Sunny Love

На следующий день два кожаных чемодана Энн уже пузатились в углу ее комнаты. Несколько нежно-голубых лент были небрежно накинуты поверх железных застежек, а рядом стояла небольшая корзина полевых цветов. Энн опустилась на колени и бережно подняла выпавший цветок чертополоха. Мягко перебирая пальцами его тонкий стебелек, она мечтательно улыбнулась. Вчерашний вечер тихо подкрался воспоминаниями и вместе с легким ароматом цветов проник в голову к Энн. Теплое закатное солнце освещало дикий луг посреди редкого леса. Все заботы остались на пороге дома миссис Блэкмур, куда Энн не захотела заходить, а высокая трава скрыла подростков в своих объятиях. Они лежали на примятой подстилке щекочущей зелени и смотрели на розовое небо. Мимо них проплывали облака и время от времени Гилберт пытался переиграть Энн в причудливости воображения. Но каждый раз его ждала неудача, потому что Энн, повернувшись к нему, всегда придумывала более невероятный образ. Гилберту оставалось признавать поражение и глупо улыбаться, исподтишка наблюдая за Энн. Смущенный румянец проглядывал на ее щеках, а глаза блестели от счастья. Она рассказывала невероятную историю об облаке-рыцаре, а вниманием Гилберта завладел белый цветок. Парень приподнялся на локтях и сорвал его. Тонкие лепестки просвечивали в лучах уходящего солнца, и Гилберт невольно залюбовался изяществом простого полевого цветка. Тогда он повернулся к Энн, и прошептал: - Посмотри какой красивый. - Это звездчатка. – с умным видом заключила Энн, лежа все так же на спине и только лениво повернув голову, чтобы разглядеть цветок. - Откуда знаешь? - Раньше я очень любила собирать цветы. Марила много рассказывала мне о них и учила плести венки. – предвкушение мелькнуло в глазах Энн и вмиг вылилось в предложение. – Хочешь, я сплету тебе один? Вместо ответа Гилберт лишь приглашающе протянул ей звездчатку. Для начала надо было собрать цветы. Они росли повсюду. Тихие просторы нескончаемого количества чистого волшебства. Они манили взор, затягивали в омут ароматов, отрекали от времени. Следуя направлению ветра, Энн неспешно бродила по лугу и бережно выбирала подходящие цветы. Гилберт тихо шел следом. Они не разговаривали вслух, но каждое их движение было нежным обращением друг к другу, несомненно тут же улавливаемое с гулким отзвуком в груди. Каждый раз, когда Гилберт подавал Энн цветок, она невольно вздрагивала и, казалось, краснела от переполняющих чувств. Она быстро отворачивалась и сосредоточенно продолжала всматриваться в бесконечные просторы луга, отгоняя от себя нахлынувшие волны переживаний. Один за другим в руках Энн оказались несколько охапок полевых цветов. Умелые руки стали быстро перебирать стебельки, вплетая один цветок за другим. Краем глаза она вдруг заметила цепкий взгляд Гилберта. Сердце забилось отдаленными толчками в голове, дыхание перехватило, руки мелко задрожали. Волнение захлестнуло Энн с головой, и она потеряла контроль над пальцами. Цветок чертополоха выпал из рук, и Энн тут же наклонилась за ним, но коснулась не стебелька, а холодной руки Гилберта. Он наклонился и первым подхватил цветок. Его проницательный взгляд остановил Энн всего на секунду, когда им обоим показалось, что они смотрят друг другу в глаза всю жизнь. Тягучей патокой разлилось сладостное предвкушение, но Гилберт лишь перевернул ладонь, подавая Энн упавший цветок. Неловко улыбнувшись, она опустилась на траву и продолжила плести венок. Гилберт сел, скрестив ноги, напротив. Между ними лежали сорванные цветы, и он с интересом расспрашивал о каждом. Конечно, Гилберт не мог не знать их, ведь почти все эти цветы применялись им в качестве лекарств. Но какое же было наслаждение видеть увлеченную рассказом Энн. Она вдохновенно тараторила все известные ей факты, а он слушал, кивал и задумчиво улыбался. Солнце уже почти село, касаясь последними лучами только ее рыжей макушки. Душный воздух стеснял пространство, заставлял дышать чаще, почти обнажал желания, но Энн не смотрела на Гилберта, упрямо пытаясь не замечать нарастающего волнения внутри. Она наблюдала за скользящим в руках венком и отвечала на вопросы. Когда последний цветок был вплетен на свое место, занять взгляд было больше нечем. Энн подняла блестящие глаза на Гилберта, придвинулась к нему ближе, надела на его черные кудри венок и, успокаивая дрожь в голосе, тихо произнесла: - С днем рождения, Гилберт Блайт. - С самым счастливым днем рождения меня. – поправил он. Его голос отдавал хрипотцой и сливался с начинающимся стрекотанием сверчков – вечными спутниками ночных свиданий. Энн завороженно смотрела на цветы, путающиеся в кудрях, попадающие на лоб и выбивающиеся из аккуратного плетения венка. Гилберт сидел неподвижно, но ветер слегка ворошил его волосы и лепестки цветов. Его немного растерянный вид рассмешил Энн. Она заливисто засмеялась, и ее голос звенел в тишине ночи как перезвон полевых колокольчиков. Вид хохочущей Энн не оставил Гилберта равнодушным. Смех вдруг стал единственно нормальной вещью и не было никого и ничего, что могло бы прекратить их смех. Они были одни. Одни на огромном лугу. Юные, беззаботные и счастливые. В такие минуты можно захлебнуться неподконтрольными и не поддающимися объяснениям чувствами, утонуть в быстром потоке нежных порывов и больше никогда не очнуться для остального мира. В такие минуты не верится в существование чего-либо, кроме единения друг с другом. Энн упала на землю, держась за живот, не прекращая смеяться. В ней гремела буря эмоций. Она разрывалась от любви, смущения и неудержимого вдохновения. Ей хотелось вскочить и высказать Гилберту все о своих чувствах, признаться в вечной любви и упрекнуть его в столь долгой разлуке. Но все, что она могла, это смеяться. По щекам уже текли слезы, накопившиеся эмоции требовали выхода, и Энн продолжала хохотать. Перед ней раскинулось бесконечное иссиня-черное небо, усеянное крошками звезд. Сквозь смех ей подумалось, что только луна и звезды видят ее сумасшествие. Но неожиданно небо исчезло перед ее глазами, их заменило заинтересованное лицо Гилберта. Он не смеялся. Он внимательно следил за бегущими по ее щекам слезинками. И вот он потянулся поймать одну, но Энн перехватила его руку и, сжав холодные пальцы, спросила: - Тебе нравится венок? Она держала его ледяную руку теплыми пальцами и чувствовала каждой клеточкой сокровенность прикосновения. Его пальцы переплелись с ее. Последние смешки перешли в улыбку, а затем и она исчезла. Энн со всей серьезностью ждала ответа. - Мне нравится все, что связано с тобой. За секунду Энн поняла, насколько она скучала по Гилберту, насколько бессмысленно было ее смущение, насколько сильно ей хочется быть просто всегда в этом сумасшедшем состоянии полного счастья. Отринув все сомнения, Энн потянулась навстречу Гилберту, а он подхватил ее за талию и поцеловал. Этот поцелуй не был похож на поцелуй у дома миссис Блэкмур. Он не был страстным, сумбурным, он не пытался что-то доказать. Именно сейчас Энн точно осознавала, что делает. Именно сейчас был самый искренний момент между ними. Посреди ночного луга никто никуда не спешил, не опаздывал. Только захотеть, и можно провести здесь всю ночь, не думая о последствиях, ведь они наступят завтра, не сейчас, не здесь, не с ними. В сторону дома миссис Блэкмур они брели, когда было уже далеко за полночь. Тихие, размеренные шаги приминали траву, молчаливые переглядки оставляли простор воображению, а руки были заняты букетами полевых цветов. Завтра утром они вместе поедут домой. Завтра их ждет еще один день, проведенный вместе. В юные годы не может быть ничего лучше, чем переживать взаимную любовь. Она подпитывает амбиции и уверяет в завтрашнем дне, дарит спокойствие и лишает сна. Сохранить юную хрупкую любовь и пронести ее через всю жизнь вместе, несмотря на невзгоды, ссоры, недопонимания, расстояние и время – самое сложное и вознаграждаемое испытание. Энн и Гилберт еще не думают об этом и просто наслаждаются моментом. Они шагают по затихшему лугу и купаются в своих чувствах. Но жизнь никому не дает питать иллюзий. Хорошее имеет свойство заканчиваться, а плохое – длиться вечно.