Октябрь

      Неторопливо шагая в сторону университета, Айлин завороженно разглядывала улицу, будто видела её впервые. Это, конечно же, было не так, ведь каждый день около восьми утра, когда солнце поднималось из-за горизонта и приветствовало центр города своими мягкими лучами, она вихрем проносилась мимо невысоких домов. В этот раз сентябрь подкинул ей кипу неотложных дел, так и не дав насладиться отголосками ушедшего лета: тесты, контрольные, проверочные, практика — всё это не давало расслабиться, и сейчас, октябрьским субботним утром, у неё-таки выдалась свободная минутка.       Лёгкий ветерок ворошил её тёмные волосы, поднимал в воздух, спутывал, периодически набрасывая на лицо, а тёплое солнце невольно заставляло улыбаться. Девушка неспешно поднималась всё выше, попутно разглядывая старую кирпичную стену на пригорке, что находился по другую сторону дороги. За лето причудливый забор порос густым плющом, который изумрудными волнистыми волосами расстилался по дикому газону, — а за живой стеной виднелись выбеленные колонны головного здания университета, во дворе которого в годы войны жили десятки семей.       Айлин прищурилась: в этот раз не от шального луча, а скорее от боли. Ежедневно проходя мимо этих мест, она упорно отгоняла удручающие мысли подальше — вокруг и так было полно серьёзных проблем, и она отчаянно пыталась сосредоточиться на чём-то хорошем. Увы, мёртвых нельзя было поднять из могил, но вот чтить их память вполне даже возможно…       Послышался звон колоколов: храм, соседствовавший с дорогой к университету, начинал утреннюю службу. Центр постепенно оживал, и Айлин это ощущала всем телом. Усопшие на ночь улицы наконец пробуждались ото сна, и мерные удары благовеста пробирали каждый закоулок насквозь.       Перескочив через все неровные ступеньки, девушка устремила взгляд на алые стройные цветы, стоявшие в массивных шарообразных горшках возле местного отеля. Она покрепче сжала студенческий билет, непроизвольно представляя, как когда-нибудь тоже сможет обзавестись такими на приусадебном участке. Будущее томило, дразнило её, рисуя прекрасные образы, — но она пересилила себя и, слегка мотнув головой, поскорее пошла дальше.       Сочные зелёные березы виднелись издалека. Они буквально за несколько дней принарядились в золото: сухие жёлтые листья медленно опадали на землю, хрустели и шуршали под ногами, и дворники, вынырнув из старых пятиэтажных домов, уже давно мели улицы под классическую музыку.       Айлин усмехнулась. Окружающий мир сегодня уж слишком ловко играл на струнах её души: шелест листьев, прохладный воздух, солнце, так и зазывающее поиграть с ним в прятки, перезвон колоколов и шум от редких машин смешивались с прекрасными мелодиями, образуя что-то совершенно иное. Кажется, умиротворение. Почему-то ей всё больше и больше хотелось бесцельно бродить по городу и просто наслаждаться золотой осенью.       Но за углом спряталось аж четыре учебных здания: культурно-спортивный комплекс, главное здание и две высотки, в одной из которых Айлин проводила шесть дней в неделю. Ели, рябины, сосны и березы, расположившиеся вокруг, скрывали в своей тени кустарники с целыми клумбами пёстрых цветов и лелеяли в своих ветвях памятники деятелям культуры и науки. Кто бы мог подумать, что они хранили целую историю под сотнями ярких оранжевых, розовых и багряных листочков?       Девушка прикрыла глаза и, шумно вздохнув, спрятала нос под зелёную маску. Учебное здание грозно нависло над ней — и ей только оставалось надеяться, что за эти три пары погода не успеет испортиться.