***
Раскладывая перед собой карты и привычно зажимая во рту сигарету, Джотаро хмыкнул. В последние пару дней он занимался тем, что играл сам с собой, при этом обдумывая каждую деталь прошлого. Ему просто требовалось занять чем-то свои руки, не более. Высокий и саркастичный голос со стороны прихожей прервал его мысли. — Так и сяк в дураках останешься, в чём смысл твоей одиночной игры? Нравятся безвыходные ситуации? — прокомментировал вошедший в дом Какёин и небрежно сбросил с плеч накидку. ДжоДжо ничего не ответил, только недовольно проследил взглядом за советником, который сейчас неспешно прошёл до шкафа и теперь старательно обмакивал волосы хлопковым полотенцем. Наследник покосился на окно и, отодвинув занавеску, посмотрел: несмотря на сумерки, погоду на улице рассмотреть было можно. Дождя не наблюдалось, значит, Нориаки снова мылся. Раньше он не замечал такого пунктика у мужчины, да, Какёин был достаточно чистоплотен, но сейчас это почти доходило до какого-то навязчивого состояния. — Да и вообще, — подал голос снова Нориаки, видимо решив, что надерзил пока недостаточно, — на твоём месте я бы в карты не рвался так играть. Тебе не хватило их с Д’Арби? — Тебе, вижу, стало и правда лучше, — не спуская глаз с рыжеволосого, сказал ДжоДжо, на самом деле в этом сомневаясь. — Мне ухудшить твоё состояние? — он произнёс угрожающе, но достаточно хладнокровно, чтобы впрямь воспринять слова за чистую монету. Криво ухмыльнувшись, мужчина закончил вытирать багровые волосы и, чуть хромая, подошёл к столу. Он вальяжно сел напротив наследника, хитро и даже с вызовом поглядывая из-под опущенных ресниц. — Попробуй, — Какёин, сохраняя полуулыбку, потянулся за своей чашкой и подлил остывшего чая. Могло показаться, что он настроен на беседу, но всё, сейчас происходящее — не более, чем небольшая трапеза перед сном. Нориаки часто сидел вот так напротив, потягивая чай, кофе или очередное лекарство. Обычно они не обменивались и парой слов. Джотаро, набрав в легкие побольше воздуха, решился на вопрос, который тлел в нём уже какое-то время. Возможно, более подходящего момента у него не представится. — Д’Арби не должны были на нас ведь нападать? Это не входило в ваши общие планы, — прозвучало больше как утверждение. Причём безучастное, ДжоДжо вообще на многое теперь предпочитал реагировать именно так. Никак. Наверное, здесь он тоже в некотором смысле слизал поведение советника. — Ты, кажется, сам ответил на свой вопрос, — Нориаки даже на него не посмотрел, но зато пододвинул к себе конфетницу. Не найдя там излюбленных шоколадных конфет, он нехотя взял какое-то потрескавшееся старое печенье. Точнее, остатки — их не особо пока снабжали продовольствием. — Неужели так обиделись на тот случай? — припоминая игру в карты, спросил снова Куджо, отложив окончательно свои. Глядя на советника, ему становилось как-то не по себе. Что-то внутри неприятно скреблось, напоминая, что когда-то они тоже сидели в похожей обстановке, он тогда, как и сейчас, рвался сблизиться с человеком напротив. Теперь отличался лишь мотив. Какёин не торопился отвечать, он лишь положил печенье рядом с чашкой и ловко подцепил пальцами пожелтевшую древнюю газетку. Он развернул её к себе, теперь что-то там начав читать. Быть может, только для вида. Потом он, будто увлеченный чтением, насмешливо кинул: — Я отрезал ему пальцы, когда ты валялся в отрубе, — Нориаки невозмутимо сделал глоток чая и перевернул страницу со скучающим выражением на лице, — и скормил их его братцу, Дэниелу. Как думаешь, этого было им недостаточно для визита в особняк? Джотаро, внутренне содрогнувшись и подавив приступ тошноты, не выразил никаких эмоций. Поведение Нориаки в последнее время было необычайно отвратительным. Куджо не мог не признать, что в этом были свои плюсы. Какёин буквально на секунду бросил на него беглый, внимательный и оценивающий взгляд, но потом снова принялся читать, как ни в чём не бывало. Возможно, он ждал более бурной реакции на свои слова, поэтому остался неудовлетворенным. — И что тебя вынудило поступить именно так? — задал уточняющий вопрос ДжоДжо, прочистив горло. — Маньяческий порыв? — Нет, — Нориаки не сдержал легкой усмешки и мотнул головой, отрицая. — Я не получаю удовольствия от подобного. Джотаро затянулся сигаретой. Выпуская колечко дыма изо рта, он подметил, что рыжеволосый больше не листает страниц, а зелёно-карие мечутся все время по одной строчке. Нет, в газете не было ничего примечательного. Примечательно было то, что Какёин в разговор вовлечен больше, чем хотел показать. Подловив на этом мужчину, ДжоДжо стал чувствовать себя увереннее. — И ты не был готов к тому, что они придут отомстить? Видимо, тебе всё-таки следовало закончить школу, — хмыкнул укоризненно Куджо, стряхивая пепел. — Тебе не помогла даже она, так что не понимаю, о чём ты, — парировал Нориаки, но абсолютно беззлобно. — Раз уж ты всё равно никогда не следишь за языком, то хочу ещё спросить, — Джотаро подался вперёд, едва ли не заглядывая нагло в веснушчатое лицо. — Что тебе пообещали? За участие. Кучу золотых? Надеюсь, тебе пообещали баснословную сумму. Такую, которая хотя бы как-то оправдывала твои бесчеловечные поступки. — Деньги? Тривиально и приятно, но нет, — Нориаки понимающе ухмыльнулся и слегка подался назад, желая сохранить дистанцию. — То есть да, но только на первое время, — замечая нескрываемую заинтересованность наследника, он снисходительно пояснил: — Мне пообещали свободу, ДжоДжо. — Свободу от чего? — выразительно уставился на него брюнет, пропустив затяжку. — А? Я что, на допросе? — Нориаки вскинул брови и посмотрел прямо в глаза Куджо. Наследник нисколько не смутился, только сильнее нахмурился и прищурился. — Ты ведь не понаслышке о них знаешь, — со вздохом ответил он, откидывая голову назад. Какёин неторопливо отвёл взгляд, переместив его на свою чашку. Сделав ещё пару глотков, он вдруг приглушенно сказал: — В стране, где меня выловили и не собирались никуда потом уже перевозить, смертная казнь не пустой звук, — медленно произнёс Нориаки, то ли надеясь, что наследник задумается над его словами, то ли задумавшись сам. — Грубо говоря, я мог дожидаться своего часа. К тому же, чтобы я не начал болтать, меня бы убрали раньше, чем начался суд. Моя судьба была не определена, но меня ничего хорошего не ждало. — Было за что, не правда ли? — не сдержался Куджо, взглядом накаляя между ними воздух. — Конечно, — насмешливо фыркнул Нориаки, находя в словах наследника что-то действительно уникальное и уморительное. — Но согласись ведь, жить хочется ещё сильнее в условиях нависшей угрозы. Джотаро глухо рассмеялся, чем вызвал недоумение у сидящего напротив. ДжоДжо злился, но тело реагировало совсем не так, как должно. — Ты отсюда живым не выберешься, ты же понимаешь? — Куджо, прикрыв ладонью рот в усмешке, презрительно смерил равнодушное лицо советника. В этом напускном хладнокровии таилось столько же презрения. — Даже если за меня нужен просто-напросто выкуп, что угодно, то всех причастных к такому злодеянию уберут быстрее, чем моя разгневанная семья до них доберется. Тут всех казнят за какие-то глупости свои же, я прав? Так сколько глупостей уже совершил ты? Какёин косо ухмыльнулся, не отвечая. Его явно забавляла ситуация, он, не испытывая раздражения, просто глумился. По крайней мере, такое впечатление оставляла беседа с ним. — Так когда ты понял это? Что тебя наебали? — не ища слов посложнее, открыто спросил Джотаро. — Я с самого начала предполагал, что так может закончиться, — Нориаки, допив чай и так и не притронувшись к печенью, задумчиво уставился в потолок. — Но всё же это лучше, чем гнить где-то за решеткой. Столько времени прошло, — советник неопределенно пожал плечами, — я уже живу дольше, чем положено. Да, однозначно, мне не о чем сожалеть. И я бы хотел пожить подольше, если тебе интересно. — Избавился бы от меня без лишних мыслей? — он сам не знал, что голос может быть таким. Таким морозным и излучающим ненависть. — ДжоДжо, в моём мире не существует такая штука, как, — Нориаки подбирал слова, ища замену очевидному слову. Но, так и не придумав ничего, все-таки нехотя произнёс: — любовь. Самые мои глубокие потрясения выцветают со временем, а ты даже не в их числе. Я ведь говорил тебе уже об этом, чего ты от меня всё время ждёшь? — советник, наконец, повернул полностью голову на Джотаро и выразительно посмотрел на него, уже не так весело улыбаясь. Безотрывно и в молчании глядя друг на друга, напряжение между ними росло в геометрической прогрессии. В зелени глаз плескалось совсем не равнодушие, там было что-то ещё, может, невысказанное и даже неосознанное… сожаление? Джотаро не хотел копаться в этом, предпочёл не вникать, в глубине души боясь повестить на очередной дешевый фарс. Нориаки мог пленить, слово свобода в отношении к нему звучит неуместно и даже глупо, так о чём он всё говорит? И неужели он, Джотаро, когда-то действительно хотел выстроить подобие отношений с этим ужасным человеком? Чьи руки по локоть в крови, а сердце, напротив, давно обескровлено. Впрочем, это можно было ещё проверить. Многообещающе и язвительно ухмыльнувшись своим мыслям, ДжоДжо заметил, что лицо советника стало напряженным и настороженным, будто он уже догадался, что сейчас наследник ничего приятного ему не скажет. Наоборот, пройдётся по чему-то очень личному. — Да, куда уж мне до Теленса, — одними губами ядовито процедил Куджо с желанием сделать больно. Он точно знал, что заденет, потому что это была именно травма, причём достаточно глубокая и ужасающая, чтобы Нориаки мог откреститься от неё так легко, быстро и просто. Глаза Какёина недобро сверкнули в полумраке. Поставив чашку на стол, мужчина лениво поднялся с места. Джотаро внимательно следил за ним, не зная, что тот может выкинуть на этот раз. Здоровой рукой наследник проник в карман и сжал, расправил складной нож, готовясь защищаться, если понадобится. Нориаки, проходя мимо, сохранял на лице остатки улыбки. Когда он почти обошёл Куджо, то вдруг резко подался корпусом назад, рукой цепко впился в чужую стальной хваткой, и поднял её ввысь, почти сразу отодвинув конечность в сторону. Нож блеснул во тьме, но так и не выпал из пальцев ДжоДжо. Наследник понял, что просчитался только тогда, когда холодное остриё прошлось по его кадыку, задевая и разрезая смуглую кожу. Какёин его же рукой нанёс ему увечье. Капля крови предупреждающе стекла по лезвию. — В чём дело? Мы уже не такие уверенные в себе, а, ДжоДжо? Маменькин сынок забыл, что я всегда на шаг впереди? — пронизывающий до костей притворно мягкий голос советника мог привести в ужас кого угодно, но Куджо, почти не ощущая страха, прошипел ему в ответ. — Ошибаешься, — он больше даже не сопротивлялся, показательно расслабив свои пальцы и, не ощущая былого давления, опустил руку вниз, послушно отдав нож. Нет, он не верил, что Нориаки его убьет. Не сейчас. Какёин, оценив поведение наследника, довольным не выглядел. Впрочем, Джотаро всё равно его сейчас и не разглядывал. И стоит только советнику оказаться за спиной, как сразу следует неминуемое кровопролитие. Как это на него похоже. — Тебе полегчает, если я скажу, что делаю всё это не ради твоих страданий? — спросил Нориаки и посмотрел на оружие, ничуть не смущаясь местами побагровевшего лезвия. — Просто так сказано. Я умею быть послушным, если это выгодно. И могу быть кровожадным, если это необходимо. Скажи мне, какая сейчас ситуация? — Какёин, несколько печально улыбнувшись, вытер нож о собственные брюки. Джотаро, не сдержавшись от собственных мыслей, ухмыльнулся, чем привёл советника в нескрываемое замешательство. — А тебя разве не порадует, что я хотя бы был до него у тебя первым? Или ты об этом тоже забыл? В твоей беспорядочной жизни вообще сколько было таких моментов? — открыто провоцировал Куджо, распаляясь ещё больше. Чего он добивался? Если лёд не растопится, то под таким напором сломится? Нориаки впился в него смертельным взглядом. — Меня порадует, если ты заткнешь свой хлебальник добровольно, — он порывисто выдохнул и бросил нож на стол перед Куджо, видимо, больше не собираясь его использовать. Наследник, забрав вещь обратно в карман, резво поднялся на ноги. — У тебя фляга свистит, думаешь, я не заметил? Причём уже давно. — Джотаро, ладонью вытерев кровь с небольшого пореза, поравнялся с советником, борзо заглядывая ему в непривычно горящие злобой глаза. — Тебе нужны ещё подтверждения своей некомпетентности? Когда это замечу не только я, знаешь, что с тобой будет? То же, что и с Шерри. То же, что и с Кирой. Я ведь прав. — ДжоДжо развёл рукой, мол, а по-другому быть и не может. Наверное, он не видел картины в целом, но эти детали узрел. — Славно, что ты не видишь дыры в собственной башке, зато в моей есть силы рыться. Я поражен, потерян, воодушевлен, — Какёин подошёл к наследнику ближе, буквально сплевывая желчные слова тому в лицо, а пальцем тыкнул в напряженную грудь. — Да ты убить за меня готов, почему бы не вознаградить тебя за это? Как собаку. Так что хватит лаять на меня, а то получишь снова по морде. — он пальцем оттолкнул Куджо прежде, чем отнять руку. Тот, покачнувшись, отошёл на шаг назад. — А что, есть чем? — пренебрежительно бросил ДжоДжо, недобро ухмыляясь. — Что? — непонимающе переспросил Нориаки. — Вознаградить, — брюнет сказал совсем тихо, при этом так высокомерно посмотрев на Какёина сверху вниз, что того передернуло. — Ты, как и всегда, просто до омерзения смешон, Джостар, — выдохнул неверяще и даже возмущенно Какёин, а потом замахнулся. ДжоДжо инстинктивно зажмурился, но зря: рука советника сомкнулась на его шее только затем, чтобы притянуть. Властно цепляясь за него, Нориаки резким движением сократил расстояние, разделявшее их. Губы порывисто встретились с губами: суховатыми и искусанными. Солоноватый привкус не образумил советника, напротив, он прокусил сильнее чужую кожу губ, находя в этом абсолютном безумии долгожданное утешение. Куджо замер всего на пару секунд, а потом, вытеснив из головы лишние мысли, в шальном темпе углубил поцелуй уже сам, сразу набрав бешеные обороты. Это был бесовский порыв, сжигающий его, терзающий и обнажающий животные позывы, оголяющий нервы. Это была страсть. Пока давящие и изворотливые движения языка исследовали чужой рот, проходясь по зубам, рука Джотаро сильно сжала советника за талию, игнорируя сдавленный полустон, полный боли, а затем переместилась выше. Дальше всё было, как в тумане: грубые пальцы, заплетающиеся в багровых волосах, жестко направляющие голову советника все ближе к себе, а также чужие развратные губы, прижимающиеся к его шее, оставляющие свои отметины. Скомканные мысли, противоречивые чувства, легкая боль во всем теле — ничего не отрезвило воспаленную голову. Джотаро, толкнув несопротивляющегося советника на простыни, нетерпеливо умостился сверху, ни на секунду не отрываясь от таких желанных, ненавистных и истерзанных им губ. Он точно сорвался с цепи, может, всё-таки прав был Какёин, то и дело приписывая ему сходство с псом. Раздражаясь на это, Куджо потянулся пальцами к ремням и с нетерпением расстегнул их — шероховатая ткань брюк болезненно натирала нежную кожу внизу. Он так легко завёлся, что действительно ощущал себя до омерзения смешным. Адреналин зашкаливал от чего-то столь запретного, опрометчивого, неправильного. Да, ему требовалось заполучить какое-никакое доверие советника, но спать с наёмным убийцей было вовсе необязательно. Всё к этому шло, а Джотаро не мог сопротивляться сумасшедшей тяге. Даже Какёин ей не сопротивлялся, безрассудно избавляясь от лишней одежды и после вжимаясь пальцами в его плечи. Куджо, удобно устроившись между чужих ног, почувствовал, как острые обнаженные коленки прижались к его пояснице. На секунду они встретились голодными и неясными, мутными взглядами: глаза в глаза, как тогда, как в лачуге проклятого Теленса. Общее воспоминание отобразилось отчетливо в зелёно-карих, в их глубине что-то вспыхнуло, взорвалось, а после также быстро потерялось, исчезло, померкло. Эмоциональная встряска только больше сподвигла возобновить страстные поцелуи. Придавив Какёина своим телом, ДжоДжо лихорадочно прошёлся рукой по прикроватному столику, что-то выискивая. Подцепив тюбик с мазью для обрабатывания ран, наследник едва не смёл всё рядом с ним стоящее. Что-то упало на пол, послышался треск разбившегося стекла. Приспустив ткань намокшего от предэякулята нижнего белья, наследник щедро смазал крепко стоящий член мазью — даже при простом надавливании на орган он чувствовал боль, идущую вровень с наслаждением. Будто он терпел не пару минут, а несколько часов, отказывая себе в примитивной дрочке. Джотаро почувствовал, как советник заворочался под ним, кажется, он пытался развернуться, самое странное, что, судя по всему, тот хотел встать именно на четвереньки. Это была абсолютно не соответствующая модель поведения, ДжоДжо знал, что Нориаки никогда не хотел, чтобы его ассоциировали в постели с женщиной, ещё в первый раз четко давая понять, что «женские» позиции он занимать не будет. Хотя Куджо совсем не понимал этого глупого надуманного разделения, он всё же осознавал, что сейчас происходит что-то из ряда вон. И если вспомнить, то всё-таки уже был момент, когда Какёина просто не спросили, поставив на колени. Волна странной и всепоглощающей ярости, захлестнувшая рассудок, не позволила Куджо допустить задуманное советником — он резко развернул Нориаки обратно к себе лицом, не давая такой вольности, как выбор позы. Мало ли какие образы из прошлого придут в этот изощренный на ложь ум, нет, ДжоДжо бесновался, думая, что Какёин может потеряться, забыться, с кем он находится именно сейчас. Он не дал времени привыкнуть, не разменивался на телячьи нежности, просто резко вошёл в чужое тело практически до упора, доставляя жгучую боль и ничего кроме. Но Какёин и не хотел ничего другого, он желал, чтобы ему было плохо, муторно и невыносимо, он делал всё для этого, сопротивляясь всяким иногда мелькающим ласкам. Его растерзал собственный зверь, а он позволил, ещё и наградив. То приглушенные стоны, то сдавленные полувсхлипы наполнили пространство. Джотаро пил их губами, подпитывая тьму внутри себя. Получая удовольствие и принося боль, ему не было покоя. Безропотное и податливое тело советника говорило ему только о том, что он воспользовался чужой слабостью в подходящий момент. Джотаро никогда не был подлым, но теперь изо дня в день был обречен ощущать себя именно таким. Когда ноша показалась ему неподъемной, он, в очередной раз толкнувшись, порывисто и горячо поцеловал Нориаки, вкладывая в поцелуй всю обреченность и, как ни странно, любовь. Вряд ли Какёин хоть что-то мог в этом понимать, поэтому он просто, как и всегда, грубо ответил, подхватил своими опухшими губами чужие, утягивая обратно в испепеляющую их страсть.***
Звездочка от зажигалки вспыхнула, на миг тускло осветив собой комнату, которую вскоре начал наполнять табачный дым. — Планируешь спать? — как ни в чем не бывало тихо спросил Нориаки, наконец отдышавшись. Сам ДжоДжо давно уже успокоил свои легкие. — Нет, я и так весь день провалялся, — хрипло констатировал факт Джотаро, снова затягиваясь. Разговаривать вот так спокойно после всего произошедшего казалось почему-то более уместным, чем что-либо другое. У них банально не осталось сил на распри. — Нож при тебе? — вдруг спросил Нориаки будничным тоном и перекатился на бок, на удивление не стремясь спихнуть наследника с узкой постели. — Да, — коротко дал положительный ответ Куджо и с подозрением нахмурился, пока не совсем понимая, к чему вопрос был вообще задан. — Хорошо, — советник сомкнул устало глаза и больше ничего не сказал. Спустя несколько минут послышалось мирное сопение с его стороны. Куджо, забыв стряхнуть пепел, пораженно застыл с сигаретой в руке. Какёин неожиданно увидел в нём защитника, а не нападающего. Наследник помнил, как мужчина всегда чутко спал и не давал себе на отдых должного времени. Однако сейчас Джотаро наблюдал противоположное. Возможно, это было ему доступно только сегодня, но сам факт парализовал его. Он задумался. Да какой из него защитник? Но и весомого вреда он Какёину не причинял. Пока. Весь его план сейчас строился на том, что любой человек неосознанно или нет хочет чувствовать себя любимым, нужным, желанным. Поэтому нужно привязать Нориаки сильнее, но получалось скверно. Пока. С другой стороны, откуда убийце из неблагополучной семьи вообще знать, что это такое? А Куджо ему мог бы отдать этот обман, мог дать понять, что должен испытывать человек в отношениях, пусть и таких своеобразных. Нориаки полностью одинок, но это также полностью и его заслуга. Никогда его никто не любил, не заботился и не пекся о нём. Путь, который он выбрал, мог закончиться только так — быть брошенным в той яме, которая им собственноручно вырыта. Джотаро остановил в себе эти мысли. Потому что, осознавая все это, он не мог не сочувствовать. Не мог оставаться хладнокровным. Он никогда не играл с чувствами людей, считая это подлой низостью. Он осуждал сам себя, презирал за это, но ещё хуже было бы простить и отпустить преступника. Нет, даже имея бы такой шанс, Куджо был уверен в своем окончательном решении. Убийце место там, где решит закон.