Родственные души

Генерал Бхадрасал, получивший приказ выделить десять лучших воинов для сопровождения царевны Дурдхары, выглядел весьма унылым и растерянным, и это не укрылось от глаз Дхана Нанда. — Что с тобой? — прищурившись, спросил царь, когда вместо «слушаюсь», генерал царской армии издал в ответ лишь долгий, печальный вздох. — Да на тебе просто лица нет! — Мама много дней подряд не выходит из пыточной. Не возвращается в свои покои ни днём, ни ночью, — признался Бхадрасал. — А ещё она запретила кого-либо в темницу пускать, даже мне нельзя войти. Ума не приложу, что там происходит! Она никогда так надолго не запиралась наедине ни с одним преступником. Служанки говорят, госпожа не появляется на кухне уже неделю, а если и заходит, то лишь для того, чтобы забрать очередной поднос с фруктами, сладостями и прохладительными напитками, после чего уходит обратно. Позавчера отнесла в темницу все клетки с мышами. Не знаю, завидовать преступнику, с которым она возится так долго, или молиться за него? Неделю под пытками от рук моей матери ещё никто не выдерживал. Обычно самые стойкие за три-четыре дня убирались в Паталу. А тут уже и мыши в ход пошли… По мне, так это хуже плётки, колеса и огня! — Погоди, — прервал генерала заинтересовавшийся Дхана Нанд. — Что за мыши? — Ну это, — Бхадрасал густо покраснел, — я думал, вы знаете, самрадж. — Нет, не знаю, — на лице царя проступило выражение крайнего любопытства. — Про щипцы знаю, про обод колеса, долото, плеть, верёвки, наручники, прижигания огнём — осведомлён. Про отраву, вызывающую кровохарканье, в курсе. Но для чего нужны мыши?! — Они в дхоти заползают, — признался Бхадрасал. — Их так натренировали — искать там кусочки сладких фруктов, а когда мыши не находят искомого, то начинают кусаться. Мама много часов в своё время билась с ними, пока не отобрала двенадцать самых агрессивных. Были и такие, которых ну никак невозможно было заставить работать. Они только щекотали жертву — и всё. Тех, кто только щекотал, мама Шипре подарила, но они вскоре почти все издохли, потому что моя сестра по рассеянности забывала их кормить. Один мышонок выжил, о нём раджкумари Дурдхара заботилась! Ну ничего, скоро мама новых натренирует. Она сейчас взялась обучать потомство агрессивной дюжины, от них толк будет. Рассказ Бхадрасала невероятно развеселил царя. Он долго смеялся, в то время, как Чандрагупта не знал, куда девать глаза от стыда, вспоминая своё собственное приключение с Чхотой. Пусть этот мышонок не причинил ему вреда, однако ощущение цепких лапок, хватающихся за чувствительную кожу, и шаловливых пальчиков Шипры, трогающих всё подряд на своём пути, забыть было непросто. — Теперь и я хочу посмотреть, с кем развлекается няня! — оживился Дхана Нанд. — Но, брат! — возмутилась Дурдхара. — А как же наше путешествие? — Поедем после того, как узнаем, тайну Даймы. Разве тебе не интересно? Дурдхара скроила презрительную мину, скрестила руки на груди и отвернулась. — Чандра, ты-то хоть составишь компанию мне и Бхадрасалу? — обратился самрадж к своей недавно обретённой половине. — Охотно! — воодушевлённо заметил Чандрагупта. — Я ни разу не видел, как выглядит пытка мышами. Эм-м, то есть, со стороны не видел, — поправил он себя, заметив осуждающий взгляд Дхана Нанда, направленный на него. — Идём, — торопливо вскочив с места, Дхана Нанд широким шагом двинулся в сторону темницы. Бхадрасал, недовольно покосившись на Чандрагупту, последовал за самраджем, а Чандра, ответив генералу невозмутимым взглядом, отправился за Бхадрасалом. — А ещё говорят, что женщины собираются в путешествие целую вечность, — недовольно пробормотала Дурдхара, оставшись одна. — По-моему, наоборот, мужчин вовремя не соберёшь, — и она с досадой пнула краешком сандалии ножку царского сиденья. — Нет, если эта троица вскоре не вернётся, возьму с собой Шипру и отправлюсь искать Тару сама! *** Не успев спуститься в темницу, нежданные посетители мгновенно уловили долетавшую до них низкую речь. Обычно так в Магадхе не выражались даже пьяные башмачники. Единственными приличными словами из услышанных Чандрой, Бхадрасалом и Дхана Нандом были: — Уааыы! Хватит!!! От остальных глаголов и существительных даже вешью сгорели бы от стыда. Следуя к источнику звука, царь и его сопровождающие обнаружили в самой дальней камере темницы прикованного наручниками полуголого мужчину, стоящего спиной к решётке. Из всех одеяний на пленнике остались только дхоти, но под тканью этого последнего элемента одежды происходило бурное хаотичное движение. — Однако… — только и смог выдавить Бхадрасал, глядя на то, как несчастный орёт, извиваясь всем телом и безуспешно стремясь избавиться от агрессивных мышей Даймы. Няня с интересом наблюдала за преступником, склонив голову набок. В углу темницы на небольшом возвышении стоял серебряный поднос с виноградом, бананами, манго, сыром панир, тарелкой, наполненной кхиром, и кувшином, из которого ощутимо тянуло чем-то сладким, кажется, мадхвикой. У противоположной стены узилища горой громоздились пустые деревянные клетки с открытыми дверцами. Дно каждой клетки было устлано сухой травой. — Ничего-ничего! — подбадривала няня своего пленника. — Терпи! Сначала ты как следует разогреешься, а потом мы хорошо повеселимся. — Добрый день, няня! — поприветствовал Дхана Нанд свою названную мать, приближаясь к запертой камере. — Смотрю, ты, как обычно, вся в трудах? Вздрогнув от неожиданности, Дайма подняла голову и, встретившись взглядом с обоими сыновьями и с Чандрагуптой, неловко заулыбалась. — Пытаю предателя, посмевшего заявиться во дворец с ядом. Так и не признаётся, подлец, кого травить собирался! — Надо, надо признаваться! — в тон Дайме ответил Дхана Нанд. — Ну-ка, поверни эту сволочь ко мне, хочу поглядеть, каков наш «орёл» с фасада. Взявшись обеими руками за голову пленника, Дайма развернула его к решётке. — Ба! — радостно воскликнул самрадж. — Сумасшедший брамин! Давно не виделись. Как поживаешь, кандидат в родственные души? Чанакья уже не орал и не ругался, только страдальчески постанывал, обмякнув на цепях. — У него там мыши? — язвительно уточнил царь, указывая пальцем на дхоти преступника. — Они, — охотно ответила Дайма. — Дневной рацион отрабатывают. Знают, что не покормлю, пока дело не будет сделано! Судя по тому, как он орал, стая сегодня постаралась на славу. — Ладно, вынимай, — расщедрился Дхана Нанд. — Хватит. С бесчувственным играть не интересно. Кстати, — тут царь заметил, что спина преступника на удивление чистая. Толкнув решётку, Дхана Нанд вошёл внутрь, осмотрел брамина со всех сторон и результатом осмотра остался недоволен. — Ты хоть раз плётку в руки брала? — спросил он, поворачиваясь к Дайме. — За столько-то дней, учитывая твои воспитательные методы, он весь должен быть в рубцах, но я не вижу никаких следов! На сей раз залилась румянцем Дайма, стыдливо опуская глаза. — Бить-то била, — негромко проговорила она, — но стоит его поцеловать, как всё мигом заживает. Впрочем, это удобно! Если бы не заживало, я б его прикончила давно, а так можно продолжать, — и няня нежно потрогала предплечье преступника, где красовалась полностью проявленная надпись: «Дхамини», «сечь, повелевать». — Ути-пути, скорпиончик мой, судьбой посланный! — проворковала Дайма, приступая к извлечению дрессированных грызунов. — Что?! — в один голос закричали Бхадрасал и Дхана Нанд, в ужасе уставившись на бесчувственного Чанакью, с которого Дайма, развязав дхоти, ловко снимала мышей, словно целитель — пиявок, и распределяла животных по клеткам. — Нет-нет, — первым опомнился Дхана Нанд, — няня, только не говори, что сумасшедший брамин — отныне отчим Бхадрасала и мой… названный отец?! — Но так и есть, — Дайма одарила сомлевшего Чанакью, закатившего очи под лоб, ласковым взглядом. — Сейчас я его поцелую, он опять откроет глазки, и мы продолжим выяснять правду. А когда мне надоест забавляться, то я выведу этого предателя из темницы, — она вздохнула и, потрепав брамина по щеке, произнесла, — и буду следить, чтобы он никого не отравил, а особенно членов моей семьи! Впрочем, вам, дети мои, не стоит волноваться. Это исчадие нижних миров не посмеет отравить никого, — голос Даймы стал сладким, как мёд, — да-да, никого он теперь не отравит, мой бык среди мужей… Или мигом превратится в вола, несмотря на всю мою безграничную любовь к нему, — прежде чем промолвить последнюю фразу, Дайма целомудренно коснулась губ Чанакьи. Брамин, придя в сознание, услышал, какая участь его ждёт, и заорал, хотя ни одной мыши на его теле уже не было. «Да. Не у всех любовь одинаковая», — понял Чандрагупта, так и не решившийся вымолвить хоть слово в присутствии суровой няни и её нового мужа. *** — Думала, не дождусь! — воскликнула Дурдхара, когда Бхадрасал, пребывающий в прострации, удивлённый Чандра и развеселившийся Дхана Нанд вернулись обратно в покои к поджидавшей их царевне. — Когда едем? — и тут она заметила, что выражения лиц мужчин какие-то странные. — Что с вами? — удивлённо спросила Дурдхара. — Сестричка, у меня потрясающие новости! — обрадовал сестру Дхана Нанд. — У няни Даймы появилась родственная душа. Не поверишь, кто! — Мне без разницы, — вяло отозвалась Дурдхара. — Брамин Чанакья. «Дха» на его руке означало первый слог настоящего имени Даймы — Дхамини. Глаза Дурдхары округлились, и она схватилась за сердце. Бхадрасал укусил себя за сжатый кулак, чтобы случайно не выпалить вслух одно из тех слов, которым успел научиться в темнице от новоиспечённого отчима. — Эта ехидна в человечьем облике умудрилась вползти во дворец?! — ужаснулась Дурдхара. — Что теперь делать? — Да ничего, — беспечно махнул рукой царь. — Дайма дала слово, что не позволит брамину разгуляться, а няня ещё ни разу не подводила. Ладно, собираемся и едем искать твою родственную душу. Слово надо держать! Бхадрасал, собери нам десять воинов и пусть на конюшне седлают коней! — Слушаюсь, самрадж! — ответил генерал, радуясь тому, что можно хоть ненадолго отвлечься от горьких мыслей о новом члене собственной семьи, возникшем нежданно-негаданно на горизонте. *** Сверяясь с начертанной картой, Дхана Нанд в сопровождении Чандры, Дурдхары и воинов Бхадрасала довольно скоро преодолел путь до поселения, основанного выжившими кшатриями Пиппаливана. После судьбоносного сражения, поставившего точку в истории страны, промышлявшей разбойничьими вылазками, от местного населения осталось две сотни жителей, обитавших в глубине леса и поддерживавших своё существование охотой, ловлей рыбы, сбором фруктов, кореньев и съедобных семян. Несколько десятков хижин огораживал высокий деревянный забор, выстроенный для защиты от диких животных. На участках, расположенных вокруг домов, если верить донесениям шпионов, выращивали лишь чечевицу, кукурузу и просо. Кое-кто разводил домашнюю птицу и овец. Дхана Нанд постучал в ворота ножнами меча, и тут же на головы гостей сверху посыпался град стрел с костяными и деревянными наконечниками. К счастью, воины Бхадрасала, не дожидаясь атаки, заранее успели прикрыть себя и своих господ широкими щитами. — Уходите, откуда пришли!!! — послышался зычный женский голос с другой стороны стены. — Мы чужаков не принимаем!!! — Тара! — обрадованно воскликнул Дхана Нанд. — Как я счастлив снова слышать тебя! Ты здорова? — Полностью, — сухо отозвалась Тарини. — За каким бхутом тебя принесло спустя столько лет? В Паталипутре тесно стало? — У меня есть подарок для тебя, — продолжал вести переговоры Дхана Нанд. — Прямо-таки для меня лично? — Ага! — Не приму ничего. Разворачивай колесницу обратно. — Я не на колеснице, а верхом на Туфане. — Туфану привет. Сожалею, но корма и отдыха в конюшне он не дождётся. — Да погоди ж ты, вспыльчивая моя! Почему злишься на меня, я понять могу. Когда-то давно мы серьёзно не сошлись во мнениях насчёт Пиппаливана. Но чем провинилась моя сестра? Некоторое время за частоколом, украшенным убелёнными временем медвежьими, кабаньими и тигриными черепами, развешанными вперемешку с высохшими цветочными гирляндами, царило глубокое молчание, потом голос Тары, ставший куда более миролюбивым, спросил: — Дурдхара с тобой? — Да! — выкрикнула царевна, устав ждать, когда их впустят. — Тара, мой брат долгое время внушал, что ты — просто мой сон. Он не желал нашей встречи! Но теперь я знаю, что когда-то давно мы дружили, ты заботилась обо мне и однажды спасла мою жизнь! Я пришла поблагодарить тебя. Впусти, пожалуйста! На сей раз из-за частокола послышался сдержанный гул голосов, словно некоторое количество людей совещалось между собой. — Это ловушка, нельзя их пускать, — разобрал Чандра чью-то реплику. Кажется, говорила женщина. — Дурдхара не может лгать, — возразила Тарини. — У неё чистое сердце. — Она была ребёнком раньше, а теперь выросла. Кто знает, какой стала? — снова тот же недоверчивый голос. — Может, царевна заодно с убийцей, уничтожившим наш народ, и нас пришли добить? — Тара, впусти! — Дурдхара, как и Чандра, тоже услышала все эти речи и взмолилась со слезами на глазах. — Да, у вас есть все основания предполагать худшее, но мы пришли с миром! Я просто хочу поблагодарить и поговорить… о чём-то очень важном! А брат и охрана сопровождают меня и защищают. Они не причинят вам вреда! — Хорошо, — снова послышался голос Тарини. Вероятно, она сделала знак всем стоявшим с нею рядом молчать, потому что недовольный гул мгновенно стих. — Я открою ворота, но сначала хочу узнать главную цель вашего прибытия! Поблагодарить меня за спасение многолетней давности — это отговорка, глупцу очевидно. Говори, что вам на самом деле нужно. Дурдхара смутилась, но Чандра, подъехав на коне поближе к царевне, успокаивающим жестом потрепал её по руке и шёпотом промолвил: — Да скажи ты ей правду. Иначе эта упёртая дочь брамина так никогда и не откроет, всё будет думать, что мы воевать пришли. А поскольку она, согласно метке, защитница Пиппаливана, для неё эта миссия всегда будет важнее прочего, она не отступится. — Я жду! — тон Тары стал суровым. — Докажи, что у тебя действительно важное дело. Решившись, Дурдхара смело произнесла: — У меня есть все основания предполагать, что я — твоя родственная душа. Я пришла проявить наши метки! Эхо голоса Дурдхары затерялось где-то среди деревьев… Очень долго по ту сторону ограждения никто не произносил ни звука, а потом деревянные ворота со скрипом приоткрылись и снова закрылись. Перед Дурдхарой предстала женщина тридцати с небольшим лет — загорелая, уже не юная, как прежде, но всё с такими же с глазами, полными дерзкого огня. Она была одета по-мужски, на боку её висел в ножнах меч, а за спиной торчал колчан со стрелами, который Тара, вероятно, не успела снять, бросив лук по ту сторону врат. Теперь, увидев Дурдхару, она медленно сняла и колчан, позволив тому соскользнуть на землю. Она приближалась, будто зачарованная, неотрывно глядя на царевну. И Дурдхара, чувствовала, как сильно бьётся сердце, а от появившейся женщины не хочется отводить глаз. «Притяжение меток, — молнией мелькнуло в голове. — У брата и Чандры было так же…» Подойдя ближе, Тара протянула руку и помогла Дурдхаре спешиться, некоторое время смотрела на девушку, а затем ни слова не говоря, не предлагая пройти какие-нибудь нелепые проверки, предоставить доказательства или показать метку, притянула царевну к себе и страстно поцеловала в губы. Все сопровождавшие самраджа кшатрии, как по команде, устремили взоры долу. Кроме одного-единственного кшатрия, носившего фамилию «Маурья». — Чандра, ты б хоть отвернулся… — пробормотал Дхана Нанд, уставившись на своё Сокровище, хотя, бесспорно, сейчас ему больше всего хотелось полюбоваться происходящим с Дурдхарой. — Не могу, — с широчайшей улыбкой Чандра нахально пялился куда не положено, — никогда не видел целующихся дэви. Посмотри и ты, Дхана, это ж первый поцелуй твоей сестры, такое нельзя пропускать! — Не совсем, — ревниво процедил самрадж, продолжая пронзать взглядом Чандрагупту, чтобы избежать искушения уставиться на Дурдхару. — Самый первый поцелуй у Дурдхары был с тобой. Но Тарини лучше не знать об этом, потому что она такая же ревнивая, как и я. Если узнает — будет долго дуться. Кстати, они там уже закончили свои проверочные лобызания? — Неа, пока продолжают, — блаженно промолвил Чандра, — ух, дэви Тарини, видно, неплохо с кем-то потренировалась! Дхана, ну посмотри! Ого, вот бы и ты меня так же… — Я плохо целуюсь? — с заметным недовольством в голосе вопросил самрадж. — Тебе чего-то не хватает? — Нет, отлично, и всего мне хватает, кроме позы наездника… — Молчи, несчастный! Не при людях же! — …но я никогда не видел, чтобы кто-то такое языком проделывал! Нам ещё с тобой до такого уровня тренироваться и тренироваться… на линиях меток. Невероятно… Хм, кажется, я понял, как надо! Они обе повернулись сейчас под нужным углом. Отлично видно всё. В деталях! — Не буду смотреть, — Дхана Нанд упрямо держался своей праведной линии поведения. — Слово «наглец» — твоя характеристика, не моя. — Солнце тоже на всех смотрит, Солнцу можно, — отпарировал Чандрагупта. — Правда? — обрадовался Дхана Нанд и посмотрел в упор на Дурдхару, но именно в этот момент Тара разжала объятия, выпуская задыхающуюся, сияющую от счастья девушку. — Ох, — только и сумела вымолвить царевна, отдышавшись и оправляя растрепавшиеся волосы, — ох, Тара… Медленно повернувшись спиной к царевне, Тарини приподняла туго сплетённые косы и показала своей избраннице обнажённую шею. — Есть? — коротко спросила она. — Ага, — захлопала в ладоши Дурдхара. — Моё имя! Полностью! А у меня? — теперь она показала Таре свою метку. — Тоже. Но иначе и быть не могло! Не говоря более ни слова, Тара снова посмотрела на царевну и порывисто привлекла её к своей груди. — Прости. Это я должна была тебя искать! Я старше, мне следовало быть мудрее, а я зациклилась на прошлом, думала только о том, как нехорошо мы расстались с твоим братом. Даже мысли не допускала, что моя метка может быть как-то связана с тобой! Точнее, мысли-то были, но я их гнала постоянно… Говорила себе: «Да зачем я ей нужна, даже если это так? Ей бы замуж и детей… Тем более, всё равно Дхана Нанд сестру не отдаст своему нынешнему врагу!» И, думая так, я даже не попыталась найти тебя и узнать, что нужно тебе, — тут Тара подняла голову и встретилась взглядом с Дхана Нандом, а потом перевела вопросительный взгляд на смуглого юношу, сидящего в седле рядом с царём. — Твоя родственная душа? — спросила она у Дхана Нанда, кивком указав на Чандру. — Да, — гордо ответил он. — Тоже из Пиппаливана. — Надо же, — задумчиво протянула Тара. — Какие шутки подчас играет судьба… Кто бы мог подумать! — Так ты впустишь нас, или нам с воинами придётся ехать обратно, пока вы с Дурдхарой будете решать, где вам отныне жить дальше? Честно говоря, я бы предпочёл узнать заранее о вашем решении, и если вы обе не против, то предложил бы для проживания дворец в Паталипутре, поскольку не хочу разлучаться с Дурдхарой. — Заходите, — в голосе Тарини не слышалось больше ни враждебности, ни язвительности. Она опять открыла ворота, ведущие в поселение. — Как бы я к тебе прежде ни относилась, но я не могу враждовать с семьёй моей родственной души. Отныне мы попытаемся построить отношения заново.