Кошачьи истории

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка Он был построен в какой-то там –надцатый век. Рядом жила ослепительно-черная Кошка Кошка, которую очень любил Человек. Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –. Чуточку щурилась, будто смотрела на свет Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало! Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет» Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла Гладить себя. На колени садилась сама. В парке однажды она с Человеком гуляла Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума. Выла соседка, сирена… Неслась неотложка. Что же такое творилось у всех в голове? Кошка молчала. Она не была его кошкой. Просто так вышло, что… то был ее Человек. Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела. Кротко ждала, когда в окнах появится свет. Просто сидела. И даже слегка поседела. Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет» В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка Минус семь жизней. И минус еще один век. Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?» «Кошки не ждут… Глупый, глупый ты мой Человек.» Саша Бест

      Кошка никогда не считала себя домашней — еще чего не хватало! Так же как и его не считала своим хозяином.       Людей кошка в принципе боялась и опасалась — имея на это немало причин из… из «прошлой» жизни, можно сказать. И его боялась и опасалась точно так же как и всех — по началу. А потом… Потом так вышло, что мягкий голос и ласковые руки взяли свое. То есть ее, кошку. Взяли, ласково отмыли, мягко увещевая не драться и кусаться, ласково отогрели, ласково накормили… Так и вышло, что у кошки внезапно появился человек. И самое странно здесь было то, что очень быстро ей начало это все… нравится. Сам человек, его дом, его вкусная еда, его тепло.       Так вышло, что без спроса, решительно и мягко человек сделал кошку счастливой.       Его днями не было дома — из случайных разговоров кошка успела понять, что ее человек очень важный. Но кошка на то и кошка, скучать не в ее стиле. Она изучала комнаты, играла со шторами, роняла мелочи с полок, искала темные уголки — была занята не меньше своего человека, в общем. Но, когда он приходил, радовалась как котенок, на удивление быстро перестав этого стесняться. Кошачье сердечко мурчало и рвалось навстречу человеку, и кошка очень старалась этого не выказывать, но каждый раз получалось откровенно плохо.       А потом все рухнуло. Сначала буквально. В один из дней, когда ее человека не было дома, Башня затряслась, заскрипела, зашаталась… Выстояла, но не вся. Кошка заметалась по комнатам, не зная куда деть вспыхнувшую тревогу. Не за себя, как ни странно. За него. За человека. Он же там… И лап у него нет, чтобы бегать быстро и прыгать сильно, и хвоста нет, и чутких ушей с носом тоже нет… Как? Как он там?       Шли дни. Кошке было нечего есть, только вода, но кошка этого не замечала. Лежала у дверей и молча ждала. Тревога, которую некуда было деть, тлела углями, обжигая маленькое тельце изнутри — и согревая одновременно. Спустя какое-то время открылась дверь. Наконец-то открылась, но…       — Ой, у него и правда жила кошка… — женщина всплеснула руками и подскочила к худенькому тельцу, запричитала. — Бедная, маленькая, оголодала тут одна, брошеная… Кошка попыталась увернуться от чужих рук, но сил не хватило. Ее накормили, напоили, завернули в плед, усадив кульком на стуле.       — Ждала его все это время, да? — женщина, присев около кошки, посмотрела на нее влажными глазами. И у кошки все сжалось внутри, онемело.       — Он не вернется, маленькая. Больше нет. Даже Стражи, даже сам Глашатай иногда не могут вернуться.       Кошка не слышала дальнейших ее причитаний. Женщина еще что-то говорила о том, что может забрать ее к себе, что есть куда пристроить одну кошку, но…       Кошке было все равно. Она беззвучно вывернулась из пледа, неудачно упав на пол, но даже не заметила этого. Медленно прохромала в дальнюю комнату и легла на его постель. Ему не нравилось, когда она ложилась в его кровать. Он не ругался, но всегда просил так не делать, вежливо и мягко, и кошке быстро расхотелось хулиганить. Может сейчас он таки разозлится? Придет, решительно и твердо, и наругает таки кошку? Хотя бы раз? Разочек ведь можно… Она простит. Кошка ему все простит.       Женщина посмотрела на беззвучно плачущую кошку. Она впервые видела такие маленькие и горькие слезинки, но поняла, что слова бесполезны. Вздохнув, она прикрыла кошку тем же пледом, насыпала ей про запас корма, приоткрыла одно из окон и молча ушла.       Кошка не знала, сколько времени прошло, когда кончился весь запас ее слез. Она была очень слаба, с трудом доковыляла до миски с кормом, но сил есть не осталось. Так и легла рядом, неотрывно глядя на входную дверь. Прошло много времени. Та женщина так и приходила периодически. Умывала кошку, кормила ее, оставляла открытое окно. Кошка тенью слонялась по комнатам, не зная, куда деть себя от тоски. Она знала, что жила не просто среди людей, а среди тех, кто часто возвращался после смерти. В этом была их особая сила. И кошка не понимала — почему в этот раз все не так? Чем и кого обидел ее человек, что ему нельзя вернуться? Тоска грызла изнутри, и кошка не знала, куда себя деть.       Но однажды пришел… другой. Незнакомый. Большой, сильный, массивный. Тяжелой походкой он подошел к двери, заставив кошку насторожиться. Перевел дыхание и, медленно открыв дверь, зашел внутрь. Кошка откровенно испугалась, затаилась, где сидела, надеясь, что чужак ее не заметит. Но здоровяк замер статуей. Только ленты на его броне слабо шевелились от потоков воздуха.       — Я все еще слышу его голос… — тихо и хрипло пробормотал он через минуту. И сгорбился весь, согнулся, сразу став куда менее устрашающим.       От его горя кошке стало вдруг легче. Словно, когда она поняла, что не одна тоскует по своему человеку, часть ее ноши забрали, передав большому и сильному парню… Она рискнула подобраться к чужаку, подошла к самым ногам и осторожно прижалась боком к щитку. Чужак все еще казался ей страшным, но на фоне общего горя это казалось… таким неважным.       — Ты тоже до сих пор его ждешь? — так же тихо и хрипло спросил здоровяк. Наклонился, осторожно, едва-едва коснулся серой спинки. Кошка тихонько муркнула, принимая неловкую ласку, и Титан распрямился. Так они и простояли какое-то время.       — Его больше нет с нами, — шепотом нарушил тишину здоровяк, неотрывно глядя в стену напротив. — Нам надо с этим как-то жить. Всем нам. Он больше не придет, но жизнь продолжается. Идет своим чередом. И нам надо двигаться вместе с ней.       Кошка прижалась еще сильнее к его ноге, невольно задрожав. По мордочке снова стекло что-то горячее и мокрое, болезненно раздражая, и она зажмурилась, зная, что также сильно заболели глаза у чужака.       Когда он уходил, кошка впервые решилась — запрыгнула одним движением на подоконник открытого окна, провожая гостя взглядом.       Подумав, так и села, дыша воздухом и бездумно наблюдая за движением. Мимо ходили люди и те, особенные. Весело говорили, смеялись о чем-то. Пару раз мимо даже промелькнуло несколько собратьев кошки. Один раз около окна устроился голубь, и хвост кошки слабо, но неудержимо дернулся. Но кошка ни в коем случае не собиралась покидать комнаты своего человека. Здесь все еще, пускай очень слабо, пахло им. Звучал его мягкий голос и тихие шаги.       Кошка понимала весь смысл слов здоровяка. Он разделял ее горе, ее тоску, а значит он не мог врать. Просто… не мог. Жизнь действительно шла своим чередом, это кошка тоже понимала. Жизнь продолжалась, в том числе ее, кошкина жизнь. Но, пока можно, она еще немножко подождет. Совсем чуть-чуть. Вдруг все вокруг все-таки ошибаются, и он однажды вернется? Вдруг придет домой, а кошки нет. Как же он тогда без нее?