Семейный портрет в экстерьере

Керкира, 1970 год.

Стоило им выйти из самолета на посадочный трап, в лицо тут же ударил влажный, соленый, пропитанный морем воздух. Рей с радостью подставила ему щеки и улыбнулась – по греческому солнцу и теплу она порядочно соскучилась, а в последнее время Рим не баловал хорошей погодой. Бен же был мрачен, как туча, потому что совершенно не переносил жару. И все время до пункта аренды автомобилей он хмуро молчал и обмахивался использованным авиабилетом. Поэтому Рей взяла инициативу в свои руки, настояв на том, чтобы взять напрокат американский послевоенный бьюик-кабриолет, неизвестно каким чудом очутившийся на далеком греческом острове. - Серьезно? – процедил сквозь зубы ее супруг, - кабриолет? Ты хочешь моей смерти? - Уже давно, - ехидно усмехнулась Рей, убедившись, что Жени́ не слышит их разговора. Девочку куда больше увлекала ее новая фотокамера и попытки запечатлеть исторический момент своего первого визита на райский Корфу. Пленки у Женевьевы с собой была целая сумка, поэтому о потраченных впустую на указатели и случайных прохожих кадры, она не жалела. Бен уже пытался ее урезонить, грозившись разбить раздражавший его постоянными щелчками аппарат об асфальт, но спорить с дочерью, как и с ее матерью было невозможно. Жени заявила, что если он сломает ее любимую игрушку, то она непременно уйдет жить с цыганами. И Бен снова переключился на Рей, с интересом разглядывавшую каталог автомобилей. - У них есть что-нибудь другое? – не унимался Бен, - что-то с крышей. Рей встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха и вкрадчиво прошептала: - Я расскажу твоей дочери, что ты – нацистский преступник, если сейчас же не перестанешь спорить. - Сучка, - одними губами буркнул мужчина и, сдавшись, протянул жене бумажник и чековую книжку, - делай что хочешь. В результате, Рей, конечно же, добилась своего, и радостно запрыгнула за руль вожделенного красного кабриолета. Она затруднялась вспомнить в какой момент жизни в ее голове вдруг родилась назойливая мечта прокатиться на машине с открытым верхом по опасным, извилистым серпантинам, пролегавшим прямо над морем. Но эта поездка показалась ей самым подходящим случаем, чтобы воплотить яркую, смелую картинку в жизнь. Она уже заранее все спланировала и даже легкий полупрозрачный шарф приобрела, вопреки своей ненависти к походу по магазинам, представляя, как красиво ветер будет развивать его на большой скорости. И тонкие ажурные перчатки, в которых теперь было жарко настолько, что хотелось содрать их вместе с кожей. Конечно, она сама села за руль. Жени пыталась фотографировать на ходу, но быстро разочаровалась в этой идее, поэтому просто глазела по сторонам, жадно пожирая глазами лазоревое море, известняковые породы скал и тенистые оливковые рощи. Бен был, по-прежнему, крайне недоволен. «Я мог не ехать, - мысленно обратился он к своей супруге, - твои друзья мне никто». «А своих у тебя нет» - парировала она и бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида на дочь. Рей все время боялась того, что в один прекрасный момент способности проявятся в девочке и она подслушает их постоянные телепатические перепалки. Навсегда возненавидит их за это и уйдет жить к тем самым цыганам. Почему именно к цыганам, Женевьева объяснить не удосужилась, но постоянно использовала именно этот прием, однажды отметив, как при упоминании этого кочевого народа, у отца от злости краснеют кончики ушей. Девочка получала истинное, садистское удовольствие, выводя родителей из себя. Вероятно, когда Рей, еще здесь же, на Корфу, узнав о беременности, боялась, что подарит миру нового антихриста, в ее опасениях было слишком много правды. «Кайло, прекрати, - взмолилась Рей про себя, - дочь Роуз выходит замуж. Это важный момент». «Да, нашей то это не светит. Убью любого…» «Ей десять лет!» «Цыгане и раньше женятся». Они обменялись красноречивыми взглядами и улыбнулись друг другу. Жени заметила и нахмурилась. Может быть, пока она еще не научилась улавливать чужие мысли, что было странно, учитывая прогнозируемый в ней потенциал, но была крайне внимательной и ничего не упускала из виду. Возможно, Сноук ошибся и у избранных вовсе не должен был родиться особенный ребенок. Тогда они станут последними носителями загадочной силы. Возможно. Рей не стоило особого труда догадаться по морщине между бровей супруга, что сейчас он тоже думает об этом и она поймала его взгляд. Бен накрыл своей ее руку, покоившуюся на ручке переключения коробки передач. Роуз и Хакс за эти годы перебрались в другое место, ничуть не менее живописное. Маленький старинный городок вытянулся вдоль побережья, и уютные белые домики прятались в густой зелени на отвесных скалах. Внизу была узкая полоска галечного пляжа, в этот жаркий день забитого людьми настолько, что за розовыми от солнца телами не было видно ни полоски суши. Старинную виллу времен итальянского владения островом, бывшую прежде в жутком запустении, дотошный немец восстановил самостоятельно. Рей посмеялась, услышав об этом от Роуз, но сдержалась от едкого напоминания о том, как рыжий офицер пытался наводить порядок даже в Гюрсе. Все это было в далекой, другой жизни, о которой было не принято вспоминать, но нужно было все-таки помнить. Встречали их Роуз и загадочно-молчаливая пожилая гречанка, которая, однако, не отказала себе в удовольствии задушить в объятиях прибывших незнакомцев. Пока женщина мучила своими объятиями тут же ощерившегося Бена, Рей со смехом спросила у Роуз: - Она глухонемая? - Нет, - улыбнулась подруга, - говорит только по-гречески и жутко этого стесняется. Роуз надоело наблюдать, как ее помощница докучает своим вниманием уже прилично осатаневшему от этого Бену, и она крикнула ей что-то по-гречески. Женщина послушно выпустила мужчину из своих насильственно-дружелюбных объятий и исчезла в доме, бормоча себе что-то под нос. Бен принялся брезгливо отряхивать свою рубашку. - Ненавижу чертову Грецию, - пробурчал он, - ненавижу чертовых греков и их чертово гостеприимство. «Да ты же тоже наполовину грек, если я не ошибаюсь» - не удержалась от шпильки Рей. «Греческий еврей». «О, евреем быть уже не так плохо?» - Однако, привет, - усмехнулась Роуз, пытаясь привлечь к себе его внимание. Рей подманила Женевьеву и легонько подтолкнула ее в сторону дома. - Сеньора, вероятно будет счастлива, если ты ее сфотографируешь, - сказала она, неоднозначно намекая дочери, что она при разговорах взрослых лишняя. Девочка обиделась бы, если бы не сочла эту идею достаточно привлекательной. Ее гречанка тоже облапала с ног до головы, а Жени терпеть не могла прикосновения незнакомцев. Ее темные глаза тут же загорелись жаждой справедливой расправы. Рей просто жизненно необходимо было отправить девочку подальше, чтобы она не стала свидетельницей того, как встреча еще одной бывшей узницы и тюремщика, неминуемо превратится в катастрофу. Но она явно недооценила гостеприимство своей старой подруги, и ее крайне философский взгляд на вещи. - Честно говоря, я ожидала увидеть тебя при «полном параде», - заявила китаянка, сверкнув глазами. В ее словах не было агрессии, скорее какое-то мягкое снисхождение взрослого человека к ребенку, изменившему своим увлечениям. - Здесь слишком жарко для этого, - глухо отозвался Бен, взглядом спрашивая у Рей сильно ли она расстроится, если он швырнет ее подругу с террасы вниз на поросшие бурьяном скалы. - На самом деле я рада тебя видеть, - примирительно сказала Роуз, - в других обстоятельствах, - и протянула свою маленькую узкую ладонь в подтверждение своего дружелюбия. Рей предпочла не присутствовать на встрече Бена и Хакса, предчувствуя очередную очень натянутую светскую беседу, от которой ей будет хотеться провалиться под землю, и отправилась осмотреть дом и сад. Роуз была занята подготовкой ужина. Ее молчаливая служанка пыталась помогать, параллельно, отбиваясь от Женевьевы с ее фотокамерой. Рей была удивлена тому, что в доме пока относительно пусто и нет толпы гостей или родственников, которых, впрочем, у них особенно не было. Блуждая по комнатам, она обнаружила и саму Констанс, как и подобает невесте, крутившейся перед большим старинным зеркалом. Скорее всего эту древность притащил в дом Хакс. Все-таки их поколение было слишком падким на предметы старины, вызывавшие чувство невыносимой ностальгии по довоенным временам. Констанс была удивительно хороша, но отчего-то чрезвычайно печальна. Рей она узнала не сразу, но внезапно увидела в ней родственную душу и тоже чуть не задушила в объятиях. Гостеприимство южан и тех, кто долго живет с ними – напомнила себе Рей, выпутываясь из тонких рук, покрытых бледным оливковым загаром. - Рей, - вдруг очень вкрадчиво заговорила девушка, - мне нужна твоя помощь. Выбора у нее особенного не было, тем более Констанс тут же сжала ее руки так, словно собиралась обсудить вопрос жизни и смерти. - Только не говори родителям, - взмолилась невеста, - никому. Поклянись! - Клянусь. Констанс отступила, завязала в узел свои длинные белокурые волосы и развернулась к Рей лицом, демонстрируя свою точеную фигурку в консервативном простом белом платье. Рей хитро прищурилась и приготовилась убеждать девушку в том, что она прекрасна и сделала правильный выбор, когда дочь старой подруги вдруг огорошила ее вопросом: - Не заметно? - Чего не заметно? – осторожно уточнила Рей. - Живот. Рей попятилась назад и облокотилась о первый же попавшийся ей под руку предмет, оказавшийся антикварным, конечно же, комодом из ольхи. В этот момент она вдруг подумала, что Бен все-таки оказался крайне прав, выразив полнейшее нежелание присутствовать на этом торжестве и вообще держаться подальше ото всех немногочисленных друзей и родственников, что у них были. - Ты беременна? – отупело откликнулась Рей. Констанс кивнула и огладила свою, пока еще идеально стройную фигуру длиннопалой рукой с дорогим обручальным кольцом, сверкнувшим на солнце внушительным драгоценным камнем. - Да. - Ну… - начала свою утешительную речь Рей, - вы же женитесь. Ничего страшного. Никто тебя не осудит. - Да не в этом дело! – воскликнула невеста и драматично спрятала лицо в ладонях, словно собиралась разрыдаться, но всего лишь постояла так с минуту, прежде чем отняла руки и тихо сказала, - не от жениха. - О… - только и могла, что бессвязно пробормотать Рей. С Беном они столкнулись на террасе возле злосчастного бьюика, совсем недавно ставшего причиной их холодной войны, с одинаково сильным желанием убраться отсюда подальше. Бен уже собирался сесть за руль, когда Рей выскользнула к нему из тени раскидистой виноградной лозы, оплетавшей площадку у дома. - Это ужас какой-то, - простонала Рей, привалившись спиной к холодному крылу автомобиля и извлекая из кармана льняного пиджака пачку сигарет, - зачем мы только приехали. - Я же говорил, - с чувством выпалил ее супруг и повторил, словно взвешивая эти слова на языке, - я. Же. Говорил. - Невеста выбрала именно меня, чтобы посвятить в свою страшную тайну, - пожаловалась Рей и, ловко перепрыгнув через бортик, уселась на пассажирское сидение, - я ведь так надеялась… - Серьезно? – усмехнулся Бен, - а я думал, что проблема в том, что если Хакс еще раз попытается со мной заговорить, то вести бедняжку к алтарю будет некому. - Давай уедем? – Рей покосилась на ключ зажигания уже торчавший на своем месте. В некоторые моменты, все-таки они отлично понимали друг друга и это чертовски ей нравилось. - А Жени? - Да ну ее, - беззаботно сказала Рей, - она уже невыносима, а подростковый возраст еще даже не начался. Все-таки мы породили чудовище. Пусть Роуз с ней мучается. «Мне нравится, когда ты такая дрянь» - услышала она у себя в голове и даже хотела возмутиться, почему в слух Бен почти всегда говорит какие-то гадости или поносит весь белый свет и ее заодно, а все приятные вещи проговаривает только мысленно прямо ей в голову. Но тут же ощутила прохладные пальцы у себя на колене, деловито пробравшиеся под легкую ткань юбки. Стоявший вокруг зной ее окончательно разморил, и она уже потянулась за поцелуем, действительно готовая сейчас умчаться с ним хоть на край света, но у ворот послышался звук мотора еще одного подъезжающего автомобиля. Блядь. Рей предпочла капитулировать до того момента, когда это станет невозможным, скинула руку супруга и выбралась из машины. Бен последовал за ней с таким тяжелым вздохом, словно разом осознал всю тщетность бытия. Рей с ужасом подумала о том, что вероятность того, что день закончится кровопролитием, возрастала в геометрической прогрессии. - Рей! – услышала она радостный голос Роуз с переднего двора виллы, - смотри, кто приехал. Рей ухватила Бена за руку и переплела их пальцы, в жалкой надежде на то, что это успокоит его хоть немного и снизит риск возможного убийства. Потому что уже без трудов догадалась, кто именно почтил дом ее подруги своим присутствием. Впрочем, она даже представить себе не могла, что проблемой станет вовсе не этот человек, а его спутник. Когда они вышли к остальным, Роуз уже во всю душила в объятиях По, одной рукой придерживая за юбку, рвавшуюся присоединиться к ней в акте всеобщей любви служанку-гречанку. Женевьева щелкала своим фотоаппаратом, вероятно, решив окончательно переквалифицироваться в документалиста. Но при этой сцене присутствовали еще двое людей, которые вовсе не торопились с кем-то здороваться или обниматься, а лишь прожигали друг друга взглядом. Констанс, уже переодевшаяся в обычное цветастое платье и незнакомый Рей парнишка, прибывший вместе с французом. Юноша стоял, облокотившись на капот автомобиля и сложив руки на груди, высоко вздернув острый подбородок. От внимания Рей не ускользнул и до боли знакомый перстень ярко контрастировавший цветом темного от времени серебра с бледной кожей на пальце незнакомца. Взгляд Бена тоже был прикован к проклятому кольцу. Рей ждала, что именно он станет яблоком раздора, но ошиблась. - Какого черта ты здесь делаешь?! – вдруг оглушительно заверещала Констанс, чрезвычайно шокировав этим всех присутствующих. «Так это тот твой приятель-летчик…» «Не сейчас!» - Не мог пропустить твою свадьбу, - очень тихо и вкрадчиво заявил незнакомый парень. Роуз почувствовала надвигающуюся катастрофу, оторвалась от По, и потащила Констанс к дому, чуть не вывихнув ей запястье. Служанка и Жени, до сих пор с упорством хищника, выбравшего себе жертву, преследовавшая гречанку, ушли вместе с ними. По неловко шагнул к Рей и заключил ее в объятия, этим заставив выпустить руку Бена. - Змейка… «Ты забыла, что я ненавижу, когда к тебе прикасаются?» - услышала она в своей голове и легко догадалась, что, возможно, то самое кровопролитие, которого она так боялась, случится прямо сейчас. Но дело внезапно приняло неожиданный оборот, потому что спутник Демерона вдруг оживился и направился прямо к Бену. - Я знаю, кто ты такой, - безапелляционно заявил он. Француз от неожиданности отпустил Рей и уставился на своего приятеля во все свои большие карие глаза. Вероятно, он почувствовал ответственность за юного друга и догадался, что сейчас с ним случится что-то недоброе. Рей растерялась, потому что теперь не была до конца уверена в том, кого именно ей придется защищать от крайне страшного в гневе супруга. - И кто же? – Бен презрительно задрал подбородок, испепеляя мальчишку взглядом, мгновенно ставшим холоднее арктических льдов. - Нацистский преступник Кайло Рен, - выплюнул юноша, сверкая глазами в ответ, - теперь ты не уйдешь от правосудия!