Ain't This Life So Sweet

Микки наивно полагал, что накануне их второй годовщины он будет делить свою постель исключительно с мужем. Как оказалось, ему не повезло. Когда они были подростками, брюнет чувствовал себя обязанным держать Йена на расстоянии вытянутой руки, опасаясь, что если он позволит себе с головой нырнуть в эту нежность, то окажется слишком глубоко, чтобы выбраться оттуда. К несчастью, в тюрьме он понял, насколько был прав. Восемь лет, проведенных в постели с одним лишь колючим одеялом, доказали ему, что он был уничтожен. Неважно, сколько времени прошло, Микки всегда жаждал ощущения того, как тело Йена сливалось с его телом, ритма его дыхания, тепла его кожи. Шестнадцать лет назад он понятия не имел, что веснушчатый парнишка станет его навсегда, но он знал, что каким-то образом все казалось правильным в тощих объятиях Йена. Протянув руку, чтобы слегка сжать бицепс мужа, он ухмыльнулся — рыжий больше не был тощим. — Привет, — прошептал он достаточно громко, чтобы это можно было расценить как тонкий намек. — Я хочу трахаться. — Который сейчас час? — хрипло произнес Йен, прижимая пальцы к глазам и зевая. — Время трахнуть меня, — ответил Микки, сбрасывая с себя одеяло и хватая смазку с ночного столика. — Давай же. — Шшш, — прошипел Йен, слегка хлопнув мужа по руке. — Тссс! Ворчун спит. У него был тяжелый день. — У него был тяжелый день, — медленно повторил Микки, глядя поверх ленивого комочка собаки, который делил подушку с Йеном. — Я серьезно. Взял его на пробежку, и мы прошли почти полмили, прежде чем он начал хрипеть, а это уже прогресс, Мик. Помнишь, несколько недель назад я говорил тебе, что он едва может пробежать пару кварталов. Режим тренировок идет хорошо, но он настолько не в форме, что это займет какое-то время, понимаешь? — он уткнулся носом в спящую дворнягу. — Но я терпелив с ним. Ему нужно терпение. — Мне тоже нужно немного, — пробормотал Микки, глядя в потолок. Если бы он был верующим человеком, то попросил бы о большей добродетели, но, увы, это было не так. — Он очень много работает. — По-моему, он все еще выглядит толстым, — заметил брюнет, заработав еще один шлепок от Йена. — Что? — Нужно время, — упрекнул его Йен. — Ветеринар сказал, что у собак его возраста очень медленный метаболизм. В этом есть смысл. Я имею в виду, что он был и так большим, когда мы его взяли, но со временем он стал крупнее. Это не его вина. — Он запустил себя, — цыкнул Микки, уклоняясь от удара, который, как он знал, должен был последовать. — Серьезно, как только мы привезли его домой, этот ублюдок перестал заботиться о своей фигуре. Разве я не прав? — Вот ты задница, — констатировал Йен как ни в чем не бывало. — Кстати о задницах, как насчет того, чтобы отпиперить мою? — Иди в комнату Ева. Я буду через минуту, — сказал Йен, вытягивая руки над головой и зевнув. — Я не собираюсь трахаться в постели своего ребенка. — Его здесь нет. — Тогда спихни отсюда этот кусок сала, — выплюнул Микки, указывая на шевелящегося пса. — Он срет, не вытирает задницу, а потом спит с нами. Это отвратительно. — Он любит нас. Мы — все, что у него есть. — Ты знаешь, почему ни у кого в Саутсайде нет собак, Энни? Потому что мы все пытаемся позаботиться о себе, и у нас нет времени на заботу о членоблокирующих жирных дворнягах. — Ты так ревнуешь к нему, — заявил Йен, стараясь не улыбаться, когда Микки забрался на него сверху. — Оттолкни его, чтобы я мог лечь перед тобой, хорошо? Просто хорошенько вставь мне, а потом я заткнусь нахуй и позволю вам двоим провести остаток ночи вместе. — Я хочу провести ночь с тобой, — пропел Йен, хватая Микки за задницу и притягивая его ближе. Они жадно целовались, как будто прошли дни, а не часы с тех пор, как они в последний раз пробовали губы друг друга. Иногда, целуясь, Микки позволял себе мысленно вернуться к тому моменту, когда он впервые попробовал на вкус Йена, вспоминая, как его сердце колотилось в предвкушении, как он сомневался в своем решении, пока не наклонился над водительским сиденьем, чтобы прижать их губы друг к другу. Как только он совершил этот прыжок, он почувствовал умиротворение, словно все наконец-то было улажено, хотя самое трудное только начиналось. Это чувство стабильности не ослабевало с годами, а становилось сильнее, чем больше они обещали друг другу и фактически выполняли. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как они были не такими уж невинными подростками, но он все еще видел в Йене того болезненно идеалистичного, целеустремленного и амбициозного паренька с глупыми шутками, в которого он глубоко влюбился в переулках и на бейсбольных полях их юности. — Я люблю тебя, — выдохнул Микки, положив ладони по обе стороны от лица Йена, и глядя в усталые зеленые глаза. Переполненный своими эмоциями, Микки был рад, когда Йен мягко оттолкнул его, так чтобы они легли оба на бок, а рыжий смог обвиться вокруг него. Йен прижался губами к плечу Микки, пока возился со смазкой. Единственное, что было лучше, чем быть маленькой ложкой во время сна — это лежать в такой же позе, пока его раскрывали ловкие пальцы, и стоны, вырывающиеся изо рта Микки, гарантировали, что Йен об этом знает. — Я тоже тебя люблю, — прошептал Йен, вытягивая шею, чтобы соединить их губы, и продолжая уже грубее толкаться в него пальцами. Положив свободную руку на татуировку над сердцем Микки, рыжий пробормотал что-то в ответ на хриплое ворчание своего мужа. Зная тело Микки так же хорошо, как и свое собственное, Йен вытащил из него пальцы и провел рукой по головке члена напротив пульсирующей в ожидании дырочки брюнета. Давление твердого как камень члена, медленно проталкивающегося в него, заставило тело Микки содрогнуться, а затем расслабиться, когда Йен вошел в него по самое основание. Рыжий на мгновение замер, позволив Микки насладиться знакомым ощущением наполненности. Их тела двигались в унисон, перекатываясь и покачиваясь, переплетаясь всеми конечностями и сливаясь воедино. Откинув голову назад, чтобы опереться на грудь Йена, Микки закрыл глаза, настолько сосредоточенный на точке удовольствия, на которую его мужчина давил внутри него, что он почти пропустил странный скулящий звук, заполнивший их обычно тихую комнату. — Какого хуя? — воскликнул он, поворачивая голову в попытке взглянуть на Йена, который уже вышел из него. — Мы его разбудили, — сказал Йен, почесывая за ухом измученного пса. — Извини, Ворчун Микки. — Ты говоришь со мной или с ним? Потому что я чувствую, что довольно ворчлив в данный момент. — Тебя зовут не Ворчун Микки, а Михайло, — Йен поправил свой член и взвизгнул, когда Микки сильно шлепнул его по заднице. — Привет, малыш. Почему бы тебе не подвинуться немного, ладно? — пропел он, пытаясь подвинуть собаку к краю кровати. — Твои папы трахаются, но мы скоро закончим. — Я даже близко не был, — поправил Микки. — Не ври этому ублюдку, — он наклонился и сердито посмотрел в равнодушные голубые глаза пса. — Мы задержимся ненадолго, хорошо? Тебе лучше пойти погрызть кость или что-то еще, чтобы мы могли пошпилиться. Понял? Потом ты можешь вернуться и лечь в своей кровати, — он указал на брошенную собачью лежанку в углу. — Но когда мы закончим. Не уверенный, что ему это только показалось, Микки мог поклясться, что пес с вызовом поднял брови. — Ворчун, Еви здесь? — спросил Йен, взволновано приоткрыв рот. — Ты его слышал? Это Еви? Собака, собравшись с силами, вскочила и выбежала из спальни искать своего любимого Милковича. Не теряя ни минуты, Йен запер за ним дверь и, озорно улыбнувшись Микки, забрался обратно в постель. — Ты такой врунишка, — засмеялся Микки, обвивая руками шею Йена, когда рыжий устроился на нем сверху. — Я не соврал, — ухмыльнулся он. — Всего лишь спросил его, не Еви ли это. Я не сказал, что это был он. — Я вовсе не жалуюсь. Чувак определенно нарколептик. Наверняка, он заснул, пока спускался по лестнице. — Бедняга, — надулся Йен, снова толкаясь во все еще растянутую дырочку мужа. — Ты действительно расстроен из-за этого, — поддразнил Микки, обхватив ногами его талию и начав медленно трахать себя его членом. — Я заберу его после того, как закончу с тобой, — рассуждал рыжий, наклоняясь, чтобы поцеловать мужчину под ним, постепенно ускоряя темп своих толчков. — Ты такой охуительный, — вздохнул он, прижимаясь лбом к Микки и погружаясь все глубже. Мягкие еще мгновение назад фрикции сменились яростными движениями, сотрясающими кровать. — Сильнее, — мяукнул Микки, его голос буквально дрожал от вибрации страстных движений. — Ты такой большой, — вскрикнул он, закусив губу, когда Йен стал толкаться глубже. — Блядь. — Ты любишь, когда я тебя растягиваю, — проворчал Йен, с силой врезаясь в Микки снова и снова. — Тебе чертовски нравится этот большой член, да, Мик? Ты его пиздец как любишь. — Да. Я охуеть как люблю его, да, — пропел он, чувствуя, как Йен обхватил его за шею и сменил темп, вращая бедрами, чтобы наносить жесткие удары прямо по простате. — Я, блядь, так люблю тебя, — вздохнул Йен. — Ты можешь поверить, что завтра будет уже два года? Наша свадьба была словно еще вчера. — Я тоже тебя люблю, — простонал Микки, чувствуя, как все его тело покалывает от удовольствия. — Тебе не кажется, что это было вчера? Парк? «Карлтон»? Шампанское? Джакузи? — он начал смеяться. — Ты высказал мне столько дерьма по этому поводу. — Помню, — буркнул Микки. — Сосредоточься на сексе, хорошо? — Я просто предаюсь воспоминаниям, — запротестовал рыжий, стараясь не сбиться с ритма. — Это был самый счастливый день в моей жизни. Я люблю переживать его заново. А ты нет? — он застонал, когда Микки сжал мышцы вокруг него. — Конечно, я тоже. Мы можем говорить об этом всю ночь, если ты хочешь, хорошо, малыш? Только дай мне кончить, — брюнет улыбнулся, когда Йен вернулся к своему делу. — Да, именно так. Опустив руку вниз, чтобы погладить свой член, Микки прикусил губу, в то время как его муж сосредоточился на том, чтобы вытрахать из него оргазм, после чего не отставая, разрядился в его задницу. — Ммм, — промурлыкал Йен, падая на липкую грудь Микки и крепко обнимая его. — Ага, ммм, — согласился Микки, целуя его в макушку. — Ты всегда был первоклассным ебарем, но клянусь, с возрастом ты становишься только лучше, чувак. — Тебе повезло, что ты поклялся состариться вместе со мной. Представь, насколько хорош я буду в девяносто. Микки усмехнулся, проводя пальцами по влажным рыжим волосам. — Ты, определенно, сломаешь себе бедро, пытаясь засадить мне сильнее. — Именно так я и хотел бы умереть. Прилагая героические усилия, чтобы ты кончил, — Йен поднял голову и широко улыбнулся. — И я хочу, чтобы ты написал в моем некрологе: «Йен умер, занимаясь тем, что любил больше всего — трахая своего мужа». — Не говори так, — упрекнул его Микки, взъерошив ему волосы. — Разве мы не должны поговорить о всякой хрени? — Какой еще хрени? — Наша брачная ночь или что-то в этом роде. — Ага, — ухмыльнулся рыжий, явно довольный тем, что Микки снова заговорил об этом. — Ты хочешь сходить за Ворчуном до или после? — Он не в обиде, — решил Йен, переворачиваясь так, чтобы оказаться сбоку от Микки, прижимая его к себе. — Давай начнем с мальчишника, ты был шокирован. — Был, — согласился Микки, покусывая губы мужа. — Это был потрясающий сюрприз. — Твое лицо тогда сияло. — Разве я не всегда сияю, когда смотрю на твою глупую физиономию, Галлагер? — Милкович, — поправил Йен. — Разве я не всегда сияю, когда смотрю на твою глупую физиономию, Милкович? Так было всегда.