Ain't This Life So Sweet

Йен не мог не расстраиваться по той причине, что вот уже второй год подряд они с Микки не могут провести свою годовщину вместе. Четырнадцатое число, пришедшееся на пятницу, гарантировало, что рабочий день Йена будет забит тренировками с клиентами, а вечер Микки пройдет за обслуживанием светского ужина в Музее естественной истории Филда. Кейтеринговая компания была загружена больше, чем когда-либо, и как бы сильно Йену не нравилось в свое время работать там, он скучал по украденным у мужа поцелуям и мимолетным прикосновениям на кухнях конференц-центров. Возможность такого типа связи на протяжении всей смены была чем-то поистине невероятным, и черт возьми, если он иногда не жалел об уходе. И все же Йен любил свою работу. Он всегда знал, что хочет построить карьеру в той области, где он мог бы помогать людям, но после того, как армия и работа в службе экстренной медицинской помощи оказались для него под запретом, он не был уверен, что когда-нибудь найдет нечто стоящее. Хотя он и помогал одиноким старикашкам расслабляться в качестве стриптизера, для него это было не так приятно, как для них. Возможность попасть в сферу персонального тренинга была счастливой случайностью для Йена и, наконец, позволила ему почувствовать, что он делает то, что должен был делать все это время. Тренировки не только позволяли ему изменить жизнь своих клиентов к лучшему, но и поддерживало его самого на правильном пути. Он воздерживался от того, чтобы пропустить стаканчик вечерком, практически не испытывал желания нюхнуть дорожку-другую кокаина и никогда не пропускал прием лекарств. Он стремился быть примером образцового здоровья, и так оно и было. Йен заботился о своем теле так же хорошо, как и о теле Микки, причем исключительно хорошо. — Привет, Йен, — поздоровалась Сейдж из-за стеклянной стойки регистрации. — Ну, как дела? — Отлично, — улыбнулся он, облокотившись на стойку. — У тебя как? Нашла возможность улизнуть на целый день из детского сада? — Ага. Вчера Мак практически довел меня до грани безумия, и я сказала отцу, что если он не поставит меня за стойку, я брошусь под поезд. — А нам это совсем не нужно. — Конечно, нет. Кто будет поддерживать это место в рабочем состоянии? — спросила она с озорной усмешкой. — Я передам Роберту твои слова, — игриво предупредил Йен. — Думаю, он все еще питает иллюзии, что он здесь главный. — Пребывает в заблуждении, — поправила Сейдж. — В тот момент, когда мои отцы привезли меня домой из больницы, они потеряли всякую власть, — она подняла мизинец. — Теперь она вся здесь. — Ох уж этот могучий палец. — Ну, ты и сам знаешь, — кивнула она. — Итак, у тебя очень насыщенный день, начинающийся с новой клиентки в 9:00 утра, и она довольно важная персона. — Серьезно? Сейдж кивнула. — Ты смотришь горячие новости на четвертом канале? — Нет. — Ну что ж, Конни Котания, которая по чистой случайности является лучшим репортером-расследователем на Среднем Западе и лицом горячих новостей, теперь доверит тебе свои славные ягодицы. — Славные ягодицы? — повторил Йен. — Это типа ее фишка? — Если нет, то обязательно должна стать, — пожала плечами Сейдж. — Она просто бомба. — Похоже, это должно облегчить мне работу, — он потянулся через стойку за ручкой и сунул ее за ухо. — Я собираюсь закинуть свою сумку в подсобку и мысленно подготовиться к славным ягодицам. — Микки будет ревновать, — цыкнула она. — Уверяю тебя, какими бы великолепными ни были эти ягодицы, ей еще очень далеко до Микки. Он… — Йен на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, Сейдж буквально сияла, глядя на него. — Он что? — подсказала она с понимающей усмешкой. — Черт возьми, вы двое самые милые, клянусь. Ты смотришь на него так, будто в его небесно-голубых глазах заключены солнце, луна и звезды. После стольких лет ты все еще благоговеешь перед ним. Это вдохновляет. Я хочу так же, — захныкала она. — Я хочу Микки. — Такой только один, и хотя он падок на рыжих, он гей до мозга костей, — поддразнил Йен. — Все хорошее только в единственном экземпляре, — надулась она. — Я с ужасом думаю о свадьбе Сэмми и Тима. Вся комната будет заполнена великолепными парнями, которые не хотят иметь со мной ничего общего. — У них разве нет друзей натуралов? — скептически спросил Йен. — Мне трудно в это поверить… — А у тебя? — с вызовом спросила она, приподняв светлые брови. — Есть. Ты, Мэнди, Оливия, Селена, Грейс, может быть, Светлана в хороший день. Лип, Кев. Я бы не стал считать Игги… — Это женщины или члены твоей семьи, — заметила девушка. — Я имела в виду гетеросексуальных друзей-мужчин не являющихся твоими родственниками. — Кев мне не родственник. — Еще какой, — фыркнула она. — Вы наподобие южной родни или что-то в этом роде. — Ты знаешь о таких вещах, маленькая мисс Лейкшор? — спросил Йен с ухмылкой. — Насколько я знаю, ты редко бывала в Чираке. (Соединение Чикаго и Ирак, чтобы подчеркнуть криминогенность города, в данном случае саутсайда, в то время как обращение к Сейдж «маленькая мисс Лейкшор» подразумевает девочку из богатой семьи) — Я приходила к тебе домой, — напомнила она ему. — Причем приходила всякий раз, когда ты приглашал меня. — Ты всегда приезжаешь на такси. — Разве это не считается? — рассмеялась она. — Или я должна приехать на метро, чтобы это было в счет? — Только на метро, — подтвердил Йен. — Ладно. Я вернусь позже, — он похлопал Сейдж по руке и затем направился в раздевалку для сотрудников. Вытащив телефон, прежде чем запереть его в шкафчике, он отправил сообщение Микки. Йен (08:46): Ты когда-нибудь слышал о Конни из горячих новостей? Микки (08:47): Что? Йен (08:47): Она репортер. Микки (08:47): И что? Йен (08:48): Ты когда-нибудь слышал о ней? Микки (08:48): Нет Йен (08:48): Она моя новая клиентка. Микки (08:49): Поздравляю Йен (08:49): Сейдж сказала мне, что у нее великолепная задница. Наверное, она этим славится. Микки (08:50): Правда? Йен (08:50): Да. Это заставило меня кое о чем задуматься. Микки (08:51): Ее задница? Йен (08:51): Люди все еще хвалят твою задницу? Микки (08:52): Я устал, а ты задаешь мне идиотские вопросы>: О Йен (08:53): Ты пытаешься притвориться, что твоя задница не привлекает большого внимания? Мне просто интересно, стало ли комплиментов меньше теперь, когда у тебя кольцо на пальце. Микки (08:54): Любому, кто комментирует чужие задницы, плевать на кольцо… Йен (08:54): Что за нах Микки (08:55): Ты сам спросил, обезьянка Йен (08:55): Если кто-то что-то скажет, ты должен ответить им, что я тренирую тебя. Это было бы хорошо для моей работы. Твоя задница может стать моим брендом. Микки (08:55): Ложная реклама. Ты меня не тренируешь. Йен (08:56): Да, блядь! Я тренировал эту задницу ГОДАМИ. Микки (08:56): Ты трахал ее, на этом все. Ненавижу заниматься с тобой Йен (08:56): У нас вообще-то годовщина, засранец Микки (08:57): Не значит, что я буду врать Йен (08:57): Я думаю, мы еще не закончили переговоры. Микки (08:58): О чем мы ведем переговоры? Йен (08:58): Твоя задница — моя реклама. Микки (08:59): Отвали Йен (08:59): Люблю тебя и твоя задница принадлежит мне Микки (08:59): Люблю тебя тоже и отъебись Йен бросил телефон в шкафчик и поспешил обратно к стойке регистрации, где его уже ждала миниатюрная брюнетка в модном спортивном костюме. — Мисс Котания? — спросил он, подходя ближе. Она кивнула, когда он пожал ей руку. — Йен Милкович. Приятно познакомиться. — Можешь звать меня Конни, — тепло сказала она. — Конни, — ухмыльнулся он. — Давайте сядем и поговорим о некоторых наших целях, — он достал ее папку с пустым фитнес-профилем и жестом показал, чтобы она проследовала за ним к тренерскому столу. — Мне нужно встать на весы? — спросила она, указывая на находящийся рядом с ними анализатор состава тела. — Мы можем сначала поговорить, но да, — ответил Йен. — Для начала мы должны сделать кое-что еще, — он взял со стола рулетку с сантиметром. — Похоже, вы в отличной форме, так что сильно не беспокойтесь о том, что показывают мои замеры. Дело больше в том, как вы себя чувствуете, — он сделал небольшую паузу. — Ну, и как вы себя чувствуете? — Ты мне уже нравишься, — заявила она. — Вы мне тоже… Йен заметил, что она очень осторожно взглянула на его безымянный палец и нахмурилась. — Сегодня наша годовщина, — выпалил он, молча упрекая себя за то, что высказал все, что вложил в эту фразу его мозг. — Мы женаты уже два года. — Ты заметил, что я смотрела, — простонала Конни, и ее загорелые щеки вспыхнули румянцем. — О нет, я просто… — начал он, неловко рассмеявшись и признав. — Да. — Я журналист-расследователь, — вздохнула она с застенчивой улыбкой. — Но при этом даже не могу украдкой проверить, нет ли кольца. — Честно говоря, я просто ищу любую возможность поговорить о нем, — заверил ее Йен. — И поскольку сегодня наша годовщина, у меня был шанс. — Микки? — спросила она, указывая на имя, вытатуированное на его ключице. — Вижу, вы все еще в деле, — улыбнулся он. — Да. Это Микки. — Ты произносишь его имя так, будто это твоя любимая песня, — сказала ему Конни. — Это очень мило. Йен облизнул губы в улыбке и кивнул. — Итак, расскажите мне о себе. Почему вы решили заниматься с тренером? — Если честно, я погрязла в рутине. Перехожу с эллиптического тренажера на класс йоги и чувствую, что все это меня не вдохновляет. Моя рутина настолько проста. Мне не бросают вызов, и я становлюсь самодовольной, чего не могу себе позволить. Это правда, что камера добавляет пару килограммов, а также шоколадные круассаны, которые я ела каждое утро в течение последнего месяца. — Последнего месяца, — заметил Йен, записывая несколько важных моментов. — Что изменилось? — Хм? — Вы сказали, что ели их в течение последнего месяца? Что случилось за месяц до этого? — О! Я расторгла помолвку, — сказала она, закусив нижнюю губу, а затем прищурившись. — Ты быстро все понял. Йен был рад, что смог прикусить язык и не сказать ей почему. Он провел достаточно времени на терапии, чтобы знать, как забыть кого-то. — Должно быть, это было нелегко, — сказал он сочувственно, прекрасно понимая, что так оно и есть. — Это было нелегко, — призналась Конни. — Но я готова оставить прошлое там, где оно должно быть, и двигаться вперед. — Что ж, вы пришли по адресу, — заверил ее Йен. — Я думаю, что ваше будущее будет довольно светлым. — Почему вы так решили, Йен Милкович? — Потому что вы хотите его видеть таким. Это самая большая трудность — не бояться шагнуть в пламя того, что тебя разжигает. Что для вас это значит? Это пламя — поклонники? — Свобода, — ответила она. — Я думаю, это свобода. — Тогда выпьем за вашу свободу, — сказал он, постукивая ручкой по ее бутылке с водой. — А теперь давайте сделаем кое-какие замеры. — О, приятель! Я думала, что если выплесну наружу свою душу, ты забудешь об этих надоедливых замерах. — Вряд ли, — усмехнулся Йен. — У меня память как стальной капкан. — Бедный твой муж, — поддразнила его Конни. — Неужели его ждет ад за то, что он возможно натворил в прошлом? Йен покачал головой чуть серьезнее, чем собирался. — Нет, наше прошлое… — он сделал паузу, подыскивая подходящее слово. — Сложное. Мы оба очень стараемся, чтобы о многом забыть. — Но у тебя есть этот стальной капкан, — тихо сказала она, вставая, когда он поднял свою измерительную рулетку. — И как же это работает? Он пожал плечами. — В конце концов, я думаю, что это к лучшему, что я не могу забыть. Поэтому я больше не повторяю тех же ошибок, — он махнул рукой, словно отгоняя это утверждение. — Вы заставляете меня говорить слишком много. — Отвлекающий маневр, — поддразнила Конни. — Если мы говорим о тебе, мы не говорим обо мне. Знаешь, мы должны просто сплетничать о других людях. — Звучит неплохо, — рассмеялся Йен, записывая ее параметры. — Есть тут на кого-нибудь компромат? — Да! — воскликнула она. — Видишь того парня в оранжевой майке танке, который поднимает тяжести? Йен кивнул. — Он бывший начальник полиции. Предположительно, его застукали в довольно компрометирующей ситуации.  — Серьезно? — спросил Йен, его заинтересованность возросла. Выслушав рассказ Конни, он пришел к выводу, что Сейдж, возможно, была права: ему нравится дружить с женщинами. Он сделал себе мысленную заметку позвонить Мэнди по дороге с работы и сказать, что она должна приехать к ним. В конце концов, его «бывшая девушка» превратилась в лучшего друга, а затем в невестку, которая всегда была его любимицей. Он скучал по ней и планировал доставать ее, пока она не приедет в Чикаго. К счастью, Мэнди все еще была падка на его обаяние. Так или иначе, Йен был заклинателем Милковичей, и он не мог быть счастливее от обладания таким подарком судьбы. Его людей.