***
Ему нравилась Сония. По крайней мере, так все говорили. «Гандаму нравится Сония, поэтому он вечно трется рядом с ней». Он даже не был уверен, почему она может ему не нравиться, ведь она спокойно поддерживала беседы с ним, помогала ему, и даже нравилась Четырем Темным Ангелам Разрушения. Сония всегда была рядом, поэтому ему не нужно было никого другого. — Как ты думаешь, Сода правда сможет помочь тебе с математикой? — поинтересовалась принцесса. — Кажется, что у Укротителя Механизмов есть хорошие познания в данной области наук, а это значит, что он действительно сможет дать мне шанс понять магию цифр. — Гандам, Сония, привет! — неловко поздоровался подошедший к ним Казуичи. — Гандам, скажи, когда тебе удобно будет заниматься? — Думаю, что вторник и суббота не заняты, судя по моему расписанию, поэтому можем изучать математику именно в эти дни. — Хорошо… Возьми тогда мой номер, напиши мне, и мы договоримся о месте и времени, — Сода положил на стол бумажку с на удивление ровно написанными цифрами и вышел в коридор. — Гандам, я не думаю, что это хорошая идея… Вы же… — Не волнуйся, Королева Тьмы, наши недопонимания могут уйти на второй план, ведь у нас есть причины для того, чтобы все прошло успешно, — попытался успокоить Сонию Гандам, но у него не особо получилось — она все еще выглядела напряженной. — Пообещай мне, что вы не убьете друг друга. — Обещаю. На первом же занятии Казуичи не выдержал, поэтому через полчаса после начала встал и ушел. Зато Гандам смог понять логарифмы. На следующем занятии все было получше, и они просидели уже почти полтора часа, а потом привыкли и к двухчасовым занятиям. Сода оказался довольно умным парнем, да и Танака — не настолько странным, каким казался на первый взгляд. Они наконец нашли общий язык, и один из дней даже провели за душевными разговорами, позабыв про графики и функции.***
Нравится ли ему Сония? Казуичи задумался об этом во время прогулки их небольшой компании. Никто не знал, как они сошлись, но Казуичи, Фуюхико и Нагито стали лучшими друзьями и были почти неразлучны, хоть и были абсолютно разными, да и интересы их не совпадали, но что-то держало их вместе. Именно поэтому каждое воскресенье они продолжают собираться и проводить время вместе. Они гуляли в парке, когда речь снова зашла о Сонии. — Каз, может, ты прекратишь этот цирк? Никто уже даже не верит, что она тебе нравится, ты ведешь себя, как последний мудак, ей это неприятно, — завелся Фуюхико. — А если уж она тебе правда нравится, то нормально подойди к ней и начни разговор, только, пожалуйста, прекрати это все, — покачал головой Нагито. — Ребят, я рад, что вы заботитесь обо мне и моей личной жизни, но может быть… — его прервала вибрация в кармане. Вытащив телефон, Казуичи увидел, что звонит ему отец, поэтому трубку нужно было взять как можно быстрее. — Парни, я сейчас отойду, не уходите далеко! — отойдя от своих друзей, Сода принял вызов и начал разговор. — Привет, пап… Что такое? — Я теперь не могу просто так позвонить своему собственному сыну? — раздраженно спросил мужчина, которому явно не понравился вопрос сына. — Как учеба? Друзья? Девушку нашел? — Учеба идет хорошо, друзья — сейчас как раз с ними… А девушка… — Казуичи хотел признаться, сказать отцу всю правду, открыться ему, но он осознавал, что это не должно быть по телефону, тем более не так быстро. — Так что девушка? — отец механика звучал еще более раздраженно, чем в начале. — Я в процессе! Есть одна красавица, которая мне нравится, еще немного, и я добьюсь ее! — соврал Сода уже в какой раз, но ему повезло, что отец продолжал верить ему. — Правильно, горжусь тобой, сын! Ты же помнишь, чему я тебя учил? — Конечно, женщину нужно добиться любыми способами, они сами этого хотят, — он без особого энтузиазма повторил давнее наставление отца, хотя чувствовал, что это бред. — Вот и молодец! На каникулах ты будешь дома. — Но я хотел остаться здесь! Здесь будут Наги- — Я сказал, ты будешь дома на каникулах, — повторил мужчина. Спорить было нельзя — Казуичи, к сожалению, знал это на собственном опыте. — Да, хорошо… — Ты же там не ревешь? Мужики не ревут, понял меня? Только попробуй опозорить меня, и я- — Я понял, пап, мне пора идти. Пока, — сухо попрощался Сода и бросил трубку, не дождавшись ответа родителя. Было ли ему больно? Конечно. Но ему нужно было вернуться к друзьям, поэтому он просто смахнул слезу со щеки, натянул на лицо улыбку и направился к своим друзьям, чтобы провести остаток дня в компании единственных людей, которые любят его.***
Нравится ли ему Сония? Он задавался этим вопросом с того самого момента, как Хиеко сказала на весь класс, что Гандам влюблен в Сонию. Они ни разу не обсуждали это, но вопрос всегда был в мыслях Гандама. От этих мыслей его отвлек стук в дверь. — Гандам, можно с тобой поговорить? — это была Сония, и она выглядела встревоженной чем-то. — Конечно, Прицесса, ты можешь войти в мою обитель, — Сония тихонько вошла в комнату, и села напротив животновода. — Я хотела поговорить с тобой… Не бойся, это не что-то серьезное, это про… любовь, — неуверенно сказала Невермайнд, чем немного испугала Гандама. Неужели сейчас они обсудят все то, что тревожило их уже полтора года? — Говори, Королева Тьмы, я выслушаю все, что ты скажешь мне! — Мне кажется, что… что мне нравятся девушки. Только девушки… Прости, если ты больше не хочешь со мной общаться, я больше не появлюсь у тебя на глазах! — Сония вскочила с места, но Гандам вовремя успел ее остановить. — Одумайся, постой! Разреши мне прокомментировать твое признание! — принцесса села, открывая взору Танаки свое лицо, по которому текли слезы, которые парень аккуратно вытер рукой. — Вы, простые смертные, верите, что ваши предпочтения в людях могут отвратить меня настолько, что я начну ненавидеть вас, но это ложь. Я не знаю, с чего ты возомнила, что я могу так поступить, но знай, что ты не права. Успокойся, — Гандам аккуратно, боясь спугнуть, начал гладить ее по спине, — все будет хорошо. — Ты же не любишь трогать людей, — заметила Сония. — Да, но ты не обычная, я уже говорил тебе. — Ты же понимаешь, что я не могу ответить тебе взаимностью на твои чувства? — Какие чувства ты подразумеваешь, говоря такие странные вещи? Разве то, что ты предпочитаешь девушек в романтическом плане, повлияет на наш платонический союз? — То есть я тебе не нравлюсь? В романтическом плане? — Сония вытерла остатки слез рукой. — Нет, из каких источников ты узнала об этом? Какую информацию проанализировала, чтобы прийти к данному выводу? — Просто твое поведение… Да и все только об этом и говорят… — Это не правда. Я даже не знаю, каких людей я предпочитаю для романтической связи, а мне приписывают роман с тобой. Смертные так глупы. — Ты не знаешь, кто тебе нравится? Тебе вообще кто-нибудь нравился, ну, так? — Гандам не знал, как правильно ответить на данный вопрос, но он полностью доверял своей подруге, поэтому он решил сказать правду. — Мне сложно понять, я стараюсь игнорировать чувства, которые мешают моему существованию. — Дорогой, хочешь, я тебя обниму? — Гандам нагнулся и обнял Сонию первый. От ее тела шло тепло, то тепло, которого ему не хватало прямо сейчас. Рядом с ней он чувствовал. Что? Неважно. Просто-напросто чувствовал.***
Ему не нравится Сония. Ему потребовалось полтора года, чтобы принять тот факт, что ему не нужна была любовь Сонии, что ему достаточно будет быть с ней в нормальных отношениях, а не таких, что между ними сейчас. Именно поэтому Казуичи собрал все свои силы в кулак и пошел признаваться Сонии. Признаваться, что он настоящий идиот и что он был не прав. Он минуту стоял рядом с комнатой принцессы, как вдруг она резко открыла дверь, ударив механика по лицу. — Ой, прости меня пожалуйста! Я… не знала, что ты здесь, — она не ожидала, что Сода будет стоять у нее под дверью. Наверняка она подумала о том, насколько парень отвратительный, мерзкий и неприятный, потому что просто стоял и ждал ее, поэтому Казуичи решил исправить ситуацию. — Привет, Сония… — он никогда не называл ее так, как она просила называть себя, поэтому с самого начала она удивилась словам Соды. — Мне нужно поговорить с тобой наедине. Не бойся, я тебе ничего не сделаю! После этих слов тебе точно должно было стать страшно, черт, прости! Забудь, я пошел! — Сода, подожди! Я готова тебя выслушать, —сказала Невермайнд, жестом приглашая парня в приоткрытую комнату. — Ты уверена, что готова впустить меня? — увидев мягкое выражение лица Сонии, Казуичи понял, что это действительно так. Сама комната была похожа на свою хозяйку, что не могло не умилить Казуичи, но он помнил, за чем именно он пришел сюда. — Я хотел признаться тебе… — Сода, ты же понимаешь — она не успела договорить, потому что он прервал ее. — Я не в любви пришел признаваться… А как-то даже наоборот, в ее отсутствии. Это покажется странным и может даже грубым, но ты мне не нравилась. Но только в том плане, в котором я потом притворялся. И да, я притворялся все эти полтора года… — Почему ты так поступал по отношению к себе? — в ее голосе чувствовалась нежность и забота, которой Сода никогда не слышал от нее. — Я делал это ради отца, он всю жизнь пытался изменить меня… Я же не был таким всегда, ты же понимаешь? Я был другим, а потом — раз! И я стал… таким. Я попытался соответствовать всем, кто был рядом со мной, но в конечном итоге я не подошел самому главному человеку, ради которого я менялся, отцу. Я не стал таким, каким он хотел, но его идеи, его желания, его слова… Все это стало частью меня, даже чем-то, чем я прикрывался при всех… — Ты придумал новую личность себе, чтобы угодить отцу? — Не только. Тут еще приплетены и другие мои проблемы, но мне не хочется рассказывать о них тебе прямо сейчас. Суть в том, что он всегда говорил мне, что у мужчины всегда рядом должна быть женщина. Мне пришлось вести себя настолько неуважительно по отношению к тебе из-за этого, и мне очень, очень стыдно. Прости меня, мне не нужно, чтобы ты была моей подругой, мне хватит твоего прощения. Ты простишь меня? — Конечно, Казуичи, — она приобняла его так нежно, так тепло, словно они уже долгое время общаются и дружат не первый год. Так нежно, что это напомнило Соде об объятиях матери, которую он все еще любил. Парень обнял Сонию в ответ, и они простояли так около минуты, пока Казуичи не перевернул ситуацию окончательно. — А еще… Мне вообще не нравятся девушки, я вообще-то гей, — как только он сказал это принцесса отстранилась от него и начала тихо хихикать. — Эй, прекрати смеяться! Я не для этого пришел сюда! — Прости, Каз, просто эта вся ситуация стала еще более неловкой и странной, чем она была до этого. И, кстати, я хочу с тобой подружиться. Можно же называть тебя Казом? — Конечно! — Сода был рад, что все сложилось именно так.***
Ему не нравится Сония. Гандам принял это, потому что спросил сначала у Сонии, а потом у матери, что значит любить. В то время, как Сония спокойно рассказала, у его мамы была куча вопросов, потому что просто так ее сын о настолько земных и внеземных вещах никогда не спрашивал. Ему повезло, что это был просто звонок, потому что иначе женщина увидела бы то, как он смущается от ее вопросов. Наверное, она знала, что ему неловко, но не говорила ему, чтобы он не бросил трубку. Он сидел с Казуичи и разбирал геометрию, но, увы, снова мало что получалось понять. — Как я должен, используя только одну плоскость, изобразить фигуры, находящиеся в разных плоскостях?! Эта часть математических наук травмирует мой мозг! — почти перешел на крик Танака, что не удивительно, потому что в его словах была доля истины. — Это ты так говоришь, что у тебя голова болит? Тогда давай передохнëм и продолжим, без проблем! — Казуичи отъехал на стуле от стола, разблокировал телефон и начал просто копаться в социальных сетях. Гандам решил, что пойдет быстро проверить кошку на улице, которую он нашел недавно, но вдруг Сода закричал. — Гандам! Тебе тут, это, мама звонит! — Парень подошел к столу, взял телефон и принял вызов. — Добрый день, ангел этого мира! Как твои дела? — заботливо спросил Гандам. — Дорогой, привет! Ты же сейчас не особо занят? — Нет, что ты, для тебя я всегда свободен от всех земных дел! У тебя какая-то проблема, или ты связалась со мной, чтобы просто поговорить со мной? — Танака ходил кругами, рядом со столом, надеясь, что дома все было хорошо. — Все хорошо! Просто хотела позвонить и заодно уточнить, какой корм нужно купить игуане в твоей комнате, — мама Гандама была самой нежной и прекрасной женщиной, которую сам Гандам знал, и говорила она нежно, с любовью, как и должна — по определению ангела. — Его нужно кормить едой из зелено-желтой коробки, которая находится в средней ценовой категории. — Спасибо, сынок! Ты там как? Чем занимаешься? — Со мной все замечательно, ангел, я занимаюсь с другом математикой, — если бы Гандам прямо сейчас смотрел на Казуичи, то точно бы заметил, насколько сильно поменялся его взгляд, после этих слов. — С другом, а не с подругой? Значит, ты нашел себе еще друзей! Ты не представляешь, как же я рада! — Гандам покраснел и спрятал свое лицо в шарфе, потому что считал, что его улыбка не должна быть видна людям. — Да, у меня новый друг, и, предугадывая твой следующий вопрос, сразу скажу, что я познакомлю вас, только если он сам проявит желание. — Хорошо, родной! Я люблю тебя, солнце мое, ты же знаешь об этом? — Знаю… И я тебя, — эту фразу он сказал тихо, чтобы услышала ее только мама, потому что такие громкие слова были только для ее ушей. — Ладно, не буду вас отвлекать, занимайтесь дальше! А другу передавай привет и приглашай к нам на каникулах! — Хорошо, до встречи, ангел! — Гандам положил трубку и поднял взгляд на механика. — Прости, что мы отвлеклись на такое долгое время, Казуичи. Как ты мог заметить, мне позвонила моя родительница. Она просила передать тебе привет, а также приглашала в нашу скромную обитель на каникулах. Если у тебя есть желание и возможность, то предлагаю приехать и изучить данную тему еще раз, но уже потом. Казуичи? Закружившись в красивых словах, животновод не успел заметить, как парень тихо собрал вещи и встал. Его взгляд был опущен вниз, а на слова Гандама ничего не ответил, просто развернулся и медленно пошел в сторону общежития. Гандаму показалось, что Казуичи сейчас нужно побыть одному, потому что он мог поклясться, что видел слезу, покатившуюся по щеке механика.***
Ему нравится Гандам. Он провел три дня дома, но ему чего-то не хватало. В первый день он думал, что ему не хватает учебы и атмосферы его класса. Во второй день он предположил, что он скучает по своим друзьям, Фуюхико и Нагито. А на третий день до него дошло, что нужно было для полного заполнения той маленькой пустоты внутри. Ему нужен был Гандам с его громким голосом, с его красивыми фразочками, с его хомячками и с его комментариями о математике. Казуичи понял, что впервые за всю свою жизнь по-настоящему влюбился в кого-то. Осознание пришло не в самый удобный момент, потому что тогда он был в мастерской вместе с отцом и помогал чинить что-то для работы. В сам момент принятия он выронил из рук инструмент себе прямо на лицо, из-за чего недовольно шикнул. — Что там такое, Каз? Эту развалину уже не вернуть? — В-вернуть, я отвлекся просто немного, извини, — тихо сказал Сода, поднял ключ обратно и продолжил работать. — Ну уж нет, просто так ты не отделаешься, — сказал его отец и выкатил сына из-под машины. — О чем ты так задумался? Обычно ты вообще почти не думаешь, а сейчас даже выронил инструмент. — Ни о чем серьезном, честно, — ему пришлось врать, потому что он не мог сказать отцу правду. — Ты мне лжешь. Я спрошу еще раз, о чем ты думал? Еще два раза солжешь, ты пожалеешь об этом, — старший механик выглядел серьезным, поэтому Соде пришлось сказать хоть что-то, похожее на правду. — Я подумал о той девушке, которая мне нравится. — Ложь. У тебя есть последняя попытка, Казуичи, — его отец звучал раздраженным и разозленным, поэтому у Казуичи не было выбора. — Мне нравится кто-то, но не та девушка, о которой я тебе рассказывал, а сейчас я только это осознал, поэтому и выронил ключ. Доволен? — Так это другой разговор! Расскажи мне о ней, — отец помог сыну подняться, и тогда Каз понял, что он попал. — Она, это, очень красивая, добрая, заботливая, животных любит, математику не понимает, но она такая милая, когда она раздражается без особого повода, — выдавил из себя Сода, надеясь, что смена местоимения прокатит. — Я тебе много раз говорил, что ты прямо как твоя безмозглая мамаша. Вы оба жалкие, когда пытаетесь врать. Даже если это одна маленькая ложь, то по тебе все видно, прямо как по ней. Я даю тебе последний шанс. Расскажи. Мне. О ней. Сейчас же! — Я сказал тебе полную правду! Честно, пап! — Казуичи надеялся на лучший исход этого всего, но все же сделал шаг назад из осторожности. — Лжешь! Ты лжешь! — крикнул отец, а после этого на всю мастерскую раздался резкий хлопок. На щеке Казуичи появился яркий след от пощечины. — Я тебе даю самый последний шанс исправиться, иначе ты не вернешься в свою дурацкую школу! — Ладно! — на глазах Соды выступили слезы, потому что он понимал, что вне зависимости от его решения, исход событий будет одинаковым. Поэтому он решил больше не бояться отца, не пытаться быть тем, кем он не является. Он решил сказать отцу правду. — Вся характеристика была правдой, но нравится мне не девушка, а парень… — А ну-ка повтори то, что ты только что сказал. — М-мне нравится парень… И вообще мне девушки никогда не нравились! Я гей! — Выкрикнул Казуичи, развернулся, чтобы уйти в свою комнату, но его схватили за запястье. — Слушай сюда, мальчишка, я тебя, блять, семнадцать лет растил, чтобы ты вырос таким? — Его голос был тихим, и от этого делалось только хуже. Сода пытался вырваться, но хватка отца была слишком сильной. — теперь ты никогда не вернешься в этот свой Пик Надежды, ты меня понял? Понял? — отец начал трясти сына, у которого по щекам бежали слезы. — Так ты еще и ревешь… Из тебя нужно выбить всю эту дурь. Сразу после этой фразы Казуичи получил удар в живот, который заставил его согнуться. Еще один в ребра. И еще один по спине. Один из ударов пришелся на ноги, из-за чего парень упал на пол. И еще удар. И еще. И снова удар. Когда Сода перестал плакать и сопротивляться, его отец перестал бить своего сына, после чего присел на корточки напротив него. — Ты ведь понял, что я пытался до тебя донести, не так ли? — Казуичи кивнул пару раз. — Ну и молодец. Иди в свою комнату, живо. Сода медленно встал и пошел, потому что ему было больно. Он ненавидел своего отца, но он любил его. Как он мог любить такого человека, он не понимал. Но сейчас в его голове были только одни слова, крутящиеся словно на повторе. Поэтому в его сердце все еще была надежда на то, что он сможет вернуться в Пик Надежды, чтобы объяснить всю ситуацию директору Киригири, раньше, чем отец заберет документы.***
Ему нравился Казуичи. Он это понял, пока сидел с матерью за ужином и копался в своем салате, думая, как бы по-дурацки выглядел бы Сода, если бы он попробовал салат с тофу, не зная, что там тофу. Эта мысль заставила его улыбнуться, из-за чего его мать подняла на сына взгляд. — О чем думаешь, Гандам? Что тебя так радует? — Н-ничего, извиняюсь, что отвлек тебя от еды. Жужжание. Еще раз. И еще раз. — Сынок, тебе кто-то пишет. Я знаю, что ты не любишь смотреть в телефон во время еды, но вдруг это что-то важное. Лучше проверь, чтобы потом не жалеть об упущенном, — мисс Танака всегда давала лучшие советы, поэтому Гандам решил посмотреть, кто же осмелился написать ему в столь поздний час. Когда он посмотрел на свой телефон, то увидел три сообщения, из-за которых он вскочил из-за стола. Укротитель механизмов (19:45) гандам привет Укротитель механизмов (19:45) ты вроде бы говорил что у тебя мама водит машину? Укротитель механизмов (19:46) короче можете без вопросов приехать и забрать меня из дома? Гандама очень встревожил тон сообщений Казуичи, поэтому он сразу, без особых раздумий сразу решил ответить механику. Вы (19:49) Отправь мне адрес, я сообщу тебе, когда мы будем рядом. Укротитель механизмов (19:50) желательно чтобы вы приехали минимум через два часа чтобы отец уже спал Укротитель механизмов (19:51) *Прикреплена геопозиция* я пока соберу самые нужные вещи — Ангел, мы можем через два часа оказаться в этом месте? — Гандам показал матери адрес, присланный Казуичи. — Думаю, что мы успеем только через два с половиной часа, так подойдёт? — Да, тогда выезжаем. Вы (20:00) Мы приедем через два с половиной часа. Дорога заняла чуть больше, чем они обещали, но это не было проблемой, потому что Казуичи сам попросил приехать как можно позже. Они стояли под окнами дома, когда Гандам написал сообщение механику. Вы (22:47) Мы прибыли, можешь выходить. Ни через пять минут, ни через десять никто не ответил, поэтому животновод хотел уже спросить у механика, все ли у него в порядке, но это не понадобилось. Тихо, чтобы никто не услышал, вышел и сам парень, но выглядел он совсем не так, как всегда. Вместо шапки на голову натянут капюшон, он шёл, сгорбившись, хотя в обычное время он всегда ходил прямо, его лицо было плохо заметно, казалось, что на нем были очки. Подойдя ближе, Казуичи поднял глаза, и Гандам увидел его лицо и ужаснулся, ведь во тьме, очень плохо, но все ещё были видны синяки под глазом и на щеке. — Здравствуй, Казуичи. Садись, мы готовы ехать, — сказал Танака, протянув руку, чтобы взять сумку механика. Положив вещи, они сели и поехали, в машине была напряженная тишина. Гандам, сидевший по дороге за Казуичи спереди, решил поехать сзади вместе с механиком. Чтобы хоть как-то успокоить парня, по лицу которого можно было легко заметить в насколько шоковом состоянии он был, животновод положил свою руку на руку механика, посмотрел на него и взглядом попытался сказать, что все теперь будет хорошо. По щекам розововолосого потекли слезы, но он слегка улыбнулся и кивнул головой. — Чувствуй себя как дома и не бойся задавать нам вопросы. А еще тут животных много, поэтому их не пугайся! — Тихо сказала мама Гандама, когда они вошли в дом. — Я, наверное, пойду в комнату, вам нужно поговорить, — из-за того, что мисс Танака была очень внимательной женщиной, она сразу заметила желание парней обговорить что-то, поэтому она спокойно ушла, дав им время и место для обсуждения. После ее ухода на кухне повисла долгая и тяжелая пауза. — Прости, я- — Если ты- Парни одновременно начали говорить, поэтому оба сразу остановились. Если в обычной ситуации они бы посмеялись и спокойно решили, кто будет говорить первым, то сейчас то напряжение вновь повисло над ними. — Прости, я не должен был просить тебя приезжать за мной, — решился начать разговор Казуичи, у которого глаза были на мокром месте. — Нет, Казуичи, ты был обязан позвать кого-то на помощь в столь сложной ситуации. — Не в этом дело, просто… Теперь я ввязался в еще большие проблемы из-за того, что уехал. — Если ты хочешь рассказать, то я могу выслушать тебя, — предложил Гандам, но Сода молчал. Он молчал минуту, две, но потом заговорил. — Это мой отец. Это сделал мой отец. Он так давно делал, но я почти никому не говорил, а всех, кому все-таки говорил, просил не сообщать во всякие службы опеки. Мама моя ушла, когда мне пять было, я ее плохо помню, но я точно знаю, что она была всегда лучше папы. После ее ухода они без суда развелись, но мне отцом было запрещено видеться с ней и знать о ней вообще что-либо. Поэтому я даже не знаю, жива ли она. Мне просто нельзя сообщать о насилии в доме, иначе мне возможно придется переехать и забыть об учебе в Пике Надежды. Мне в этом году исполнится восемнадцать, поэтому я смогу нормально свалить от отца. Мне нужно перетерпеть последний год, тем более так сильно он редко бьет. Только сейчас избил за то, что не подхожу ему, я не такой сын, которого он хотел. Я слабак, плакса, идиот, так еще и в тебя влюблен. Я кажусь другим, но это потому, что я пытаюсь угодить кому-то. Я даже не знаю, кому я сейчас пытаюсь угодить, я просто пытаюсь, но все мои усилия, наоборот, ухудшают мне жизнь. Плохие отношения с Сонией, с которой я хотел подружиться, но притворялся, что она мне нравится, плохие оценки, из-за того, что я отказался быть отличником как раньше. Скорее всего я могу попрощаться с Пиком Надежды, потому что отец утром, заметив, что меня нет точно поедет забирать документы, если такое вообще возможно. Да и сейчас ты может быть перестанешь со мной общаться, потому что я случайно сказал, что ты мне нравишься, а сейчас я тебе опять об этом напомнил. Я устал жить так, но иначе я не умею, я смотрюсь в зеркало и не вижу себя, потому что передо мной стоит кто-то другой, но точно не я. Прости, что нагрузил тебя своими проблемами, просто мне нужно было выговориться, — к концу его рассказа по щекам Казуичи текли слезы, которые никак не могли остановиться. Он снял очки и, спрятав лицо в ладонях, начал вновь просить прощения. Гандам нежно взял руки механика в свои, опустил их и начал вытирать слезы с его лица. — Я чувствую большую ответственность, потому что ты мне рассказал о настолько важной части себя, Казуичи. Тебе нужно было хоть кому-то это поведать, поэтому не извиняйся, если ты не сожалеешь о том, что сказал это все. Утром мы можем поехать в Пик Надежды и обговорить эту ситуацию с директором новой надежды этого мира, ангел мира сея нас сможет доставить туда примерно за час, — из глаз Казуичи вновь пошли слезы, и он начал шептать благодарности и извинения дрожащим голосом. Гандам пододвинулся поближе к парню и, набравшись смелости, обнял его и поцеловал парня в лоб. — Если ты думал, что я перестану с тобой общаться только по причине твоих чувств ко мне, то ты глубоко ошибался, укротитель механизмов. Я чувствую похожие чувства к тебе, поэтому я бы ни за что не перестал проводить с тобой время, — шептал Танака на ухо Соды. — Говоря вашим простым и глупым языком, ты мне тоже нравишься. — Можно я тебя обниму? — голос Казуичи все еще дрожал, но уже по другим причинам. Гандам кивнул механику, после чего сильные руки обхватили его в ответ. Они сидели так долго, держа друг друга в руках, Сода содрогался от почти беззвучных слез, а Танака нежно гладил его по спине.***
Они вместе. Это была первая мысль Казуичи, который проснулся первым в объятьях Гандама. Он не помнил, как и когда они пошли спать, но он помнил их признания. Они вместе. Гандам увидел Казуичи, сидящего с улыбкой на лице, и сам не смог сдержать улыбки. Они вместе. У них были проблемы, которые нужно было решить сегодня, но они были уверены, что все будет хорошо. Они вместе. Все точно будет хорошо, потому что теперь они есть друг у друга, со своими травмами, ранами и шрамами, но они вместе. Парни обнялись и, казалось, что оба начали плакать и шептать разные слова друг другу, словно это их последние минуты вместе. Но нет, это только начало. Сейчас они вместе и безумно сильно любят друг друга, а остальное уже не важно. Потому что они вместе.