Мой хороший мальчик

      США стоял у зеркала и смотрел на себя. Всё ему казалось не таким: то тональник неравномерно нанёс, то причёска не нравится, то одежда выглядит не так. Всё никак он не мог собраться, хотя, казалось, куда так прихорашиваться? Это просто очередное свидание, на котором они просто пройдутся по парку, зайдут в кофейню, придут к набережной, поцелуй и по домам. Все они были по одному этому сюжету, никогда не меняющемуся и последовательному. Конечно, после этого будет неделя отношений, но где-то в середине, а может и в самом конце они оборвутся. Это стало такой обыденностью, что Америка даже перестал как-то обдумывать свои очередные недельные отношения после разрыва, это так приелось, что он забывал о прошедших 7 днях, как о сне. Обречённо промычав, США растрепал волосы на голове и скрестил руки на груди, обижаясь на всех и вся. На некий псих брата пришёл Канада, заглядывая в комнату.       — Ты чего тут буянишь? — с лёгкой насмешкой спросил он, скрещивая руки на груди и опираясь плечом о косяк.       — Да у меня свидание с Македонией через два часа, а я никак собраться не могу. Час пытаюсь привести себя в порядок, и ничего не выходит! — парень оттолкнулся от стола, отъезжая назад и немного крутясь на своём стуле.       — Македония? А как же спор? Россия? — Кан слабо нахмурился и скрестил руки на груди. — Ты не думай, что можешь отвертеться. Проспорил — будь добр, отвечай.       — Да не забыл я, не забыл, — закинул голову назад старший. — Помогите мне собраться. Я выгляжу, как уёбище.       — Да ладно, ты красиво выглядишь. Перестань себя идеализировать, — младший подошел к нему со спины и запустил пальцы ему в волосы, аккуратно массируя брату голову, чтобы он успокоился и расслабился.       — Я не идеализирую. Я просто не чувствую себя красивым пока что. А если не чувствую, значит, надо что-то переделать: причёску, макияж или одежду. Это я и пытаюсь сделать на протяжении часа, — американец прикрыл глаза, глубоко вздыхая. Запретный приём, что использовал Канада, всегда работал на него, как успокоительное. Абсолютно всегда. Без исключений. Даже, если парень находится в ярости, это работает. — Хотя, знаешь, ты прав. Он и так уже сохнет по мне. Думаю, ему будет все равно как я выгляжу — в его глазах я буду охуенным даже в мешке от картошки.       Такие мысли вызвали у США ухмылку. Правда, чего он так парится? Мак любит его, да? Значит, примет любым. Гордо вскинув нос, американец самодовольно улыбнулся. Нечего тут так стараться и трепать себе нервы из-за какого-то зажатого и не имеющего вкус в одежде пай-мальчика. Он был уверен, что тот придёт в каких-то не сочетающихся тряпках, опять будет заикаться и краснеть. Хах, а чего же ему не краснеть, если с ним согласился пойти на свидание сам Америка, собственной персоной, идеальный и не неповторимый, безумно красивый и просто пиздатый парень? Грех не краснеть и не влюбляться в него, а кто считает иначе, тот просто завидует его пиздатости и ничего путного из себя не представляют. Закончив своё некое самобичевание такими позитивными мыслями, которые славно потешили его самолюбие, Штаты посмотрел на брата и сел ровно, подъезжая к столу обратно. Он немного подкорректировал свой макияж, добавляя немного консилера. Всё, теперь он точно идеален.       — Я в этой одежде просто секси. А как ты думаешь, Кан? — парень подошёл к зеркалу, что являлось ещё и дверцой их с Кленовым шкафа. Всё-таки зря гнал на этот вид бочки.       — О, да, ты просто потрясный, — с улыбкой и добротой поддержал младший старшего. Ему, наверное, никогда не понять, почему его брат так любит себя, но он был рад этому, рад, что его брат не страдает из-за самоненависти. Кану нравилось видеть США позитивным и таким самовлюблённым временами. Это радовало, дарило тепло и полную уверенность в том, что он ничего с собой не сделает.       И вот наступил тот самый час. США подмигнул себе в зеркало, поцеловал в щёку брата, что сидел на полу, играя в какую-то игру, быстро скатился по перилам на первый этаж и вышел на улицу, не забыв перед этим сказать папе, что он ушёл. Лицо обдул приятный тихий ветерок, перепутывая волосы на голове. Солнце пригревало, заставляя немного поёжиться после прохлады дома. Недолго думая, парень уверено пошагал на встречу. Волнение внутри отсутствовало, как и мысли в голове. Он, в отличии от прогулки с Россией, даже не думал о том, какие вопросы будут заданы и места посещены. Ему было это безразлично, даже несмотря на то, что Македонию он находил довольно милым и привлекательным и, может быть, надеялся на отношения посерьёзнее и подлиннее с ним. Хотя, говоря честнее, где-то в уголках подсознания Америка хотел видеть на месте солнечного паренька Россию, мрачного и серого на фоне Мака. Ему хотелось видеть его рядом с собой где-то в глубине души, хотелось прижать его к себе, обнять и никогда не отпускать, защищая от всего и вся, хотелось слышать его немного хриплый голос, чувствовать его холодные касания и, хотя бы на один миг, вновь увидеть его лучезарную искреннюю улыбку и беззаботность в глазах. Как этот русский вновь залез к нему в голову? Как он это делает? Аме выдохнул, садясь на лавку у места, где парни договорились встретиться, и приложил ладонь ко лбу. Что же случится, когда он постарается подкатить к этому юноше? Точно ничего хорошего для его сна и головы.       — Э-эм… Америка? — тихонько позвали его сверху.       Ам поднял взгляд и увидел перед собой Македонию. Он был одет лучше, чем ожидал парень: мандариновые шорты и светло-золотистая футболка довольно хорошо смотрелись вместе с босоножками цвета желто-оранжевой крайолы. Кудрявые рыжие волосы и наличие веснушек гармонировали с оттенками оранжевого и жёлтого, что были на нём. Штаты оценил. Он был даже приятно удивлён тому, что Македония всё-таки надел на себя что-то помимо своей безвкусицы в виде рубашки и нежно-коричневого свитера. Встав с лавочки, парень обнял пришедшего с улыбкой, чуть погодя чувствуя, как чужие тонкие руки обнимают робко его в ответ. Запах карамельного шампуня ударил в нос, приятно лаская рецепторы. Американец прижал его к себе покрепче, утыкаясь в его макушку носом, дабы вдохнуть ещё немного этого прекрасного запаха, который так шёл этому парнишке. Думаю, если бы у него был вкус, то это была бы именно карамель или кленовый сироп.       — Рад тебя видеть, Маки. Выглядишь просто прекрасно. Тебе идёт, — сделал комплимент парень своему недельному партнёру, немного отстраняясь и смотря в глаза покрасневшему Македонии.       — Спасибо. Ты… Ты тоже красивый, как обычно. Т-то есть, ты всегда красивый, но сейчас… ещё красивее. Да. Кхм, — Мак постарался сделать ответный комплимент, но явно растерялся и получилось не очень умело.       США тихо посмеялся, положив ладонь ему на щёку, поглаживая её большим пальцем со слабой улыбкой, тем самым смущая парня ещё сильнее. Такая реакция всегда забавляла. Немного ещё пообнимавшись, они решили прогуляться. Забавно, но ноги Америки сами понеслись в сторону дома России. Может быть это было эгоистично с его стороны думать о другом во время свидания, но Македония, который пока что рассказывал какую-то историю, же не умеет читать мысли и не узнает о них, о России и прочем. Так что можно выдохнуть спокойно и размышлять о своём, лишь краем глаза слушая парнишку. Воспоминания сразу унесли его в день пятницы, когда он зажал Федерацию в туалете, выпытывая из него информацию.       — Что «я»? Россия, мне надоело это. Что происходит? Что с тобой не так? Перестань уже всё скрывать! — весь гнев, скрытно накапливающийся где-то в подсознании всё это время, начинал потихоньку выплёскиваться. Ему надоело держать всё в себе, пытаться раскрывать все вопросы самостоятельно, забивать себе голову образами русского. Ему хотелось просто узнать уже всё об этой личности и успокоить свою любознательность. — Я не отпущу тебя, пока ты мне не расскажешь всё!       — Я-я… — русский опустил взгляд, сжимая ладони сильнее и начиная чувствовать в запястье жуткую и невыносимую боль, но он всё же терпел и не обращал на неё особого внимания. Сейчас страх был выше него сейчас. Его поставили в тупик без возможности сбежать во время урока. Учителя точно заметят пропажу ученика, запишут и доложат дедушке, а там, наверное, прощай и вторая рука, а может и нога или ключица. Кто знает этого поехавшего на идеале мужчину? Наверное, неизвестность вида наказания пугала сильнее Аме.       — Хватит, просто скажи, что с тобой! Тебе нужна помощь? У тебя случилось что? Почему так сложно сказать? Или ты хочешь поговорить об этом с психологом? Могу устроить, — парень стукнул по стене кулаком, тихо рыча от раздражения. Возможно, он перегибает, но в порыве гнева это его особо не волновало.       — Перестань, мне больно! — вдруг выкрикнул Росс, опуская голову и жмурясь. Он активно задышал, как бы стараясь подавить вновь нарастающую панику. Рука уже просто изнывала. Давление на не сросшиеся кости вызывало тошноту и головокружение. Перед глазами начинало темнеть. Кажется, кто-то начинает терять сознание. США замолк, смотря на парня, тело которого дрожало и держалось на ногах лишь за счёт того, что его прижимали к стене грудью. Он отстранился и придержал юношу за плечи. — Х-хватит… Я не боюсь твоих угроз. Я… Я не хочу говорить о себе тому, кого едва знаю. Е-если…ты думал, что можешь прогуляться со мной один раз и…и после этого сразу стать «лучшими друзьями навсегда», то спешу расстроить… Я всё ещё не считаю тебя тем, кому могу… рассказывать о чём-то личном.       Россия лгал, он лгал и не краснел. Сердце бешено колотилось от страха быть раскрытым, страха дедушки, который может легко узнать о пропуске урока, страха того, что его сдадут психологу. Нет, нельзя выносить сора из избы. Смесь всех переживаний и боли привела к тому, что юноша начал терять связь с реальностью, совершенно не понимая, где он и что он. США заметил ложь, но напирать дальше не стал, видя, что его собеседник не в лучшем положении для продолжения разговора. Выдохнув, он тихо извинился, взял его на руки и понёс в медпункт. Росс не сопротивлялся, лишь положил голову ему на грудь, пока глаза медленно закрывались, а мозг отключался.       Штаты понимал, что тогда просто довёл юношу до отключки, и ему было за это стыдно. Внутри вновь осел неприятный осадок. Ему стоило держать себя в руках и начать издалека, потихоньку подбираясь к теме, а не накидываясь на него. Таким образом он лишь напугал его, бесспорно, вогнал в панику и рассредоточил, поэтому результата желаемого и не получил. Парень глянул в сторону и увидел расшторенное окно, в котором мелькнула знакомая фигура. Он даже замедлил шаг, видя мольберт и достаточно худую и среднего роста личность, стоящую в профиль. Кисть плавно бегала по холсту, делая, походу, аккуратные мазки. Росс опустил голову, потирая здоровой рукой шею, а потом посмотрел в окно, встречаясь с Штатами взглядом. Он замер, замечая его спутника. Внутри всё в миг свернулось. С одной стороны, русский был рад этому, ведь парень скорее всего отстанет от него, но с другой, это заставляло его внутренности неприятно сжаться от некой тоски. Палитра с кистью легли на стол, а шторы в миг задёрнулись. Федерация, аккуратно сжимая ткань, опустил взгляд, шумно выдыхая, пока в носу странно закололо. Почему его это расстраивает? Это… Это должно приносить радость! Чувство безопасности! Он ему больше неинтересен! Неинтересен… Юноша отошёл от окна. «Сам виноват. Я сам виноват в этом. Я мог… Мог сблизиться с ним, но я отталкивал его. Вот и получил то, что получил. Отставить грусть и слёзы… Надо закончить картину и уроки. У меня есть ещё пару часов…». И русский незамедлительно приступил к делам, вспоминая их прогулку, ситуации в туалете и ссорах, понимая, что про это теперь стоит забыть и не вспоминать. Хорошее не может длиться в его жизни долго. Он не заслужил этого.