушнике. — Не плачь, малютка… принцессы ведь не плачут, разве не знаешь? — усмехается через болезненный ком. — Я хотел как можно чаще видеть, как ты смеёшься и улыбаешься. Хотел всегда поправлять тебе одеяло, когда ты спишь, боясь прикоснуться, чтобы не разбудить. Прижаться так сильно, чтобы от объятий задохнуться можно было, и чтобы от твоей улыбки сердце начинало биться сильнее. И хотел готовить только для тебя одного этот гребанный омлет по утрам…
Чимин не видит ничего из-за слёз, издавая только жалобные звуки, вырывающиеся из груди. Это боль, перемешанная со страхом потери, сплелась с чувством поглощающей любви.
— Я был таким придурком, прости меня, — продолжает другой, для которого невыносимо слышать эти сдержанные болезненные всхлипы. — Но я хочу, чтобы ты знал, что между мной и тем…
— Я уже все знаю, — сипит тот, отчаянно вжимая педаль газа, взгляд стараясь сфокусировать на бампере. — Это мне стоит извиняться, Чонгук.
— Нет, малютка, мне… Ведь я должен был намного раньше сказать тебе то, что скажу только сейчас. Сказать, как же сильно я тебя лю…
— Заткнись, замолчи! — другой срывается вдруг на отчаянный крик, и не думая от него отдаляться, продолжив гнать. — Не смей! Т-ты скажешь мне это лично, глядя в глаза, у-уяснил?! — шмыгает носом Чимин, жёстким рукавом кожаной куртки растирая по лицу слёзы, чтобы белесую пелену убрать и лучше видеть. — Ты скажешь мне это, когда будешь обнимать меня! Я хочу услышать это в твоих объятиях, Чон Чонгук, и никак иначе!
Сердце вновь сильно-сильно забивается под сжимающимися рёбрами, пока воздух из лёгких будто ударом выбивается. Чонгук дышать не может и глаза расширяются от осознания: он хочет того же. Хочет прижать к себе этого мальчишку, поцеловать и, взглянув в глаза, сказать, сколько много он для него значит и больше не отпускать.
Судорожный всхлип и слёзная икота Чимина в наушнике пробирают до дрожи всего тела, и мужчина головой встряхивает, собирая себя, так быстро распустившего сопли. Он сбавляет обороты скорости, совсем скоро позволяя другому Шевроле другой модели догнать себя, и проговаривает:
— И я этого хочу, Чим…
— А уж я как хочу, душераздирающие голубки, — внезапно после шипения вмешивается голос Сокджина с посторонним шумом. — Я на вертушке над вами, парни, у нас есть трос с крюком.
Чонгук зубы стискивает, окончательно сбрасывая с себя тот цепенеющий страх и взгляду, заплывшему было слезной пеленой, придаёт суровость и решительность. Он не позволит сегодня никому погибнуть.
— Сделаем как в Мехико, — слыша громкие лопасти вертолета, кричит он, выравнивая машину с соседней Чимина. — Но придётся самостоятельно зацепиться.
— Понял-принял — держи скорость стабильной, — пыхтит в рацию агент, начиная спускаться с вертолёта вниз на мощном тросе, держа в руке такой же.
У Пака же одного руки трясутся, а сухое горло будто душит, пока живот скручивает и покрасневшие глаза болят от слёз. Он смотрит украдкой, как приближается мужчина к бамперу красного Шевроле Корвет, а сам же впивается мёртвой хваткой в руль, когда вертолёт опускается чуть-чуть ниже, составляя огромное сопротивление ветра.
— Всё! — ещё громче делает голос из-за шума Джин, проверяя прикреплённый трос к машине и хлопая по бамперу. — Мы скинем её в океан, но надо зажать газ…
— Вытащите оттуда Чонгука сначала, иначе я сам всех в океан скину! — чуть ли не рычит блондин, бросая взгляд на серьёзное лицо заёрзавшего мужчины.
Тот одной рукой держит руль, другой же стягивает ботинок и вдавливает его в педаль, фиксируя там внизу, чтобы зажать.
— Притормози, Чим: мне нужен твой капот наравне с дверцей, — гонщик пыхтит и уже чувствует, как слегка приподнимается зад машины из-за натяжного троса.
А Чимин слушается, сбавляет скорость и пытается выровнять авто так, как было сказано. И до него доходит смысл этого действия, когда Чонгук вдруг открывает водительскую дверь и, удерживая руль, чуть ли не половину вылезает оттуда.
— Ты что делаешь, с ума сошёл?! — пищит Пак, от неожиданности дёргая машину в сторону, отчего мужчина, собиравшийся было ступить на чужой капот, чуть не падает с огромной скорости, но успевает вновь задержаться за крышу своего авто.
— Чёрт, держи руль ровно! — перекрикивает шум лопастей тот, напрягаясь всеми мышцами, чтобы равновесие сохранить и траекторию езды.
Парень громко сглатывает вязкую слюну и унимает дикую дрожь во всем не слушающимся его теле. Тёмно-синий Камаро ближе подходит к боковой части соседнего автомобиля, чуть ли не вплотную, стараясь как можно стабильнее держать курс и скорость.
Одновременно с тем, как мужчина отпускает руль и прыгает на другой капот, его машину встряхивает из-за поднявшегося выше вертолёта. Бампер вверх взмывает, а нога Чонгука соскальзывает, и он еле-еле успевает схватиться за выступ капота, сильно ударившись туловищем о железную поверхность.
Перепугавшийся водитель в противоположную сторону выруливает от взлетевшей перевернувшийся машины, чьи колёса из-за зажатой ботинком педали газа всё ещё безумно быстро прокручиваются. Из-за чувства адреналина и испуга за прыгнувшего на его капот Чона он совсем не соображает и резко тормозит, стирая шины и портя тормозную систему. И на такой скорости тело, из последних сил держащееся, по инерции отлетает вперёд, переворачиваясь и приземляясь на несколько метров дальше.
— Ч-Чон-гук! — заикаясь, выкрикивает побледневший парень, моментально выскакивая из остановившейся машины, закрывая рукой раскрывшийся в отчаянном крике рот. — Чонгук! Чонгук!
Ноги ватные, он их не ощущает, но срывается с места и добегает до не шевелящегося мужчины. Чимин коленок не жалеет, с грохотом падает рядом с ним, тут же трясущимися руками принимается гладить его и аккуратно переворачивать, на свои бёдра укладывая голову.
Мгновение — сердце удар пропускает и кровь в жилах стынет, когда он видит закрытые глаза и дорожку крови с разбитого виска. С уст срывается лишь такой жалобный, тоненький звук, предвещающий самую настоящую накатывающую истерику.
— Принцессам не положено плакать над защищающими их страшными драконами, — кряхтит сдерживавшийся Чонгук, на чьём помятом лице образуется ухмылка, и откашливается от попавшего в горло песка: — Всё же заставил ты меня пыли глотнуть…
— Т-ты… — судорожно выдыхает парень, стискивая сильнее в пальчиках чужую куртку. — Конченный придурок, а не дракон! Болван, шутник херов, сумасшедший старикашка!..
И в слезах к себе притягивает, утыкаясь лицом в мужскую шею, крепко прижавшись к нему.
— Ты жив, Гук, ты жив, жив, — содрогается Чимин, которого в ответ одной рукой обнимают, другой удерживаясь о землю.
— Я ведь обещал, что всё будет хорошо, малютка, только не плачь — шепчет Чон, прислоняясь губами к взъерошенным светлым волосам.
Они оба в один миг вздрагивают от раздавшегося отдалённого грохота из-за большого взрыва в воде, а Пак тогда весь скукоживается, продолжая отчаянней жаться к мужчине, чувствуя покрывающееся тело мурашками и бьющееся через раз сердце.
— Это всё случилось из-за меня, — вдруг хрипит Чимин, втягивая носом спёртый воздух. — Если бы не мой эгоизм и страх, я бы не требовал, чтобы ты увязывался за мной ещё тогда в Сеуле… Если бы ты не встретил меня, ничего этого не было бы, извини…
Его затыкают столь чувственным, передающим важные эмоции, глубоким поцелуем, отстранившись с громким причмоком, чтобы лизнуть пухлые губы и вновь поцеловать, сплетясь уже языками.
— Если бы я не встретил тебя, я бы не смог никогда вновь полюбить, — сокровенно шепчет Чонгук, опаляя чужие уста дыханием, заглядывая прямо в дрожащие красивые глаза напротив. — Я так сильно люблю твои глаза, твою улыбку, этот твой гадкий характер, поведение и эмоциональность, как смотрится румянец на твоих щеках и как смешно ты щуришься по утрам. Я люблю тебя всего, Пак Чимин, и не смей думать, что ты этого не достоин.
У мальчишки напротив все откровенные чувства на лице проглядываются, его настрадавшееся за такое количество времени сердце, отданное этому мужчине, не может поверить в эти слова и из грудной клетки вырывается. И, поддаваясь этому порыву, Чимин кидается на шею Чона с крепкими объятиями.
— Ты делаешь меня таким сентиментальным, засранец, — щурится он, шмыгая носом и потираясь им о плечо усмехнувшегося Чонгука.
— Ты нравишься мне одинаково дерзким и слюнявым, киса, — улыбается тот, бережно поднимая голову юноши за подбородок, склоняясь к нему.
— Бесишь.
— Любишь.
И оба сталкиваются губами, унимая страстную тягу, переходящую в безумную нежность и мягкость, сминая поочерёдно любимые губы до приезда скорой помощи и агентов.
***
***
***
Месяц спустя
Широкие ладони опускаются на тонкую оголенную из-за коротенького свитера талию, пуская мурашки по всей коже и заставляя юношу от неожиданности вздрогнуть. Чимин удивлённо голову поворачивает, застыв у красиво украшенной новогодней ёлки, на которую вешал до этого игрушку с изображением двух весёлых возлюбленных.
— Я думал, ты будешь спать до обеда, — усмехается, чмокнув Чонгука, пристроившегося сзади, в висок.
— Пф, я даже сделал нам завтрак, — гордо и с толикой наигранного возмущения фырчит тот, вздёрнув нос.
— Не-е-ет, только не снова твой омлет! — театрально ноет Чимин, обмякая в сильных руках и назад заваливаясь.
А мужчина над полом его поднимает и щекотать начинает, от мигающей разноцветными огоньками ёлки отводя смеющегося и вырывающегося мальчишку, после заваливаясь с ним на разбросанные на ковре подушки.
— Ты до конца моих дней будешь есть мой омлет, — злорадно хихикает Чон, нависая над раскрасневшимся от такой атаки парнем, с особым наслаждением разглядывая его внешний вид.
— Звучит как угроза, — цокает языком тот, специально вытягиваясь стрункой, заметив интерес к своей одежде.
Пушистый кроп-топ на подобии свитера с рождественским оленёнком там, обтягивающие прелести шортики и шерстяные гетры на ножках с красными бубончиками.
— До праздников ещё две недели, а у меня тут уже новогодняя принцесса, — хмыкает Чонгук и, облизнувшись, вдруг вниз спускается, стиснув бока выгнувшегося Пака, и припадает губами к оголённому участку животика.
Руки скользят ниже, очерчивают изгибы желанного тела, задерживаются за сочные бёдра и сжимают их, продолжая подниматься поцелуями выше. Задирает укороченный свитер и всасывает затвердевшую бусинку на груди.
— Хватит соблазнять меня! — взвизгивает продрогший в накатывающей волне возбуждения Чимин, предательски дрожащие коленки сводя, и стукает того кулаком по голове.
— Эй, это я должен так говорить! — возмущённо кривится тот, задерживаясь за побитую макушку, обиженно выпячивая нижнюю губу и бубня: — Ходишь тут в таком виде, я что, железный, по-твоему?
— Угх, ты действительно как вредный старикан, — скрывает вырывающуюся наружу улыбку Чимин и вдруг набрасывается на выпрямившуюся спину мужчины, повисая на нём обезьянкой. — Неси свою принцессу на трапезу, ты, жалкий драконий слуга!
— Кто-то увлёкся ролевыми играми и грязными словечками? — громко смеётся Чонгук, удобнее подхватывая своего любимого мальчика, жмущегося к нему, под бёдрами и на ноги так поднимаясь. — Пожалуй, вместо омлета я съем тебя…
Чимин заходится искренним ребяческим смехом, чуть головой не задевая гирлянду в коридоре, когда его обратно в спальню несут. А внутри всё трепещет от чувств необъятной любви к одному человеку, кто заставил поверить в любовь, кто научил любить и доказал, что он, как и любой другой, заслуживает любить и быть любимым. И Чонгук, наконец, не чувствует больше удручающей пустоты внутри: там поселился иногда невыносимый мальчишка, заполнивший всё его одиночество, осветив его жизнь и наполнив смыслом. Он частенько глаза поднимает на небо и улыбается, зная, что там за него так же радуются и приглядывают, а сам старается сполна одарить нуждающегося в заботе и поддержке Чимина этим всем, показать ему ту любовь, о которой он так мечтал.
Что касается семьи Рейнольдс, то отец и сын отправились за решётку, а их компания перешла в руководство «Дженерал Моторс», которым продолжает руководить всё же решившийся на лечение Пак Кан, у которого, как оказалось, ещё не всё потеряно из-за того, что случай оказался не запущенным и маленькой степени.
ЦРУ умело замяли дело с Дейтоной, не подняв паники и лишние вопросы в мировом сообществе, сохранив жизни тысячи людей благодаря сотрудничеству с их бывшим спецагентом, что некогда ушёл в отставку ради того, чтобы наблюдать за больным возлюбленным. И, видимо, терять кадров у разведывательного управления выходит отлично: Ким Сокджину уж больно понравилось заниматься делами автостроительного и гоночного бизнеса, потому он решил остаться на своей (ранее липовой) должности для прикрытия в крупной организации. Конечно, менеджер Намджун сыграл в этом значительную роль, и впервые за много лет Джину есть с кем проводить рождественские праздники.
— Как насчёт реванша за Дейтону в небольшом заезде? — через звонкие стоны вдруг выпаливает судорожно дышащий Чимин. — Тебя ведь всё равно признали победителем по показаниям.
— Серьёзно? Ты именно сейчас решил это спросить? — пыхтит изогнувший бровь мужчина, закинув его ножки на свои плечи, не переставая глубоко толкаться в разгорячённое тело.
— А может, меня заводят разговоры о гонках и том, как я надеру тебе зад при следующем заезде, — ухмыляется пошло высунувший набок язычок другой, сжимая мышцы на крепких руках.
— Чёрт, кажется меня это тоже заводит, — расплывается в похабной улыбке Чонгук, наклоняясь к парню и остервенело целуя, ещё сильнее вбиваясь в него. — Играть с огнём мы оба любим, да?
— Ещё как, — через стон выдыхает такой же улыбающийся Чимин, хватая его за шею и вновь к себе притягивая, уводя в поцелуе полном огненной страсти и пламенной любви.
***
