***
Шерри, сколько бы в ней ни было дурных и сомнительных качеств, всегда являлась натурой мечтательной и оттого несчастной, ведь ни одно из её воображений не находило себе места в реалиях. Даже сейчас, с раннего утра кружась в огромных размеров зале, она представляла себя главной героиней какого-нибудь популярного романа, которой выпал шанс научить искусству танца неприступного благородного принца или лорда. Нет, влюблена в молодого Джостара она не была, но его образ всё чаще мелькал у неё в голове в такие моменты. — Заканчивай, — высоковатый голос за спиной напомнил, что, должно быть, попади Шерри в книгу, её персонаж всегда занимал бы второстепенную, эпизодичную роль, выталкивая своим появлением вперед более сильных героев. — Ты говорил мне разучить движения, — робко напомнила девушка, вспомнив диалог минувших дней. Он ей дал задание очаровать собой наследника, а танец должен был ещё больше подтолкнуть мистера Куджо к ней, к тому же мистер Джордж Джостар перед своим уездом дал некоторые распоряжения, в одно из которых входило научить наследника движениям в танце. Но всё пошло не по её планам — Джотаро наотрез не был ею заинтересован, на бесстыжие жесты только раздражаясь. Да, она сама виновата, что вспылила. В конце концов, эта неприступная крепость оказалась непробиваемой, в очередной раз давая раскол в её фантазиях: от бурных сексуальных до трепетных духовных. И юная красавица расценивала предстоящий танец, как возможность реабилитироваться в глазах не только мистера Куджо, но и всей прислуги. Она не бесполезная. А ещё она падка на красивую внешность. Даже при виде такого человека, как Какёин, её пальчики сами собой поджались, комкая подолы скромного платьица. — Ты рассержен на меня? — тихо и мягко спросила Польнарефф. — Нет, — Нориаки выключил свет в зале, вынуждая Шерри покинуть вместе с ним помещение, — теперь этим займусь я. Каким образом советник сможет воплотить задуманное, девушка не представляла. Как и что именно он задумал. — Почему? Я провалила твоё задание, — Шерри не была впрямь расстроена. Она, может, и хотела бы овладеть Куджо, но не по чьему-то приказу. — Я знал, что так будет, — цинично отозвался рыжеволосый, открывая перед ней дверь её же комнаты, пропуская. Безусловно, она не верила, что мужчина проводил её просто так. Чуть подрагивающими пальцами девушка оголила своё тело и послушно встала в коленно-локтевую позу на кровати. Воспротивиться именно Какёину в чём-либо она не могла — боялась. Хол делал всегда по-своему, каждый раз извиняясь, пусть и совсем не искренне. Кажется, на ней он вымещал досаду на Жан-Пьера. И Нориаки, вероятно, тоже о ней сегодня вспомнил, только чтобы забыть о чем-то — она даже и не помышляла, что о ком-то — тревожащем. Она и сама так поступала, разменивая своё тело на иллюзию своей нужности. В книгах у главных героинь была гордость, эти леди поражали своими высокими моралями. Шерри же вновь книгам полностью не соответствовала, изредка вертя бёдрами и издавая негромкие стоны. Сегодня она никак не думала, что окажется под этим мужчиной — он вообще прикасался к ней настолько редко, что тело совсем позабыло эти сильные руки, жесткие толчки и ни капли романтики. К тому же, в планы входило развлечься с Хорсом, но последнего больше заинтересовала рыбалка с её братом. Сегодня Нориаки особенно груб. Ей нравилось ощущать чужую власть над собой, хоть когда-то она ненавидела своих любовников за это. С ней никогда не считались: если Хорс ещё поначалу и нежничал, был обходителен, этим дав ей ложные надежды на здоровые отношения, то Какёин с самого начала не давал ей самообманываться. Если подумать, это поместье не дало ей ничего, кроме огорчений. Прибыв сюда вместе с братом пять лет назад, её мечты были наивны и для большинства глупы. Она хотела полноценную семью, которой у неё никогда не было — приют не смог заменить родителей, коих она совсем не помнила. Брат её любил, но эта любовь с каждым годом выливалась в нечто болезненное и неправильное, раня ещё больше. Шерри хотела детей, обязательно не меньше двух. Она даже забеременела, правда, не знала от кого — отнюдь не прислуга особняка, а местный менталитет всегда делал из неё шлюху, а тогда особенно, не раз проявляя сексуальное насилие, иногда групповое. Самое обидное: «своих трогать нельзя» — этот закон, видимо, на неё в полной мере не распространялся. Бывший хозяин поместья, узнав о таком раскладе, сделал только выговор мужчинам через своего посредника, а её отвезли к доктору — на аборт. Их лекарь то ли по ошибке, то ли преднамеренно лишил её пары важных деталей, без которых больше она была не в состоянии «залететь», как выразился довольный этим фактом Хорс, прижимая девушку в подсобке. Он прибыл немногим после неё. Нориаки застал её уже окончательно падшей женщиной, своим отношением ещё раз доказывая, что все мужики одинаковые и вспоминают о её существовании только, если им что-то нужно. Сначала она списывала на сексизм, но с Мэрайей так никто не поступал — а в ней же все видели только слабое место. — Всё же будет в порядке? — её голос чуть дрогнул, она обернулась через плечо. Красивое тело, на которое хочется смотреть во время полового акта, которое хочется трогать, царапать спину, усеянную веснушками. Но именно с ним это было непозволительно: Какёин все её порывы всегда пресекал — то жестко прижимая ее голову рукой в подушку, то перехватывая до синяков её ладонь. Наверное, сейчас она стала выглядеть ещё более жалкой в этих равнодушных глазах. Нориаки вжался в ее тело, пальцами сильно сжимая округлые женские бёдра, закончив на этом. — Разумеется, — рыжеволосый натянул брюки, звякнув пряжкой ремня. Багровые волосы в мерцании свечи изящны и непередаваемо красивы. Она настолько истосковалась по своим мечтам, что невольно, хоть и понимая сумасбродность, представляла, как выглядели бы дети её и любовников. Одним резким мгновением лампочка в комнате, даже не мигая перед этим, перестала давать свет. Из-за пасмурной погоды пространство опустилось во мглу. Девушка повернулась на окна: всё поместье померкло, как по щелчку. — Я же сказал им этого не делать, — с злобой почти выругался Какёин и накинул рубашку, затягивая ткань на груди шнурками, — или я выразился недостаточно ясно? — видимо, секс не успокоил нрав советника, так как тот с суровостью обратился к Польнарефф, спрашивая у черноволосой то, насчёт чего она была совсем не в курсе. — Прости, я не знаю… Мне ничего не сказали, — запнулась девушка и подняла голову, посмотрев своими невинными глазками в скалистые льды напротив, чувствуя кожей собственный страх от этого столкновения. Ощущение собственной беспомощности приятно будоражило нутро, а иметь в любовниках такое жестокое существо… Ах, наверное, она должна этому радоваться. — Почему не делать? — Куджо уедет, если сейчас снова произойдёт какая-то срань, — не разменивался на культурный лексикон советник, быстрым шагом выходя из комнаты, — и так пришлось идти на крайние меры, — донеслось с досадой из коридора. Шерри замолчала. Лучше раздражённых мужчин не трогать. Девушка сползла с простыни, обессиленно вздохнув. Она и правда невыносимо бесполезна и слаба, раз мысли о смерти снова посетили её голову.***
Джотаро не спал всю ночь, ворочаясь, раздражаясь и возвращаясь к сцене вечером. После инцидента — а как-то иначе случившееся брюнет назвать пока не мог — он грозной фигурой вышел из душевой, на пути встретив только вечно спорящих о чем-то Хорса и Жан-Пьера. Их он будто не заметил, растолкнув и пройдя между ними. Впрочем, те, судя по всему, уже знали о произошедшей драке с бродягами и лезть к нему с какими-либо расспросами пока не стали. И только закрыв дверь своей комнаты, наследник почувствовал, что может трезво всё обдумать. Нет, на ужин выходить сегодня не стоит, как и пересекаться с советником. Какёин пугающе непредсказуем. Или, скорее, волнующе?.. Глаза наследника нервно забегали по вещам в комнате, и сам он был напряжен донельзя. В голове не укладывалось. Что всё это значит? Глупым он не был, но вот резкие повороты терпеть не мог. Возможно, советник опирался на их времяпровождение в хижине после рукопашки, где было много двусмысленного. Но рыжеволосый и сам вел себя не больно-то сдержанно, не находя ничего зазорного, чтобы сидеть близко друг к другу, к тому же парень раскованно себя вел. Даже блядскую дорожку показал. С другой стороны, между мужчинами чего-то такого стесняться как раз-таки и было бы странно. А может, для Нориаки он вовсе не первый мужчина? И тогда всё становилось на малость, но понятней. Стрелка на часах отсчитала ещё один час, полный размышлений. Дворецкий, дважды постучав в комнату, принёс ему ужин, безмолвно и холодно расставляя на небольшой столик еду и столовые приборы. Видно, советник всё понял и не навязывал свою кандидатуру. О чём он только думал, чем руководствовался этот парень, идя на такой необдуманный поступок? Нельзя же идти настолько напролом! А хотя… Куджо откусил от индейки, не чувствуя вкуса, безучастно вглядываясь в цветочки на обоях. Напролом он и сам шёл, когда понимал, чего хочет и он, и его пассия. Секс. Джотаро подавил в себе желание рассмеяться. Ну не полез бы на него советник за таким! Этот человек вряд ли ярый гомофоб, но и отнюдь не мужеложец. И сам ДжоДжо себя таковым считать отказывался. Он даже не был в полной уверенности, что Какёин ему нравился и вправду настолько, чтобы иметь с ним подобного рода отношения. Черт возьми, если бы этот непоследовательный Нориаки не полез к нему, то Куджо и в мыслях даже не допустил, что они на добровольной основе могут целоваться, как каких-то два педика, в ванной. Брюнет почувствовал лёгкую тошноту и отодвинул еду. Ну нет, ладно ещё любоваться багровыми волосами, цветом ореховых глаз или чертами симпатичного лица, но мужским телом… Это всё равно выше его сил и понимания, несмотря даже на их спонтанный поцелуй. После того, как дворецкий снова зашёл к нему и унёс кушанья на подносе, ДжоДжо лёг в кровать. Закрыл глаза и продолжил трахать себе мозги умозаключениями. Он уже бесился и на себя, и на причину бессонницы. Вместо первых лучей утреннего солнца его ожидали кучные облака и редкие тучи. Наследник, уже побрившись и придя обратно к себе, зажал в зубах сигарету, но так и не закурил, находясь в своих мыслях. Нет смысла откладывать и чего-то выжидать, если у них с советником есть неразрешенные вопросы. Ими как раз и стоит заняться в первую очередь. Если эта была нелепая шутка, то он выбьет из Какёина желание так измываться над кем-либо. Послышались шаги рядом с комнатой, выводя его из задумчивого состояния. Последнюю сигарету он решил оставить до более подходящего случая. Брюнет приблизился к двери сам, открыв до того, как чья-то рука дотянется до ручки. Стоящий за дверью советник если и удивился, то вида не подал. — Проходи, — непроизвольно грубо вырвалось с губ ДжоДжо. Они поговорят о произошедшем и прямо сейчас. Ненавидит он играть в молчанку, как и прятаться за тысячами масок, когда у него всего одна и это уже просто бесчестно. Какёин, как ни в чем не бывало, со спокойным выражением на лице, зашёл в комнату. Куджо втянул воздух. От багряноволосого навеяло чем-то непривычно приторно-сладким. Духами, что ли. Наследник закрыл за ним дверь, собираясь сделать шаг к взаимопониманию, но парень заговорил первым. — В особняке, как и во всей округе, сейчас нет ни связи, ни света, — Нориаки обернулся к нему, произнося слова с тоскующим выражением на лице. Голос не дрогнул, ни одна эмоция на лице не выдавала истинных дум, — должен тебя предупредить, что это произошло преднамеренно и у меня есть объяснение. Джотаро сложил руки на груди, так ничего и не ответив. Вероятно, советник к нему пришёл не затем, чтобы обсуждать щекотливые темы. Оправдания насчёт электричества сейчас наименьшее, что волновало наследника. — Это прямой указ мистера Джостара перед отъездом, — Какёин остановился у небольшого столика, пальцем по нему проведя. Ни пылинки. — Вероятно, он хотел навести на вас панику, а я и прислуга должны были подыграть, — Нориаки всем своим видом показывал, что пребывает на стороне Джотаро и выложил все имеющиеся карты на стол, даже не сожалея об этом. — Тебя совсем не заботит то, о чем я говорю? — без негодования задал он вопрос. Будто и не было ничего вчера между ними. — Уши вянут от переизбытка воды в них, — Куджо неторопливо сделал пару шагов к советнику, остановившись в метре от него. — Возможно, это последствие вчерашнего неудачного плавания в речке, — съязвил Какёин и закусил нижнюю губу, видимо, сам понимая, что говорить подобного не стоило. Почти утопление молодого Джостара и драка с опасными типами — сомнительная тема для шуток. Впрочем, наследник всё это проигнорировал, ни капли не находя смешным или забавным. Он продолжил на той ноте, на которой сам и закончил. — К тому же, говоришь совсем не о том, что меня волнует, — брюнет сделал ещё шаг, заставляя рыжеволосого слегка попятиться, почувствовать лопатками гладкую поверхность стены, — и что должно волновать и тебя. Взгляд из-под рыжих ресниц заострился, ореховые глаза открылись немного шире. — Я не собираюсь оспаривать твои доминантные качества, так что прошу, не нужно мне их демонстрировать, — советник, не преследуя цель оттолкнуть, упёрся пальцами в смуглые плечи, чуть вжавшись ниже ключицы, — а то как знать, чем это всё снова закончится, — прозвучало, как ласковая угроза с тонких уст, которые исказила кривая улыбка. Джотаро поставил руку над багряноволосой головой, подметив, как напряглись мышцы Нориаки под одеждой. Но брюнет точно знал, что собеседник не испытывает боязни, находясь с ним. Скорее всего, причиной напряжения стало приближение важного разговора. — Зачем ты это делаешь? — Куджо смотрел в зелено-карие глаза, не находя ни в одном надлежащей серьезности. Такие темы требуют правильного подхода и настроение собеседника в него не вписывалось. — Называй вещи своими именами, я не понимаю, о чем ты, — с непринужденным лицом отозвался Какёин, сощурившись в сомнении, будто взаправду не понимал. Это бесило. Захотелось то ли врезать, то ли снова почувствовать чужие губы на своих. Почему его так манит к этому человеку? До невозможного абсурдно. — Ты поцеловал меня, — в высшей степени терпения уточнил ДжоДжо, по сути, не страшась говорить прямо. Просто он не думал, что это нужно. — Зачем? — негромко повторил свой вопрос. — Не поверю, что ты лоялен к гомосексуализму, скорее, наоборот. От слова на букву «г» Нориаки едва заметно поморщился, видимо, не любая прямолинейность была им оценена. — А зачем люди целуются? Я думал, такие вещи понятны без слов, — снисходительно и не отворачиваясь от чужого взгляда, двояко ответил Какёин, сам не брезгуя съезжать от прямых ответов, в чём ранее упрекал Куджо. — И откуда такая уверенность? Может, я всю жизнь искал момент, чтобы признаться. Наследник не считал, что какое-либо сокрытое или открытое ехидство сейчас уместно. Но он надеялся, что под ним советник прячет собственную взволнованность. Не каждый день целуешься с мужчиной и обсуждаешь это после. ДжоДжо вообще неосознанно пытался оправдать поступки и реакцию Какёина в своей голове. И всё же выяснить мотив необходимо. Возможно, на кону их дальнейшие отношения, если он подтвердит для себя желаемое. Да, ему бы хотелось знать точно, что двигало советником. Он надеялся, что, какие-никакие, но взаимные чувства. Допустим даже, если не вполне осознанные, так как наследник тоже ещё находился в колебаниях. — Это вышло слишком резко. Ничего к этому не располагало, — с предельной строгостью, как на допросе, развивал диалог Джотаро. Сегодня он не даст заартачиться советнику, не даст ускользать змеем от наводящих расспросов. — И что ты от меня теперь хочешь? — Какёин явственно не собирался что-либо ему доказывать или упрямиться дольше необходимого. Можно предположить, что таким способом он просто ждал. Ждал, в какое русло заведет беседу сам наследник. В комнате стало ещё темнее и теснее. Джотаро отстранился, смотря на погоду за окном. Мертвенно-индиговые тяжёлые тучи пришли на смену серо-пепельным. Удивляться плохой погоде уже не приходилось. — Я про то, что мы слишком мало знаем друг друга, — не оборачиваясь и угрюмо, под стать стихии, произнёс Куджо, — в конце концов, я парень и ты тоже, — с расстановкой продлил свою мысль, чуть тише дополнив, — будь кто-то другой на твоём месте, то я бы одним ударом не ограничился, — повернул голову, замечая, что Какёин поравнялся с ним и теперь пожимает плечами, оценивая потемневший, под пеленой туч, сад. — Я могу извиниться и взять на себя всю ответственность за свою поспешность, — понизил голос Какёин, будто подстраиваясь под тихую дробь дождя о тонкое стекло. Этот унисон незатейливой мелодией звучал в ушах. — Если ты такая сантиментальная неженка, — кислые слова своими нотами задавали роковой мотив, убивая унылую мелодию. — Неженка, значит… А что предлагаешь мне ты? — Куджо разочарованно и не без иронии усмехнулся. Какёин ниже, поэтому удобно смотреть на него сверху вниз, — Лизаться, как кобели в гоне, а может, сразу друг на дружку? — взгляд невзначай прошёлся бирюзовым отливом по фигуре советника. Снова на нём одна из рубашек с завязками на острых и бледных, как возвышение снежных гор, ключицах. Джотаро потянул за одну из веревочек, оголяя их, как в дополнение словам. Конечно, ничего такого он не затевал делать с Нориаки. Советник смиренно помолчал с полминуты, холодно и непроницаемо смотря в лазурное марево, застланное лёгкой дымкой в глазах наследника. Неожиданно тонкие пальцы обхватили его смуглые, заставляя дотронуться до изящной оголенной шеи. Какёин закрыл глаза. — Когда это я настаивал на подобном? По-твоему, у меня страсть к такому? — Нориаки прислонил пальцы Куджо в то самое место, где пульсировала жилка, спокойно и размеренно перекачивая кровь. — Чувствуешь? Прикосновение мужчины не вызывает в моем теле эмоций. В этом я не могу солгать, — ореховые омуты раскрылись, утягивая на свою глубину, — так что хватит ныть, мы с тобой в одинаково незавидном положении, — спустя несколько секунд ухмылка снова расползлась на его губах, — и я, в отличие от тебя, язык свой тебе в глотку не засовывал. Джотаро несильно сжал пальцы на шее Нориаки, может, хотел увидеть испуг. Но его там никогда не было и не появилось теперь. Рыжеволосый подался вперед, подчиняясь и полностью давая управлять собой. — Ты для меня занятен, но абсолютно без сексуального подтекста на данном этапе, — признался в очевидном ДжоДжо. Сказать «нравишься» он не смог. Наедине, в своих мыслях в этом сложности почти не было. Но рядом с человеком, вызывающим разлад в душе, подобные тирады застревали комом в горле. Куджо отпустил шею советника, пальцами напоследок задев ключицы. Это интерес. Не влечение. — Очень завуалированное признание, — советник, заметив, что больше тактильного контакта не предвидится, затянул шнурки на груди, возвращая рубашке презентабельный вид. — Скажи мне, как я должен на него реагировать? — будто играя, но на самом деле вполне ожидая ответа. Смена поведения от дерзкого к послушному и обратно по непонятной причине уже не раздражала, а привлекала. В этом было нечто подкупающее. — Я хочу говорить с тобой, — непоколебимо произнес Джотаро, полный моральных сил, чтобы уже покончить с хождением вокруг да около. — Давай начнём с этого. — Мы и так разговариваем, — пожал плечами советник, ничуть не дрогнув от первого раската грома. — Хочу узнать тебя, — ДжоДжо потянулся рукой к сигаретам, решая, что уже пора, — хочу знать, что тебе нравится, а что нет. Откуда ты родом и как попал сюда, — если он хочет что-то, то должен озвучить, дабы правильное понимание сложилось в голове собеседника. Необязательно обращаться за интересующей информацией к шулерам, когда можно спросить напрямую. И он уж проследит, чтобы Какёин отвечал на всё максимально честно. — Вряд ли у нас есть время, чтобы довериться друг другу настолько, — с лёгкой грустью поделился впечатлением от услышанного Нориаки, вероятно ожидая, что Джотаро скажет в противовес этому. На самом деле, ещё вчера вечером ДжоДжо позвонил матери и сказал, что задержится и волноваться не о чем, легко приняв это решение. — Мне ведь необязательно здесь находиться именно две недели — главное, не меньше, — Куджо приоткрыл окно. Порывы прохладного ветра закружили страницы открытой книжки, лежащей на смятой кровати, и хаотично растрепали кроваво-багровые волосы, унося неприятный запах женских духов. Брюнет ладонью огородил сигарету, поджигая её. Клубы плотного дыма парили в воздухе. Нориаки подошёл ближе, вдыхая. ДжоДжо, докурив до половины, протянул ему оставшееся, — Ты ведь не докуриваешь всё равно до конца. Более того, советник на постоянной основе даже не курил. Какёин, немного повертев сигарету в пальцах, всё-таки прислонился тонкими губами к фильтру. Джотаро невольно вспомнил, как относился с брезгливостью, когда Дио предлагал ему уже «пожеванную» сигарету. Но то был друг, а не Нориаки. Роль Какёина в его жизни была не определена, но именно это и давало ему ещё возможность стать кем-то значительным. И вряд ли эту связь можно будет назвать дружеской. — И всё же прошу не забывать, я — мужчина, — почему-то поднял снова эту тему Какёин, — не женоподобный, и ниже пояса у меня не располагается вагина. Тебя не отпугивает этот факт? — он косо посмотрел на наследника, ожидая ответ. Багровые волосы с новым порывом ветра обнажили веснушчатое лицо, уже без загара на переносице. Теперь Джотаро обязательно спросит природу его возникновения. — Отпугивает, — честно признался Куджо, — поэтому я и предлагаю остановиться на общении.***
Дождь нещадно лил и даже зонт не мог уберечь его светлую шевелюру от косых линий и поднимающегося ветра. Сзади стоящий Н’Доул ткнул его тростью по ноге, словно случайно, но в надежде заставить возобновить путь. Дио же стоял напротив особняка, вглядываясь в некоторые окна, в которых горел свет, и вспоминал прошлый вечер. К падре вряд ли приставали хоть когда-то так прямо. Тем паче мужчины. Энрико настолько не ожидал подобного, что впал в ступор, замерев и носом со свистом вдыхал воздух. Он очнулся только, когда Дио положил свою ладонь на его пах, несильно сжав. Награду за свои действия Брандо не ждал, но она была. Пульсация поднимающейся плоти. Он сжал ягодицы священника другой рукой сильнее, пальцем проводя по ложбинке между. Упругая, округлая попка. А если ещё и учесть, что это был не обычный мужчина, а священник, душа блондина запела и зацвела. Как же это заводит. — Падре, а вы храните целибат? — горячо выдохнул ему на ушко Брандо и провёл влажным языком сначала по мочке, а в следующие секунды переместил кончик языка на шею священника. Чуть нагнувшись, так как Пуччи уступал ему в габаритах. — Я не буду отвечать на вопросы, которые вас не касаются, — строго ответил священник, уставившись крайне неодобрительно на белую руку, сжимающую его за филейные части тела через одеяние. — Вам не нужно стыдиться меня, — Дио легко различил в нём девственника, это тело не знало чужих прикосновений. Ни мужских, ни женских. — Из каких соображений вы мне сопротивляетесь? — он дотронулся уверенно до привставшего члена Энрико, проводя по нему более настырно через ткань белья, — вам ведь приятно. До вас никто здесь не дотрагивался? — конечно, он и так знал, что нет. Не дожидаясь ответа, блондин отнял руку от ягодиц священнослужителя, перемещая на выпирающую тазобедренную косточку и теперь подался вперёд, вжимаясь своим членом в промежность, дабы даже через одежду Пуччи мог остро ощутить его неподдельное желание. Дио хотел, чтобы священник познал чувство искреннего смятения, когда собственное тело предаст и останется возлагать надежды только на непорочность души, мыслей. Но и их нетрудно сломить. — Как вы смеете? — темнокожий нахмурил неестественно белые брови, своей хилой ручонкой собираясь дать пощечину парню. Но рука была успешно перехвачена Брандо. Он прикоснулся к ней губами, доводя падре до мурашек. — Я опытен и могу показать путь к раю на земле. Кто ещё сможет вам доставить такое удовольствие? — Дио обольстительно улыбнулся, понимая, что вряд ли ему подставится ещё случай довести до оргазма человека с должностью священника. — Человек — всегда грешник, мистер Брандо, — Энрико выпутался из объятий, — но я не занимаюсь прелюбодеяниями. Грех греху рознь. Держите себя в руках, — выведенный на эмоции, падре все равно не хотел терять чести, нарочно делая слишком пронзающий и стальной голос, чтобы приструнить изрядно обнаглевшего. — Чего вы так боитесь? — с долей разочарования спросил блондин, понимая, что момент упущен. Внизу все ныло и хотело прикосновений, разрядки. Регулярный секс, которым он занимался в Японии, требовал, чтобы им снова занялись и наверстали упущенное. — Страх — всегда слабость, а вера — сила, — словно вычерпнув из книги цитату, убеждённо заговорил с поучением священник, — честно верующему не бывает страшно. — А насколько вы честны с собой? — Дио отошёл от него, собираясь покинуть место у алтаря и прилечь у себя на койке. Даже после таких немногочисленных действий он повымотался. — Вам было приятно получать откровенную ласку. Только представьте, какое наслаждение испытаем мы оба, став единым целым, — бросил он напоследок, чтобы дать пищу для размышлений Пуччи. — Отвратительно, — с презрением сказал священник и мягким голосом продолжил, видимо, отпуская ситуацию и беря себя под контроль полностью. — Я вижу, вы уже полностью выздоровели и пришли в себя, раз позволяете подобную похабщину, — Пуччи встал спиной к нему и на это Брандо ухмыльнулся, подозревая, что вставшая плоть падре ещё доставит тому неудобств, — эту ночь вы ещё проведёте в стенах церкви, но ранним утром готовьтесь к дороге в особняк. Брандо проводил взглядом силуэт. Блудливый сыночек Господа открыто и не отрицал, что ему не понравилось. Мужчине в тридцать лет, сохранившему девственность, наверное, уже и не хочется с ней расставаться — настолько крепкая и тесная связь. Но Дио не считал, что разорвать её так уж сложно. Вполне вероятно, три десятка лет отказывая себе, в какой-то момент слово «нет» приобретёт очертания слова «да». Главное не упустить этот момент. Отпускать его одного падре не собирался, видимо, договорившись с пастухом. И вот ранним утром Брандо уже лицезрел дом, полный чудовищ. Он не забыл ни дворецкого, ни кого-либо ещё, кто и пальцем не пошевелил вовремя выдвинуться на поиски. А ещё он не забыл Киру Йошикаге, и это чувство мести и вопиющей несправедливости смешались в нём. — Папочка вернулся домой, — с зловещей ухмылкой на лице проговорил себе под нос Брандо. В какой-то неуловимый миг, буквально в пару секунд, поместье опустилось в темноту. Это знак свыше? Дио задрал голову к фиолетовому, тучному небу. Уголки рта приподнялись ещё сильнее. Никакие молитвы не спасут этих непослушных детей.