***
— Даже не вздумай смотреть, — наконец, отстраняясь от Драко, слабо произносит Джинни. Девушка быстро скрывается в ванной, пытаясь как можно скорее избавиться от следов слёз на своём лице. Стыдно, неловко — этих слов невероятно мало, чтобы описать чувства Джинни. Но, даже несмотря на горящие красные щёки и севший, тихий голос, она чувствовала, что стало легче. Там, внутри. Было невероятно сложно прийти в себя в этот момент. Малфой — последний человек, перед которым можно показывать свои эмоции, свои слабости, себя. И гриффиндорка просто не знала, как ей теперь смотреть ему в глаза. Когда же Джинни, наконец, вышла из ванной и, не решаясь поднять взгляд на слизеринца, сделала пару шагов в сторону двери, услышала голоса. Судя по всему, бал уже закончился, и прямо сейчас в гостиной старост кто-то был. Довольно различимо доносился весёлый голос Алекса и наигранно раздражённый Паркинсон. Джинни слабо вздохнула, растерянно опустив голову и начав напряжённо перебирать подол платья. А затем, когда уже казалось, что этот вечер просто не мог преподнести новые потрясения, девушке прямо в лицо прилетела простая футболка тёмно-зелёного цвета. — Малфой? — чуть приоткрыв от удивления губы, произносит Джинни, растерянно переводя взгляд с футболки на слизеринца и обратно. И парню ничего не остаётся, кроме как просто пожать плечами, молча скрываясь за дверьми ванной комнаты, откуда совсем недавно вышла Джинни. Драко и сам не знал, что им движило в этот момент. Просто это казалось правильным и всё. Он видел растерянность, замешательство. Но ведь какое ему дело? Малфой не знал. Или не хотел знать. В последнее время в его жизни стало слишком много одной конкретной гриффиндорки, и он устал спрашивать самого себя «какого чёрта?». На это уже просто не осталось сил. Поэтому, устало прикрыв глаза, Драко встал под небольшую струю воды, полностью избавляя себя от каких-либо мыслей. А Джинни же тем временем тихо подошла к двери в ванную, прислушиваясь к шуму воды, доносящемуся оттуда. И, убедившись, что дверь заперта, гриффиндорка осторожно сменила вечернее платье на так любезно кинутую в неё футболку, попутно удлиняя её с помощью волшебной палочки. Время шло, однако Джинни по прежнему оставалась одна в пустой комнате. Сумерки уже давно захватили небольшое пространство в свои объятия, поэтому, осторожно подойдя к столу, девушка зажгла свечу. Сев на кровать, Джинни в очередной раз обвела взглядом чужую комнату, однако, ничего интересного обнаружить не удалось. Даже в комнате Джинни, которая не особо заморачивалась с интерьером, было куда уютнее. Здесь же по-прежнему было как-то мрачновато и пусто. И самое главное — ничего лишнего. Исключительно учебные книги, стандартный набор письменных принадлежностей, и, казалось, всё. Никаких журналов, лишних книг, или просто какой-нибудь ерунды из «Зонко». Увлёкшись разглядыванием комнаты и наполняющих её предметов, Джинни не сразу заметила, как в ванной, наконец, стихла вода. Когда же сознание девушки всё же уловило странную воцарившуюся тишину, она быстро забралась под одеяло, отворачиваясь к стенке. Тихие, едва различимые шаги становились всё ближе, заставляя сердце биться всё чаще. Кровать прогнулась под весом чужого тела, а затем вновь воцарилась тишина. И почему-то она так сильно давила, нависая тяжёлым грузом над Джинни. — Малфой, я… — тихо начала Джинни, но говорить почему-то оказалось невероятно трудно, — Я никогда не считала тебя трусом, — всё же едва слышно закончила девушка. Она должна была сказать это. Хотя бы потому, что это правда. И она хотела, чтобы Драко знал это. — Спи, Уизли, — спустя, казалось, целую вечность, донёсся такой же тихий ответ. И Джинни решила, что именно так и стоит поступить. Потому что тяжёлые веки были уже не в силах подняться, а странный свежий запах с нотками зелёных лепестков мяты действовал сильнее любого снотворного.***
Утро Джинни началось слишком обыденно. Слишком обыденно, и именно оттого ужасно, потому что только, когда она стала избавляться от ненавистных розовато-белых лепестков в раковине, поняла, что это вовсе не её ванная. И там за дверью вовсе не её комната. Девушка обречённо запрокинула назад голову, когда в комнате послышались какие-то шорохи. Надежды, что слизеринец не проснулся от её внезапного побега в ванную с утра пораньше, не осталось. — Уизли, ты же знаешь, чем может закончиться эта болезнь? — стоило Джинни нерешительно открыть дверь обратно в комнату, как она застыла на месте, буквально пришибленная внезапным вопросом. «Он знает? Но откуда?» — растерянность так и застыла в карих глазах. «Не паникуй раньше времени» — слишком поздно одернула себя гриффиндорка, стараясь вернуть лицу спокойное выражение. — О чём ты? — стараясь скрыть напряжение в голосе, спросила Джинни. — Неплохая попытка, Уизли. Ведь изначально это были лишь предположения, но, благодаря твоему замешательству пару минут назад, сомнений больше нет, — всё с тем же непроницаемым лицом произнёс слизеринец, в привычном жесте скрещивая руки на груди. Девушка шумно выдохнула, опуская голову вниз. «Теперь точно конец…» — пронеслось в голове. Изначально обречённая на провал игра, наконец, подошла к своему завершению. — Постой, — Джинни вдруг подняла голову к слизеринцу, — Откуда ты вообще знаешь об этой болезни? Вопрос действительно был важным, потому что эта болезнь не относится к тем, что известны всем и каждому. В Англии было официально зафиксировано лишь три случая этой болезни, и она по-прежнему оставалась неизвестной и неизученной. Лишь небольшая статья в газете говорила о том, что у трёх пациентов, умерших от неизвестной болезни, нашли общие признаки. Сама девушка знала, с чем именно она столкнулась, когда это только началось, лишь благодаря отцу. Артур Уизли много рассказывал дома о необычных людях с цветами внутри, что оплетали их органы. И даже так Джинни немало пришлось приложить усилий, чтобы разными способами собрать те крупицы информации об этой болезни, что были раскиданы по всему миру. Даже пришлось через Гермиону обратиться к источникам маглов. Разумеется, саму Грейнджер девушка не посвящала в то, что конкретно она ищет, хоть та и часто донимала её вопросами на этот счёт. Так откуда Драко Малфою знать об этой болезни? Джинни знала, что, будь эта болезнь более известной и распространённой, её друзья и родные заподозрили бы что-то. Но это было не так. Так почему? — Моя невеста, Астория, умерла этим летом от этой болезни, — раздалось в небольшой комнате, и слизеринец отвёл взгляд в сторону. — Что? — Джинни не могла поверить в услышанное. — В прошлом году родители отправили её во Францию к родственникам. Там она безответно влюбилась в лучшего друга своего кузена, у которого уже была невеста. Летом Астория вернулась в Англию, решив остановиться у нас в поместье. Через какое-то время её болезнь стала прогрессировать настолько, что всё стало очевидным. Всё, кроме того, что с этим делать. Целители просто пожимали плечами, — голос Драко не дрогнул и на секунду, но Джинни отчётливо видела, как сильно напряглись его плечи, — В последний день августа она умерла. — Мне жаль, — всё, что смогла выдавить в тот момент Джинни. Что ещё она могла сказать? Ведь то же самое ждёт её саму. — Сколько у меня есть времени? — задала самый волнующий её вопрос девушка. — Я не знаю, — вполне честно ответил Драко, — У Астории это длилось не больше полугода. — Понятно, — самое глупое, что можно было сказать в этой ситуации. Самый первый лепесток вырвался из горла девушки в середине августа. И, можно было бы подумать, что время ещё есть. Но, к сожалению, это не тот случай, когда можно было говорить о чём-то конкретном. А самым ироничным в этой ситуации было то, что причина и, одновременно, решение проблемы находилось сейчас прямо напротив Джинни. — Уизли, что с тем человеком? — словно читая мысли, задал очередной вопрос Драко. — Не знаю, — слабо пожала плечами Джинни, заслуживая вопросительный взгляд серых глаз, — Я не знаю, кто он. Какая-то вымученная полуулыбка застыла на губах девушки. — Уизли, — в очередной раз раздалось в комнате, и Джинни поняла, что так устала слышать свою фамилию из его уст. Однако, уже в следующее мгновение девушка почувствовала на себе слишком странный взгляд, заставляющий волну мурашек пробежаться по тонкой коже. — Мне не нравится твой взгляд, — совершенно честно заявила гриффиндорка, и уже через пару минут её сердце забилось в ускоренном темпе, — Если вдруг, случайно, в твоей голове хоть на секунду проскочила мысль, что это ты, забудь, — ровным голосом произнесла Джинни, осознавая, что за прошедшее время она всё же научилась брать себя в руки в присутствии слизеринца. Драко чуть склонил голову набок и прищурил серые глаза, неотрывно смотря на девушку в течение нескольких минут, словно проверяя так на достоверность. — Будь это ты, Малфой, моя жизнь была бы обречена, — чуть приподнимая подбородок и слабо улыбаясь, произносит Джинни всё так же ответно глядя в серые глаза. И только после этого девушка позволяет себе отвести взгляд, пряча его в пространстве комнаты, а затем, осторожно, проверив гостиную на наличие людей, покидает чужую комнату. Она прекрасно знала, что просто в очередной раз сбежала. Вновь и вновь оставляя между ними эту глупую недосказанность. Но всегда проще сказать, глядя со стороны, чем встать на место человека и сделать это. Никогда в голове Джинни не было мысли о том, что у них с Малфоем может что-то получиться. Именно поэтому девушка так упрямо не хотела принимать свои чувства и, уж тем более, сообщать о них слизеринцу. Они просто два разных человека. Те самые, что всегда несовместимы. И эта болезнь Джинни, словно насмешка судьбы. Но разве именно сегодня не был тот самый момент, когда нужно было сказать, открыться? Если так, то Джинни снова упустила его.***
После того, как Малфой вновь узнал слишком много, а гриффиндорка в очередной раз просто сбежала, Джинни наверное пришлось бы вновь старательно избегать слизеринца. Однако, на этот счёт усилий прикладывать не пришлось. В преддверии скорых каникул, которых так ждали ученики, начались их не самые приятные сопровождающие — всевозможные тесты, эссе, горы заданий и исследовательских проектов. В последние недели полугодия все студенты буквально зашивались, только и успевая, что постоянно смачивать перья в чернильнице. И Джинни не была исключением, но ей это пошло на пользу. Девушка, наконец, смогла расставить всё по своим местам, приведя в порядок свои эмоции. Она просто решила, что пора бы уже смириться с ситуацией. Да и, в конце концов, даже если Малфой знает, какое ему до неё дело? Девушка не знала почему, но она была уверена, что слизеринец не станет об этом рассказывать кому-либо. И этого было вполне достаточно. Уже почти неделю Джинни не пересекалась с Малфоем, полностью погрузившись в учёбу. Лишь пару раз светлая макушка мелькала где-то в толпе коридора, но девушка была слишком занята кучей книг в своих руках. Джинни не раз думала о том, что было бы хорошо вообще не пересекаться со слизеринцем, так определённо было бы легче. Но она понимала, что это невозможно. Вот только место, где им предстояло столкнуться в следующий раз, было из списка тех, о которых гриффиндорка и не подумала бы. — Джинни, Алекс попросил узнать, не зайдёшь ли ты к нам сегодня на тренировку? — улыбчивый светловолосый пятикурсник нагнал девушку в одном из школьных коридоров. — Вряд ли, — особо не раздумывая, ответила гриффиндорка. Она завязала с квиддичем. Ей пришлось насовсем отказаться от того, что так сильно любила. И на то у девушки были свои причины. Первые месяцы было трудно даже думать об этом, ведь становилось просто невыносимо. Она с раннего детства тайком брала мётлы братьев из старого сарая, лишь бы полетать хоть немного. А в этом году просто в один момент заявила, что больше не играет, озадачивая этим друзей и всю команду гриффиндора. В квиддиче девушка была незаменима. — Жаль. После каникул мы играем со Слизерином, Алекс расчитывал, что ты поможешь с тренировками, — гриффиндорец как-то грустно пожал плечами. Девушка действительно иногда заходила на тренировки, давая советы новым игрокам, которых набрали в этом году, и помогала Алексу, ставшему капитаном. Однако, в последнее время Джинни всё реже появлялась на поле, погружённая в собственные проблемы. Но почему-то именно сегодня появилось странное чувство, что она должна пойти.