Два одиночества, два странника

Я был в другой стране, далеко от дома. Сидел на берегу океана в шезлонге, согнувшись в три погибели. Одной рукой опирался на колено, второй держал сигарету. Ленивый дым медленно выходил из сигареты, пока я смотрел куда-то за горизонт немного встревоженным взглядом. Скорее я смотрел сквозь пространство, игнорируя мир вокруг себя. Немного хмурый закат в том месте, где море встречается с небом, окрасил мир в желтые тона. Редкие легкие порывы ветра трепали волосы, воруя дым из сигареты. Шум засыпающих волн и танцующего воздуха, казалось, пытались заглушить все внешние звуки. Это и к лучшему, природа не позволяла ничему отвлечь меня от мыслей, пусть и грустных. Грустные оттого, что «богатые тоже плачут». Смысла здесь мало, хотя он такой же, как и в поговорке «женщина дура не потому, что женщина, а потому, что дура». Это я конечно, смеюсь. Грустно оттого, что нет меня в этом мире. Ни меня нет, ни моего места, ни моего счастья… Быть Майком Шинодой нелегко. Сейчас кто-то скажет «ну вот опять еще одна звезда жалуется на жизнь». А что делать, когда действительно всё так и есть? Сложно. Вот есть я, Майк Шинода. Известная личность. Узнаваемый человек. Мое творчество – великолепно, потому что я люблю этим заниматься. Я богат, и я могу многое себе позволить. Я авторитетен, к моему мнению прислушиваются. Но ни тем, ни другим я не могу подкупить судьбу, не могу ни на что обменять. Не могу. Я всё такой же, как и вы все. Только одно «но» - моя известность еще больше отделяет меня от реальной человеческой жизни, чем всех вас, обычных среднестатистических людей отделяет безденежье от возможностей жизни. Вас у меня много, но я все равно одинок. Какая ирония. Вы такие же, как и я, и я такой же. Я так же хочу бороться за счастье, за любовь. А что бороться, когда этого нет? Такая грусть берет, что не могу найти слов, чтобы описать все её серые тона. Настолько она всеобъемлющая и вездесущая. Настолько ею всё пронизано и окутано. Настолько хочется выть на Луну, в надежде, что кто-то услышит тонкий голосок отчаяния. Пустите меня в жизнь. Разрешите любить и быть любимым. Многие верят в бога, всё равно в какого, суть одна – каждый ждёт поддержи, чудес, чтобы показали правильный путь. Вот и я верю. А еще я верю, что не первый и не последний раз я живу, но… И что в этот раз у меня есть задача, набросок сценария, в который может и не входит ни любовь, ни счастье. И вот ты сидишь и думаешь, какая вселенская несправедливость. Хотя знаю, что если вот здесь и сейчас не завалю «задание»этой жизни, то скорее всего в следующий раз получу все то, о чем мечтаю, сидя на берегу океана в Японии. А что мне потом, когда «потом» представляется чем-то настолько далеким и нереальным, как огромные галактики в тысячах световых лет от нашей? И ты сидишь и думаешь, а что если и, правда, так? Так записано, что не будет в этот раз ничего. Какое великое слово – «смириться». А как это сделать, если живешь здесь и сейчас, а не завтра или через 100 лет? Сколько раз вы говорили своему «Я» - уймись, все еще тебе будет, еще все впереди! И ты веришь, пока тебе еще 10. А вот смотри, тебе уже не 12, а еще не было первого поцелуя, а вот тебе уже не 14, и не 16, а первого «раза» не было. Вот тебе уже и 21, а что ты видел?.. Вчера я видел сон. Занимательный сон. Каждый раз, ночуя на новом месте, я вижу необычные сны. И пока я в них, я целиком и полностью верю в их реальность, наверно, поэтому их смысл воспринимается настолько серьезно, и, проснувшись, долго «загружаешь» обратно в голову мораль и ценности мира, в котором живешь. Только потом осознаешь, что это тут, а то было там, во сне. Сперва кажется, что ты и правда умер, или и правда убил кого-то, или правда первый раз поцеловался, или побывал … в Японии. Во сне я был богом. Называйте, как хотите, может это и не бог вовсе, но я отлично осознавал, как творится судьба человека, как он выбирает цели новой жизни. Я знал, как из миллионов вариантов, эпох, цивилизаций, душа выбирала, где и когда родится. Я слышал, как волшебно может звучать мир там, за гранью. Я чувствовал, что это такое, когда все до единого тебя любят, а ты любишь всех и чувствуешь за них отеческую ответственность. Это красиво и прекрасно. Это волшебно. И я вам скажу, что я проснулся измененным. Наутро я смотрел на мир другими глазами. На утро я больше не понимал, как можно стремится к славе ради славы, к деньгами ради денег. Как можно вообще не любить никого. Я не понимал мир еще больше. Мне стал важен каждый предмет, который меня окружает. Я бы бережно погладил каждый камень на земле. Я люблю и лелею каждую напечатанную букву своей новой песни. И, о боже, как еще тяжелее стало не любить никого! Не хочу никуда, хочу сидеть здесь и думать, думать, думать… Пока сознание не пресытиться, а тело не устанет. А после, как когда повторяешь одно и то же слово много раз, оно теряет смысл, мое временное озарение покинет меня. Меня опять станут интересовать более приземленные вещи… Alles kann besser werden… because I believe. Я застыл, как от удара током, а когда испуг прошел, я понял, что это мой телефон завибрировал. Кто-то звонит, а разговаривать не хочется совсем. Как будто звук голоса другого человека вернет меня из этой красивой фантазии, пусть она и о серой грусти. - Алло? - Майк? – спросил немного встревоженный голос с той стороны. - Да, это я, - фальсификация радости явно не удалась, и меня раскусили. - Я просто хотел спросить, где ты. Не нашел тебя в номере. - Я на берегу океана. – Я не стал врать. - Ух, далеко тебя занесло. Недалеко от той набережной, где стоял красивый парусник? - Да, - прошептал я. Голос почему-то дрогнул. - А теперь мне больше интересно, что случилось? – осторожно спросил он. Я грустно улыбнулся сам себе. Неожиданно подул теплый ветер откуда-то сбоку, я прикрыл трубку рукой, чтобы шум ветра не фонил в микрофоне. И тут у меня сдавило горло, защипало в носу. Я задержал дыхание, чтобы сдержать всхлип. Теперь я понимаю девушек во время ПМС. Слезы неоткуда. Я понял, что уже не смогу говорить нормальным голосом из-за душивших соленых капель. Я прошептал «перезвоню» и тут же сбросил звонок. Уронив телефон на песок, я дал волю некрасивой гримасе и немужским всхлипам. Он будет волноваться, я знаю. Обычно мы веселые ребята, шутим. Мы умеем развлекаться. Драматичные моменты в нашей компании непривычны. Сразу теряешься, когда у кого-то случается горе. Ну а я просто неожиданно повесил трубку. Это не так страшно. И вдруг расплакался. Вот этого он пока не знает. Если бы успел услышать мои слезы… Я даже представить не могу, что бы он подумал. Волноваться он умеет. Особенно обо мне, а я вообще редко даю повод для волнения. Это он у нас вечно что-то ломает, человек – несчастный случай. С высоты всех моих сегодняшних размышлений я хотел говорить с ним совсем о других вещах, я хотел сказать ему другие слова. Я хотел рассказать ему, что всего на одну ночь я был богом. И что ничего в этом мире не важно, кроме счастья. А этот его вопрос «где ты?» разочаровал меня. Разве это так важно? Я же вот он, здесь, живой и здоровый. Вот только немного несчастный. Но он меня может не понять, или испугаться моих философствований. А я привык. Я знаю, что меня никто не понимает. Поэтому все видят только милого веселого художника-затейника, певца-репера, Майка Шиноду. Узнав остальное, они бы назвали меня шизиком или ботаном. Но, увы, ни то, ни другое меня не описывает. Поэтому зачем получать себе за зря лишние ярлыки? Загадкой быть не моя цель, мне так приходится жить. Я немного успокоился. Волны убаюкивают, ветер освежает. Мне вдруг стала смешна моя слабость. Резкая смена настроений – это про меня. Мне захотелось позвонить ему. Захотелось все рассказать, всё, что на душе сейчас. Он может и не поймет, но он выслушает обязательно. Мы всегда делились сокровенным. Такова необходимость. Так мы пишем наши песни. Странно, что узнав про моих тараканов, он под шумок не слинял из моей жизни. Я многое понимаю в этой жизни, а вот этого понять не могу. Мы же такие разные. Звонок. Поднимаю телефон, на экране его имя. Не дождался. Сам позвонил. Я ответил на вызов. Молчу в трубку. Он тоже молчит. - Мне все равно нечем заняться, поэтому я не стал ждать, пока ты перезвонишь. - Снова привет. - Почему-то задумчиво улыбнулся я. - Привет, Майк. Что ты так далеко вообще уперся? Из-за разницы во времени ребята все в отрубе. А мне не спится. И ты куда-то пропал. – Он начал жаловаться. - Извини, Чес. Не знал, что ребята такими скучными окажутся. – Засмеялся я. - А почему ты сказал – перезвонишь? Ты на пустом берегу – тут некому тебя отвлекать. – Удивился он. Я нахмурился. - Я странный чудной идиот. Это сойдет? Он расхохотался мне в ответ. - Вполне! Я слышал улыбку в его голосе. Я так хотел кого-нибудь сейчас обнять. Просто ради этой человеческой теплоты и понимания. Просто обняться и посидеть так немного. Сопливая тряпка. - Откуда ты знаешь, что тут некому меня отвлекать? Может кто-то подошел что-то просить? Может я хотел купить мороженной? М? - Я знаю, что я хреново вру. Но и ты не мастер. Я опять улыбнулся. И все равно не мог понять, откуда ему это знать. Я действительно сидел вдали от городского пляжа и пристаней, здесь не было никого. Ветер рвал воздух пополам, дергал одежду на мне, иногда мне было плохо слышно собеседника. Но тут я понял, что слышу его в два раза громче. От догадки перехватило дыхание, и я резко обернулся. Метрах в ста от меня я увидел знакомую фигуру. Он шел ко мне не спеша, в руке был телефон. Так он просто увидел, в какой «пустыне» я сижу, поэтому и спросил. Я не врал, но он так и не понял, почему я сбросил звонок. Он не мог предположить, что я мог заплакать. Он бы конечно обнял меня и успокоил, случись это при нем. Но никто не знает Майка такого. Я просто не люблю быть уязвимым на людях. Я отвернулся и попытался вытереть оставшиеся следы нежданных слез. Шорох песка совсем близко дал мне понять, что скоро его руки коснуться меня. И правда, он положил мне руку на плечо и немного сжал. Он сел на шезлонг позади меня. Я все еще не поворачивался. Лишних слов никто не говорил. Тут они будут ни к чему. Нетрудно догадаться, что если в такую непогоду сидит человек на берегу океана на закате совсем один и смотрит куда-то вдаль, то что-то у него на душе неспокойное ворочается и скребется. Думаю, и он не дурак – догадался. А вот причин наверно у него в голове ноль и миллион. Майк Шинода переживает за всех, но в то же время Майк всегда улыбается и никогда не переживает. Загадка. - Майк, ты когда-нибудь думал о вечности? – задумчиво спросил он. Я приподнял бровь и насторожился. Вот уж неожиданный вопрос от него. Я думал, он сейчас начнет меня уговаривать пойти домой или расспрашивать, что я тут вообще один уселся. Ан-нет, удивил. - Постоянно… Он хмыкнул. - Действительно. Зная тебя, глупый был вопрос. Тишина. - Когда сидишь здесь, и людей нет, кажется, что вообще нашего успеха, нашей группы просто не существует. Я обернулся вполоборота и вопросительно посмотрел на него. Такое ощущение, что он выкупил у дьявола или бога мои мысли, и сейчас пытается меня удивить своим всезнанием. Но вряд ли он это проделал. От этого еще удивительнее – откуда..? - Просто есть наша планета, океаны, люди, и нет никакой мирской суеты, популярности… Я все еще с трудом верил, что я слышу от него подобные слова. Он не смотрел на меня, а куда-то в небо. А я наблюдал. - И вот сидишь так и думаешь – где-то же есть мое место. Some where I belong. Мои глаза расширились от удивления. Это вторило моим мыслям. Я что-то начал понимать, но не знал, что. К чему он это?