Семейный портрет в экстерьере

Возле развилки Рей свернула на обочину, заглушила мотор автомобиля и повернулась к Бену. В зыбком предрассветном сумраке его кожа казалась особенно бледной, а глаза бездонными в своей черноте. - Я могу вернуться одна, - сказала Рей, постукивая пальцами по кожаной обертке руля. Она думала об этом всю дорогу, но никак не могла решиться заговорить. Откладывать дальше этот разговор было бессмысленно – трасса раздваивалась и поворот направо сулил бегство от проблем и возвращение в Керкиру, а оттуда в Италию. Налево – неприятную встречу с царством призраков прошлого. Искушение умчаться подальше было слишком велико, но все же отравлено небольшим неприятным обстоятельством в виде Женевьевы. Какой бы мелкой язвой она не была, Рей все равно не могла бросить ее на произвол судьбы, как когда-то поступили с ней. И даже если бы ей вдруг удалось найти в себе силы для этого, Бен бы не позволил. - Нет, в этом нет необходимости, - возразил он, подтверждая ее догадки, и мрачно констатировал, - твои друзья ненавидели бы меня в любом случае. Рей кивнула и отвернулась к туманному пейзажу долины, где среди деревьев уютно горели огоньки Керкиры, словно прячущиеся в траве светлячки. Да, она никогда не видела светлячков, но представляла себе их именно так. Но вовсе не эти удивительные насекомые занимали сейчас ее голову. Рей совершенно внезапно почувствовала себя очень злой. Она даже легонько ударила по рулю, как будто он был в чем-то виноват. - Но Хаксу дали второй шанс, - пробормотала она, до скрипа стискивая зубы, - это неправильно. Это… - Разве? – апатично откликнулся Кайло и сигарета в его пальцах загорелась сама собой. Он выпустил в мягкий предрассветный воздух струйку дыма и испытующе посмотрел на супругу. - Ты никогда не спрашивала, почему я убил твоего черного приятеля, - внезапно сказал он. Рей нахмурилась, но даже не стала возражать против грубого слова, употребленного в адрес Финна. Был не самый подходящий момент, чтобы разводить демагогию относительно нацистских предубеждений об этнической чистоте. - Причем здесь это? – буркнула она, - ты всегда легко находил повод, чтобы кого-нибудь выпотрошить. - Нет, это важно, - настоял Бен, - все это связано. «Мне отмщение и аз воздам»… - С каких пор ты цитируешь… библию? – перебила Рей и бросила в его сторону насмешливый взгляд. Она уже запуталась на кого собиралась злиться, потому что эти туманные разговоры сейчас совершенно не входили в ее планы. Было куда больше реальных проблем, нежели экзистенциальных дилемм, которые необходимо было решить в ближайшее время. - Так тебе не интересно? - Дай угадаю, он посмел меня обнять? – предположила Рей, ехидно изогнув бровь. Бен коротко и нервно рассмеялся, но улыбка быстро исчезла с его лица. - Он сдал вас троих, - серьезно сказал он, - и не потому, что они обещали не трогать его подружку, как вы думали. Потому что обещали не трогать его. Из-за этого засранца ты оказалась в Гюрсе. Вы ведь вместе выросли? А он так легко продал тебя и обрек на гибель. Рей забрала из его пальцев почти догоревшую сигарету и блаженно затянулась горьким дымом. - Что, я тебе спасибо за это должна сказать? – осведомилась она. - Твоя азиатка… - Бен поймал ее возмущенный взгляд и поправил себя, - Роуз не простила его. Даже его. С чего, по-твоему, они должны были меня принять с распростертыми объятиями? - С того, что меня не интересует их мнение, - резко сказала Рей и повернула ключ зажигания, - и если они посмеют что-то еще выкинуть, я пошлю их нахер. - Ого, - присвистнул Бен, - ты прекрасна в гневе. Рей коротко улыбнулась ему и вывела автомобиль с обочины, решительно направляясь обратно в сторону виллы. Дом еще спал, укутанный легкой туманной дымкой, нежась в объятиях дикого винограда и кумкватовых деревьев. Идиллическая картина на мгновение остудила пыл Рей, но до того самого момента, когда она не вспомнила о том, каким гостеприимством ей отплатила хозяйка виллы и по совместительству бывшая близкая подруга. Хватит себя обманывать – они были друзьями в прошлом, но сейчас лишь старательно поддерживали иллюзию близости и взаимопонимания. Бен оказался чрезвычайно прав, когда отговаривал ее от этой поездки, даже не из собственного эгоизма, а из лучшего опыта в общении с людьми. Люди легко предавали, легко осуждали и вешали ярлыки. Касалось это не только случайных встречных, но и тех, с кем приходилось долго идти по жизненному пути рука об руку. Им легко удалось отыскать Женевьеву, девочка безмятежно спала, обнимая во сне свою чертову фотокамеру, и сон сделал ее острые черты мягкими и нежными. Рей поддалась минутному порыву и погладила девочку по спутанным темным кудрям, аккуратно высвободила из рук ребенка фотоаппарат и положила на тумбочку рядом. Жени легко ощутила это легкое прикосновение и приоткрыла темные глаза. - Папа, - сонно пробормотала она, напрочь игнорируя присутствие Рей и вперившись взглядом в Бена за ее спиной. Чувства вины в ее голосе не слышалось, только недоумение. - Не хочешь ничего объяснить? – ядовито поинтересовалась Рей, - или может быть извиниться? Женевьева надулась и явно собралась сказать что-то колкое ответ, но Бен присел на край ее постели и положил ей на плечо руку. Девочка мгновенно остыла. Рей уловила его взгляд и поняла, что ее присутствие вряд ли поспособствует в достижении взаимопонимания. - Да, принцесса, - вступил в разговор ее супруг, - нам с тобой не помешало бы многое обсудить. - Я передумала, - невозмутимо заявила Жени, - ты лучше, чем дядя Поль. Он выпил много вина и от него омерзительно воняло… - И на том спасибо, - буркнула Рей, сообразив, что это самый лучший момент, чтобы убраться подальше. Упоминания Демерона, тем более, после его участия в спасательной операции, было вполне достаточно для того, чтобы разжечь новый скандал. Все-таки француз знатно беспокоил Бена еще со времен их встречи в Риме и разборок во Фреджене. Сколько Рей не пыталась выбить из головы супруга, засевшие там предположения про интрижку с пилотом во время охоты на нацистов, он все равно был главным претендентом на убийство из ревности. Рей спустилась на террасу и облокотилась на парапет, собираясь закурить, когда вдруг ощутила смутно знакомое, почти забытое чувство. Ее кто-то звал, и этим кем-то был вовсе не Бен. Кто-то, кто способен был дотянуться до чужого разума и незаметно коснуться его, оставив свой отпечаток. Повинуясь этому зову, Рей спустилась на пляж и увидела разведенный в тени скалы костер. Языки пламени освещали удивительно расслабленное лицо Рене. Парень сидел рядом с огнем, по-турецки скрестив ноги и сложив руки на коленях, зажмурившись и глубоко дыша. Рей медленно приблизилась к нему и опустилась на постеленное на камнях покрывало рядом. Она не знала, как начать разговор и плохо себе представляла о чем собирается говорить. Да и Рене выглядел совершенно погруженным в себя, до того момента, как вдруг не накрыл ладонь девушки своей. Рей чуть не отпрянула, увидев у него на пальце знакомый до боли перстень. Морок мрачных ассоциаций отвлек ее от острого ощущения вторжения в сознание и она поддалась, позволила Рене скользнуть в свои мысли. Картинки воспоминаний суматошно понеслись перед мысленным взором, заставляя Рей снова видеть и алжирские пески и парижскую весну и мрачные застенки Гюрса… В какой-то момент она не выдержала нарастающей головной боли и резко отдернула руку. Рене открыл глаза. - Что тебе надо? – хрипло спросила Рей, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. - Не пришла бы, если бы не хотела, - отстраненно заметил он и нахмурился. - Мне нужны ответы, - заявила Рей, - и я не собираюсь играть в твои игры. - Мне тоже нужны ответы, - эхом откликнулся Рене, - но я, вроде как, нашел, все что искал. - Надо же? – раздраженно буркнула Рей и обняла себя за плечи, ощутив прохладный ветерок с моря. Вероятно, ветерок все-таки был теплым, и холод исходил от мрака ее памяти. Памяти, с которой отчего-то другие люди, имеющие подобную власть, обращались чрезвычайно вольно. Хотели – отнимали. Хотели – рылись беспардонно, словно выворачивая наизнанку сундук со старым хламом, запылившийся в кладовой. - Лучше бы ты была мертва, - мрачно прошептал Рене и вдруг отвернулся. Его спина напряглась так сильно, что обтягивавшая ее рубашка натянулась, готовая вот-вот треснуть по швам. Он слегка дрожал и нервно сжимал и разжимал пальцы. Рей хотела потребовать от мальчишки объяснений, но легко догадалась, что сейчас он совершенно не настроен на разговоры. Тогда она потянулась пальцами к каштановым кудрям на его затылке, в этом тусклом освещении казавшимся почти черными. Рене перехватил ее руку и злобно посмотрел на нее блестящими от слез глазами. - Ты бросила меня! – крикнул он и в тишине пустынного пляжа, нарушаемой только тихим шепотом волн, эти слова прозвучали особенно остро. Рей нахмурилась. - Да прекрати делать вид, что ты не понимаешь! – продолжал мальчишка, комкая ее пальцы в своих, толи от злости, толи от какой-то странной болезненной нежности, - я всегда знал, что моя мать сбежала из концлагеря, а отец был надзирателем… но когда это началось… это… - Рене скривился, а огонь вдруг вспыхнул ярче, явно не без его участия, - я понял, как его найти. Тебе ведь только это интересно? Слушай, черт возьми! Я узнал, что на службе у Рейха был экстрасенс, проводивший допросы пленников. И очень кстати оказалось, что отец моей девушки – служил с ним в одном лагере… - Блядь, - только и могла, что обронить Рей. Значит, этот гаденыш прекрасно знал о том, кто на самом деле Армитаж, но вовсе не ставил перед собой цели сдать властям бывших нациских преступников. Его интересовал только один из них. Но проблема была даже не в этом. - Подожди, - насколько это было возможно, спокойно заговорила она, - наличие у тебя способностей – вовсе не означает, что они были у твоих родителей. Я… я кое-что могу, - с трудом выдавила она, - а моя дочь нет. Это не передается с генами. Это могли быть совершенно другие люди… - Ты просто не хочешь признаваться в том, что бросила ребенка! – с вызовом перебил Рене. Рей начинала злиться. - Не смей так говорить, - прошипела она, - я потеряла своего первенца. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить. Эти слова более-менее остудили пыл мальчишки. Он выпустил ее руку и смущенно отвернулся, по-прежнему трясясь всем телом. Однако, его волнение передалось и Рей и сейчас она не была настолько уверена в своих словах, как бы ей не хотелось в них верить. Потому что она по-прежнему ничего не помнила о том времени, когда они с Кайдел скитались по лесам и болотам, прячась от войны. И не могла помнить и случившийся в то время выкидыш, о котором ей со скорбным лицом позднее сообщил врач в Париже, заодно заверив ее в том, что вероятнее всего после этого, у нее больше не будет возможности забеременеть снова. Если бы Женевьева не была маленьким монстром, ее появление на свет можно было бы назвать настоящим чудом. Но демоны не творят чудес, вроде как для этого есть другое название, но Рей в отличие от Бена не так хорошо разбиралась в теософской терминологии. - Ты же сказал, что Кайло Рен убил твою мать, - ухватилась она за последний логичный довод. Рене обернулся и стрельнул в нее глазами, прежде чем смущенно потупить взгляд. - Я думал, что она умерла в родах, - заявил он, - так было проще. - Ладно, - вздохнула Рей, - и чего ты хочешь от него? Возмездия? Денег на оплату колледжа? - Я не знаю, - сдался Рене, - я уже ничего не знаю. Рей стало чудовищно жаль осунувшегося, помрачневшего мальчишку, в миг растерявшего весь свой прежний пыл. Каким бы агрессивным, несдержанным глупцом он не был, гоняясь за человеком без определенной цели, Рей все-таки могла его понять. Ее оставили в Алжирской глуши, и все свое детство она только и надеялась, что родители, будь они живы, все-таки одумаются и вернуться за ней или хотя бы отправят ей какую-то весточку. Это было главной причиной, по которой она училась читать: наивно мечтала, что обстоятельства мешают им вернуться, может быть, экспедиция на северный полюс или политические интриги в стране, а они скучают о ней и думают каждый день. Она училась быть сильной и смелой, старалась выживать в любых условиях, но грезила о теплых руках и сказках на ночь. Вместо них – лишь монотонные песни пустыни, надоедливый храп Платта за стенкой и ругань арабов на улице пели ей свою жестокую колыбельную. Рей встала и потопталась на месте, разминая затекшие за время сидения в неудобной позе ноги. - Ты ведь ничего не знаешь на самом деле, - констатировала она, - но хотел бы знать. Мне это знакомо, - она пересилила себя и протянула Рене руку в знак примирения, - я тебе не враг. Рене неуверенно принял ее руку и встал на ноги. Стало совсем светло, и он почему-то смотрел на кольцо на своем пальце. - Поговори с Беном, - примирительно посоветовала Рей, - он добрый, если не бросаться на него с кулаками и угрозами. Может быть, вы смогли бы найти общий язык. Она уже забрала обратно свою руку и направилась к лестнице, ведущей наверх, когда ее догнал вопрос, брошенный ей вслед Рене: - Зачем? «Такие как мы должны держаться вместе». После странного разговора на берегу Рей чувствовала тревогу и смятение, которые, впрочем, легко растаяли, стоило ей заглянуть в комнату. Идиллическая картина спящих в обнимку дочери и супруга наполнили ее мятущуюся душу ощущением тепла и уюта. Рей устроилась на оставшемся ей клочке кровати, уткнулась лицом в волосы Бена и аккуратно обняла его, стараясь не разбудить неосторожным движением. Спалось ей удивительно сладко, хотя и продлилась эта тихая гармония недолго: Женевьева проснулась, только почуяв с первого этажа аппетитные ароматы свежего завтрака, и растолкала родителей, словно голодный птенец, требующий пищу. Рей пыталась отбиться от навязчивого внимания дочери, но тщетно: доводы о том, что Жени уже взрослое существо, способное самостоятельно раздобыть себе пропитание, не возымели должного эффекта. Встреча с остальными обитателями дома была неминуема. Рей беспокоилась о том, что не успела толком переодеться и привести себя в порядок, но быстро поняла, что ее помятый и заспанный вид не самая главная проблема. За завтраком царила странная, напряженная атмосфера. И если вчерашнее застолье напоминало открытый военный конфликт, утренний прием пищи превратился в холодную войну. Половина присутствующих, в основном мужчины, крайне хмуро копошились в тарелках, игнорируя окружающий мир, но другая – в лице Роуз и Констанс навязчиво болтали без умолку. Роуз чувствовала себя виноватой – об этом красноречиво кричал язык ее тела и полнейшая чепуха, безустали лившаяся изо рта. Попытки положить добавки и услужить каждому гостю лишь усугубляли ситуацию. Констанс в своей нервозности и наигранном кокетстве перед женихом не уступала матери. Рей было неловко смотреть на обеих, и она предпочитала понуро молчать за компанию с остальными. Изредка, впрочем, она встречала взгляд Рене и не могла понять вложенного в него смысла, пока вдруг не услышала его обращения в своей голове. «Извини. Ты же… слышишь меня?» Рей покосилась на Бена, легко догадавшись, что и ему не будет трудно стать свидетелем этой вроде как приватной беседы. Но он старательно напускал на себя невозмутимый вид и даже не смотрел в ее сторону. «Ничего» - откликнулась Рей. «Мир?» «Мир» «Если возможно найти твоих родителей, мы постараемся помочь. Я и сама…» «Знаю». - Сегодня должен приехать Финн, - тем временем вещала Роуз, не затыкаясь не на минуту, словно радиоприемник, - самолет из Афин задержали. Он там учится на археолога. Уже был в экспедициях в Египте и Индии… Русский князь, слишком вежливый, чтобы игнорировать ее, как и все окружающие, понимающе покивал. Вероятно, слушать Роуз было все-таки интереснее, чем запутанное лепетание о грядущей церемонии из уст Констанс. «Мог бы поддержать беседу, - отпустила шпильку в адрес Бена Рей, - ты же тоже любишь идиотские экспедиции». «А я думал ты завела себе собеседника помоложе» - тут же откликнулся он. После этого он вдруг вежливо поблагодарил хозяйку за завтрак и поспешно поднялся из-за стола, направляясь в сторону спуска к морю. Рене увязался за ним следом. Рей проследила за ними, стараясь подавить растущее внутри чувство тревоги. Она так долго гипнотизировала взглядом опустевшую тарелку перед собой, успокаивая себя, что ничего плохого не должно произойти, что не заметила, как почти все гости куда-то разбрелись. Роуз и служанка принялись убирать посуду, периодически исчезая в полумраке кухни, и таким образом Рей вдруг очутилась наедине с По. Несмотря на раннее утро, он не смог отказать себе в бокале домашнего вина, судя по жалобам Женевьевы, пытаясь нейтрализовать последствия вчерашних излияний. - Ты на меня злишься? – первым решился заговорить он. Рей скептически подняла брови и потянулась к графину, чтобы наполнить и свой бокал заодно. - За что это? – невозмутимо откликнулась она. Француз тяжело вздохнул и помассировал пальцами переносицу. - Рей, - строго сказал По, - прекрати, - продолжить он не успел, потому что к столу ненадолго вернулась Роуз, скользнувшая по лицам друзей заинтересованным взглядом. Никогда ничего не делалось без ее участия – ни тогда в Париже, не теперь в доме, где она была хозяйкой. - Я просто ничего не понимаю, - стоило китаянке снова скрыться в доме, продолжил француз, - то ты хочешь его убить, то не хочешь. - В том то и дело, дорогой, - проговорила Рей, отхлебывая вино маленькими глотками, - я сама способна разобраться с тем, что мне делать. Как и постоять за себя, если в этом есть необходимость. Или… - она смягчилась, - ты забыл? Ведь я – песчаная змейка. - Да, Рей, - подтвердил По с легкой, грустной улыбкой, - так и есть. Но ты десять лет просыпалась в кошмарах, повторяя это имя. Ты фанатично выискивала всех нацистов, хотя искала только одного. И вроде как совсем не для того, чтобы выйти за него замуж. Рей не смогла сдержать улыбки. Это действительно казалось чертовски странным, как со стороны, так и в ее голове. Но внятного объяснения у нее, конечно же, не было. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как отшучиваться. - Ты совсем не понимаешь женщин, - заявила она, в жалкой попытке обратить серьезный разговор в шутку, - мы можем быть очень упрямыми, если чего-то сильно хотим. По совсем не развеселился от ее слов, напротив вдруг сделался мрачным, как туча. - Кайдел мне все рассказала, - вдруг выдал он и, предугадывая вопрос, уточнил, - я виделся с ней без тебя. Я тебе не говорил. Я знаю правду, Рей. Не пытайся убедить меня… - Что она тебе рассказала? – Рей начинала выходить из себя, но все еще сохраняла самообладание. Однако ее пальцы на бокале сжались до такой степени, что стекло готово было треснуть в руках. – И ты… молчал об этом? - Я… думал, что так лучше, - принялся оправдываться По, - и… на тот момент я был убежден, что все это в прошлом. Но обстоятельства изменились… - О чем ты? – растерянно откликнулась Рей. Француз тяжело вздохнул и посмотрел ей в глаза долгим, испытующим взглядом. Ей сразу стало не по себе, захотелось убраться отсюда подальше, потому что все это не сулило ничего хорошего. Вероятно, сейчас ее снова примутся убеждать в том, что она не понимает, что творит и нуждается в спасении. Бедная, запутавшаяся дурочка, которая живет с чудовищем и не осознает того, в какой оказалась беде. Рей может и любила злить Бена и говорить ему гадости, но не способна была выносить этого от других людей. И как не сложно было признаться себе в этом, но дело не ограничивалось тем, что подобные нотации проявляли неуважение к ее выбору. Все же… - Рене, - односложно выплюнул По и резко замолчал. Возле стола снова нарисовалась Роуз, на этот раз не собиравшаяся никуда уходить. Она осуждающе смотрела на опустевший графин вина. - Этот то алкаш безмозглый, - ворчливо прокомментировала она, - но у тебя же дочь! - С такой дочерью быстрее запьешь, - мрачно усмехнулась Рей, продолжая буравить взглядом По. Ей хотелось услышать, что он скажет дальше, но у Роуз были свои планы. Рене? Причем здесь Рене? Что его вообще связывает с По? И Рей прекрасно помнила, что швырнула проклятый серебряный перстень на пол в его отеле много лет назад, уверенная, что больше никогда не увидит ненавистную безделушку, но почему-то теперь он оказался на руке никак не связанного со всей ее личной драмой мальчишки. Это он отдал ему кольцо? Зачем? Что, если этот старый фантазер и вбил в голову мальчишки все эти идиотские фантазии? Сейчас Рей искренне жалела, что с По невозможно было заговорить мысленно, не втягивая в эти секреты охочую до всяких сплетен Роуз. Она поддалась минутному искушению и коснулась мыслей француза, но ничего не поняла в творящемся там сумбуре – почему-то он вспоминал сейчас о Кайдел. Но Кайдел то здесь причем? Она погибла уже больше двадцати лет назад… Она… она что-то сказала По. Что-то, что он не произносил даже про себя. Рей резко стало не по себе, тем более Роуз уже было открыла рот, чтобы поднять тему вчерашней встречи на утесе, о чем было не трудно догадаться и без чтения мыслей, поэтому она поспешила ретироваться. В третий раз спуск по отвесным ступеням оказался не такой сложной задачей, однако, на нижнем пролете, Рей столкнулась с Рене. Мальчишка даже не посмотрел в ее сторону и торопливо затопал по направлению к дому. Рей нахмурилась и отправилась на поиски Бена. И, что не удивительно, он расположился в тени того же самого утеса, где прежде скрывался Рене. Он задумчиво курил и наблюдал за тем, как волны неспешно облизывают песчаный берег. - Вы со всем разобрались? – поинтересовалась она, присаживаясь рядом. Бен хитро улыбнулся. - По крайней мере, заключили перемирие, - откликнулся он. Рей удовлетворенно кивнула и положила голову ему на плечо. Солнце стояло высоко и температура непреодолимо поднималась, хотя в тени утеса все еще царила приятная прохлада. Первые отдыхающие уже лениво раскладывали свои пожитки на берегу. Рей много чего хотелось спросить, но отчего-то она продолжала молчать, завороженная видом спокойного, ласкового моря. - Ты задумал что-то плохое, - наконец-то нашла она подходящие слова. Бен почесал ее за ухом, словно она была прирученным диким зверем. - Ага, - легко согласился он, - и ты сильно разозлишься, если я скажу, что намерен расстроить свадьбу его подружки? Рей глухо рассмеялась. - Какой альтруизм, - фыркнула она и ехидно спросила, - с каких это пор мы помогаем воссоединиться любящим сердцам? - Мы? - Моя репутация в глазах друзей все равно была безвозвратно похерена в тот момент, когда я заявилась к ним в компании бывшего нациста, - улыбнулась Рей, - поэтому вполне могу себе позволить участие в этом. - О, - многозначительно протянул Бен и усмехнулся, - не забывай, я здесь уже не воплощение зла номер один. Это теперь привилегия Жени. Рей скривилась и проследила за направлением его взгляда: из-за зарослей гибискуса на пляж вынырнула их дочь в компании русского князя, которого она властно тащила за собой за руку. Бедняге ничего не оставалось, как следовать за ней, путаясь в длинных ногах, в жалкой попытке не наступить девочке на пятки. - Ну, хотя бы не цыган, - мрачно констатировал Бен. - Русские еще хуже.