Лика

      Полгода спустя       Тёмыч сидел за вип-столиком в ночном клубе, скромно пристроившись в углу на уютном диванчике, с удовольствием ковырялся в многоступенчатом, навороченном десерте из мороженого, шоколадного бисквита, взбитых сливок и клубники в высоком вазоне, утыканном зонтиками, цукатами и марципановыми палочками, и во все глаза смотрел на обворожительного, потрясающего Лику… Человека, который вытащил его с того света. Вдохнул в него новую жизнь. Заставил поверить, что чудеса случаются.       Лика танцевал по центру зала. Конечно, не как профи, без всяких там вывертов, но классно. В привычной белой футболке в обтяжку, в излюбленных, подкатанных до щиколоток узких джинсах, низких кедах, демонстрирующих красивые лодыжки. Играла заводная фэтбойслимовская «It’s Wonderful Night». Лика щелкал пальцами в ритм, хлопал в ладони, зажигательно двигал бедрами и белозубо, просто сногсшибательно улыбался. Стройный, ладный, ослепительно блондинистый, броский.       «Это мой парень», — подумал Тёма и с удовлетворением еще несколько раз прокатал на языке эту фразу. Слова поочередно звездами вспыхивали в сознании: «Это… мой… парень…». Особенно долго и ярко горело «мой». Звучит сочно и сладко, но не приторно, на вкус — как этот божественный десерт. Артём зачерпнул ложкой подтаявшую жижицу мороженого и, прикрыв глаза от удовольствия, облизал ее.       Поймал на себе взгляд лучистых глаз… Лика на секунду замер, выпав из ритма музыки, зависнув на Тёмкиных губах, измазанных десертом. Тёмка фыркнул от смеха — до сих пор было необычно ощущать себя объектом чьего-то желания. Точнее, не чьего-то, а именно во-о-н того озабоченного парикмахера. Кайф! Тёма соблазнительно провел языком по нижней губе. Вот тебе!       Лика улыбнулся и погрозил пальцем, кивнул, приглашая присоединиться к себе. Артём испуганно замотал головой… Никаких танцев! Ни за что! На это не подписывался!       Он и в ночном клубе-то в первый раз в жизни был. А тут сразу заведение для нетрадиционных пар. И так впечатлений выше крыши.       Лика месяц его уговаривал сюда прийти, мол, хорошие люди просили показаться на глаза. Тёма сопротивлялся как мог, благородно отпуская ненаглядного сделать вылазку в компании Санчо, если уж ему так надо. На что Воскресенский строго ответил, что Александр Степанович теперь — приличный семейный мужчина, у него хани-мун, его с пути истинного сбивать нельзя.       Да, Санчо женился! Тёма в жизни не поверил бы, что такое может быть, если бы лично на свадьбе не гулял. Правда, сам процесс бракосочетания и последующую байкерско-вакханальную тусовку плохо помнил: Лика, будучи свидетелем, щеголял в фантастическом костюме жемчужно-серого оттенка… И Тёма, как загипнотизированный, не мог глаз от него отвести. Со всей свадьбы запомнил лишь свое изнурительно-мучительное желание наконец-то остаться с Ликой наедине, чтобы снова удостовериться — ему не примерещилось, и этот соблазнительный, улыбчивый парень — не иллюзия, а реальность. Его реальность.       Ну что сказать? Тёма был впервые до одури влюблен и рядом с Ликой постоянно витал в облаках… Парил.       Ах да, про клуб! В общем, Воскресенский его уговорил: вытащил в барбершоп, где навел на голове бесподобный творческий беспорядок, протащил по магазинам, принарядив. Тёма поначалу бузил: Лика без конца на него тратился. Но тот строго цыкнул, мол, а какой смысл в деньгах, если их нельзя потратить на любимого человека? Артём махнул рукой — расстраивать Воскресенского не хотелось, а тем более, спорить с ним и ссориться. Если уж ему так хочется… Пускай.       Тёма покорно терпел гиперопеку в твердой уверенности, что со временем сделает перестановку приоритетов. Позже. Лика — чудесный, но моментами несколько инфантильный, безалаберный и порой слишком доверчивый и открытый. Такие качества делают хорошего человека уязвимым. Это ни в коем случае не минус, скорее, очередной плюс Воскресенского, но Тёма точно знал, что в обиду его не даст. Подстрахует. Пусть Лика думает, что он этакий мальчик, которого нужно оберегать.       У Тёмы же был четкий план: он собирался всё-таки доучиться на историческом, а потом прицепом получить вторую вышку — но не юрфак, а закончить финансы и менеджмент. С одной целью — вникнуть в ведение бухгалтерии и финансового оборота предприятия, чтобы тактично вклиниться в дела «Мужской территории». Лика был отличным стилистом, но бизнесменом — никудышным.       История Тёме нужна была для другой темы — он понял, чем бы хотел заниматься в перспективе. Стать дизайнером-модельером! Без шуток. А без знания эпох истории моды — это чревато изобретением колеса, а не поиском новых форм. Он по-прежнему много рисовал в скетчевом стиле и незаметно для себя обнаружил, что создаваемые им образы — это не индивидуальное лицо, а оригинальные женские наряды. Точнее, на мысль об этом его натолкнула Вика, которая как-то увлеченно разглядывала его наброски, и вдруг, ткнув пальцем в какое-то платье, завопила: «Я тоже такое хочу!».       Артём долго размышлял на эту тему, прошерстил модные нынче одежные бренды и сделал вдохновляющее открытие: в большинстве случаев во главе Домов моды стояли мужчины. Причем были очень интересные, еще мало известные марки, представленные известными бутиками в Милане, Барселоне и Париже, окруженные флером загадки, так как имена дизайнеров, создающих эту женственную и изысканную красоту, тщательно скрывали. Естественно, это рекламный ход, поэтому Тёма в итоге докопался, что за каждым из понравившихся ему брендов стояли русские парни!       Лика его планы одобрил и обещался поддержать во всех начинаниях. Даже приготовил ему на предстоящий день рождения шикарный подарок — поездку в Париж… Напитаться вдохновением в столице моды. Правда, не очень понял, зачем тогда Тёме вторая вышка, но он благоразумно умолчал об истинной причине, сообщив, что пригодится: для того чтобы создать продаваемый бренд, надо понимать, как его раскрутить, и финансовая составляющая в данном случае играет первостепенную роль. Лика подивился серьезности его намерений, но ничего не сказал. Тёма хмыкнул: еще посмотрим, кто кого опекать будет, Воскресенский.       Впрочем, опять отвлекся… Клуб! Да.       Так вот, Тёма долго пялился на себя в зеркало перед выходом, разглядывая в отражении чумового парня — иссиня-черные волосы, выразительные голубые глаза, в тон им приталенная рубашка с подкатанным рукавами, заправленная в отлично сидящие, укороченные темные брюки в едва заметную клетку, серые носки, стиляжные лакированные ботинки с перфорацией, тонкий галстук, подтяжки и последним штрихом — пирсинг. Ох, как он себе сейчас нравился! Но еще больше — Лике, который перед выходом зацеловал его до опухших губ и затискал до синяков на боках.       Но в клубе Тёмыч стушевался, заробев. Да еще Лику здесь встретили как родного, за столик для особых гостей усадили, сам хозяин вышел с ним поболтать. И еще куча каких-то знакомых то и дело к ним подходила. И все здоровались не только с Ликой, но и с ним. Обсмотрели и изучили с ног до головы… Будто он знаменитость, не меньше. Тёма, не привыкший к повышенному вниманию, жался к Лике и настороженно смотрел на всех исподлобья.       Но Лика его попросил расслабиться — мол, это очень хорошее место, где собираются все свои, и в клубе заведены строгие правила, нарушить которые — навечное попадание в черный список, поэтому здесь некого и нечего смущаться. Никто себе лишнего не позволит, а любопытствуют, потому что новое лицо. Это во-первых, а во-вторых, очень многие из подходивших к их столику переживали за Тёму и лично поучаствовали в его судьбе. Так что, конечно, им интересно взглянуть на него.       Для Артёма до сих пор было шоком, что какие-то незнакомые и неизвестные ему люди откликнулись полгода назад, узнав о его беде. Денег собрали столько, что хватило потом и на известного в городе высокопрофессионального массажиста, и на реабилитацию в платной клинике, и на восстанавливающие организм дорогущие витамины. Правда, Тёма понимал, что всем этим обязан Лике. Это ему помогали в первую очередь, но всё равно… Удивительно.       Как и сам Лика удивительный! После выписки из больницы он уговорил Надежду Дмитриевну сразу перевезти Тёму к нему домой, нанял сиделку, сам сбегал с работы при любой возможности. Окружил такой заботой, что оставалось только как можно быстрее выздороветь!       Настоял на ремонте в маминой квартире, взяв расходы на себя. Заявил, что он теперь фактически зять… что-то вроде того, поэтому считает своим долгом обеспечить теще комфортные условия для жизни. Надежда Дмитриевна так хохотала, что у нее слезы из глаз брызнули. Но согласилась. Перед обаянием и напором Лики трудно устоять, а отказом его действительно можно обидеть. Он ведь всё и всегда делает искренне, от чистого сердца.       Ремонтом Лика занимался лично на пару с Санчо. Было весело. Тёмке ничего делать не разрешали, поэтому он просто мешал ценными советами и указаниями. За что Лика однажды измазал его старую футболку краской… Они остались вдвоем в квартире — Сашка вышел на перекур. Тёма в отместку притянул Лику к себе — краска отпечаталась на его рабочем комбинезоне. Парикмахер заворчал, но в следующее мгновение уже отвечал на жадный поцелуй.       Целоваться с ним было неописуемо приятно, как будто на небеса уносит. И тело сразу лихорадить начинало, но Лика сдерживал Тёмкины порывы… Рано еще. А хотелось до умопомрачения. Чтобы до конца, до искр в глазах, до головокружения! Пока же ограничивались взаимными осторожными ласками. И, судя по реакции Лики, Тёма виртуозно освоил искусство минета.       Фух! Артём передернул плечами и поправил брюки. Ничего, этой ночью он не отстанет. Хрен его знает, как Воскресенский держит себя в руках. Если исходить из пятнадцатиминутного обтирания стены в коридоре перед выходом — уже с трудом. У Тёмы конкретно крышу рвало. Тем более, врач вчера на приеме на Тёмкин робко-смущенный вопрос ответил, что тот вполне уже может вернуться к полноценной сексуальной жизни. Главное помнить, что это нагрузка на сердце, которому пока еще тяжеловато, поэтому обоим партнерам следует быть предельно аккуратными.       Знал бы врач, что Тёма не возвращаться планирует, а начать. Да еще не с девушкой, а со своим парнем… Со своим сексуальным, обалденным парнем, который ментально доведет его прямо тут до оргазма, если сейчас же не уйдет с танцпола!       Негодяй! Тёма мстительно прищурил глаза. Лика, уловив его настроение, обернулся, прикусил губу и подмигнул. Нет, точно! Негодяй, сволочь и садист!       Эх, и кто бы мог подумать, что дикое решение, продиктованное полным отчаянием, выкрасить в свой день рождения волосы в розовый цвет, чтобы привлечь к себе хоть чье-нибудь внимание, хоть на пару минут, станет судьбоносным.       Что он встретит в тот, не предвещавший никакой радости день любовь всей жизни — в этом Тёма не сомневался ни секунды. Потому что… Разве можно Лику разлюбить? Он же идеальный. Самый лучший. Таких вообще в природе не существует: добрый, внимательный, нежный, заботливый… Прекрасный каждой чертой характера, а Лика был. И каждый день рядом с ним — сродни празднику.       Подумать только, что почти год назад Артём проснулся утром с ощущением, что если сегодня не произойдет что-нибудь хорошее, то он просто опустит руки. Забьет. Потому что сил уже не было. Притворяться перед мамой, что у него всё отлично и его устраивает замкнутая жизнь в пределах их однокомнатной квартиры, строить планы, в которых смысла оставалось всё меньше и меньше, терпеть игнор однокурсников, которые вслед за одноклассниками, непонятно по какой причине, будто он прокаженный, записали его в изгои, ходить на дурацкую работу, лишь бы что-то делать… И чего-то ждать.       Чего ждать? Непонятно. Умирать от тоски и одиночества, не имея возможности ни с кем поговорить по душам. Потому что матери многого не расскажешь — расстроится. А этого нельзя допускать — ей и так нелегко.       Маму Тёма любил, очень сильно, физически чувствовал с ней связь, и поэтому продолжал делать вид, что всё замечательно, он живет полной жизнью. Но решимость побороть обстоятельства таяла: всё чаще одолевали непонятные тревожные страхи, чудилось, что умрет он молодым, что сердце вот-вот подведет. Потому что иногда Артём ощущал его слишком остро, будто оно разрасталось до огромных размеров и занимало собой всю грудную клетку, аж воздуха не хватало. Но Тёма об этом не рассказывал матери: было б что не так, врачи сказали. А это, скорее всего, у него от депрессии крыша едет — вот и чудится всякое.       Матушке, конечно, поплохело, когда он вышел из ванной, где торчал около часа, с ядерно-розовой головой. Но промолчала. Подкинула еще тысячу в честь дня рождения и отправила развеяться. Тёмка минут пятнадцать мялся у подъезда, размышляя, куда податься. И решил пойти в кино на последний сеанс. Сначала посидеть в модном «Мандарине» — на десерт с чаем хватит, а потом посмотреть фильм. Какой — неважно. Главное — побыть среди людей.       Долго гулял, ловя на себе недоуменные взгляды. Но в тот момент ему было по фигу — на него смотрели. Обычно стесняющийся чужого внимания, именно в этот день оно Тёме было необходимо — чтобы почувствовать себя живым, частью социума, а не изгоем поневоле.       В ресторане тщательно изучил меню и выбрал мороженое, но не простое — из экзотических фруктов. В детстве ему редко перепадала возможность вволю наесться этим лакомством — нельзя: слабое горло, постоянные простуды. Мама, если и покупала пломбир, то сначала выставляла его на блюдечке подтаять. А это уже не то…       Тёма рассматривал гостей заведения и ни о чем не думал. Пока не почувствовал на себе чей-то пристальный, изучающий взгляд. Да! Его патлы цвета бешеной фуксии таки заприметили. И кто бы это мог быть? Конечно, парикмахер! Тёма, когда позже прочитал на визитке Лики род его занятий, едва не расхохотался.       Но в тот момент он растерялся, покраснев до мочек ушей (идиотская особенность): внимательно разглядывающий его парень выглядел существом из другого, фантастического мира счастливых и успешных людей. Красивый, стильно одетый — вроде ничего особенного, но все вещи на нем смотрелись так, словно под него шились. А потом незнакомец ему улыбнулся… И у Тёмы дыхание перехватило.       Правда, внимание красавчика оказалось всего лишь жестким стебом. К нему еще присоединился приятель — волосатый здоровяк, и они явно нашли объект для насмешек. Следовало ожидать. Глупо мечтать, что взрослый парень с внешностью фотомодели вдруг ни с того ни с сего пропитался симпатией к тощему фрику. С чего бы? Тёмка разозлился.       Сеанс в итоге превратился в кошмар: этот блондинчик целых два часа доводил его, измываясь. Еле высидел — сбежать посчитал ниже своего достоинства. Мало ли… бывают придурки. Да еще какие!       Финальным ударом под дых стала вообще из ряда вон идиотская выходка: незнакомец прилюдно на выходе прижался к его спине всем телом… Самое ужасное, что Тёма неожиданно почувствовал острое возбуждение от горячего дыхания, полоснувшего шею, и освежающе-терпкого аромата парфюма нахального блондина. Не ожидал от себя.       Ну… то есть… кое-что о себе Артём уже знал: в его потаенных эротических фантазиях девушкам места не нашлось. Но в действительности он понятия не имел о реальности своих предпочтений, потому что проверить не на ком было. Не целовался ни с кем ни разу. А тут от простого прикосновения башню снесло.       Тёму ураганным ветром вынесло из кинотеатра на улицу. Обида напополам с разочарованием мешались в убийственный депрессивный коктейль. И теперь попробуй, избавься от назойливого образа этого кретина. Всё через одно место. Вся его жизнь — через одно место. Отпраздновал день рождения! Лучше бы дома с мамой посидел.       Но оказалось, что вечер еще не закончен. Почти перед домом к нему пристала толпа малолетних придурков, изображающих из себя невесть каких крутых долбоебов. Нужно было дать деру, ибо драка Тёме не по силам. Зачем строить из себя храбреца, когда один нечаянный удар в район сердца, и ему тупо кранты наступят?       Каково же было его изумление, когда из намечающейся заварушки его неожиданно вытащил тот самый громила, приятель блондинистого придурка. Да и нахальный незнакомец оказался милым и приятным парнем. Датым слегка, но безобидным. Еще и до подъезда проводил, словно девицу. И к себе пригласил… В какой-то салон красоты.       Тёма еле заснул ночью — слишком много впечатлений. Долго маялся и решил, что не пойдет стричься. Хотя очень хотелось еще раз увидеть Виталика, но доводы рассудка были сильнее: «Да он наутро о тебе не вспомнит! Зачем позориться?»       Прошло три недели, а парикмахер по имени Лика никак не шел из головы. Тёма с дотошностью маньяка облазил все социальные сети, набрал папку с фотками Воскресенского. Немного, но ему и этого было достаточно, чтобы, перебирая их перед сном, с ужасом понять, что по самые, вечно краснеющие уши влюбился.       С неожиданной для себя дерзостью безнадежно влюбленного, Тёма, переборов природную стеснительность, набрался храбрости и отправился в парикмахерскую с дурацким обозначением «барбершоп», где работал Лика. Ожидал чего угодно, но только не деликатного внимания со стороны стилиста и откровенной радости, высветившейся в его глазах при виде Артёма. Странно и волнующе.       От его близости дурманило мозг, а тело непроизвольно вздрагивало. На части рвало от противоречивых желаний: поскорее сбежать, чтобы отдышаться и взять себя в руки, и не уходить, продлевая пытку… Чтобы Лика и дальше касался его своими пальцами, массировал голову, что-то там творил с волосами. По фигу что — лишь бы не прекращал.       Еще было очень страшно, что это галлюцинация, и такого просто не может быть: как он в принципе мог понравиться этому невозможно прекрасному человеку? И лучше держать дистанцию… Иначе потом, когда Лика к нему утратит интерес, а он утратит — ведь и дураку понятно, будет невыносимо больно.       Только получалось плохо… Тёму, как на аркане, тянуло в барбершоп, где царило его персональное Солнце по имени Лика.       В итоге сдался.       Рядом с Воскресенским жизнь заиграла радужными красками, дышалось легче, в голове рождались безумно-смелые идеи, будущее выглядело кристально ясным. И Санчо был классным. И вообще все люди возле Лики были какими-то необыкновенными — позитивными, улыбчивыми.       Другой мир, Тёма попал в совершенно другой мир — полный надежд, веры, ожидания чуда. И что волновало больше остального — неназойливая, но трогательная опека Лики. Он ни разу с момента знакомства не проявил по отношению к Тёме двусмысленного внимания, но это не задевало. Артём чувствовал — между ними что-то есть. Что-то настоящее, и всё еще впереди. Когда-нибудь он наберется смелости и признается…       Признался. Но не потому, что набрался смелости, а от испуга… Что не успеет.       Сердце. Оно напоминало о себе слишком часто и навязчиво. И Тёма знал, что это значит — конец всему. На кой ляд Лике сдался больной парень-инвалид? Поэтому он молчал. Ни о чем не говорил матери, тщательно скрывал явные признаки стремительно ухудшающегося здоровья. Лучше сдохнуть, чем от него… хилого и больного… откажутся.       Безрассудно. Но Тёме нечего было терять, кроме этой любви. А о том, что чувства Лики гораздо глубже и сильнее, чем он мог предположить… Артём не подозревал. Не верил. Когда всю жизнь один, когда друзей нет… Как поверить?       Лика его спас. Удержал рядом.       И Тёма пообещал сам себе, что приложит все усилия, но подарит любимому парикмахеру возможность всегда так же искренне улыбаться, как сейчас. Пусть и дальше сияет солнышком, а с остальным Тёма разберется. Обязательно. Пока же…       Артём решительно вышел из-за стола и двинулся на танцпол. Хорош уже, натанцевался! Дернул Лику за руку и потащил в гардероб.       — А попрощаться? — хохотнул Лика.       — В следующий раз попрощаешься, — отрезал Тёма.       — Вот же… Наполеон Бонапарт доморощенный, — еле слышно пробормотал парикмахер.       Целоваться начали еще в подъезде. Тёма шарил руками по телу Лики, досадуя на препятствие в виде ненужной футболки. В голове стоял туман, от возбуждения электрическими разрядами прошибало до мозга костей.       — Хочу тебя… хочу, — бормотал Тёма, пытаясь стащить с Лики футболку.       — Подожди, мой хороший… Давай до квартиры… дотянем… Ох… — закончил судорожным стоном Лика, отреагировав на страстный укус-поцелуй в шею. Он легко поддавался на провокации — его кожа была жутко чувствительной. Тёму это нереально заводило. Достаточно провести ребром ладони вдоль его позвоночника, и любимый парикмахер сплошь покрывался мурашками.       Ключи выпали, звякнув о пол. Повозились у двери, по очереди вжимая друг друга в ее поверхность. Тёма уже вылизывал грудь Лики, задрав футболку, руками лаская желанное сквозь плотную ткань джинсов.       — Мелкий… Издеваешься, да? — Лика рывком поднял ключи, придерживая на расстоянии руки ехидно улыбающегося Тёму, наконец героически открыл входную дверь. — Ну держись! — пригрозил он и впечатал Тёмку в стенку. Рванул пуговицы на его рубашке, ослабил удавку галстука и, намотав его на кулак, потянул на себя. — Дурею от тебя, честное слово, — добавил он, вглядываясь в хмельное от счастья лицо Тёмы. Пробежался пальцами по обнажившейся груди, чуть отстранился — оценить картину. Взъерошенный, учащенно дышащий Тёмка, в разъехавшейся рубашке, в явно ставших тесноватыми в паху брюках, с блядскими подтяжками, удерживаемый Ликой удавкой галстука… Восхитительное зрелище.       Угадав в затуманенных безумных глазах Лики промелькнувшую мысль-желание, Артём медленно опустился на колени и вжикнул молнией джинсов. Приподнял голову, пошло облизал губы и принялся за долгожданный десерт, послаще любого мороженого. Лика с шумом втянул воздух, запутался пальцами в Тёмкиных волосах и, потеряв контроль, энергично двинул бедрами вперед.       Довел до полного исступления и сам улетел, едва дотронувшись до себя.       — Продолжим? — Тёма встал с колен и кивнул на спальню.       — Ты как? — озабоченно спросил Лика.       — В порядке, — Артём подхватил его ладонь и приложил к своей груди. — Слышишь? Колотится! Быстро. Но четко. И если ты меня не трахнешь сию же минуту, я, честное слово, справку возьму у врача с рекомендацией «Жестко выебать».       — Тёмыч, фу! — рассмеялся Лика. Погладил его по щеке, подался вперед и нежно поцеловал. — Хорошо. Будем действовать осторожно, как юные девственники в первый раз.       — Нет уж, — упрямо качнул головой Тёма. — Это оставим на потом. Когда скучно станет… Типа, ролевые игры. А сейчас… Хардкор и только хардкор.       — Угу, — протянул Лика, еще раз обводя взглядом растрепанного, пылающего румянцем Тёмку. Его глаза потемнели, по губам скользнула хищная улыбка. — Идем!       Тёма плавился в руках опытного любовника… любимого… невыносимого… ссука, как же хорошо! Секс… много секса — это определенно главный мега-план на ближайшие месяцы… Нет, годы.       — Хах… Фссш! — он пытался вдыхать и выдыхать раскаленный воздух, опаляющий легкие, но получалось с трудом. Тело ощущалось сплошной эрогенной зоной, кожа горела от соприкосновения с влажным телом Лики. Который умело вел его по новому пути наслаждения и останавливаться не торопился.       — Зверюга… — пробормотал Артём, размякший в объятиях Лики.       — Почти год без секса, накопилось… И ты сам напросился, — заметил тот.       — Подожди, я сейчас чуть-чуть отдохну и еще раз напрошусь, — зевая, выдал Тёмыч.       — Спи, — Лика пристроил его голову на своей груди, заботливо накрыл одеялом. — Я люблю тебя, — прошептал на ухо и коснулся губами макушки.       — Угу, — проваливаясь в сон, выдохнул Тёма. — Тоже… тебя…       Не договорил. В мареве навалившегося сна уже чудилась скорая поездка в Париж… Это определенно будет второй лучший день рождения в его жизни.       Первый был в том году, когда один очаровательный парикмахер принял очень умное решение не идти домой после работы, в одинокую пустую квартиру. Гений, точно гений!       Тёма ткнулся лицом в подмышку Лики, повозился, устраиваясь удобнее, и окончательно провалился в крепкий сон.       Всё будет хорошо. You just got to believe!       Верно?