Одна на двоих

Волк Волк лежал на крыше и плавился под жаркими лучами летнего солнца. Он наслаждался, чувствуя приятное тепло жести снизу и оглушающую жару сверху. Было так здорово снова осознать себя целым и подвижным без жёсткого гипсового корсета. Просто лежать и ни о чем не думать, не контролировать постоянно поток своих мыслей рядом с вожаком потому, что Слепой может учуять их запах. А пахли они в основном кровью и завистью. Волк сморщился и прикрыл глаза рукой, под веками тут же вспыхнули красные прожилки, как рисунок ветвей вожделенного Леса. Он вспоминал, как начинал свое детище — клуб несогласных и протестующих. Ночных волков, беспощадных охотников. Так ему бы хотелось назвать свою стаю. Волк не был дураком и, затевая все эти ночные сборища в бассейне, эту игру в крутых парней, прекрасно понимал, что всё это жалкая говорильня и повод почувствовать себя кем-то для недовольных из других стай, или место потусить и бухнуть. Ни о каком реальном перевороте никто не думал. Свергнуть Слепого? Зачем? Слепой не его предшественники, никаких запретов и жёстких правил не устанавливал, каждый жил как хотел. Ну, а то, что с девчонками нельзя общаться, так когда половина Дома такие, как Лорд, нахрен им девки? Или Стервятник со всеми своими птенцами? Там, в Гнезде, только Красавица противоположным полом интересуется, остальным до фени. А вот Лорд — это был реальный шанс. Новенький, затюканный Сфинксом, психованный, нервный колясник, впадающий в бешенство, стоило кому-нибудь упомянуть его смазливую мордашку. Да, Лорд бы мог перетасовать карты в домовской колоде, но слился, даже не попробовав. Волк перевернулся на живот, подставляя солнцу спину. Удивительно, но последнее время спина болела меньше и не так остро, и анализы стали лучше. Только Волк не обольщался, он в библиотеке нарыл пару журналов и почитал статьи про свою болезнь. Это называлось ремиссией и ещё ничего не значило, но ему всё же хотелось верить в лучшее. В семнадцать лет, даже если ты за годы жизни в Доме видел смерть чаще, чем выздоровление, верить в собственный скорый конец — не хочется. У него оставалось ещё два козыря на руках: Чёрный и Помпей. На кого первого сделать ставку — Волк ещё не решил. Чёрный — недруг с самого детства, сколько было драк, обид и много чего ещё. Иногда Волку казалось, что они это переросли. А потом он видел, как Чёрный смотрит на Сфинкса, и понимал, что ничего не забыто, и всё ещё живо, стоит только ткнуть палочкой в ранку, закрытую тонкой плёночкой мнимого забытья. А вот Помпей новичок. Амбициозный, наглый, упёртый, властный — пришёл, и теперь бывший вожак Псов затерялся где-то среди рядовых членов стаи. С ним можно рискнуть. — Волк, там собрание в актовом зале, — Лэри, грохоча сапогами по жести, вырулил из-за каминной трубы, — идёшь? Волк поднялся, чувствуя себя бескостной медузой, перед глазами плавали зелёные круги, в голове гудело, и они не спеша побрели в прохладную утробу Дома. Народ из зала вытекал пенной, бурлящей руганью струёй. Солнце размягчило не только тело, но похоже и голову, и Волк никак не мог взять в толк, от чего все так возмущаются, в чём причина недовольства? — Что за кипиш, Сфинкс? Сфинкс кивком позвал отойти в сторону подальше от общего сборища. — Этим летом мы никуда не едем, остаемся все здесь. — Почему? — Потому что Чёрный Ральф ушёл в отпуск. — Блять, ты можешь нормально объяснить? — Волк всё никак не мог стряхнуть с себя сонную одурь. Сфинкс хрипло засмеялся и даже легонько пнул его в лодыжку. — Некому за нами присматривать, никто больше не соглашается взять нас и Птиц, а найти Ральфу замену на три месяца Акула так быстро не сможет. Чувство острой несправедливости накрыло Волка, от обиды защипало в носу и на глаза навернулись слёзы. Последнее лето, которое можно было провести, плавясь на песке, а потом с разбегу нырять в сине-зелёную прозрачность воды. Глядеть с превосходством на то, как Слепой боится зайти в воду дальше чем по колено, и даже толкнуть его в спину, понаблюдать, как он будет барахтаться, потеряв ориентацию. На море и в горах Бледный не так силён, как в Доме. Он там почти беззащитен, там-то он мог бы попробовать сам, укромных мест предостаточно. — С-с-сука, — прошипел Волк, сглатывая ком слёз, — какая же сука! — Ты думаешь, он сделал это специально? — Сфинкс стоял закинув голову назад, и надпись «Успей в последний вагон» опоясывала его голову, как нимб. — Нет, — буркнул Волк. Чёрный Ральф был, конечно, сволочью и запросто мог устроить неприятности отдельно взятому своенравному элементу, но подлостей, в отличие от Ящера или Гомера, специально не делал. — Ты так хотел на море? — Да, Сфинкс, да, я очень хотел на море, в горы, ещё куда-нибудь, чтобы немного отдохнуть от всего этого! — Волк широким жестом обвел стены, коридор, группку Логов, ржущих у автомата с газировкой, Псов, что-то торгующих у Трех Поросят. — Ты устал? — Сфинкс закрыл глаза и теперь только слушал друга. Ощущал ярость, клокочущую внутри Волка. Волк осел на пол, внезапный резкий болевой укол подкосил его. — От чего? — не отставал Сфинкс. — Может, ты устал от себя? Может, тебе стоит почаще проводить время в стае, а не среди восторженных идиотов в пустом бассейне, может, пора повзрослеть, Волк, и перестать играть в рыцаря? Волк с трудом поднялся и, приволакивая ноги, как старик, утащился на крыльцо, игнорируя вопросы Мудрой Кошки.