Триста шестьдесят пять

      Последние дни заснуть ночью было всё тяжелее, а сосредоточиться на работе всё невозможнее.       Папа-Смурф был знаком с этими симптомами. Обычно они значили, что стоит отдохнуть, расслабиться. Но в этот раз волшебник был уверен, что всё по-другому.       Смурфик прожил уже почти полтысячелетия, и ему не составляло труда определить природу недомоганий, как своих, так и чужих. На сей раз он точно знал, что отдых не поможет. Папа-Смурф чувствовал себя… не так. Совсем. Переодически появляющийся шум в ушах казался более настойчивым, а рассеянность — более непреодолимой.       Поэтому после недели ожиданий и частичного отдыха, который ни к чему не привёл, Папа-Смурф всё-таки решил навестить старого друга Хомнибуса.       Хомнибус был очень мудрым и одарённым магом и, что самое главное, был хорошим другом Папы. Это значило, что на волшебника можно было положиться и быть абсолютно уверенным в том, что он выслушает и поможет.       Папа-Смурф быстро собрал в свою дорожную сумку несколько необходимых вещей вроде зелья пятиминутного окаменения, магического справочника, созданного самим Папой, и компаса, серебрянная стрелка которого всегда указывала направление тридцатью градусами восточнее деревни. Компас может показаться мудрёным, но Папа-Смурф предпочитал быть уверенным в том, что при попадании в чужие руки путь к смурфикам не будет рассекречен.       Уложив всё в сумку (вернее, набросав, потому что сумка обладала весьма удобным свойством аккуратно раскладывать её содержимое) и быстро убрав все потенциально опасные предметы своей лаборатории за пределы досягаемости Благоразумника, Папа-Смурф направился к гнезду Летуна, расположенному на мельнице с краю деревни, попутно прощаясь со своими маленькими смурфиками и наставляя их.       — Силач, мне нужно слетать к Хомнибусу, не забудь проверить плотину. Благоразумник, да, улетаю — дело у Хомнибуса, сегодня в лаборатории убирать не надо. Здравствуй, Мастер, отложим проверку автоматического шлюза до завтра. Красавчик, сегодня четверг, помнишь — за грязью для ванн не ходи, можешь пересечься с Гаргамелем у гнилой осины.       К тому времени, как глава деревни добрался до мельницы, он уже успел дать все необходимые указания и потому взобрался на белоснежного аиста с чистой совестью.       — Папа-Смурф, ты улетаешь?       Смурфетта стояла на краю тропинки и озабоченно смотрела вверх.       — Да, Смурфетта, — ласково ответил Папа, глядя на неё вниз.       — Надолго?       — Нет, не беспокойся. К вечеру вернусь, — и обратился к Летуну, — ну, вперёд, дружище!       Аист взмахнул своими большими крыльями и начал медленно подниматься в воздух. Лёгкий ветерок, создаваемый взмахами, заставлял гнуться траву и ускорял движение крыльев мельницы.       Блондинка, держа обеими руками колпак, чтобы тот не улетел, провожала глазами силуэт удаляющейся птицы. Ветер от крыльев Летуна утих, и через несколько секунд аист со своим пассажиром скрылся за деревьями.       — Тебе не кажется, — спросила девушка у подошедшего в этот момент Мастера, — что Папа-Смурф сегодня чем-то озабочен?       Проницательные глаза Смурфетты впились в глаза Мастера.       — Нет, — смурфик махнул рукой, — нет, что ты. Он просто устал, наверное. Ты же знаешь…       Мастер не закончил фразу, да и не нужно было. Смурфетта, как и все остальные смурфики в деревне, кроме, быть может, Крошки, прекрасно знала, как много у Папы-Смурфа дел. Каждый день нужно проверять плотину и мост, наблюдать, как ведут дела смурфики, следить за тем, чтобы никто из них не попался в руки Гаргамелю или людям, не заболел, не поранился, не пропустил обед, вовремя лёг спать и так далее и так далее и так далее. Невозможно было себе представить, как Папе удаётся всё это помнить и успевать.       Между тем Папа-Смурф бороздил небо верхом на Летуне.       Стоит отметить, что Летун вовсе не был хорошим средством передвижения. Он был хорошим другом смурфиков, а выполнял роль транспортного средства лишь во вторую очередь. Ему позволили построить гнездо на мельнице, подкармливали его в тяжёлые времена, и за это аист позволял им передвигаться на своей спине и даже иногда помогал в защите деревни, чем мог. Смурфики считали животных в первую очередь своими друзьями и обращались с ними, как с равными самим себе. Тот факт, что у людей животные выполняют роль помощников, работников или игрушек, немало пугал синих существ и ещё сильнее отталкивал.       Летун мог долететь докуда угодно. Ему были известны местоположения города, заброшенного замка, где гнездились аисты (если срочно требовалось перевести больше трёх-четырёх смурфиков, например, дюжину, Летун мог позвать своих сородичей, и они бы не отказали, ведь всему лесу было известно, что крохи добры ко всем животным и не обидят и мухи), дома Хомнибуса, находящегося в отдалении от поселений других людей, мрачной лачуги не менее мрачного Гаргамеля, самой деревни и многих других мест, включая водопад и долину вербных фей.       Погода была прекрасная. Солнце ярко глядело на лес с безоблачного лазурного неба. После беспрерывных гроз, закончившихся неделю назад, наступило настоящее лето: тепло, светло, лёгкий ветерок. Конечно, было ещё не лето, а только начало мая, но настроение у всех было абсолютно летнее. Листья на деревьях были ещё свежие, ярко-зелёного цвета, вода в ручейке была освежающей, распускались цветы. Красота.       Через несколько смурфов* аист приземлился возле деревянного домика. Папа-Смурф поблагодарил птицу, соскочил с её спины и, добравшись до двери и поставив свою сумку, постучал.       Ждать долго не пришлось — хозяин дома почти тут же открыл дверь.       На самом деле, Хомнибус почти всегда был у себя дома. Ходил за продуктами на рынок он около раза в неделю и в тот же день, в случае необходимости, заглядывал к одной своей знакомой ведьме за различными странными вещами типа крысиных соплей, гнилой моркови или невесомого каменного пера. Для Хомнибуса и старухи-ведьмы эти предметы имели смысл и цену, но простые крестьяне, когда замечали кого-то из них с подобным в руке, шарахались в сторону.       — Здраствуй, старина! — поздоровался Хомнибус, открывая дверь.       — День добрый, — ответил Папа-Смурф, входя в дом.       Комнаты на первом этаже было две: небольшая комната, служившая кухней, но не слишком на неё похожая, и вторая комната, которая была одновременно и прихожей, и столовой, и гостиной. Самая важная часть дома — лаборатория — находилась на втором этаже, хотя второго этажа как такового и не было: был чердак под самой крышей. На этом же чердаке в углу располагались кровать и небольшой шкаф.       В комнате, где сейчас оказался Папа-Смурф, основным предметом мебели был светлый деревянный стол, стоящий посередине комнаты. Под окном была скамейка, вдоль другой стены тянулись книжные полки, заполненные старыми фолиантами, а оставшаяся стена была занята лестницей наверх. Было очевидно, что нижний этаж существует просто чтобы существовать, основная же часть дома была скрыта от посторонних глаз, потому что отношение людей к магам было резко негативное.       Единственной интересной вещью на первом этаже была тонкая медная проволока, отходящая от левого нижнего угла двери и направляющаяся прямо наверх по стене. Эта проволока была необычной: она служила для того, чтобы Хомнибус мог слышать, как маленький Папа-Смурф стучит в дверь.       Папа-Смурф забрался на стол, а Хомнибус сел на один из стульев.       — Что привело?       Смурф на пару секунд задумался, прикидывая что бы сказать. В итоге решил рассказать всё по порядку.       Папа-Смурф вкратце описал свои симптомы, сообщил о том, что его беспокоит, и в конце выразил свои опасения и мысли по поводу своего состояния. Волшебник внимательно выслушал его и, когда собеседник закончил, не спеша спросил:       — Уверен, что что-то не так?       — Уверен, — коротко ответил Папа-Смурф, — абсосмурфно уверен.       — Ладно, понял. Если тебя это так беспокоит, — Хомнибус поднялся по стула, — есть у меня одна вещица. Случайно вышло сделать её полгода назад, провалялась ненужная. Сейчас принесу.       Маг вышел.       Спустя пару минут Хомнибус вернулся с небольшим красным кристаллом и какими-то проводочками и сложил всё это на стол. Смурф с любопытством начал осматривать кристалл.       — Прелюбопытнейшая вещь, — начал волшебник, — нашёл его месяцев шесть тому назад после грозы. Дома начал осматривать — ничего примечательного, но никак не пойму, что за кристалл: в книгах ничего подобного нет, все кристаллы с какими-то свойствами. Долго я его изучал, уже, думаю, ничего не выйдет. Спасла положение какая-то дохлая муха. Солнце посветило через кристалл на муху, и он вдруг поблёк. В тот же день я это и состряпал, — Хомнибус обвёл рукой всё, что лежало на столе, — тут такие же чувствительные медные проволоки, как у двери. Они для большей чувствительности. Вот этот, — маг указал пальцем на проводок чуть поярче, — в качестве проводника энергии. Я обнаружил, что можно использовать любой свет, желательно не рассеянный, я прямой, как в моём изумрудном лазере. Поэтому солнечный свет мы заменяем на лазер, а этот проводок играет роль проводника, что бы кристалл получал свет на всей поверхностью, а из одной маленькой точки, для большей точности.       Папа-Смурф оторвал взгляд от прибора и с восхищением посмотрел на волшебника.       — Потрясающе!       — Это ещё не всё, — продолжил Хомнибус, — я проверил его на разных птицах, которых пометил и за которыми мне удалось позже понаблюдать, и установил, что воробей, который заставил кристалл покраснеть, жил дальше долго и счастливо, в то время как синица, которая заставила кристалл заметно побледнеть, увы, скончалась через четыре дня сама по себе. Ещё несколько птиц также показали разные результаты, и, знаешь, мне даже удалось вывести некую формулу! — торжественно заключил волшебник.       Далее последовали несколько секунд тишины. Папа-Смурф обдумывал сказанное Хомнибусом, а Хомнибус ожидал ответа.       — То есть, ты хочешь сказать, что есть возможность узнать, сколько мне осталось, — наконец произнёс Смурф.       — Возможно. Примерно. Если ты, конечно, этого хочешь.       — Если тебе не составит труда.       Хомнибус принёс металлическую трубку, внутри которой был лазер и соединил её ярким проводом с кристаллом. Папа-Смурф обвил остальные проводки, отходящие от кристалла, по указанию Хомнибуса, вокруг обеих рук, ног и головы.       Волшебник включил лазер, направив его в медленно прожигаемый камень, созданный им самим с помощью Папы-Смурфа. Красный кристалл мгновенно изменил цвет на серовато-рубиновый. Хомнибус в тот же самый миг начал строчить на листке пергамента. Через пару секунд он выключил лазер и подал смурфу знак, чтобы тот снял с себя проводки. Освободившись, Папа подошёл поближе к листку, на котором считал его друг. Смурф старался не думать о бледности цвета, который принял кристалл. На самом деле, это было весьма ожидаемо.       Хомнибус отложил перо и пробежался глазами по листку. Проверив всё, он откашлялся.       — Ну, — в голосе его впервые за весь день звучала нотка беспокойства, — я учёл погрешность и просчитал нижнюю и верхнюю границу. Судя по результатам…       Волшебник остановился и через секунду продолжил:       — … около года. Триста шестьдесят- триста семьдесят дней.       Папа-Смурф только сейчас осознал всю серьёзность ситуации.       — Как? Около года? Смурфики зелёные! — Папа крайне редко терял контроль над своими эмоциями, — Но ведь… Что же мои маленькие смурфики будут делать без меня?! Они ведь ещё совсем беззащитные!       — Не совсем, — поспешил успокоить его Хомнибус, — им всем уже исполнилось по сто лет**.       — Не всем! Крошка ещё совсем мал, а Смурфетта и Сотый, хоть и выглядят как совершеннолетние смурфики, ещё очень юны!       — Девяносто восемь совершеннолетних смурфиков и три молодых, — сказал маг, — соотношение вполне разу…       — Неразумное! — перебил Папа-Смурф. Он был в ужасе и ходил по столу туда-сюда, — они ведь не смогут сами защититься! А если на них нападёт Гаргамель? А если начнётся лесной пожар? О мой смурф! Это хуже, чем оставить их одних на неделю!       Хомнибус не придумал ничего лучше, чем поставить руку прямо перед Папой-Смурфом, чтобы тот остановил своё хождение по столу и свои крики.       — Пойми, — волшебник воспользовался молчанием смурфа, — я уверен, что они вполне смогут вести самостоятельную жизнь. У них есть такой пример, как ты. Если им всё показать… если научить их делать правильный выбор… Они определённо справятся. У тебя есть ещё целый год…       Когда Папа-Смурф продолжил, его голос уже звучал спокойнее.       — Год для смурфика — это очень мало! Это у вас, людей, за год жизни ребёнок начинает ходить и говорить, у нас всё по-другому! Я даже не представляю, как я смогу всё это сделать… Наверное, мне нельзя терять времени… В любом случае, спасибо, Хомнибус!       Папа схватил свою сумку и выпрыгнул в открытое окно. Несколько секунд — и Хомнибус увидел, как взлетел за окном белый аист.       — Не знаю даже, один он такой, — негромко рассуждал маг, — или так у всех смурфиков, но он даже и не думает о том, что его жизнь прервётся. Все его мысли заняты другими смурфиками, их благополучием и защитой. Интересно, помнит ли он о существовании самого себя?