В месяце мехир

Если бы маслина созрела в месяце мехир или в месяце тот распустилась фиалка, они погибли бы, как гибнет всё, что появляется на свет слишком рано или слишком поздно. Всему сущему определены своя пора цветения и свой час смерти. Болеслав Прус, «Фараон»

Албания, 1990 год. В проводники ему достался болгарин Витомир Стаменов, приземистый крепкий волшебник лет шестидесяти. Он вовсе не выглядел старым — гибкое, подвижное тело, могучие плечи и руки, чёрная окладистая борода и грива непослушных волос, ещё не тронутых сединой. Его истинный возраст выдавали глаза, когда-то голубые и яркие, а сейчас выцветшие, затянутые мутной плёнкой, мертвые, словно пуговицы из цветного стекла. Любому, кто заглянул в них, становилось ясно — этот человек уже прожил большую часть своей жизни, и прошла она отнюдь не самым спокойным и счастливым образом. В городе было тихо, только из ближайшей мечети доносились приглушённые голоса — мусульмане собрались там для вечерней молитвы. Квирин Квиррелл, забыв об осторожности, с любопытством разглядывал узкие извилистые улочки с теснившимися на них двухэтажными домами и маленькими железными остовами торговых лавок. Под ноги он не смотрел уже давно — сапоги промокли настолько, что из них при каждом шаге текла вода. Календарная осень наступила всего неделю назад, но все эти семь дней с неба лил дождь, не останавливаясь ни на минуту. Дороги размыло, а улицы превратились в сплошное грязное месиво, напоминавшее труднопроходимое болото. Поэтому, когда путники добрались до маленького речного порта, Квирин с облегчением выдохнул. Водоотталкивающие чары на его дорожном плаще почти выветрились, и это всего за день пути! Помнится, уезжая из Англии, он думал, что одной такой мантии из ниток, пропитанных специальным водонепроницаемым составом по рецепту мадам Малкин, ему хватит на всё путешествие. Увы, она перестала спасать от дождя уже на четвёртые сутки. Теперь ему постоянно приходилось применять разнообразнейшие чары — и ни одни не держались дольше трёх-четырёх часов. Насквозь проржавевший порт скалился в сумерки чёрными провалами прогнивших досок на единственном пирсе. Витомир подошёл к владельцу одного из паромов. Тот прятался под навесом недалеко от причала и, судя по сгрудившимся вокруг морякам, раздавал жалованье. Те время от времени возмущённо кричали что-то, и по их нахмуренным разозлённым лицам было ясно, что дело идёт к драке. Однако с появлением Витомира все распри мгновенно прекратились. Болгарин прекрасно знал, что в таких маленьких бедных городках практически невозможно найти работу, а любой возможный клиент обязательно вызовет у местных бездну любопытства. Поэтому нужно было действовать быстро и аккуратно. Выслушав его условия, паромщик немало удивился и, похоже, занервничал. — Я заплачу ещё в пять раз больше, если мы отправимся сегодня же, — тихо, но твёрдо добавил Стаменов, пристально глядя в глаза капитану. Эта фраза решила дело. Моряки оживлённо загалдели, и один из них, самый рослый и крепкий, пробасил что-то на ухо владельцу судна. Тот всё ещё сомневался, но несколько человек уже поспешили к парому, и капитан понял, что у него нет выбора. Если ему придёт в голову отказаться, то команда, порядком раздосадованная последними неудачами и долгим отсутствием работы, просто поднимет бунт. А отказаться хотелось, ещё как. Во-первых, эти двое выглядели крайне подозрительно. Проведя в море почти тридцать лет и имея дело с самыми разными представителями рода человеческого, паромщик безошибочно научился определять, кому стоит доверять, а кому нет. На этот раз внутреннее чутьё подсказывало, что он столкнулся не с простыми обманщиками, контрабандистами, дезертирами или преступниками, но с людьми намного более опасными, даже страшными. Однако жизнь в очередной раз доказала ему прописную истину — всем правят деньги. Моряки суетились так, что не прошло и получаса, а паром уже был готов к отплытию. Квиррелл необычайно обрадовался этой новости, ему ужасно хотелось поскорее оказаться в тепле, переодеться в сухую одежду, хлебнуть огневиски, чтобы полностью избавиться от ощущения промозглой сырости, и согреться. Ещё через полчаса паром, дав несколько низких гудков, заскользил вверх по течению, и Квирину удалось осуществить свою мечту. Затем он вышел из каюты и направился к Витомиру, разглядывавшему противоположный берег. Тут Квиррелл заметил, что один из моряков, моющих палубу, бросил на них быстрый взгляд и шепнул что-то своему товарищу. Тот хрипло расхохотался. — О чём они говорят? — тихо поинтересовался Квирин, наклонившись к проводнику. — Считают нас идиотами, — спокойно ответил Витомир, доставая из складок мантии трубку и кисет с табаком. — Капитан этой посудины уже разболтал всем, что ты за такое сомнительное путешествие выложил по местным меркам почти состояние. — Почему сомнительное? — снова спросил Квирин, намеренно поворачиваясь спиной к морякам. Витомир хмыкнул, не торопясь раскурил трубку и только потом ответил. — Мало ты знаешь о том, что сейчас происходит в мире, господин хороший. Стреляют, видишь ли. Как подписали мирный договор с Грецией два года назад, так сразу стрелять и начали. Так что сейчас туда, куда мы с тобой направляемся, люди и за деньги не поедут, — хмыкнул он. — Только знаешь, что я тебе скажу? Скоро этот паромщик будет брать ещё в два раза дороже. Начнётся война в Косово, и побегут все отсюда, как раз по нашему пути. В Македонию или Грецию. А потом прихватит так, что на рыбачьих барках и в Италию кинутся. Это я точно знаю. У меня бабка по материнской линии провидицей была, вот мне и передалось немного её таланта. Да тут и пророчествовать не нужно — и так понятно, что получится после попыток построить демократию на руинах коммунизма… в мусульманской-то стране, — Стаменов усмехнулся и пыхнул трубкой, выпустив облачко ароматного дыма. Квирин мало что понимал, но слушал рассказ с интересом, вглядываясь в спокойные воды Чёрного Дрина. — А вот что тебе, господин, здесь делать — ума не приложу… — Интересно на зверюшек посмотреть, которые в вашем Чёрном лесу водятся, — ответил Квиррелл, невольно подстроившись под манеру речи своего спутника. — И только? Знаю я, что там ещё кроме волшебной фауны ищут, — понимающе хмыкнул Витомир. — Особенно с такой скрытностью. Ну какой уважающий себя волшебник будет магловским способом путешествовать?.. Только тот, кому хочется остаться незамеченным. Я поэтому с тобой и согласился поехать, — продолжил он. — Дай, думаю, тряхну стариной. Я же всю жизнь мечтал на те места посмотреть, своими глазами увидеть… Ради этого жену в Болгарии бросил, да вот и застрял здесь. Беднота, уныние, войны… и ни одного волшебника, представляешь? — Стаменов вздохнул и неожиданно выпалил: — Так за этим приехал? Признавайся! Мехир искать? Квиррелл неохотно кивнул. Его проводник пристально посмотрел на него и неожиданно расхохотался. — Значит, глупый ты. И наивный. Думаешь, эту черномагическую книжицу никто до тебя не читал и выводов из неё не сделал?.. Думаешь, никому вечной жизни не хотелось?.. На меня вон посмотри. Даже я попался. Забрался как-то раз в секретный архив рукописей в Дурмстранге, так и начитался бредятины о всяких артефактах. Знаешь хоть, почему эта штуковина так называется?.. Квирин покачал головой. Казалось, его не слишком взволновали слова Витомира. — По названию месяца, в котором её создали. А название-то древнеегипетское, и произошло всё это во времена Нового царства, с полторы тысячи лет до нашей эры. А теперь подумай, где нильские крокодилы, а где Албания, — Витомир рассмеялся своей же шутке, но быстро замолк. Его спутник спокойно продолжал смотреть на тёмную гладь воды, отражавшей свет из домов на берегу, и думал о чём-то своём. Стаменов вдруг почувствовал, как сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Мысленно чертыхнувшись, что согласился втянуть себя в подобную авантюру, он буркнул, что пора ему пойти отдохнуть, и спешно ретировался с палубы, отметив про себя, что Квиррелл, кажется, даже и не заметил этого. Капитан, всё это время наблюдавший за ними из рубки, тяжело вздохнул. Появление двух крайне подозрительных мужчин в его маленьком и замкнутом мирке ознаменовало наступление смутных времён, а то, что они когда-нибудь да настанут... это он чувствовал за версту своим свёрнутым на левый бок носом, сломанным ещё в юности. Теперь ко всем его невесёлым рассуждениям добавилось и ещё одно: откуда у этих людей новая чистая одежда, если у них не было с собой даже и дорожного рюкзака?.. «Что-нибудь точно случится, — с неохотой решил он, тут же отгоняя дурные мысли, а затем снова думая: — Нет, что-нибудь обязательно…» И он был прав. На рассвете их разбудил отчаянный вопль вахтенного, и капитан, проснувшись, мгновенно понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее — матрос не кричал ничего конкретного, он просто вопил от ужаса.