Родственные души

Жители лесного поселения отпрянули к стенам своих хижин, стоило Дхана Нанду, Чандрагупте и сопровождающим их воинам въехать в ворота. Женщины и дети быстро скрылись в укромных местах, опасаясь за свои жизни. — Самрадж Дхана Нанд и его спутники не причинят вам вреда! — громко восклицала Тара, стараясь, чтобы её по возможности услышали все. — Сестра императора Магадхи — моя родственная душа! Наши метки только что проявились! Царь не тронет никого из нас, можете не бояться! Несколько молоденьких девушек украдкой высунулись из домов, но довольно быстро спрятались обратно, задёрнув окна занавесками. — И что теперь будет с нами? — сумрачно спросил какой-то черноглазый бородач с длинным мечом, висевшим на поясе — один из немногих, кто не стал уходить в тень, а открыто вышел к гостям. — Если раджкумари — ваша родственная душа, то вы уедете в Паталипутру, забыв клятву защищать нас?! — Хорошо, Сваран, — резко обернулась к нему Тара, — что ты предлагаешь? — Пусть раджкумари остаётся здесь, — недобро улыбнулся бородач, сверкнув глазами. — Это будет справедливо. Вы обе станете нашими махарани. — У вас всё ещё есть истинная махарани! — произнесла Тара, сделав особенный упор на слово «истинная». — Разве? Да она предала нас, — презрительно изрёк Сваран. — Променяла на врага! Будь она истинной, отказала бы тому, кто явился за ней, выгнала его прочь, а не сдалась, поддавшись соблазну. Мы больше не считаем её одной из нас! Остальные воины, стоявшие неподалёку, одобрительно зашумели и закивали головами, давая понять Тарини, что они согласны со своим старшим товарищем. — Вы разве не желаете махарани счастья? — с вызовом спросила Тара. — Стать женой врага — сущее несчастье! — парировал Сваран. — Всё, довольно! — зычно перебил расшумевшихся кшатриев Дхана Нанд, подняв руку вверх и привлекая к себе внимание. — У меня есть одно заманчивое предложение: я забираю в Паталипутру всех. Каждый может поехать со мной и стать жителем столицы Магадхи. — И зачем нам это? — Сваран совершенно не проникся царской щедростью. — Мы привыкли жить здесь, — он указал пальцем в землю под своими ногами. — И я, например, не собираюсь уходить. — То есть, вы предпочитаете и дальше жить среди леса, питаться, чем придётся, но в столицу ехать отказываетесь? — насмешливо уточнил Дхана Нанд. — Ага, — наглая ухмылка осветила лицо другого кшатрия, стоявшего по правую руку от Сварана. Этот пиппаливанец выглядел лет на десять моложе, однако самоуверенности в нём было хоть отбавляй. — Как нам видится, самрадж, вы сильно задолжали! Просто забрать нас отсюда, превратив в своих подданных — то же самое, что завоевать нас. Мы привыкли к свободе и предпочтём нищету золотой клетке вашего процветающего государства. — Вам выбирать! — Дхана Нанд пожал плечами. — Однако я против, чтобы моя сестра осталась здесь. Она не привыкла жить в нищей хижине, питаясь одной кукурузой. Я забочусь о её здоровье и благополучии, поэтому не могу позволить такого. — Ну почему же только кукурузой? — рассудительно промолвил Сваран. — Мы ловим рыбу, добываем зайчатину, медвежатину, оленину. Поработать раджкумари, конечно, придётся, не без этого. Освежевать животное, дубить кожу, одеяния сшить — всему её научим. Нас тут мало в поселении, господ нет! Все равны и все работают. Дурдхара выглядела крайне напуганной. Кажется, её вовсе не прельщала описанная Свараном жизнь. — Брат? — оглянувшись, она отчаянно посмотрела на Дхана Нанда. — Придумай что-нибудь! На лице Дхана Нанда отразилась сложная гамма чувств: от желания бросить сестре что-то вроде «сама вляпалась — сама и выбирайся» до явного сострадания. В конце концов, любовь победила. — Я дам золото на восстановление Пиппаливана, — неохотно процедил сквозь зубы Дхана Нанд. — Так и быть, восстанавливайте ваше пристанище адхармы, но с одним условием — никаких грабежей вдоль границ. — Ха, облагодетельствовали! — упёр руки в бока Сваран. — У нас тут мужчин — четыре десятка. Остальные — женщины и дети. Кто будет строить крепость? Нам нужно не только золото, но и рабочие руки. — Дам в помощь пятьдесят рабочих, — спокойно отозвался царь. — Всего-то? — не утихал Сваран. — Да нам и тысячи будет мало, чтобы возвести заново то, что вы, самрадж, когда-то разрушили! Вы прошлись огнём и мечом по нашей земле, ввергли нас в бедность! Сколько бы вы не дали нам рабочих и золота, этого всегда будет недостаточно, чтобы искупить ваши грехи, которые настигнут вас после смерти! — и Сваран злобно погрозил царю кулаком. — Вы непременно окажетесь в Патале. И тут Чандра ощутил, что его терпение лопнуло. — Знаете что, — рявкнул он, — самрадж Дхана Нанд и так удовлетворил все ваши требования, а вы ещё недовольны?! Берите пятьдесят рабочих и прекращайте колупать императору мозг! — А ты кто такой? — Сваран презрительным взглядом смерил Чандрагупту с ног до головы. — Министр? — Вас совершенно не должно беспокоить, какую должность я занимаю при дворе. Скажу только: я — один из вас. Я тоже родом из Пиппаливана и имею все основания обвинять императора в том, что он разорил мои земли, но я этого не делаю. Знаете, почему? Потому что я вижу, каков император Магадхи на самом деле. Вы можете кому угодно рассказывать про его демонический нрав и беспредельную жестокость, но я видел многократные подтверждения только одной истины: самрадж Дхана Нанд достаёт меч из ножен или снимает плеть с гвоздя, когда ему не оставили иного выбора. Дхана Нанд лишь благодарно улыбнулся, посмотрев на своё вспыльчивое Сокровище. — Ну так что? Согласитесь или продолжите дальше испытывать терпение императора? А то снова предложить меч вместо мира никогда не поздно! И учтите — я выступлю на стороне самраджа, а сражаться меня научили с детства! — разумеется, он знал о собственной беспардонной лжи по поводу умения сражаться, но порадовался, что слова прозвучали убедительно. Сваран переглянулся с товарищами. Они все как-то разом потеряли запал. — Ладно, — неохотно буркнули кшатрии. — Мы отпускаем Тару взамен на восстановление крепости. — Так-то лучше, — ухмыльнулся Чандра и указал Дурдхаре взглядом на её коня, которого она, войдя в поселение пешком вместе с Тарой, вела за собой под уздцы. — Возвращаемся обратно, раджкумари? На обратном пути Дхана Нанд вынужден был признать, что его Сокровище отлично умеет вести переговоры. *** Обещанный праздник в честь обретения императором и его сестрой Дурдхарой своих родственных душ удался на славу! Город утопал в цветах. Жители танцевали на улицах, осыпая друг друга куркумой, рисом, мелкими монетами и лепестками роз. Во дворце организовали пиршество, куда мог прийти каждый, кто желал. Разумеется, на празднике было также объявлено о том, что брат самраджа, царевич Дашасиддхика, отныне официально связан узами с царём Аванти. Нандивардхана, допущенный в Паталипутру, гордо восседал на украшенном лотосовыми гирляндами балконе рядом со своим возлюбленным, и одаривал всех проходящих мимо него подданных Магадхи торжествующими улыбками, чувствуя себя едва ли не второй по важности персоной после императора. Однако его счастье померкло, когда Дхана Нанд, выйдя на тот же балкон, громко сообщил собравшемуся на площади народу, что, мол, царь Аванти долго не задержится в столице, его призывают срочные дела. А поскольку царевич Дашасиддхика официально объявлен теперь неотъемлемой частью царя Аванти, ему придётся отправиться следом за возлюбленным в те земли, которые отныне, в некотором смысле, могут считаться его второй родиной. — Брат, ты что, сплавляешь меня подальше? — недовольно поинтересовался Дашасиддхика, подтягивая к себе Дхана Нанда за край уттарьи и шепча свой животрепещущий вопрос брату на ухо. — Нет, делаю из тебя мудрого шпиона на территории вражеского государства, — с милой улыбкой прошептал в ответ самрадж. — Любовь любовью, но за этим царём нужен присмотр! А то он позволит и своё государство оккупировать, да и в наши земли предателей приведёт, — и Дхана Нанд ласково посмотрел на встревоженного Нандивардхана. — И вот чтобы такой беды не произошло, ты присмотришь за ним, братец, сделав Аванти верным союзником Магадхи! Не зря же твоё «Ч» самое большое среди Нандов, пусть теперь это «Ч» послужит всем на пользу, — и ободрив такими словами Дашасиддхику, Дхана Нанд отправился посмотреть, куда запропастился Чандра, исчезнувший с балкона вскоре после церемонии представления. На лестнице, ведущей во двор, Дхана Нанда чуть не сшиб с ног перепуганный Бхадрасал, мчавшийся опрометью с выпученными глазами. — Что с тобой? — удивился Дхана Нанд, поймав молочного брата за локоть. — В такой светлый день на тебе лица нет! Кстати, где моя няня? Неужели она до сих пор развлекается в темнице с этим безумным брамином, запуская грызунов в его дхоти? — Н-н-нет, — заикаясь, сообщил несчастный Бхадрасал. — Они больше не занимаются в темнице, они устроили адхарму в опочивальне! Я пришёл пригласить маму на праздник, а она… стояла так! А этот брамин… был изогнут вот так. И вообще… он висел. А здесь проходила верёвка, которой он был привязан, — трясущимися руками Бхадрасал пытался изобразить очень причудливую позу из «Камасутры», одну из сложнейших, которую только возможно отыскать в изысканной книге любви. — Они даже не заметили меня и не прекратили своё ужасное занятие! — Ну, Бхадрасал! — Дхана Нанд сочувственно потрепал генерала по плечу. — Ты ведь большой мальчик, что такого ужасного делает твоя матушка, чего не делал бы ты со служанками? — Но я такого никогда не делал!!! — не выдержал Бхадрасал. — Как и где мама научилась такому, если отца уже много лет нет в живых?! — Терпение и тренировка, тренировка и терпение! — назидательно поднял палец вверх Дхана Нанд. — И никакие вершины страсти не покажутся чрезмерно сложными. Однажды и ты научишься такому, и увиденное сегодня больше не покажется тебе ужасным. Ступай, развлекайся и не вспоминай о том, что так сильно напугало тебя. Успокоив таким образом Бхадрасала, Дхана Нанд двинулся дальше по коридору, как внезапно столкнулся с царевичем Панду, который стоял возле кадки с фикусом и мялся, неуверенно глядя на приближающегося младшего брата. — Почему ты застрял посреди коридора? — удивился Дхана Нанд. — Почему не с гостями в трапезной или не танцуешь со служанками, увеселяя сердце мадхвикой? — Брат, скажи, — Панду напряжённо посмотрел на Дхана Нанда, — ты в самом деле разрешил приводить во дворец кшатриев из Пиппаливана? — Хм-м, — самрадж с интересом взглянул на Панду. — Только не говори, что и ты где-то припрятал красивого юношу, рождённого в тех землях? — Нет. У меня другого рода сюрприз, — царевич Панду отошёл от ниши, скрытой за фикусом, позволяя Дхана Нанду увидеть женщину лет тридцати с длинной косой до пояса и довольно самоуверенным взглядом огромных карих глаз. Что-то дрогнуло внутри императора, когда он увидел наглые очи, так похожие на другие, хорошо знакомые ему… — Это Мура, вдова убитого в бою царя Чандравардана, — пояснил Панду, представляя свою спутницу. — После того, как ты одолел её мужа, она ушла вместе с Тарини жить в то поселение, куда ты ездил недавно с Дурдхарой. Через пару лет после гибели Пиппаливана у неё проявилась на ладони метка «НАНД», и моя бедная возлюбленная чуть с ума не сошла, думая, будто ты — её судьба! А она ведь ненавидела тебя за то, что ты разрушил её страну. Мура перевязала свою руку платком и никому не показывала метку, опасаясь, что остальные пиппаливанцы захотят её смерти, узнав про эту надпись. У меня примерно в то же время появился слог «Му» на бедре, но ничего, кроме этой надписи, не возникло. И я сходил с ума, гадая, кто моя избранница, уж не Камадхену ли? С одной стороны, это, конечно, большая удача — стать её избранником, а с другой… Ну, сам понимаешь — трудности физиологии! Очень я волновался, одним словом. Мура, услышав признание Панду, бросила на своего возлюбленного уничтожающий взгляд, но не стала его перебивать. — Однако по прошествии ещё десяти лет, — торопливо заговорил Панду, заметив, что его признание насчёт Камадхену пришлось Муре не по вкусу, — моя метка снова стала чесаться, и я увидел пониже надпись «Пиппаливан», а рядом — «махарани», и обрадовался, вспомнив, что твои шпионы доносили о выживших пиппаливанских кшатриях, живущих в лесу неподалёку. И я решил пойти в то поселение, попробовать проникнуть туда, чтобы выяснить, есть ли там моя родственная душа. Я очень долго бродил вокруг высоченного забора, пока мне не удалось просочиться за частокол под видом странствующего брамина. Сначала мне подавали милостыню, правда, неохотно, а потом заподозрили во мне шпиона, сорвали с меня одеяния и собрались поджарить на костре. И тут мне пришёл бы конец, однако метка на бедре привлекла внимание дэви Тарини. Она позвала Муру и заставила её взглянуть на меня. И тогда моя прекрасная возлюбленная сначала влепила мне пощёчину, сам не знаю, за что, а потом заплакала и поцеловала. Метки проявились. Однако я рано праздновал победу. Меня вышвырнули прочь за ворота. Очень долгое время я приезжал в то поселение и умолял впустить меня снова или выпустить Муру ко мне. Махарани Пиппаливана не поддавалась на уговоры, однако связь меток — не шутка. Мы оба сильно скучали один по другому. И вот однажды моя любимая сдалась. Она покинула поселение и ушла вместе со мной. Мы поженились по обычаю гандхарвов в лесном храме, и я привёз её тайком во дворец. Она жила всё это время на женской половине, но я боялся сказать тебе о ней, брат, помня твоё повеление не приводить в семью никого из кшатриев Пиппаливана. — И вот теперь рискнул признаться? — Дхана Нанд внимательно пригляделся к лицу Панду. — Ну да, — неловко заулыбался тот. — Всё-таки Нандивардхана ты принял, да и сам привёл своего нахального красавца из Пиппаливана. Так почему бы и мою супругу официально не представить всем? К тому же у нас такая радость намечается, — и Панду откинул край пышной накидки, в которую куталась его тайная жена. Дхана Нанд взглянул ниже, и его глаза округлились. Судя по размерам живота, подпирающего высокую пышную грудь, махарани Пиппаливана готовилась стать матерью буквально со дня на день. — Надеюсь, ты не против, что наследником престола Магадхи, скорее всего, станет мой первенец? — Панду невинно поглядел на брата. — Просто ты ведь жениться всё равно не собираешься, а должен же кто-то обеспечить стране наследника? Не выдержав, Дхана Нанд рассмеялся, похлопав находчивого брата по плечу. — Да, тебе удалось убедить меня. Ладно, я официально представлю твою супругу прямо сейчас. Ведь и повод подходящий! Мне только хочется, чтобы в торжественный миг объявления такой важной новости, Чандра был рядом. — Чандра? — неожиданно взволновалась Мура, поднимая взгляд на царя. — Ваша родственная душа тоже из Пиппаливана, и его зовут Чандрой? — А что в этом особенного? — не понял её волнения Дхана Нанд. — Его имя полностью проявилось на вашей метке? — выпытывала Мура. — Да, конечно. — Из какой он династии? О, прошу, скажите, самрадж! — она молитвенно сложила руки перед собой. — Для меня это важно! — Из Маурьев. Не успел Дхана Нанд договорить, как супруга Панду вскрикнула и лишилась чувств, упав на руки мужа. *** — Вот тебе и праздничек, — Панду хлопотал вокруг жены, лежащей в постели в ближайших покоях. — Ты б хоть как-то постепенно ей сообщил! — Откуда мне было знать, что она потеряла сына много лет назад и искала его? — оправдывался Дхана Нанд, держа платок, смоченный лавандовым маслом возле носа бесчувственной Муры, пока Панду, намочив край накидки в холодной воде, прикладывал ткань ко лбу и вискам будущей матери. — Знал бы, сначала бы подготовил её. — Это что ж получается, — задумался Панду, на миг отрываясь от своего занятия, — моя жена — мать твоего возлюбленного? — Похоже на то, — вздохнул Дхана Нанд. — Конечно, достоверно это станет известно, когда они встретятся, но, судя по тому, что выживших Маурьев немного, и имя совпадает — скорее всего, Чандра действительно её сын. — Как тесен мир, несмотря на его огромные размеры, — сделал глубокомысленный вывод Панду, возвращаясь к прикладыванию влажной ткани на лоб жены. Наконец, махарани, глубоко вздохнув, очнулась и подскочила на ложе, ища что-то руками вокруг себя. — Чандра, сынок, — пролепетала она. — Где ты? — Тащи сюда своё Сокровище, брат, — ухмыльнулся Панду. — Будем восстанавливать Магадхско-Пиппаливанское семейное единство. — Приведите его, о добросердечный самрадж! — взмолилась и Мура, мигом превращаясь из нахальной и самоуверенной особы в ласково-льстивую. — Если вы позволите мне снова обнять моего сыночка, то я забуду всё зло, причинённое моей стране! — Да, брат, это довольно сильное обещание. Веди. Выйдя из покоев, Дхана Нанд отправился на поиски Чандрагупты. *** — Шикарное празднество! — Индра жадными глазами пялился на танцующих вокруг него служанок в ярких сари, словно желал потрогать каждую. — Ага, за всю жизнь такого не видал, — протянул Дхум. — Спасибо, Чандра, что позвал нас! Всё-таки ты добился, чего хотел: стал родственной душой царя, и тебя не прибили. Это немалое достижение. А Стхул ничего не сказал, только почесал плечо. Потом подумал и почесал снова с горьким вздохом. — Чего это ты такой убитый? — заинтересовался Чандрагупта, обращаясь к своему третьему другу. — Да так, — вяло откликнулся Стхул. — Ничего. — Рассказывай! Я так просто от тебя не отстану. Кислой мины на моём празднике ни у кого быть не должно! Стхул нехотя обнажил плечо, которое нещадно чесалось. — Это не метка, а настоящая трагедия, — пояснил он. «Су», «радость», «богатство», «соседи», — прочёл Чандра на плече Стхула и, недоумевая, уставился на своего друга. — И чем плоха метка? — оживился Чандра. — Ты всегда заглядывался на Субхаду. Судя по метке, она тебе и обломилась. Радоваться надо! Беги целоваться! Она, кстати, где-то здесь должна быть, потому что я и её пригласил. Я отвлеку Сукхдэва, а ты… Стхул печально покачал головой, молча приблизился к Дхуму и приподнял его пояс, демонстрируя метку на животе приятеля. «Су», «радость», «богатство», «соседи», — прочёл Чандра и почувствовал теперь примерно такое же напряжение, как и Стхул. — Ну, — призадумался Чандрагупта, пытаясь найти логическое объяснение увиденному, — это не обязательно Субхада. Это может быть, к примеру, Сукхдэв? — Упаси Триада!!! — завопил Дхум. — Не надо мне Сукхдэва!!! — Но почему? — недоумевал Чандра. — После поцелуя вы испытаете друг к другу нежные чувства и не захотите никогда разлучаться… Сукхдэв богат и на подвиги Камы ещё способен, я думаю. — Нет, Чандра!!! — заголосил испуганный Дхум. — Я лучше никогда не буду никого целовать, чем позволю Сукхдэву стать моей второй половиной!!! — Хорошо, пусть у него Сукхдэв, у меня — Субхада, — уныло продолжал Стхул, — но кто тогда родственная душа Индры? — и несчастный парень повернул Индру спиной к Чандре, показывая всё ту же надпись между лопатками друга: «Су», «радость», «богатство», «соседи». — Нда, — Чандра почесал затылок. — Тут я и впрямь не знаю, что предположить. Впервые вижу трёх людей с совершенно одинаковой меткой. — А и гадать нечего, — зазвенел лукавый девичий голосок неподалёку, и, обернувшись, четверо юношей увидели разодетую в нарядное сари из золотой парчи Субхаду. — Я всё пыталась выловить вас во дворе вашего дома, но отец постоянно меня обратно в комнату загонял. А сейчас он упился халявным бхангом и танцует адхармический танец с какой-то служанкой… Вот у меня и появился шанс с вами переговорить! Хотите знать, в чём разгадка трёх одинаковых меток? Дхум и Индра кивнули, а Стхул отрицательно замотал головой, до смерти перепугавшись и предчувствуя недоброе. — Вот разгадка, — и Субхада, откинув край узорчатого пачери, продемонстрировала надпись на своей шее: «Ин», «Стху», «Дху», «друзья». — Что?! Все трое?! — заорал Индра, пуская петуха. — Но это же АДХАРМА!!! — Обижаешь, — надула губки Субхада. — У Драупади было пять мужей, а чем я-то хуже? Почему не могу быть благословлена хотя бы тремя? Ведь даже махарани Кунти говорила, что трое — это не адхарма. Вы навсегда останетесь вместе, никогда не разлучитесь ни со мной, ни друг с другом. А очередь в опочивальню мы быстро установим, не беспокойтесь, — и Субхада одарила своих будущих половин ласковой улыбкой. — Только по году никто из вас ждать не будет. Через месяц будете сменять друг друга, это вполне по-человечески. Ну что, начинаем целоваться? Дхум и Индра стоически снесли своё открытие, а Стхул пошатнулся и был вынужден опереться о ближайшую стену. Чандра не знал, смеяться ему или плакать. Было очень жаль перепуганного Стхула, однако не успел он задуматься о словах, способных утешить друга, как внезапно поблизости выросла знакомая фигура в чёрно-золотых одеяниях. — Сокровище, — ласково промолвил Дхана Нанд, — я пришёл за тобой. Официальное представление родственных душ, с которыми связаны члены моей семьи, ещё не окончено. Вернись на балкон, радость моих очей! — Кого же ты забыл? — удивился Чандра. — Нандивардхан, Тарини и я… Ты представил всех. — Нет, — Дхана Нанд тонко улыбнулся. — Остались двое. Точнее, два в одном. — Два в одном? И что это значит? — опешил юноша. — Твоя родная мама и твой младший брат, которого она носит под сердцем. Бывшая махарани Пиппаливана желает видеть тебя, чтобы обнять сына, которого всю жизнь искала. И вот я думаю, если уж так вышло, что следующим самраджем Магадхи станет потомок Маурьев, то наверное это и есть моё искупление за разрушенный Пиппаливан? Чандра с недоумением смотрел в глаза Дхана Нанда, а потом не выдержал и, ощутив слабость в коленях, прислонился к стене рядом с нервно икающим Стхулбхадрой. *** Так непривычно было прикоснуться к почти незнакомой женщине, которую он не помнил, назвать мамой, положить ладонь на огромный, круглый живот, где спал, ожидая рождения, его младший брат… Мура плакала, обнимая его, и просила прощения за то, что он на столько лет оказался оторванным от своей семьи, пропав во время боя. — Я просила генерала Матсальдева вывести тебя из крепости, но, вероятно, его убили в ходе сражения, а ты испугался и убежал, потому и потерялся. Я молилась о твоём благополучии все эти годы, даже не зная, где ты и жив ли? Скажи, ты ни в чём не знал нужды? Тебя хорошо воспитали? Чандра смутился. Лубдхак и «хорошее воспитание» — вещи несовместимые, однако, чтобы не расстраивать маму, Чандра просто кивнул и опасливо покосился на Дхана Нанда. А ну как самрадж честно скажет, что воспитание у парня — так себе, а наглости — хоть отбавляй. Но разве мог возлюбленный так опозорить его? Разумеется, он промолчал. Панду, взяв Муру под руку, вышел вместе с ней на балкон — туда, где сидели с довольно кислыми лицами Нандивардхана и Дашасиддхика, и представил бывшую махарани Пиппаливана как свою законную супругу и родственную душу. *** Праздник завершился лишь к утру. Когда рассвело, очнувшийся в примятом стогу сена в объятиях полуголой танцовщицы Сукхдэв встряхнулся, выполз во двор из коровника и, к ужасу своему, обнаружил, что его дочь радостно щебечет, сидя на коленях у Индры, поглаживая по щеке Стхула и улыбаясь Дхумкету. Скомканное пачери валялось где-то под скамьёй, а на шее Субхады красовалась надпись с тремя полностью проявленными именами воспитанников Лубдхака. Сукхдэв застонал, словно у него разом разболелись все зубы, поняв, что свадьбы с тремя женихами теперь не миновать. Спустя семь дней после празднества родился сын Муры и Панду, которого назвали Амритом. Чандра поначалу не думал, что привяжется к этому малышу, но случилось так, что едва увидев милого младенца с ямочками на щеках, понял: теперь в его жизни появилась ответственность, которую он сам желает разделить со своей матерью и её супругом. Однако самым близким человеком для него по-прежнему оставался тот, кто некогда здорово отлупил его, а потом подарил самый страстный на свете поцелуй. Впрочем, совершенствоваться никогда не поздно, поэтому каждое утро Чандра пытался превзойти свой прежний уровень. — Вот так… Немного наклони голову, — добившись нужного положения тела, Чандра приник к губам возлюбленного и долгое время не прерывал поцелуя. — Получилось? — торопливо спросил Дхана Нанд, когда их губы наконец разомкнулись. — Сейчас придёт Ракшас звать меня в сабху, а я не хочу, чтобы он снова лишился чувств! Бедный аматья такой старомодный. Ему до сих пор трудно принять, что метки могут связать кого угодно с кем угодно. — Осталось потренироваться ещё капельку, и у нас станет получаться так же здорово, как у Тарини! Нельзя упускать ни одной возможности наработать навык. Ты сам сказал Бхадрасалу, что терпение и тренировка решают всё, — назидательно заметил Чандрагупта. — Когда ты только успеваешь подслушивать за всеми вокруг?! — поразился Дхана Нанд. — А я твой главный шпион. Учти, пока я рядом, никто не устроит заговора, а коли устроит, то пожалеет, — и, склонившись, Чандра снова поцеловал любимого, чувствуя тепло, перетекающее меж их сердцами, связанными узами не на одну, а на многие жизни вперёд. 12.11.2020г.