Ночные визиты никогда не заканчиваются хорошим

      Хината долго изучал своё отражение в зеркале. Прежде чем заорать, со всей силы ударяя по кафельной стене. Естественно, блять, естественно, когда ему на выбор дали восемь сногсшибательно красивых девушек и одного гремлина по имени Комаэда, его мозг взял и выбрал его. Комаэду, мать его. Хаджимэ зарычал, медленно опускаясь на пол. Щёки стыдливо загорелись при одной лишь мысли о нём, и Хинате чертовски захотелось взмазать себе посильнее. Вот что, что ему теперь делать?       Они провели вместе почти две недели, и Хината вдруг поймал себя на мысли, что влюбляется в Комаэду. Ему нравилось проводить время вместе. Нравился его смех. Его улыбка. Их редкие, случайные касания срывали ему крышу. Поселяли желание потрогать его и в других местах.       — Завязывай! — Он взвыл, закрывая лицо руками. Да что с ним не так? Неужели у него уже поехала крыша?       Неприятный холодок пробежал по его пояснице, однако Хаджимэ даже и не думал вставать на ноги. Вместо этого он задумчиво буравил взглядом окно, стараясь разглядеть домик Комаэды. Спал ли он? С объявления ночного времени прошло уже несколько часов, и большая часть их одноклассников уже давно легла спать. Хаджимэ и сам не любил засиживаться допоздна. Пока не осознал, что не может нормально уснуть, думая о Комаэде. После первого раза он чувствовал себя грязным. Кончив, он сжался в клубок и зарылся лицом в подушку, стараясь забыть, на кого он только что дрочил. А затем его попытки стали смелее. Он стонал, представляя вместо своей руки руку Комаэды, чувствовал, как из уголка его губ стекает слюна, и, стирая её, прикусывал большой палец, посасывая его и заводясь ещё сильнее. Он всё ещё чувствовал себя ужасно позже, вспоминая, с каким остервенением он стонал имя Комаэды, однако это не отменяло того факта, что чувствовал он себя великолепно.       Было уже чертовски поздно. Это явно того не стоило. И всё же Хаджимэ вскочил на ноги, поправляя рубашку и стараясь придать себе хоть немного приличный вид. Ему было нужно подтверждение. Он должен был узнать, нравился ли ему Комаэда, или он просто сошёл с ума. Поэтому он спешно покинул свой домик, направляясь к Комаэде. Ноги отказывались слушаться, дрожа и спотыкаясь на ровном месте, и несколько раз Хината был готов рвануть обратно к себе. Вот только что-то внутри гнало его дальше.       «Но что если он спит? — пронеслось у него в голове. — Если он спит, я просто вернусь обратно и постараюсь справиться сам. Что думаешь?»       — Думаю, что ты придурок, — фыркнул Хаджимэ, останавливаясь перед дверью. Он поднял руку и постучал. А потом ещё раз. Может, он тайно надеялся, что Комаэда уже давно в постели. Это бы так упростило его задачу. Но Хината никогда не блистал особой удачливостью.       До его ушей донеслись тихие шаги, и дверь слегка приоткрылась.       — Да? — прозвучал хриплый голос Комаэды. Его длинные, бледные пальцы тут же зацепили взгляд Хаджимэ, заставив судорожно сглотнуть. Последнее, чем ему сейчас нужно — стояк.       — Ночи, Комаэда. — Хаджимэ постарался улыбнуться. Словно это не он сейчас вломился в чужой дом посреди ночи. — Ещё не спишь?       — Я… сова. — Комаэда приоткрыл дверь ещё шире, прислоняясь плечом к дверному проёму. — Что-то случилось, Хината-кун?       — Н-нет, я просто… — Он помолчал, стараясь подобрать нужные слова. — Хотел с тобой поговорить.       — Посреди ночи? — Комаэда склонил голову. В его голосе проскользнули нотки удивления. — Ты не подумай, я не против. Нет ничего, что принесло бы мне больше радости. Но что, если кто-то нас увидит? Представляешь, что случится, если поползут слухи, Хината-кун?       — Тогда, может, впустишь меня внутрь? Ну, знаешь, чтобы точно никто не увидел.       Хаджимэ хотелось вопить. О чём он вообще думал?! Он ведь не собирался заходить внутрь. Но увидев Комаэду таким, без его крутки, он не мог перестать смотреть на его руки, очерчивая взглядом острые локти, останавливая взгляд на тонких кистях, длинных пальцах. И уже не мог сдержаться.       — Ты уверен, что хочешь зайти в такую дыру? Я не ждал гостей, поэтому и не стал прибираться. Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал, Хината-кун. — Его глаза сверкнули, и он озорно хихикнул. — Ещё хуже, чем сейчас.       — Мне как-то всё равно, — пожал плечами Хаджимэ. Комаэда сморгнул несколько раз, явно сбитый с толку, а затем отступил в сторону, пропуская Хинату внутрь.       — Как пожелаешь, — пробормотал он, бросая короткий взгляд в его сторону.       Несмотря на слова Комаэды, внутри оказалось довольно опрятно. По крайней мере, в его домике было немного чище, чем у Хаджимэ.       — У тебя… неплохой домик? — между делом бросил Хината, всё ещё пытаясь придумать, что он будет говорить. Как вообще сказать человеку, что одна лишь мысль о нём возбуждает до предела? Хаджимэ сглотнул.       — Благодарю, Хината-кун. Мне очень приятно слышать это от тебя.       Он усмехнулся, и Хаджимэ почувствовал, как сердце уходит в пятки. Как, ну вот как Комаэда умудрялся быть милым и горячим одновременно?       — Так ты хотел о чём-то поговорить? — Комаэда нарушил тишину первым, теребя край своей футболки.       — Ага, я… Чёрт, это прозвучит очень странно.       — Хината-кун?       — И ты, скорее всего, ещё и посмеёшься надо моими словами.       — Я бы никогда так не поступил. — Он слегка склонил голову. — Такому мусору просто не дозволено насмехаться над кем-то ещё. Особенно над таким удивительным человеком, как ты.       — Ты… Ладно, неважно. — Хаджимэ повёл плечами. — Просто выслушай меня.       — Я весь внимание.       — Ты… Ты мне нравишься? Наверное? — Хаджимэ крепко зажмурил глаза, ожидая реакции. Он был готов к чему угодно: к смеху, к удивлённому выдоху — да даже к презрительным насмешкам. Но Комаэде всё равно удалось его удивить.       — Я знаю, — ответил он просто, тихо усмехаясь. Казалось, Хаджимэ забыл, как дышать.       — Ч-чего? — наконец, выдавил он, опасливо приоткрывая глаза. Нагито стоял напротив него, внимательно изучая взглядом окно. Заметив, что Хината, наконец, обратил на него внимание, он повернул голову, спокойно улыбнувшись.       — Знал всё это время.       — Откуда?       — Видишь ли, Хината-кун, я пришёл к тебе. Однажды, — тут же добавил он. — И, ну… Как бы так сказать… Твоя дверь не была заперта, поэтому я решил, что могу войти. И я… я увидел тебя.       — Охренительно.       Хаджимэ закрыл лицо руками. Он не только признался в чувствах чуть ли не самому странному человеку на острове, но ещё и спалился перед ним в самой неловкой манере — с членом в руке и его именем на губах. Это был уже запредельный уровень везения. И Хаджимэ, честно сказать, вообще не знал, что ему теперь делать.       Краем глаза он заметил, как Комаэда осторожно приблизился к нему, и тут же убрал руки от лица, приподнимая голову. Нагито больше не улыбался.       — Так вот зачем ты сюда пришёл? — спросил он тихим голосом. Его глаза потемнели, и он приподнял руку, прикрывая рот.       — Не понял?       — Сначала я подумал, что мне показалось. Такой, как ты, и ублажает себя, зовя меня по имени? Тебя возбуждает такой мусор, Хината-кун? У тебя точно всё хорошо?       — У меня нет ни малейшего желания обсуждать это с тобой, — выплюнул Хаджимэ, отворачиваясь и стараясь прикрыть румянец на щеках. А затем он почувствовал, как два холодных пальца хватают его за подбородок и насильно разворачивают его голову обратно, заставляя посмотреть Комаэде в глаза.       — Почему нет? — До его ушей донёсся шёпот. Вкрадчивый, жаркий и такой, блять, возбуждающий. Хаджимэ следовало уйти, пока у него был шанс. И всё же он решил остаться, сверля Комаэду взглядом. — Знаешь, Хината-кун, тебе нужно только попросить. Я всё для тебя сделаю.       — Всё? — Его взгляд скользнул по губам Комаэды. Всего на мгновение, как ему показалось, но улыбка на лице Комаэды стала значительно шире.       — Просто глянь на себя. — Его голос звучал почти издевательски. — Заводишься от одного лишь прикосновения такого скота. Чем же я заслужил твоё внимание, Хината-кун? Хм-м?       — Я не знаю! — И он не врал. Он не понимал, как, как он мог питать к этому человеку что-то, кроме отвращения. И всё же его тело было красноречивее всяких слов. — Я не знаю, Комаэда. Это просто случилось.       Комаэда довольно заурчал, поглаживая подбородок Хаджимэ и чуть отклоняя его голову вбок.       — Так что? Хочешь чего-нибудь, Хината-кун? Чем могу быть полезен?       Хаджимэ замер, судорожно размышляя. Разумная часть его сознания чуть ли не умоляла его уйти поскорее, пока он совершил то, о чём явно будет жалеть позже. Но… Комаэда явно был готов подчиниться любому слову Хинаты, да и Хаджимэ очень, очень этого хотел. И прежде чем он успел осознать, что происходит, его губы уже впились в губы Комаэды, грубо их прикусывая. До его ушей донёсся тихий скулёж Нагито, на мгновение приведший его обратно в чувства. Руки Хинаты осторожно скользнули вниз, сжимая бёдра Комаэды и заставляя его прогнуться в спине, прижимаясь к нему возбуждённой плотью. Хаджимэ усмехнулся ему в губы — больше подтверждения ему не требовалось.       Его пальцы непроизвольно сжались, и Комаэда, понимая, что именно от него требуется, сделал шаг назад, аккуратно опускаясь на кровать и не прерывая поцелуя. Его руки ловко скользнули к ремню Хаджимэ, заставив того вздрогнуть и отстраниться.       — Комаэда… — хрипло произнёс он, облизывая губы.       — Разве ты не этого хотел?       Хаджимэ шумно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Конечно он этого хотел. Одна лишь мысль о том, что руки Комаэды находились всего в каких-то жалких сантиметрах от его члена, сводила с ума. Зверски хотелось податься вперёд, потереться бёдрами о его ладонь и добиться долгожданного удовлетворения.       Но с другой стороны его вдруг охватила какая-то странная застенчивость. Он никогда не делал этого… с другим парнем. И эта мысль, пришедшая ему в голову только сейчас, вгрызлась в голову, заставляя медлить.       — Хината-кун, — Комаэда вздохнул, — мне понятны твои чувства. Стоит только представить, что меня трогает такой мусор... О, кажется, я уже чувствую рвотные позывы!       — Нет, я не…       — Или же ты переживаешь за свой первый раз со мной? — Он изогнул бровь, издевательски смеясь. — Но раньше-то тебя это не останавливало.       Его глаза опасно сверкнули.       — Разве не ты преспокойно надрачивал себе, представляя мои руки. — Хаджимэ вздрогнул так, словно его только что огрели по лицу. Он повернулся к Комаэде, возмущённо задыхаясь, но тут же хрипло застонал, когда тонкие губы Нагито коснулись его носа, а свободная рука очертила головку члена. — Разве не ты представлял меня каждую ночь перед сном? Каково это, Хината-кун? Каково тебе жить, страстно желая такого, как я?       — Отвратительно, — прохрипел Хаджимэ, перехватывая его руку и кладя на выпирающую ткань. Комаэда вновь хихикнул, проводя ладонью по набухающему члену.       — Я и не сомневался. — Его взгляд мимолётно скользнул вниз, прежде чем вновь вернуться к лицу Хинаты. — Скажи мне, что именно ты представлял? Как я на тебя смотрел? Что делал рукой? Не стесняйся, Хината-кун. Я сделаю для тебя всё.       Хаджимэ зарычал, запрокидывая голову назад. Слова Комаэды, его лёгкие прикосновения доводили его до предела.       — Просто… возьми его в руку.       Комаэда тут же повиновался, и Хината почувствовал, как слабеет ремень на его бёдрах, как Нагито приспускает его штаны, и прохладный воздух морозит оголённую кожу. Только сейчас до него начинало доходить, что ткань боксёров насквозь промокла от предэякулята.       Комаэда довольно хмыкнул, прежде чем провести ладонью по внутренней стороне бедра, а затем скользнуть между ног Хинаты, приспуская резинку трусов. Хаджимэ зажмурился, прерывисто дыша.       — Хината-кун, ты уверен, что не хочешь переместиться? — донёсся до его ушей обеспокоенный голос Комаэды. Кое-как разлепив глаза, он глянул на него затуманенным взглядом, прежде чем понять, что именно имел в виду Нагито.       Неохотно слезая с Комаэды, он сжал зубы, отчаянно сдерживая рвущийся наружу стон, а затем сел на кровати, прислонившись спиной к стене. Его взгляд ни на мгновение не покидал Комаэду, жадно ловя каждое его движение. Тот сел напротив него, скрестив ноги, и, не разрывая зрительного контакта, взял в руку набухший член и провёл по нему, словно пробуя Хаджимэ на реакцию.       — Боже, — выдохнул Хината, закатывая глаза. Сколько бы он не готовил себя к этому моменту, настоящая рука Комаэды не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытывал прежде. Свободная рука Комаэды водила по его животу, заставляя дрожать и подаваться вперёд, вдалбливаясь в сжатые пальцы. С его губ срывались бесстыдные стоны, и он даже и не думал о том, чтобы хоть как-то себя сдерживать.       — Хината-кун, тебя услышат, — шёпотом напомнил ему Нагито, чуть подаваясь вперёд и проводя языком по ярёмной впадине.       — Пускай, — выдохнул Хаджимэ, улыбаясь. — Пускай слышат.       Комаэда двигался на удивление уверенно, словно знал, что именно от него требовалось. Придвинувшись чуть ближе и ускоряя движение руки, он провёл большим пальцем по головке члена, размазывая предэякулят и припадая к шее Хинаты, посасывая нежную кожу. Левая рука поднялась выше, остановившись возле соска Хаджимэ, прежде чем очертить его ногтем, а затем сжать, вызвав очередной неприкрытый стон.       Хината дёргался, ёрзал и скулил, прося ещё и ещё. В голове было пусто, а перед глазами был только Комаэда: его лёгкая улыбка, покрасневшие щёки, растрёпанные волосы. Движения его рук сводили с ума, заставляя извиваться, обвивая его шею. Он знал, что был близок, и с готовностью накрыл тыльную сторону ладони Нагито своей рукой, ускоряя ритм. Комаэда слегка отстранился от его шеи, лукаво глядя на него сверху вниз, и это стало последней каплей — задрожав всем телом, Хаджимэ в последний раз вдолбился в его руку, кончая и пачкая семенем футболку Комаэды.       Обмякнув, он уткнулся в плечо Комаэды, чувствуя, как его рука ложится ему на спину, слегка поглаживая.       — Хината-кун, — протянул Нагито ему в ухо, прижимаясь щекой к его макушке, — ты запачкал мне футболку.       — Прости.       — Не стоит извиниться. Будь на то моя воля, я бы носил её до конца моих жалких дней.       — Комаэда, пожалуйста, скажи, что ты её постираешь, — устало вздохнул Хаджимэ, ластясь к Нагито. В ответ он услышал лишь слабый смешок.       Глаза закрылись сами собой. Он чувствовал, как его укладывают на кровать, чувствовал прикосновения влажных салфеток, обтирающих его живот и бёдра. Слышал, как Комаэда удаляется в душевую, и, будь у него куда больше сил, он бы ни за что не упустил этот шанс. Однако вместо этого он лениво укутался в одеяло, дожидаясь возвращения Комаэды.       Вернулся он спустя несколько минут, уже без футболки.       — Иди сюда. — Хаджимэ вяло приподнял руку.       — Хината-кун, неужели тебе не противно?       — Мог бы спросить это перед тем, как начать мне надрачивать.       — Я спрашивал.       — Не умничай, — фыркнул Хаджимэ, приоткрывая один глаз. — Тем более не могу же я заставить тебя спать на полу в собственном же доме.       — Хината-кун…       — Иди сюда, — настойчиво повторил Хаджимэ, приподнимая угол одеяла и хлопая по матрасу. В глазах Комаэды сверкнуло недоверие, однако он осторожно приблизился к кровати, опускаясь рядом с Хинатой. Тот сразу же прижался к нему, обвивая руками тощую талию. — Ты сам-то не против?       Комаэда опустил глаза, погрузившись в долгое молчание. Затем он неохотно произнёс:       — Я не привык к подобным… проявлениям симпатии. Я понимаю, что тебе тяжело поверить такому, как я, но каждое твоё прикосновение вызывает у меня странное чувство, Хината-кун.       — А так и не скажешь, — усмехнулся Хаджимэ, поглаживая его по спине. Тело Комаэды напряглось под его ладонями и тут же расслабилось.       — Если я в чём-то и преуспел, — его руки несмело обвили Хаджимэ, — так это в наблюдении.       — Я-то думал, что ты приходил ко мне только один раз, — фыркнул Хаджимэ, медленно проваливаясь в сон.       — Я соврал, — мягко усмехнулся Комаэда, утыкаясь носом ему в волосы.