Ключ к сердцу

Коридор был узким. Следуя впереди всех, Эурон чувствовал себя в невыгодном положении. Позади плелось пятеро мужчин, и все они были решительно настроены друг против друга. Серсее даже не пришлось долго трудиться, чтобы посеять панику и другие ненужные эмоции. Замкнутые помещения, отсутствие возможности выбора, насмешки и загадки — они и не такое могли вытворить с людьми. Он шёл с ощущением, что рано или поздно кто-то воткнёт ему нож в спину. Шли они не менее половины часа и будто заплутали в прямом коридоре. Конца не было видно. Из-за снотворного хотелось пить. Серсея никогда не отличалась жестокостью. Ему, порой, не нравилось, если она ругала его за поздние приходы домой, но в целом стервой она всё же не была. Её эта игра забавляла, но принадлежала ли эта игра ей одной?  — Как в тупом фильме для фемок, — ругнулся позади Бронн. Этот шёл третьим. — Одна баба запирает мужчин и нагибает их. В жизни всё по-другому. Мужики всегда и во всём нагибают баб, хоть тресни. Вот я сейчас проснусь и окажусь в Лиссе, в окружении знойных красоток, которые отдадутся мне по мановению пальца. Лукавит — догадался Эурон, следя за интонацией Бронна. Нарочито бахвалится, старается спрятать терзающий нутро страх. В его словах была доля правды. Всё происходило, как в кино для «фемок». Значит, Серсея не могла заправлять всей игрой сама. Конечно, у неё было много влиятельных родственников. Вряд ли спонсором этой затеи был отец. Лорд Тайвин давно скончался. Её брат Джейме работал в спецслужбах. Другой брат, Тирион, женился на Дейенерис Таргариен, владелице сети банков «Dragon». Вряд ли последний думал о каких-то играх старшей сестры. Они не очень ладили: поздравления с днём рождения отсылали спустя три дня, подчёркивая тем самым, что они терпеть друг друга не могут и всё же остаются семьёй.  — Нагибает всех тот, кто проворнее, — заметил Оберин Мартелл, идущий сразу после Эурона. Этого следовало держать поближе. — Просто умейте признавать поражение. Меня даже заводит вся эта игра.  — Ёбнутые бабы — это, конечно, прикольно, — согласился Бронн. — До тех пор, пока не захотят тебя убить.  — Вы так уверены, что она нас убьёт? — полюбопытствовал Эдмар Талли. И что только она в нём нашла? Похоже, очевидно, что они не в безобидном парке аттракционов, а в настоящей мясорубке.  — Давайте будем думать о хорошем, — заявил Петир Бейлиш, но в ответ ему раздались короткие смешки. Молчали из всей компании Станнис да Эурон. Страх у всех проявлялся по-разному. Конечно, болтовня бы помогла. Развеяла этот морок. Эурон просто предпочитал не доверяться остальным игрокам. С их помощью он намеревался открыть все замки, и они уже выгодно повелись на его образ знатока, хотя Эурон прежде не бывал в квест-комнатах. Свет вспыхнул над ними. Белый, пронзительно яркий для глаз, привыкших к темноте. Эурон шагнул вперёд и ударился о твёрдую поверхность. Перед ним выросла зеркальная дверь. Он толкнул её рукой, и та охотно поддалась. Мужчины, вздохнув с облегчением, вошли в просторную комнату, снабжённую коврами, диванами, бильярдным столом, кулером с соком. Широкое окно с подоконником находилось прямо напротив двери. В первую очередь Бронн устало плюхнулся на диван. Эурон, ожидавший подвоха, не удивился его внезапному крику. Бронн поднялся, оттряхивая осколки стекла с джинсов. Эдмар Талли, поглядев на него, едва не упал в обморок — настолько бледным стало его лицо; Бейлиш прикусил губу, разглядывая сыплющиеся на пол осколки стекла и кровь на руках Бронна; Оберин сочувственно хмыкнул; на лице Станниса показалось выражение довольства. За спиной послышался скрежет. Зеркальная дверь ушла в пол, сменившись стеной.  — Теперь тебя это тоже заводит? — Бронн подошёл к Оберину почти вплотную. Мартелл только приподнял уголок губ и отошёл к окну.  — Да, — вымолвил он. — Полагаю, с соком тоже что-то не так. Не трогайте его, если только не желаете сдохнуть раньше времени. — Почему-то в этот момент он внимательно осмотрел Эурона. — Ну что, господа, вот мы с вами в уютной комнате, где полно предметов, которые могут нас убить. Диван со стёклами, отравленный сок… бильярдные шары, возможно, взрываются. Дверь исчезла. Что будем делать? Голос подал тот, от кого ожидали меньше всего:  — На потолок взгляните, — равнодушным тоном указал Станнис Баратеон. Над бильярдным столом висела доска с кайвассой. На трёхцветном поле располагались фигуры двух цветов белого и чёрного. Белые уже сделали ход.  — Не совсем честно, — заметил Петир Бейлиш.  — Она походила только ополченцем, — бросил ему Оберин.  — Да, но фигуры у неё давно выставлены, а это не по правилам. Игроки должны делать это сами. Кто-нибудь может оценить расположение фигур? Мы в проигрышной позиции? Мартелл хохотнул:  — Определённо. Эдмар Талли заходил взад и вперёд по помещению.  — Кто-то из нас умеет играть в кайвассу? Помню, отец долго пытался заставить меня научиться играть, но я его не слушал. — Он едва не брался руками за голову. — Умоляю, скажите, что кто-то умеет.  — Ставлю десятку драконов, что Грейджой умеет, — фыркнул Бронн.  — Не умею, — Эурон мотнул головой. — Я знаю названия стратегий этой игры. Но я никогда не играл в неё сам. В большинстве случаев лишь наличие белых фигур — это преимущество. — И всё же руку к созданию этого «аттракциона» приложил, судя по всему, Тирион Ланнистер. Долгое время он зарабатывал игрой в кайвассу, и даже был мировым чемпионом. Эурон повернулся к Станнису, что скучающе стоял у стены: — Быть может, вы умеете? Воцарилась подозрительная тишина. Все воззрились на министра обороны. В ответ он обвёл их ленивым взглядом и зевнул себе в ладонь.  — Мне что, надо доказать свою пользу? Нет. Я не собираюсь играть ей на потеху.  — Обычно в таких комнатах дают подсказки. Можно ли как-то её попросить? А? — Эдмар Талли осмотрелся. — Серсея! Пожалуйста, прошу тебя! На бильярдном столе затрезвонил старый сотовый телефон красного цвета. Все кивнули Талли, и тот послушно взял трубку. Однако чистый голос Серсеи полился из маленьких приёмников, разбросанных по комнате:  — Здравствуй, милый Эдмар, ты один догадался вежливо меня попросить. Видишь ли, я думала, вы немного поразмышляете по-мужски, быть может, подерётесь и облегчите мне задачу, но раз так, то придётся открыть вам секрет. Я знаю, что никто из вас в совершенстве не играет в кайвассу, а уж меня победить вам и подавно не суждено, поэтому для вас по комнате разбросаны подсказки. Это определённые цифры. Только не торопитесь выкрикивать их все. Было бы слишком просто разбросать числа весьма подло позволить вам действовать как угодно. Когда соберёте подсказку, тогда огласите свою последовательность шагов.  — Будь уверена, что я тебя придушу, как только выберусь! — возопил Бронн, отняв у Эдмара трубку. — Ты сказала, что не таишь на меня зла, дура! Серсея расхохоталась.  — Я и не таю, Бронн. Но у тебя полно неприятелей, — сообщила она. — Пусть кто-то более уравновешенный заберёт у него трубку. — Это сделал Оберин, и Серсея продолжила. Видимо, кроме приёмников, здесь ещё и камеры были повсюду. — В этой игре вы должны обыграть меня, чтобы выйти из комнаты. Правила такие же, как в кайвассе. Я уже сделала ход и теперь запускаю ваш таймер. Всего даётся девяносто минут. Учитывайте, что любой ваш неверный ход отнимает пять минут. Если время выйдет, сюда подадут газ. До того, как он вас усыпит, у вас в запасе будет ещё десять минут. Желаю удачи. — Раздались продолжительные гудки. На стене появилась голограмма таймера. Девяносто минут пошли.  — Ищите цифры, — скомандовал Эурон. — Разделитесь по всей комнате, обыщите всё. К их счастью на бильярдных шарах не было никаких цифр. Они лежали просто закрашенными на зелёной поверхности стола. Мужчины обыскивали всю комнату от пола до потолка, изучали внимательно стены. Первым нашёл цифру Оберин Мартелл спустя десять минут поиска. Он просто заглянул под ковёр и обнаружил под ним маленький осколок стекла с нарисованной фломастером цифрой 19. Никто не понял, что это значит, и всё же обрадовались находке. Осколок отложили на стол. Это зарядило всех энергией. Они обрели надежду, что смогут выбраться, но поиски следующего осколка затянулись на целых пятнадцать минут. Помимо всего прочего напрягал ничего не делающий Станнис Баратеон. Особенно это нервировало Бронна. Эурон знал, что рано или поздно наёмник вспыхнет как спичка.  — Меня бесит, что мы тут все пляшем, как собачонки, а он стоит и ждёт, пока мы откроем ему дверь, — Бронн поднялся с пола, оттряхнул джинсы и сжал порезанную ладонь в кулак. — Я тебя вытаскивать на своём горбу не буду. Станнис, глядя ему точно в глаза, зевнул и пробормотал:  — Жаль, ты мог бы заработать на этом. Бронн был не из тех глупцов, что ведутся на любое упоминание о деньгах. Сжав кулаки, он направился точно к Станнису.  — Ты, видимо, не всекаешь, что здесь каждый сам за себя, и только.  — Бронн, сейчас не время, — осторожно отдёрнул Оберин. Для надёжности он подошёл к Бронну, тронул его за плечо. — Потом разберёмся с ним. Думай о том, чтоб выбраться самому. Давай найдём чёртовы осколки, а затем придумаем, что делать с этим ублюдком. Эурон раскрыл ткань дивана. Конечно, искать среди тысячи осколков один единственный, невозможно, однако попробовать стоило. К нему тут же присоединился Петир Бейлиш. В то же время Эдмар Талли стал выкачивать сок из кулера. Поначалу медленно и тихо. Затем стал надавливать сильнее. Этот скрип уже раздражал.  — Что вы там делаете, лорд Талли? — поинтересовался Эурон. Талли выкачивал пахнущую апельсином жидкость прямо на пол с таким рвением, точно живёт в последний день.  — Я, разве не видно, ищу выход, — ответил запыхавшийся Эдмар. И вправду, когда весь сок вылился, во внутренней стороне кулера обнаружили цифру 3. Эурон отложил её в уме.  — Это окно не настоящее, — заявил Эурон, оставив в покое набитый осколками диван — просто Железный трон, не иначе. Несмотря на недоумённые взгляды, он подошёл к окну с красивым видом и треснул его кулаком. Ничего не получилось, но на картинке показалась рябь, как в телевизоре. Ему помог Бронн. Один его удар заставил окно заскрежетать. На стёклах исчезла картинка и зажглась цифра 2000. Бронн ухмыльнулся и подбоченился, словно всё дело уже сделано.  — Посмотрите на телефон! — сказал Петир Бейлиш. — Тут светится 27.  — Четыре цифры уже есть, можем ли мы предположить, что это значит? — Оберин Мартелл потёр подбородок.  — Математический ребус? Я не силён в математике, — Петир Бейлиш развёл руками и странновато улыбнулся. — Я простой основатель приютов.  — Такой уж простой, что оказался здесь, — нахмурился Бронн. — Хватит свой зад подчищать. Раньше следовало. Может, и не оказался бы здесь.  — На что вы намекаете? — встрепенулся Бейлиш.  — Основатели приютов так лощёно не выглядят, — сказал Бронн. Слова Бронна отвлекли Эурона от размышлений. Возможно, наёмник видел куда больше его. Серсея сказала, что её обиды — не основная причина. Значит, каждый из них натворил что-то помимо косяков в отношениях с ней. Поэтому хороший основатель приютов здесь бы не оказался.  — Основатель приютов должен выглядеть хорошо, чтобы подавать пример детям, — спустя время Бейлиш нашёлся с ответом.  — Дамы, можно потише, мы тут решаем загадку, как нам выжить, — попросил Оберин. — Итак, лорд Эурон, у вас есть догадки? — полуулыбка Оберина насторожила Эурона. В этих чёрных глазах одна ложь. Серсея никогда не говорила про своих бывших, но он теперь нутром понимал, что с Оберином не так. У змей в глазах такая же угроза. Эурон стоял над столом, вспоминая найденные четыре цифры. Стоило ли говорить о каких-то разгадках, если им было недостаточно информации?  — Меня ставит в тупик 2000. Но даже в предыдущих нет закономерности. Надо найти ещё две. С пола пришлось вытереть ковром разлитый сок, поскольку там могли остаться искомые цифры.  — Дерьмо! — заявил Бронн после двадцати минут поисков, долбанув кулаком по бильярдному столу. — Здесь больше ничего нет. Она нам набрехала, а сама сидит и ржёт там с того, как шестеро взрослых мужиков ищут то, не знаю что. Мы обрыскали всю комнату, и ничего не нашли. Сок ещё этот разлили. Могли бы и выпить.  — Ковёр, — устало вымолвил Эурон. Среди узоров ковра они долго разыскивали заветные символы. Каждая закорючка спустя двадцать минут стала казаться им той самой цифрой: вот этот зигзаг вроде похож на двойку, а этот — на семёрку. Но нет, изучая стиль узоров, Эурон пришёл к выводу, что всё это — часть этого узора. Тем не менее сам ковёр казался ему очень знакомым. Он напоминал о доме. О том доме, где они жили с Серсеей. Жизнью вдвоём это можно назвать с натяжкой. Они просто возвращались туда, каждый из своих командировок, что длились от нескольких недель до месяца, ночевали там, заваривали друг другу кофе, готовили завтрак, целовались и… нет, это не мог быть тот самый ковёр. Мокрый, облитый апельсиновым липким соком. Это не тот ковёр, что хранил торопливые и жаркие слияния их тел. Однако в памяти всплывали настойчиво обрывки совместных вечеров. Он уже видел, как её тонкие пальцы водили по ворсинкам этого ковра, на тот момент чистого и свежего. Видел, как её локоны цвета белого золота сияли, разметавшись на ковре. Эурон отпрянул, усевшись на холодный паркет около пола. Если это тот самый ковёр, то год спрятан в нём? Только какой именно год? Год, что причинил им обоим боль, или год их первой совместной ночи в той квартире? Он потёр подбородок, задумавшись. Вокруг него воцарилась тишина. Что, если это дата покупки ковра? Нет, бредово. Такого не могла помнить даже Серсея.  — Тут на мелкой этикетке написано 2018, — проговорил Оберин, и его разгадка развеяла все образы в голове Эурона. — Она вся в соку, но различить можно. — Он показал Эурону в подтверждение своих слов.  — Всё-таки год расставания, — предположил про себя Эурон и посмотрел на сидевших вокруг него мужчин. Те ждали его вердикта. — У меня есть одна мысль, пока мы не нашли последнюю цифру. У нас есть 19, 27, 3, 2000 и 2018. Он подошёл к столу, чтобы отогнать морок воспоминаний.  — 2000 и 2018 как будто самые главные, — задумался Эдмар Талли. — Или это сделано, чтобы нас запутать? Эурон мотнул головой:  — Наоборот, чтобы легче определить последовательность. Здесь нет никаких математических закономерностей. Всё просто и ясно, как день. Две большие цифры — самые важные. Остальные должны располагаться внутри них.  — Так и что же это такое? — поинтересовался Бронн, указав рукой на бильярдный стол.  — Даты, важные даты в жизни Серсеи. И в нашей соответственно.  — Она слишком много на себя берёт, раз полагает, словно важные для неё даты важны нам всем, — хмыкнул Петир Бейлиш.  — В том и дело, что важны. Это и есть суть её подсказки.  — Весьма жестокая, — усмехнулся Оберин. — У меня плохая память на даты. Особенно важные. Я даже день рождения брата не могу вспомнить, а тут какая-то забытая дата. Эурон опёрся руками на стол и осмотрел игроков:  — Это совместная дата. А что может быть совместным? Я уже определил, что 2018 — это год, когда мы с Серсеей расстались. Значит, всё остальное либо дни знакомств, либо даты свадеб, либо тоже расставаний.  — Серсея любила всё усложнять, могла бы смилостивиться и написать годы. Уж года мы точно бы вспомнили, — заметил Бронн.  — Она упростила себе задачу, — парировал Эурон. — Что ж, давайте сделаем первый ход, чтобы не томить её. Согласны все с тем, что 2000 — это первая дата? Мужчины закивали. Он подошёл к телефону:  — Серсея! Мы готовы сделать первый ход!  — Эурон, я рада тебя слышать, — отозвалось по ту сторону трубки. Сотовый добавлял шероховатость в её голос, но от того не делал его менее красивым. — Вы уже собирались делать ход? Правда? — она специально тянула время. А Эурон не торопил её. — Не знаю, рада ли я этому, но я определённо рада, что позвонил именно ты. — Он терпеливо ждал окончания её монолога. Когда он ей звонил после расставания, она и не думала отвечать, а сейчас рада слышать его. Он сжал трубу рукой и прикрыл глаза. — Ты не прерываешь меня… — заметила Серсея, — как мило… делай ход, Эурон.  — Две тысячи — первый ход. Их таймер остановился, чёрный ополченец шагнул навстречу белому, но с другой стороны поля. Затем выдвинулся белый слон из-за гор, и таймер вновь защёлкал. Ни одой минуты лишней у него не забрали. Эурон облегчённо выдохнул, а на фоне зааплодировали.  — 19 — март, 3 — сентябрь, 27 — июль, — бросила она в трубку и исчезла.  — Ну хватит там стоять, — Бронн выдрал из его рук трубку и положил на место. — Решай всё остальное. Эурон некоторое время рассматривал его, а затем кивнул. Спорить с наёмником себе дороже.  — Я попрошу вас встать в определённом порядке. Сначала лорд Станнис, затем лорд Бейлиш, после лорд Оберин, за ним Бронн и Эдмар. Станнис сморщил губы:  — Ты мою дату уже использовал, Грейджой. Больше я тебе не понадоблюсь, — внезапно промолвил Станнис. — Думай лучше, она использует агрессивную стратегию. Эурон предпочёл последовать его совету, пока сказанное не начало казаться чушью. С чего бы Станнису в это вмешиваться?  — Последний ход — это дата 2018, — начал он с этого. Очевидно, что месяцы, названные Серсеей, услышал только он. Потому что другие бы тотчас же догадались. И он задумался, как же задать правильные вопросы. Его всегда учили задавать правильные вопросы на интервью. — Итак, лорд Бейлиш, начнём, пожалуй, с вас. Вы были вторым по счёту мужем Серсеи. Я помню, что в заголовках газет, когда Станнис Баратеон и Серсея Ланнистер развелись после долгих судебных тяжб, была некая зимняя дата. То ли январь, то ли декабрь. Позже, чтобы насолить бывшему, Серсея Ланнистер занималась благотворительностью и, скорее всего, она вышла на вас. Не могли бы вы вспомнить, как вы встретились. Можно сколько угодно рассуждать, что женщина она обычная, но мы-то с вами знаем, насколько она необычна. Вы встретили её случайно?  — Нет. Я занимал тогда невысокий пост на службе у её отца, который занимался финансированием её проектов, и я помог найти ему деньги в запасе для крупного детского приюта.  — Не помните, какая погода стояла? Бейлиш пожал плечами:  — Я боюсь ошибиться, лорд Эурон, и сбить вас с толку. Серсею я видел часто в белой рубашке и брюках. Она носила в то время пальто.  — Пальто… — задумчиво повторил Эурон.  — У меня даже не спрашивай таких глупых вопросов, Эурон, — попросил Оберин. — В Дорне круглый год лето. И все ходят полуобнажённые. Серсея ходила в платьях с открытой спиной. Мы встретились в пляжном кафе. Так что тебе это не поможет.  — Много было людей на пляжу? — спросил Эурон.  — Да, — с Оберина слетела маска уверенности. Он вдруг сам себе улыбнулся. — А вы не промах. Это было летом, когда у всех отпуск, и со всего Вестероса к нам слетаются люди.  — Решено, — выпалил Эурон. — У нас есть ещё ответ!  — Говорите, — велела Серсея. На таймере осталось двадцать минут.  — Сначала 19, — медленно проговорил Эурон, он всё ещё не был уверен в своём ходе. Фигура двинулась. И навстречу ей выползла фигура Серсеи. Она выставила дракона. — Дальше 27. Таймер издал неприятный звук. У них забрали пять минут.  — Да, когда мы с Оберином познакомились, ещё было жарко, много народа на пляжах, но уже не лето.  — Три, — вымолвил Эурон. Ход был сделан, Серсея ответила на это и отставила трубку.  — Теперь нам не понять, какой следующий, потому что у нас недостаёт одной цифры.  — А, может, её и не будет, этой цифры, — заявил Станнис. — Кому-то суждено здесь остаться навсегда и лежать трупом.  — И что ты предлагаешь? — поинтересовался Эурон, стоя над телефоном. — Мы должны выбраться отсюда, даже если это так.  — Я знаю, чьей цифры нет, — вдруг подал голос Эдмар Талли. — Моей. Я понимаю, за что я здесь. Мне не следовало так поступать, но я это сделал по совету тестя. Я не проверил, насколько надёжен построенный моими людьми многоэтажный дом, и тот рухнул. Когда он рухнул, погибло много людей. Чтобы эту вину не свалили на меня и не заставили выплачивать огромные суммы, я переоформил документы на другого строителя. После этого я продолжил строить дома. Правительство не могло бы к ним докопаться.  — Боги, — выплеснул Петир. — Какая же вы мразь, лорд Эдмар. По щекам Эдмара потекли струями слёзы. Он содрогнулся в рыданиях.  — Мне нет оправдания, и я заслужил всё это.  — Сейчас не время распускать нюни, лорд Эдмар, — сказал Бронн.  — Это наказание богов… они справедливо наказывают меня за это.  — Единственное наказание богов — это ты сам, Эдмар, — вмешался Станнис. — Возьми себя в руки, перестань орать и не мешай другим думать.  — Сам закрой свой рот, Станнис, — ответил ему Бронн. И уже этот ураган нельзя было остановить. Бронн занёс кулак, пихнул Станниса в грудь до того, что тот упал, и оба покатились по полу, мутузя друг друга. Они толкнули стол, трубка слетела вниз, к полу. Таймер снова противно щёлкнул и отобрал у них драгоценные пять минут. Эурон кивнул Оберину. Они вдвоём кое-как разняли дерущихся. Бронн попытался влепить кулаком Оберину, но тот опередил его пощёчиной. Эурон же отвёл Станниса в сторону.  — Не говорите ему ничего, — попросил Эурон. — Ни слова. Вы видите, как он на вас реагирует.  — Он за это ответит, — пообещал Станнис. — Он сгниёт в тюрьме. Бронн попытался вырваться из рук Оберина.  — Заткнись, Станнис, — уже грубо повторил Эурон. — Если не угомонишься, сдохнешь раньше, и никто за тебя отвечать не будет. Всем плевать. Телефон зазвонил, и Эурону пришлось подойти.  — Скажи Эдмару Талли, что он умничка, раз угадал, — сказала Серсея. — Много людей погибло, но среди них остались те, кто хотел отомстить безответственному застройщику. Его слёзы не помогут…  — Нам нужно сделать ход, Серсея, давай быстрее, — попросил Эурон. — Как нам сделать ход, если цифр больше нет?  — Эурон, ты меня поражаешь, даже не хочешь узнать всей правды. Наберись терпения. Это важно. Среди погибших был сын моего дяди Кивана, Лансель, — произнесла она тихо. — Теперь ты понимаешь?  — Нам нужно сделать ход, — настаивал он. — Как нам его сделать?  — Скажи, что понимаешь меня. Он обхватил крепче трубку телефона и прижал к уху. К чему эта нелепая болтовня? Чтобы потянуть время?  — Я понимаю тебя, — выдохнул Эурон. Всё же они играют по её правилам.  — Пусть Эдмар поплачет, как плакал мой дядя, как плакали люди, которые падали вместе с домом на землю. Его смерть оплачена. Он угадал, это и был следующий ход после двадцати семи. — Чёрный дракон уничтожил белого короля. — Твой последний шаг, Эурон.  — 2018, — отозвался он нехотя. Игра завершилась. Таймер остановился. На бильярдный стол выкатился прозрачный шар, в котором лежал ключ. Эурон посмотрел на Эдмара, который содрогался в рыданиях на полу.  — Эдмар, — попытался позвать он, но тот не реагировал ни на чьи слова, повторяя про себя: «Она права, она права».  — Хватит, пора идти, Эурон, — напомнил Оберин. Дверь появилась напротив дивана, они вставили ключ и проследовали дальше.