Эти белые пятна на карте

      Летать, в принципе, не такое уж и плохое занятие. Читать книжки про великих и обычных лётчиков, смотреть фильмы с захватывающими спецэффектами, где асы выполняют практически невозможные трюки, и просто наблюдать различные шоу в честь праздников это всегда довольно весело и разноображивает досуг. К примеру, одно время Калина всерьёз задумывалась о карьере пилота, не важно военного или пассажирского, однако после взросления она поняла, что слегка так боится высоты и что во многих видах транспорта её укачивает, да и экзамены оказались какими-то уж слишком непосильными. Но несмотря на всё это, когда небо становилось притягательно глубоким в своей пространственной голубизне, девушка засматривалась на него из окна своей квартирки или посреди улиц, потому как нет ничего заманчивей неизведанного светлого пространства. И если холодное мнимое море часто выглядело устрашающе, то небо, даже в свои самые тёмные, зимние времена никогда не пугало. Что же, изменчивость мнений – вот ещё одна черта человека, не дающая другим таким же особям покоя, но оставим пока философские размышления, ведь фактически разрезать пространство между темнеющим, многокилометровым океаном снизу и смазаным пятном облачного неба сверху не самое приятное занятие, особенно без какого-либо транспорта и приспособления. Каким образом она оказалась с вполне твёрдого пола торгового центра в воздухе получилось понять только спустя мысль, что она, чёрт возьми, сейчас разобьётся! К счастью, скорость она почти не убавляла, а водная гладь пока и не думала кончаться, так что можно было и поразмыслить на тему: "Рождённый ползать летать не может". Калина была рождена чтобы скачивать бесплатные игры с пиратских серверов и грабить ближайшие магазины в поисках арахисовой пасты и эксклюзивного томика Гюго, но никак уж не ползать, тем более летать. Поэтому дико свистящий в ушах и слезящиеся от него же глаза составляли компанию потоку мыслей, ведущих в примерному своему месту приземления. Если закрыть глаза на бешеную скорость, которая теоретически нарушает законы физики прямо в данную секунду, то она должна встать наземь в одной из стран Европы или Африки. Дай бог к кому-нибудь адекватному, хотя, как показывает практика здесь все со странностями. Невероятный ветер, едва позволяющий приоткрыть глаза, задувающий в рот, под одежду кучу ветра, буквально-таки обтекал её, несмотря на все её махания руками. К слову, это оказалось бесполезно, поэтому Калине не пришло ничего лучше в голову, как сгрупироваться, прижав к себе колени, вжав голову. Как рекомендуют делать при авариях на машине, велосипеде, однако сделать это при подобном сопротивлении воздуха невозможно, потому попытавшись напрячь все свои мышцы, не накаченные от слова совсем, она потерпела фиаско. Было ощущение будто ветер проходит её насквозь, температура начала опускаться, ресницы, намокшие от слёз вызванные постоянным потоком воздуза прямо в глаза, покрылись инеем, а горло начало немного саднить. Похоже, что её отправили бизнес классом на север, что же, неплохо. Существует даже маленькая вероятность, что она прилетит обратно в Россию и забудет об этом дне, как о кошмаре. И вот, не в скором времени, так как расстояние всё же было громадным, под ней показалась какая-то земля. Точнее, Калина подумала так, исходя из более тёмной и матовой поверхности – разглядеть всё равно ничего нельзя. Страх совершенно утих к этому времени, и кто бы мог подумать, что к подобному можно привыкнуть. Девушка изо всех сил таращила глаза, но ничего кроме пары выступов и светящихся домов не увидела, а потом вновь наступила вода. Следовательно, под ней была Великобритания, или Исландия, тут направления ей не угадать. Наконец, после кучи времени проведённой в воздухе, замёрзшая и уставшая, она пролетела ещё что-то и к к ужасу заметила, что начала замедляться, вскоре и угол падения начал увеличиваться. Она падает, а как приземлиться так, чтобы не оставить после себя одну только лужу? Кто бы ещё знал. Внизу появились красивые города, реки, леса, можно было разглядеть даже людей, вот только холодно до жути. Чем ниже скорость, тем проще сопротивляться напору воздуха, поэтому долгожданную позу она приняла и, закрыв глаза, стала ждать когда её тело свалится на головы мирным жителям, которые наверняка хотели провести этот вечер с семьёй или за уединённым столиком в кафе. А как же её карта, если кто-то её найдёт вдруг ему нужно будет исполнять роль? А может она исчезнет вместе с ней? Почему-то какой-то особой грусти не было, словно не становиться лишней работой дворникам через несколько минут. Возможно в жизни произошло уж слишком много всего, чтобы удивляться или испытывать какие-либо эмоции. Был вариант, где она почему-то точно знала, что не погибнет – прямо-таки иррациональная увереность. Что ж, похоже в ней проснулась провидица, так как закончилось всё хорошо. Ну как сказать, практически хорошо. Как говорилось выше, она не видела ничего, так как закрыла глаза, став покорно ждать своей учести, поэтому когда на горизонте показалось высокое здание, ставшее прямохонько напротив её летящей тушки, она этого не заметила. Более того, удар стеклом по голове стал полной неожиданностью – хотя чего тут удивляться, как всё началось, так и закончилось – поэтому, перепугавшись, она закричала, начала махать руками, из-за чего получила пару порезов от оконного стекла, а потом со всей силы грохнулась и свезла за собой стулья и стол. Бумаги от порывов ветра перемешались и засыпали девушку, раздались возмущённые и испуганные крики на странных языках. Спутанные волосы, которые теперь не расчесать ни одной расчёской, полностью закрыли обзор, но почувствовав то, как её с силой дёрнули за одежду, она откинула их.       Строго офрмленный кабинет теперь был в полном беспорядке, осколки стекла лежали повсюду – она ещё и одну занавеску сумела оторвать, – какой-то парень сзади обхватил другого парня, прикрыв собой, а перед ней красовалось донельзя изумлённое и враждебное лицо какого-то блодина с залачеными волосами так, что они стояли дыбом. Потаращившись на них секунды три, до Калины дошло наконец, что она в чужом городе, чужой стране, и никто не придёт к ней на помощь. Россия, её единственный знакомый, который готов выручить, где-то далеко, а отвечать за весь этот бардак придётся. Денег у неё нет, значит наверняка посадят в тюрьму. Капелька пота выступила на лице.       – Это что такое было? И кто ты такая? – мужчина, держащий её за ворот, слегка встряхнул и свёл брови. Калина заметила, что из порезов на пол бежит маленькая струйка крови. Беспомощными глазами она обвела кабинет, приметив ещё двоих с другой стороны и тут же в её голове щёлкнул план, весьма идиотский, но табличка с надписью "Sweden" наводила только на эти мысли.       – Я альва¹ – пискнула она на английском, понимая что буквально висит, поддерживаемая только человеком, который держит её за воротник в нечеловечески крепком захвате.       – Чего? – он вскинул бровь и наконец отпустил её. Калина снова грохнулась на пол, зажав раны. – Что за бред?       – Что это было? – к ней подошёл ещё один человек, все здесь находящиеся были в костюмах и девушка сообразила, что ещё и прервала какое-то заседание. Парень был чуть пониже ростом, его отстранённое лицо теперь исказилось удивлением, а красивая заколка сразу же бросилась в глаза. Однако все проблемы дня насущного вышибла у неё из головы одна деталь – рядом с ним летала, чёрт да вы не поверите, самая настоящая фея! У неё и крылышки, и какое-то свечение от неё исходило. Платьишко было красивое, волосы уложены назад – Калина очень удивилась свой способности так разглядывать что-то в экстренной ситуации. Она. Видит. Фей. Видимо, она так таращилась на эту светящуюся штуку, что даже эти двое заметили, что что-то не так.       – Пф-ф, – высоким голоском, с каким-то эхом произнесла девочка и показала очень некультурный жест. Второй парень покосился на неё, потом на Калину.       – Видишь её? – его голос оказался довольно меланхоличным, особенно в такой ситуации.       – А? Кого? – тот первый, с причёской-взрывом покосился.       – В-вижу, – сглотнула она, вцепившись взглядом в человека, который единственный похоже видел то же, что и она.       – Что происходит? Та, Нор! – раздался третий голос, и к ним подбежал третий парень, ниже их ростом. Вот кто, а он не скупился на эмоции, и попеременно таращился то на парней, то на неё, цепляя своим фиалковым взглядом.       – Кто-то тут доказывает, что она – альва, – ехидно-насмешливо сказал первый и воззрился на неё убийственным взглядом. Второй ничего не ответил, только тоже сощурил свои глаза и пристально уставился. Калина почувствовала себя в клетке этих страшных взглядов, поэтому даже сделала попытку отплолзти к стенке. Их глаза словно проедали насквозь и если бы не спасительное: "У неё же кровь идёт!", то так и коньки отбросить не долго.       – Ничего, подумаешь порез. Вот сейчас мы проверим та ли она, за кого себя выдаёт, – оскалился первый, видимо нехило она разозлила его своим эффектным выходом.       Он резко подошёл к ней, схватил за шкирку и, без труда подняв одной лишь рукой высокую и соответсвенно тяжёлую Калину, потащил её к окну, а затем, словно котёнка, вывесил над несколькиии метрами до асфальта. Сердце захватило от вновь появившейся высоты, и сравнив свою ногу со стоящей внизу машиной, она поняла, что на этот раз позвоночник она себе сломает в лучшем случае. Сглотнув, она как могла вцепилась в чужую руку, и голос её наконец прорезался.       – Нет-нет! Вы чего творите?! Поставьте меня обратно! Я человек, челове-ек! – кажется, на эти её вопли никто бы и не среагировал, если бы чей-то голос за спиной.       – Поставь её на место, придурок.       – Ладно-ладно, просто шучу, – послышался смешок, и девушку аккуратно вернули обратно в кабинет. Её встретила обворожительная улыбка: – Извини, извини, но мы всё ещё не знаем зачем ты ворвалась сюда, тем более таким нетипичным способом.       От таких эмоциональных качелей, Калина, ступив на ватные ноги, прошаркала два шага назад и вновь упала, обняв себя она отползла к ближайшей стенке.       – Гений, ты её до чёртиков напугал, – новый недовольный голос послышался за спиной. Подрагивающая от несправляющийся нервной системы Калина перевела взгляд и увидела серьёзного юношу, который осуждающе смотрел вперёд.       – Да я же извинился, Ис, успокойся. Она даже не обижается.       – Конечно не обижается, она сказать ничего толком не может!       Они втроём продолжили спорить, пока за ними наблюдала Калина. Она очень удачно подползла к батарее, поэтому сейчас уже приходила в себя после приключений, жмясь к тёплому экрану. Озябшие пальцы всё ещё сжимали собственную куртку и её забитый взгляд скользил по комнате, но вскоре к ней буквально подкрался пятый человек и если до этого было просто страшно, то теперь стало кошмарно. Мало того, что он подкрался, так ещё и посмотрел так, будто убить собрался. Лицо этого человека было довольно симпатичным, но какие-то черты прямо-таки нагоняли жути, а глаза неподвижно сверлили. На секунду внутри всё вновь похолодело и Калина, решив что для неё это уже слишком, резко вскочила на ноги. Они наполовину не чувствовались, поэтому она повалилась, но не успевая упасть, выпрямилась и побежала. Из ниоткуда выплыл стул и чтобы увернуться от него, она толкнула другого парня, самого низкого, у кого-то зазвонил телефон, и не с первого раза открыв дверь, просто потому что дёргала не в том направлении, она выбежала из этого кабинета. Руки её тряслись, а в мыслих блуждал один лишь страх и желание поскорее выбраться из этого здания. Её разум, похоже, решил сыграть злую шутку, потому что ни лестница, ни лифт не желали находиться, коридоры всё не кончались, каждый раз завершаяся поворотом за угол, двери были одинаковыми. Калине показалось, что она попала в хоррор игру и от сюда уже не сбежать. Тело трясло изнутри, глаза отчаянно бегали, пытаясь нашарить что-то хоть мало-мальски отличающееся, но всё заканчивалось одним и тем же. Всё всегда заканчивается одним и тем же – побегом! Наконец перед глазами её помутилось, тело перестало двигаться на одном адреналине и она повалилась на пол, раздумывая о том, как же всё-таки убежать от сюда.       Но потом послышались спешные шаги, к ней кто-то подошёл, похлопал по щекам, а потом позвал. Решив притвориться мёртвой, Калина не отвечала, но человека было не провести и он, замолкнув на мгновение, громко хлопнул в ладоши прямо под ухом у девушки. Она резко вскочила и перед ней показалось лицо того самого парня, которого она толкнула.       – Давай, поднимайся, – он дружелюбно улыбнулся и протянул руку. Калина, морально измученая и физически уставшая, послала всё к чертям и собиралась уже вложить свою руку в его, как заметила, что она вся в крови.       – Ой, – тихо произнесла она, уставившись на ладонь.       – Ты в порядке? Давай, тебе нужно обработать порезы, – обеспокоенно произнёс парень, схватил её за запястье и приподнял. Калина поднялась за ним и они пошли вперёд по коридорам.       – Извини нас, пожалуйста, – спустя минуты две заговорил он, оборачиваясь. – Тан... То есть, Дания не совсем следит за своими действиями. А так он вполне хороший, извини ещё раз.       – Дания? – вот она попала. Ну, может оно и к лучшему.       – Ага, – кивнув, он улыбнулся. – А я Финляндия. Тот здоровяк, что напугал тебя Швеция. Ты только не бойся, у него всегда такое лицо, но он правда очень добрый и милый.       Финляндия замахал руками, как-то неловко смеясь, будто сам себя в этом убеждая. Калина подумала, что несмотря на это, он всё равно пугающий и кивнула. После, когда они вернулись, последовал долгий разговор с перерывами на ссоры братьев (а они, как выяснилось братья!) и запивание водичкой всей новой информации. Кроме Дании, Швеции и Финляндии она познакомилась ещё и с Норвегией и Исландией, поочердённо стирая в своей голове стереотипрые образы жителей этих стран. Выглядили они, ну как-то странновато, но можно было уже не удивляться. Пришлось в который раз пересказывать свою историю, благо прямо во время её побега им позвонил Америка, которого видимо совесть заела, что он выкинул девушку куда-то в небо и предупредил фактически всю Европу, мол, если к вам свалится девушка, то не удивляйтесь, это от меня. Не зная хвалить Джонса или хаять, Калина просто выдохнула в сторонку, поняв, что отныне ей ничего не угрожает. По-крайне мере, пока. Северная пятёрка оказалась забавной, но девушка ощущала неловкость размером с океан, который она только что перелетела. После всех объяснений было решено запаковать её вместе с ними, хотя Калина и отважилась попросить вернуть её обратно на родину, однако единственной реакцией на это был лишь очередной неприличный жест от феечки.       "Их могут видеть только те, кто обладают магией, или прямые родственники этого человека" – сказал Норвегия по дороге к машине, а девушка ответила, что она и сама здесь вроде мифического персонажа. Да так, в принципе, и есть.       Как выяснилось, каждый год какое-то время вся Северная пятёрка проводила вместе, обычно на праздники. Такие, как Рождество. Калина на секунду застыла, когда ей сообщили, что скоро Рождество. Нет, вы представьте, уже Рождество! Она проторчала в этом мире уже кучу времени, а помочь смогла лишь паре стран. Не сдержавшись, она со стоном закрыла лицо руками. Швеция наклонил голову, похоже интересуясь всё ли хорошо, на что, подавив волну страха, она помахала руками и заверила, что всё в порядке. Ничего не было в порядке. Дом северной пятёрки угнетал её. Нет, дело было вовсе не в интерьере, или в том, что ей не нравился кто-то из жителей. Просто.. Она просто... Не нужна здесь. Здесь она абсолютно лишняя и чинит лишь одни беды вместо помощи. Она шатается везде, либо старается забиться в самый дальний уголок, чтобы никто её не видел. Калина не хочет портить им праздник, ведь она – всего лишь незванный гость, каких здесь принимают с самой большой неохотой. Таких не любит никто, и как бы Дания не размахивал руками и не кричал, доставая её из очередного угла, она видит всё. Им не нужен кто-то лишний. Северная пятёрка – семья, которая наконец, спустя многие годы страданий, живёт в мире и спокойствии. И Калина вовсе не винит их в том, что Исландия бросает на неё растерянные взгляды, а Финляндия смотрит с каким-то сожалением. Это должно быть действительно досадно, когда на кануне такого прекрасного праздника к тебе в дом заваливается неизвестно кто. Вы же не можете представить, что человек, которого вы в своей жизни ни разу не видели, поселился в вашем доме, тыкая пальцем в непонятную карту и убеждая в какой-то нелепице. Даже ей самой было бы неприятно делить дом с таким человеком. С каждым днём в ней накапливались всё большие сомнения на счёт всего, давя своей массой. На счёт того, нужна ли им вообще хоть какая-то помощь, и не ошиблось ли это чёртово провидение и дурацкая карта, выбирая её. Неужели не нашлось в целом мире человека получше, который может налаживать контакт с людьми, который адаптирован для этого общества? Она же совсем не такая. Калина жалкая и никчёмная, не умеет практически ничего, а в этом деревянном и стильном доме она чувствует себя полнейшим ничтожеством. В жизни она не сделала ничего полезного, её родственники вечно бросали на неё странные взгляды, а брат вечно использовал в своих целях, совсем не заботясь, как должны бы нормальные братья. Калина не может ничего сделать для этого мира. Как помочь целым странам, когда даже время на улице спросить не в состоянии? Ничто в этом мире не может быть бесполезнее, чем она. У неё вечно всё валится из рук, ни одно занятие не получалось у неё хорошо, как бы она не старалась, сколько бы усилий не прикладывала. Вечно одно и тоже – провал преследует Калину повсюду. Домашнее заточение и изоляция стали отрадой, и она почти забыла о своих неудачах в жизни, заменив ту сложную жизнь на вечный поток сети, выбраться из которого она совсем не имела желания. Но здесь, вся та несправедливость вновь вернулась, заставляя окунуться в омут беспросветного депрессника, окрашенного в горький серый цвет.       Снег шёл каждый день, и вместе с ним девушку будто накрывало такими же сомнениями и грустью. Всю жизнь она радовалась снегу, и изредка даже играла с детьми из двора – строила снеговиков и кидалась снежками – но сейчас на душе было так тоскливо. Именно в этом доме Калина почувствовала себя воистину никому не нужной. Наблюдая за братьями-северянами, она всё больше замыкалась, видя их отношение друг к другу и невольно накладывая их на себя, будто примеряя. Стыд пробирал её до кончиков пальцев оттого, что она обещала им изменить что-то, а сама мыкается по углам. На всё девушка смотрела бесцветным взглядом, в любой мелочи отмечая свою бесполезность. На душе было тяжёло, но одновременно с этим, будто чёрная дыра поселилась у неё в душе, засасывая всё что можно. Теперь она старалась обходить стороной всех жителей, а за пару дней до Рождества решила уйти. Тихо, без какого либо шума, в конце концов, она никогда не праздновала этот праздник, ей не о чем говорить и нечем помочь. Да и судя по парням, пятёрка счастлива. Должно быть карта просто ошиблась, в этом доме никому не нужна помощь, а она только тратит чужое время. Никто не нуждается в забитой и болезненно скромной Калине. А поэтому, последний раз взглянув из-за угла на обедующих братьев и на то, как Дания случайно, в очередном ораторском порыве облился супом, Норвегия и Швеция ухмыльнулись, глядя в тарелки, Исланлия пробурчал что-то невнятное, а Финляндия тут же принялся наводить порядок, вышла. Тихо, не слышно, будто её и не было, и будто она не влетала к ним в окно.       Но и здесь возникли проблемы. Уходить, естественно, было решено с картой, но она приняла другое решение, как обычно идя наперекор всем желаниям девушки. Как только Калина шагнула за порог дома её будто впечатало в невидимую стену. Нога была за дверью, а тело, с прижатой картой, не могло пройти. Ткнулась ещё раз – никакого эффекта. Тогда она вытянула руку, она прошла. Другую тоже самое. Затем, начав догадываться, путешественница повернулась к проёму спиной и смогла пройти, а вот карта осталась на территории дома. Забавная картина получилась – она стоит спиной, обнимает и тянет лист бумаги, который никак не хочет уйти, отчаянно сопротивляясь. Последний раз резко дёрнула, упрямые карта и сидящие в некоторых кусочках дýши не поддались, и тогда, психанув, Калина кинула её на порог, а сама вышла и легко затворила дверь, едва сдержавшись чтобы не ударить её. Внезапная злость проснулась в ней, сжав кулаки без варежек, девушка топнула ногой и направилась вперёд по припорошенной дороге. Чувства заварились и закипели, как чайник превращая всю апатию в невиданных размеров злость, снедающую её заживо. Её буквально злило всё, что она видела, обвиняя мир в этой отвратительной и дурацкой шутке, сыграной с ней в одночасье. Это же надо, кусок бумаги ещё будет ей упрямиться, это где же видано? Горячая кровь побежала по жилам, заставляя хмуриться и дышать промёрзшим воздухом с большим остервенением, поглощая кислород огромными пачками.       – Дурацкая карта, дурацкие эти девки, дурацкий дом, дурацкий снег! – крикнув чуть ли не во всё горло, Калина пнула первый попавшийся сугроб, и снег подлетел маленьким фейерверком, засверкав и засеребрившись в свете едва выглянувшей луны.       Внезапно, её ослеплённые до этого жалостью самой к себе глаза прозрели. Она увидела это завораживающее явление природы – снег, падающий крупными хлопьями прямо на её нос. Кружащиеся в хаотичном танце маленькие кусочки снега осыпались на неё словно листья, заставляя любоваться таким обычным вроде происшествием. Собираясь в большую-пребольшую кучу эти снежинки образуют гигантские, порой многометровые покровы, глубокие сугробы. Даже они, эти неодушевлённые, а может просто с замёрзшим сердцем, выкинутые с небес частички, вместе. Их сила в единстве, в то время как Калина стоит одна одинёшинька, блестящими глазами рассматривая оседающие наземь снежинки. Никогда в жизни не было так... так... Злость, сомнения, печаль – всё вылилось и перемешалось, образуя непонятную и гадку смесь, вызывающую тошноту. Что-то горячее отогрело глаза. Бросив всё, не дожидаясь того, когда последняя снежинка упадёт, она со всех ног бросилась бежать. Бежать от сюда, подальше, лишь бы не чувствовать тоски, только бы не плакать из-за такой ерунды. Что за бред! Вся грусть должна раствориться в непроходимой, погрязшей в сугробах дороге, которую заново протаптывали окоченевшие ноги и исчезнуть. Холодный ветер хлестал, залетал в распахивающуюся куртку, но останавливаться и застёгивать её не хотелось. Только вперёд и вперёд, перебирать ногами – забыть о чёртовой невезучести. Убежать от поганых чувств, которых быть не должно, которые должны исчезнуть сейчас во мраке ночи, в этой непроходимой тайге, не оставив и грамма тех эмоций. Мыщцы тянутся, лёгкие саднят, горят, отчаянно требуют остановки, а горло начинает немного побаливать от постоянно вдыхаемого ледяного воздуха. Жуткий, просто собачий холод пробирает до костей и бег совсем не согревает, а наоборот только дует и забирается под одежду с новой силой. Неприятное головокружение заставляет замедляться, а слезящиеся глаза не разбирают дороги, заставляя всё плутать в этом громадном лесу. Осадок накипи спадает и выливается через слёзы, которые остаются на ресничках едва заметными льдинками. Тело содрогается и наконец останавливается, разбавляя дикую тишину лишь судорожным дыханием; пар выходит изо рта, и так нужное сейчас тепло теряется, растворяется в финской и страшной ночи. Коленки её подрагивают от нагрузки, кости ноют, закоченевшие руки трясутся и пытаются согреться друг об друга, а глаза теперь жжёт выедающим морозом. Сердце стучит, лёгкие болезненно сдавливаются рёбрами и хочется прямо сейчас завалиться на снег, будто это чем-то поможет. Щурясь, старается разглядеть хоть что-то и неосторожно делает шаг вперёд. Под едва шевелящейся ступнёй тут же раздаётся хруст, и она падает на бок, чувствуя как нога проваливается под глубокий снег. Небольшая лавина тащит её, накрывая снегом, который лезе за шиворот, в уши и глаза, и с силой ударяет её об промёрзшую землю, накрывая белым полотном. Пролежав пару секунд в снегу, она вскакивает на ноги, как-то странно отрезвлённая таким происшествием. Всю голову обдало ледяной волной и мозг словно прочистился. Возможно, она родилась оптимистом, и во всём виновато детство, зарубившее его на корню, но сейчас этот расточек дал плоды, потому что шутливая детская мысль закралась в голову: "Сама чёртова судьба говорит не раскисать и устраивает снежный душ!" Бессмысленно, глупо, но замёрзшие мыщцы лица Калины по-дурачески растягиваются в кривой улыбке. Всю открытую кожу нещадно щиплет, лицо наверняка превратилось в огромную свёклу, но её пробирает смех. Он вырывается сам, помимо воли, сотрясая и без того настрадавшиеся бронхи, а девушка чувствует, как вся грусть становится такой нелепой, что потешается уже над собой. Вот ведь какую выходку она выкинула, а ей совсем не стыдно! Ни капельки! На душе становится тепло, несмотря на двадцати градусный мороз, и какое-то платоническое спокойствие возникает, а мысли убегают, видимо ошалев от температуры и такого резкого изменения настроения. В голове девственная пустота и она снова бредёт, аккуратно на этот раз переставляя ноги, стараясь найти место, где снега будет хотя бы не по колено. Неясная, но такая приятная полудрёма накатывает, и только онемение пальцев ног немного беспокоит, но вся логичность попросту исчезает, оставляя место лишь слепому автомату, который движет её вперёд. Потому что уже поздно отступать, потому что жизнь никогда не вернётся назад.       Калина набирает побольше воздуха, закрывает глаза, чувствуя как ресницы начали слипаться, и изо всех сил, что есть мочи орёт. Её крик наверняка пугает птиц, пугает зверей, но зато не пугает её саму. Громкий, до смешного дикарский крик продолжается секунд пять, а потом постепенно снижается, переходит на высокие ноты. Связки сужаются, и девушка, абсолютно не соображая, запевает какую-то старую, финскую народную балладу, которую учила давно в детстве. Ощущение такое, будто она под травкой, но весь мир предстаёт вполне реальным и голос её, уже слегка хрипящий, иногда не достающий до нужной октавы, разносит по сосновому лесу песнь, которую они наверняка никогда не слышали. Что-то про бравого крестьянина, сжёгшего шведские повозки и избавившего их город от захвата, но она точно не помнит, порой пропускает слова, которых не знает. И кошмарный финский в своём собственном исполнении ужасно веселит, поэтому она даже не обращает внимания, когда слышит за собой частые шорохи и звук проваливающегося снега. Всё равно, без разницы, полная и абсолютная слепота и глухота, или её симуляция. Наконец среди вечного леса показывается проблеск и привыкшие к тёмным кронам иголок глаза Калины подмечает скрывшуюся луну, но зато сверкающие звёзды и легкий снежок, который практически и незаметен. Она уверена, что пальцев уже не чувствует, а голова начинает раскалываться, но доходит до середины маленькой открывшейся полянки, продолжая петь длинную балладу. Когда та заканчивается, девушка вспоминает следующую, перевод которой совсем не помнит. Что-то грустное, но с счастливым финалом; концовка прозвучит в любом случае, даже когда из тёмной стены деревьев высовывается чья-то клыкастая пасть, с ужасной от налегающих теней мордой. Серый волк с густым мехом подбирается к ней ближе, заставляя кровь в жилах, и без того текущую медленно, застыть, на секунду прервать песню. Однако потом Калина нервно, истерически хмыкает и продолжает, стараясь не смотреть на свою возможную погибель. Перспектива в своей смерти стать кому-то полезной не пугает, тем более животные всегда нравились ей, даже такие опасный в условиях зимы и тайги. Давно она слышала выражение "помирать так с музыкой". Более низкая мелодия продолжает насыщать глухую полняку, надрывая бедное горло, а хищник, вместо того чтобы наброситься на неё, внезапно усаживается на снег будто бы с недоумением глядя на неё. Калина не могла разлечить точно, но боковым зрением видела, как он напоминал сейчас скорее собаку, нежели изголодавшееся, дикое животное. Зверь с прищуром уставился на неё, подумал и вновь начал подходить, заставляя поджилки трястись, но ни за что бы сейчас девушка не остановилась. Ей до жути нравилась эта песня, пусть и волк послушает перед ужином, не становиться же ей тривиальным морженым мясом.       Неожиданно прытко хищник прыгнул высоко вверх, остановив сердце Калины на мгновение, и тут же его серая шкура начала исходить невероятным сиянием. Постепенно с неё слезала эта серая и неказистая, заменяясь на стальную голубую, как сам лёд. Но вместе с тем, как расширялись глаза девушки, таял и сам силуэт, становясь похожим на призрака или, что вероятнее, духа. Когда голос её начал тянуть одну высокую ноту, то шкура окончательно испарилась в небытие, а волк, полностью преобразившийся, ставший доброжелательным, с мирно глядящими чёрными глазами и светящейся шерстью, начал бегать по воздуху, оставляя за собой снопы белесых искр, тот час же испарявшихся. Потерявшаяся от такого Калина провернулась несколько раз вокруг себя, наблюдая за магическим существом, так внезапно показавшимся на глаза. Её просто распирало от удивления, непонимания и по-детски наивной радости, которая плескалась внутри фонтанчиком. И если бы на этом всё закончилось, то может быть она бы была ещё уверена в том, что всё происходит взаправду, несмотря на то, что именно её хрипловатая песня с фальшивыми местами могла привлечь некоего духа.       Однако, то что случилось после окончательно отбило у неё веру в свою адекватность, потому что полянка, до селе освещавшаяся тусклыми звёздами, которые не давали практически никакого толкого обзора, вдруг озарилась светом. Он был холодным, таким же стально-голубым, но матово отражающимся от снега, который становился похож на мягкое покрывало в его лучах. Подумать о том, что же это такое Калина толком не успела, так как из леса, ловко ступая по полотну сугробов вышел человек, такой же полупрозрачный, разбрасывающий искры. К нему тут же подскочил волк, оббежал его, радостно мотая мордой, и вновь принялся наматывать круги вокруг девушки, которая к этому моменту совершенно отдалась этим, якобы иллюзиям, принимая всё за очень красочный сон. По-прежнему она пела, старательно выводя каждый звук, принося видимо какое-то наслаждение волку, в то время как дух с любопытством рассматривал её. На нём была будто бы меховая накидка, тёплые сапоги очень старинного покроя и посох. Его глаза следят за ней с безмолвным интересом, она наблюдает с ответным недоумением, задавая глазами немой вопрос. Однако духу нетерпится пошалить, ведь людей он не видел долгие годы, составляя компанию одному лишь верному другу, поэтому он подносит руку к своим губам и дует на неё, будто сдувая невидимую пыль и в лицо девушке несётся маленький снежок. Он впечатывается прямо в нос, рассыпаясь на части, размазывая снег по лицу, и она морщит смешную рожицу от того, что ей в нос зарядили снегом. Дух смеётся, вспоминая давно забытые ощущения, а Калина слышит как будто идеально ровные и гладкие куски льда ударяются друг об друга, извлекая похрипывающих звон. Невольно она замирает, прислушиваясь, забывая утереть снег с носа и щёк, но потом тоже слегка смеётся, на мгновение прекратив песню. Она видит, что лицо духа словно лучится удовольствием, и только сейчас подмечает, что оно странно смахивает на Финляндию. Та же причёска, та же форма лица и даже черты практически те же, что вновь вызывает в ней кучу вопросов. Но баллада резко заканчивается, поэтому, не терзая себя догадками, Калина вспоминает последнюю, звонкую и весёлую, про великие богатства природы. Она задорная и выражает благодарность, которую на своём языке она бы вряд ли смогла произнести. Дух поднимает брови, но тут же смеётся, улыбается как малолетнее дитя и внезапно подбегает к ней, берёт за полностью окоченевшие руки и начинает кружить. Холодный ветер теперь отступает, а чужие руки специально согревают, позволяя хоть на минуту забыть о пронизывающем морозе. Ледяные искры преследуют их, пока она хрипло выкрикивает очередную строчку, а дух счастливо смеётся, даже не обращая внимание на свой полностью исковерканный родной язык. Волк радостно бегает за ними хвостиком, виляя хвостом музыке в такт. И их лица светятся от непонятной радости, восторга, забирающегося куда-то туда, где холоду не пробраться. Буквальная копия Финляндии не прекращает лучисто улыбаться и кружиться вместе с девушкой, словно те снежинки, полёт которых Калина наблюдала совсем недавно. Мягкий свет, исходящий от него, расслабляет глаза и танцовщица тоже растягивает совсем примёрзшие мышцы в улыбке, чувствуя как рот и сам уже начал неметь. Однако какое это имеет значение, когда она буквально чувствует исходящее счастье, словно оно течёт по её рукам, облизывая нежными языками задубевшие конечности, и невероятно радостная улыбка в перемешку со звонким смехом-льдом яростно колотит сердце от ритма танца и непрерывной песни. Всю вокруг вертится словно она вдруг оказалась на карусели, а прекрасно-белый волк играется со снегом и весело мотает мордой, порой утыкаясь девушка в спину. Видимо, он тоже безгранично рад видеть в этом тёмном лесу кого-то кроме хозяина. Но вот баллада заканчивается, а дух, не сдержавшись, хлопает один раз в ладоши, тут же останавливая их нелепый танец, отпуская девушку. У неё в горле всё саднит и дерёт, а каждый вздох причиняет боль, однако отчего-то всё это кажется такой мелочью, пустяком. Но вот улыбка сходит с лица духа, оставляя лишь смиренное выражение немой благодарности, а затем он вновь подносит руку к губам и начинает быстро-быстро что-то шепать, что отдаётся в ушах Калины едва заметным ветерком, сметающим небольшое слой снега с сугробов. В груди отчётливо маячит счастье. И ей всё равно на окоченевшие руки и ноги, на промёрзшее горло и резь в глазах, отдающей куда-то прямиком в мозг, потому что осчастливить человека – вот настоящее счастье.       Глубокое дыхание, бегающие глаза, светящий вперёд фонарик и тяжёлый металл ружья, стагивающего плечо – всё это вновь оглушало тайгу шагами непрошенного, но дорого гостя. Конечно, как лес мог не принять своего фактического отца-прородителя, ведь Финляндия сейчас вышагивал и зачёрпывал сапогами снег именно по своим владениям, в который раз матеря непонятную девушку, которой вздумалось сбежать аккурат перед Рождеством, да ещё и какую-то карту бросить на пороге их дома. Сейчас все мысли, мешавшиеся с гулким стуком в груди, заполняли даже не думы о том, что их впринципе семейный и тихий вечер был прерван таким таинственным исчезновением и что они, как порядочные хозяева и люди должны отправиться на поиски нахлебницы. Нет, подобное вовсе его не расстраивало, хотя бы потому что терпеть пронизывающий взгляд западного соседа надоело порядком, а самой большой заботой было то, что в такой морозище без куртки гулять и вернуться без восполения лёгких сродни чуду и если девушка вернётся с полностью обморожеными ногами и руками, то финн не удивится ни на йоту. К тому же прошло порядочно времени и с каждой минутой обнаружить закоченелый труп в сугробе у него было больше и больше. Собственно, в этом и проблема. Мало того, что человек другого гражданства умрёт на его территории, так ещё и перед самым рождеством, что неплохо так может попортить атмосферу самого главного праздника. Не подумайте, что Финляндии какой-то праздник дороже человеческой жизни, нет, не в двадцать первом веке, но это то, чего он ждёт весь остальной год и подорвать настроение эта особа своей смертью его может знатно. Он к тому же и виноват будет, а созерцать гробы перед рождением христовым у него не было никакого желания, да и девочку по-человечески жалко. Поэтому наскоро облачившись в куртку с ружьём на перевес он шёл старался отыскать следы, ведущие в сторону, надеюсь живого, тела. И вот блуждание по ночному лесу дало свои плоды, так как он заметил следы, вытоптанные в сугробах, которые вели в темноту. Сорвавшись с места он побежал, отросшая чёлка то и дело била по глазам, а ружьё по спине, но он продолжал ступать по углублениям чужих ботинок и вскоре добрался до небольшого, но крутого склона. Отчётливо было видно, как что-то наступило в снежную ловушку и скатилось вниз; внизу следы продолжались. Аккуратно съехав в полуприсяде, Финляндия отыскал продолжение следов и побежал дальше, ругая на чём свет стоит девушку, которой вздумалось идти в такую даль, мороз, так ещё и через сомкнутые ветки елей. Но похоже, что все его усилия не оправдались, потому как сквозь стену иголок он увидел исходящий свет и подумал, что это кто-то из северян идёт ему навстречу. Поэтому он сменил шаг и уже спокойно-разачарованно поплёлся вперёд, чтобы сообщить кому-либо там за елями, что теперь в этой хладной тайге покоится труп ещё молодой девушки.       Однако кто же знал, что там впереди его ожидает вовсе не Дания или Норвегия, а та самая нахлебница, которая стоя посреди поляны непрерывно пялилась на то, как непонятно как и отчего светящаяся фигура что-то шепчет в свой кулак. Как только последние ветки были отодвинуты в сторону, финн так и застыл на месте. Его приковало это странное зрелище, что он забыл вообще о чём-либо подумать. И реакция была бы не такой, будь у Финляндии зрение хоть чуть-чуть похуже, однако, его прекрасный соколиный взор уцепил конкретно духа в сопровождении талисмана, который сейчас пытался сделать что-то. Такого видеть ему не приходилось уже лет двести, оттого он и оторопел, глядя на эту троицу. Но если бы на этом закончились все сюрпризы, то Калина бы не была впутана в эту историю, потому что как только копия финна оторвалась от шептания на магическом языке, то от его раскрытой ладошки тут же взвились вверх две сверкающие спирали. Она разбрасывали искры, отлетал лёгкий снежок и светило не хуже прожектора, так что вся полянка и близлежащий лес стали вмиг освещены. В глазах и у Калины, и у Финляндии отразилось это чудо природы, и они завороженно стали наблюдать, как свет вихрем скручивается между собой. Безмолвно они любовались этим, пока верхний кончик не пришёл в движение, задвигался вокруг своей оси и внезапно со скоростью молнии полетел прямо в сторону финна, который не успел даже опомниться. Вращающиеся полоски, казалось, должны были дыру в нём проделать, но они словно прилипли к нему, будто тесто. Финляндия пришёл в себя секундой позднее и, сделав неловкое движение, чтобы сбросить с себя неведомые штуки точно змею, чуть не свалился в сугроб. Но в следующую секунду он ощутил, как что-то сильное, могучее проникает в него сквозь куртку. Будто он перенёсся в давно забытые времена, когда он скакал на коне с луком в руках, а по лицу бежала кровь, добавляя адреналина. Словно ему опять предстояла битва на смерть, и он чувствовал как в нём кипит и бурлит нетерпение поскорее сцепиться с врагом, ударить, высвободить внутреннего воина. Когда всё вокруг красное, когда идущий снег кажется розоватым, а дующий ветер в лицо раскрывает триумфальную улыбку победы. Давно потерянная мощь и сила окунули финна с головой в эти неповторимые эмоции, руки его сжались в кулаки, а от непреодолимого желания заорать и кинуться на кого-нибудь с дракой он издал смешок, понимая всю глупость этого поступка. Но факт оставался фактом, его действителено переполняла энергия, воодушевление чувствовалось в каждой клеточке его тела, чем финн просто-напросто наслаждался, ведь теперь вряд ли ему выдастся шанс испытать подобное вновь. И пока он буквально впитывал в себя эту энергию до последней капли, то полосочки стали постепенно уменьшаться, а через две минуты совсем растворились в теле страны, на лице которого красовался довольный оскал.       Дух заливается смехом с движений Финляндии, теперь же Калина видит, что они с ним одно лицо, при этом звон льда продолжает литься в уши. Она, открыв рот, смотрит на приютившую её страну и только сейчас начинает осознавать сквозь призму больного горла и головы, чтó она такого сделала. Чтож, нагоняй от взрослых дядек она как минимум услышит, но на этой мысли она наконец ощущает непомерную слабость. Всё тело онемело в конец и в голове становится мутнее с каждой секундой. Сквозь расплывчатое зрение она видит, как дух гладит подбежавшего волка, тот улыбается ей глазами, и они вдвоём неспешно исчезают в лесу. Колючие ветки скрывают их присутствие, а свет начинает постепенно угасать и только в последний момент дух разворачивается; ладонь его изящно проводит по воздуху и Калина ощущает как что-то приземлилось ей на голову. Это последнее воспоминание гаснет, и холодный снег, который так долго добивался своего, принимает её в такие мягкие и пушистые сейчас объятия. Финляндия, пришедший более-менее в себя, спешит к ней, подхватывает за спину и взваливает себе на плечи. Такая ноша не кажется ему тяжёлой от слова совсем, может потому что с тем приливом сил без проблем он мог бы и грузовик поднять. Но в любом случае, Калина жмётся к нему, слыша как хрустит чужая куртка, неосознанно ищет тепла, и вскоре они добираются до дома, чьё крыльцо освещает небольшая тёплая лампочка. Спешащий им навстречу Исландия, который позже, в связи с отсутствием в доме всех кроме него и финна, помогал привести её в чувства, с недоумением обнаружил в покрытых инеем волосах только что распустившиеся ландыши. ...       Реальность, уже в который раз, встретила отчаянную Калину головной болью. Её мозг словно сжимали чугунным котелком, раз за разом сжимая его. Свербящий, забитий нос не желал пропускать ни капли кислорода, а горло чертовски саднило, делая любой вдох или глотание слюны неимоверным испытанием. Всё тело ныло, распекалось под толстым одеялом, а мягкий ворс дивана казался местом погибели. Но несмотря на то гадкое состояние тела, в душе она ликовала и даже такое скверное пробуждение, пополнившее её коллекцию, не убавило радости. Хотя казалось, что при болезни ты автоматически чувствуешь себя премерзко. Эти люди ей никто, она не знает их от слова совсем, но то приятное ощущение доставленного счастья пустило корни в её, присыпаной одиночной жизнью, душе. Теперь оно начало становиться зависимостью, которую Калина, несопротивляясь, впускала в себя. Теперь, заменив родную среду обитания в цифровом океане бесконечного потока бесполезности интернета на миссию по спасению, она абсолютно радовалась этому, искренне не считая подобное чем-то плохим. Наконец, пыль внутри сдулась под порывами ярких эмоций и ощущений, обнажая радостного ребёнка. Может, это станет её первым счастливым Рождеством?.. Скоро Рождество, никогда она не отмечала его с каким-либо размахом, просто отличающиееся от сотни других приветствие заменялось на: "С Рождеством". Но теперь всё будет гораздо веселей, с именно с этого момента с хлюпающим носом и с температурой, она начнёт наслаждаться этой жизнью, помогая другим. Отныне нелепый наркотик проник под её кожу, а счастливая улыбка стала проводником к собственному счастью. Подумав об этом, девушка глупо хихикнула и резво поднялась на диване, игнорируя головную боль и отчаянную работу сил притяжения земли.       – Лежи! – чей-то внезапный крик и незнакомые руки мигом приковали обратно к нагретому дивану.       Удивлённо скосив глаза к верху, она обнаружила парня с белыми волосами. Пришлось слегка пошевелить мозгами, чтобы вспомнить кто это – не виновата же она, что они с Норвегией на одно лицо. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства происходящим, Калина даже вздрогнула от такой враждебной ауры.       – Лежи, и не двигайся! – словно мамочка он ещё раз вдавил пальцами сквозь одеяло её плечи в кровать, нахмурил брови и куда-то вышел, затем послышалась какая-то возня. Прибитая подобным отношением к дивану девушка действительно и пальцем не посмела двинуть, до того, как парень вернулся и нарочито громко поставил кружку на стол. Чтобы её увидеть, пришлось опять косить глаза: от неё исходил пар, а также можно было разглядеть пару плавающих ягодок. – Я бы предложил Егера, но ты же ещё ребёнок.       Он странно хмыкнул и уселся куда-то, куда зрение её могдо достать. Пролежав пару секунд в тишине, Калина осмелилась встать, на этот раз поднимаясь медленно и с осторожностью, как бы её снова не отправили в полёт. Но всё обошлось и она робко протянула оттаявшие руки к дымящейся чашке с какой-то надписью. Можно было буквально ощутить взгляд страны, по которому читалось, что теперь ей не сбежать. Её так и подмывало сказать: "Ну сбежала и сбежала, зато Финляндия вон, счастлив", правда находясь в чужом доме и чужой стране, она предпочла не делать поспешных поступков.       – Спасибо, – поднося керамический край ко рту, сказала Калина, пялясь в тёмную гладь, пошедшую от её дыхания волнами.       – Пожалуйста, – руки его были сложены, а серьёзное лицо то и дело отворачивалось к окну – посмотреть не идут ли остальные. – Тебе лучше ещё выпить это, если не хочешь оказаться в больнице с пневмонией. Он кивнул на столик, и только тогда девушка заметила несколько разноцветных таблеток в уголке. Она вновь поблагодарила и, собрав их все в ладонь, одновременно запихнула в рот, запив горячим чаем. Исландия, кажется, удивился подобному, но быстро вернул привычное выражение вселенской тоски на своё лицо, а Калине показалось, что оно очень напоминает детское, обидчивое личико, словно это только пародия. Однако, она просто списала всё на плохое освещение и, допив остатки напитка, вновь забралась под одеяло. Затуманеный взгляд стал аккуратно разглядывать страну, стараясь оставаться незамеченным, и очерчивая его, наткнулся на интересную деталь.       – Это что, на тебе лопапейса? – удивилась Калина, а секунду спустя поняла какой бред сморозила. Он же Исландия, логично, что у него в гардеробе лопапейса.       – Да, ты про них знаешь? – но ему вопрос не показался глупым, на удивление.       – Ну да, делаются из шерсти особой породы овец, выращиваемых только в Исландии, – пробормотала девушка, заметив как лицо собеседника разом перестало быть напускно-равнодушным.       – Н-не ожидал, – он как-то смущённо перевёл взгляд в пол, а фигура встрепенулась. Внешняя строгость и злость на горе-путешественницу сошла на нет и теперь страна выглядел даже чуть польщённым.       – Мне ещё исландские рок-группы нравятся, – отправленный в состояние автомата мозг Калины уже перестал стесняться чего-либо, поэтому она и решила не тянуть с разгадыванием тайны новой проблемы. – Voces Thules вроде ничего, как считаешь?       – Да, мне они тоже нравятся, – на мгновение глаза его сверкнули, но потом Исландия поджал губы и слегка отвернулся. – Они ничего так играют.       Взяв себя в руки, северный житель вновь надел маску безразличия, и делая вид что ему досмерти хочется, чтобы остальные обитатель сего дома пришли поскорее. Однако это полностью противоречило желаниям Калины, ибо слушать нагоняй ей не хотелось вовсе. На некоторое время молчание снова окутало комнату, прерываясь только на булькающие звуки чая, но новая идея пришла девушке в голову.       – А почему ты здесь остался, а все остальные ушли меня искать? – как можно более ровным тоном поинтересовалась она.       – Не твоё дело, – смерив её странным взглядом ответил Исландия. Но несмотря на грубый ответ, Калина решила не отступаться, да и ей в голову только что пришла мысль о том, что когда она влетала в окно, Норвегия обхватил и попытался защитить своего брата. Она решила отталкиваться от этого.       – Норвегия не позволил?       – Ха? – возмущённо выдохнул он. – Причём здесь Норвегия? Он не может мне что-то запретить. Несмотря на такой ответ, Калина прекрасно могла почувствовать,что так и есть. Похоже, Норвегия здесь шевстувет над Исландией, или что-то наподобии, но во избежание ссоры, девушка просто согласилась, решив отставить такие расспросы до лучших времён. Пока она хотя бы будет в состоянии убежать. Похоже, таблетки начали своё действие, да и горячий чай разморил и больное тело и спустя уже некоторое время, она валялась на диване словно вытащенная из воды рыбка, с приоткрытым ртом. Она в пол уха слышала как один за другим в дом вошли северные страны, как тихо ругался и шипел Финляндия и с ним вкрадчиво переговаривался Дания. Честно говоря, есть вероятность, что она даже почувствовала чужой прожигающий взгляд, однако самым умным решением было проигнорировать подобное, тем более чего только во время болезни не привидится. Поэтому с чистой душой Калина засопела, не подозревая даже как начнётся её следующее утро и что давно съехав от родителей, она вновь получит невыносимо огромную порцию упрёков и нотаций. Однако, к счастью, это будет утром.       После разговора с Исландией у Калины появились зацепки, и мутные подозрения, поэтому уже засыпая она решила проверить их. Правда, пришлось это отложить, так как сразу после пробуждения её встретили сразу четыре хмурых лица. И не сказать как намучилась девушка, выслушивая по десятому кругу о том, какая она безответственная, не думает о последствиях, о своём здоровье, конечно же о них самих и так далее. Скрупулезнее и нуднее всех отчитывал её Дания, вышагивая перед ней, словно перед нашкодившим ребёнком. Потом она, без сомнений, извинилась отдельно перед каждым и её простили, правда исправительных работ избежать не удалось. Прощение прощением, а заготовки для праздничного стола делать надо, ведь истинные профессионалы будут творить, а Калинино дело картошку с рыбой чистить.       Рождество подступало, а вместе с тем для девушки наступала пора новых и новых открытий. Во-первых, оказалось что Санта-Клаусом является тот самый неповторимый Финляндия, чьи очертания на карте, кстати, тоже вернулись к нормальному изображению, и в канун праздника он улетит раздавать подарки. Во-вторых, у Швеции обнаружились дети. Причём целых двое мальчиков, которые заявились за день до праздника, подарили подарки и объявили, что какая-то Вай пригласила их к себе в Австралию. Наблюдавшая за этим с дивана Калина задумалась, но так ничего и не смогла понять. Зато получилось познакомиться с детьми, хотя скорее это они её заметили и подошли. Девушка изо всех сил старалась быть дружелюбной и один из мальчиков – Княжество Силенд – даже пригласил её поиграть в снежки, когда узнал, что она это обожает. Он оказался весёлым парнишей, Калине он очень понравился, с такими как он всегда просто. Второй же, с рыжими волосами только бросал на неё изучающие взгляды, а потом и вовсе уткнулся в компьютер. Как бы не хотелось признаваться, но ей самой было неловко подойти и попробовать поговорить, поэтому когда Финляндия вновь погнал её на кухню выполнять свои обязанности, она отправилась туда.       Беря в руки нож и пододвигая к себе разделочную доску, она никак не ожидала, что разгадка чем же помочь Исландии придёт сама собой и немного нечестным способом. Она уронила оставшуюся на столе ложку и пришлось лезть за ней под стол, а в этот момент в кухню влетели братья.       – Оставь меня в покое, Нор! Я и сам могу о себе позаботиться!       – Да, но я смогу прочнее и правильнее перевязать.       – Это обычный порез, что в нём такого? – возмущение парня волнами доходило аж до Калины.       – Я должен позаботиться о тебе, брат, – девушка увидела, как ноги норвежца приблизились к Исландии, а тот сделал шаг в сторону.       – Да пойми же ты, что я не ребёнок! За мной не нужно присматривать и нянчиться. Что-то когда Швеции на голову коробка с игрушками свалилась ты так не переживал, – Исландия сжал кулаки, можно было догадаться, что он озлобленно смотрит на Норвегию.       – У него голова чугунная, не прошибёшь, – парировал страна. – И не преувеличивай, я просто хочу обработать тебе царапину.       Спокойный голос норвежца, кажется, остудил пыл Исландии, который наверняка сорвался лишь потому, что боль была довольно сильной, но зато Калина поняла некоторые вещи. Пока братья стояли, промывали и забинтовывали рану, девушку посещали разного рода размышления. Значит, и здесь существую проблемы, а то навыдумывала себе. Но никогда она бы не сказала, что Исландия так переживает из-за того, что о нём заботятся страшие братья. Калина наоборот бы обзавидовалась, но исландца это видимо раздражало. Странно, но в его поведении можно было уловить нотки пубертата, когда подростку кажется, что его свободу полностью ограничивают. Зная о истории викингов не больше, чем по фильмам, Калина бы никогда не додумалась до такого вывода, однако информации было просто слишком мало. Она не знала предпосылок, точной истории и их отношений, поэтому первостепенной задачей стало выяснение всех исторических фактов, и какой способ подойдёт лучше, нежели спросить всё самой у свидетеля этих событий. Было решено обратиться к Норвегии, кому как ни ему знать обо всём творившимся в этой семейке, да из всех он казался самым адекватным. После того, как она вылезла из-под стола в уже пустой кухне, она резво принялась за овощи, надеясь выкроить время для разговора. Картошка, морковь, лук – всё довольно быстро шинковалось и раскладывалось по отдельным тарелкам, поэтому разделаться с работой удалось всего за час. Быстро распихав всё по полкам в громадном холодильнике и вымыв руки, она поспешила на поиски северной страны. Выглянув из кухни, она не увидела никого на горизонте, только пустовавший коридор с закрытыми дверями и мягким светом из гостинной. Туда она и направилась, стараясь, чтобы шума от неё было как можно меньше. Лёгкая слабость от простуды и температура всё ещё держались, однако по сравнению с тем, что могло быть с ней без тех таблеток, которые дал Исландия, это был просто детский лепет. Кроме того, Швеция иногда делился с ней Егером, поэтому сил она не теряла. Калина заглянула в комнату, и на радаре показалась блондинестая макушка искомого скандинава. Он сидел в кресле, сложив ногу на ногу, укрытый сверху пледом и смотрел на сменяющиеся красивые виды по телевизору. Подойдя к нему, она тоже уставилась на экран, где проносилось невероятно красивое подножие горы, и даже забыла на секунду зачем пришла.       – Можешь сесть, – не отрываясь, он кивком показал на диван.       – А? Да, спасибо, – слегка стушевавшись Калина уселась, приземлившись на мягкую поверхность.       – Получше стало? – поинтересовался он, на секунду переведя свой мутноватый взгляд.       – Да-да. Извините, за то, что заставила волноваться, – улыбнулась она. – Правда наказание в этом доме соответствующее, господин Финляндия ещё сказал, что я после Рождества всё буду убирать. Страна усмехнулся, а Калина наигранно удручённо склонила голову, как бы осознавая весь масштаб проблемы. Судя по статитике в интернете, выпивать в этом доме любят очень сильно, несмотря вроде бы на религиозный праздник.       – Господин Норвегия, есть просьба, – немного поколебавшись она всё-таки окликнула его.       – Да, что нужно? – наконец повернув голову, ответил парень.       – Мм.. Мне интересно знать про всех вас. Ну там, отношение, кто с кем больше ладит, – раскачивая головой, говорила она, и тут в её голове щёлкнуло: – А ещё, Россия говорил, что страны могут без проблем перемещаться по своей территории. Вы так могли во времена уний?       Понадеявшись, что её вопросы не были совсем уж бестактными, она воззрилась на прикрытое полутенью лицо Норвегии. Он пару секунд ещё глядел в экран, а потом откинул голову и прикрыл глаза. Вся эта сцена показалась забавной, как будто внучка пришла спрашивать дедушку о давно прошедших временах.       – Как-то много вопросов, – он приоткрыл один глаз и посмотрел на неё. – Ну, обычно мы этим не пользовались, потому что ходили с обычными людьми. Только когда только что-то срочное, – Норвегия потянулся, чуть сбросив плед. – Правда, это палка о двух концах. Если мне, например, нужно быстро переместится во владения Швеции, то это почувствует не только он сам, но и Дания. Тоже самое работает и на остальных.       – То есть, нельзя пройти куда-то скрытно, даже если вас всего двое?       – Именно, – подтвердил догадки северянин. – А когда в твоём доме разруха, то лучше убежать самому, нежели телепортироваться. Так меньше вероятность того, что найдут. Норвегия говорил спокойным голосом, но Калина нутром чувствовала, что ему не совсем приятна эта тема, поэтому она поторопилась её сменить.       – А что насчёт Исландии? – норвежец повернулся и посмотрел на неё с интересом. Калина поспешила дополнить, во избежание недопонимания: – Всмысле, как он сейчас? Вы с ним хорошо общаетесь? Мне он показался каким-то несговорчивым.       – Хах, есть такое. Но это он только с виду так, на самом деле стесняется не пуще твоего, – хитрая улыбка засветилась на миг, но тут же исчезла. – А так... Я его старший брат и должер заботиться о нём. Мне пришлось передать его Дании, так что рос он не в самой лучшей компании, сама понимаешь. Норвегия комично помахал рукой, и Калина прыснула, вспоминая любовь всего этого дома посмеиваться друг над другом, но бóльшую популярность, конечно, имел датчанин.       – И вот теперь не знаю, то ли он обижен на меня за это, то ли он просто упрямится, – похоже, что он действительно был этим озадачен и в своих действиях видел лишь желание помочь. – Ему всё кажется, что мы с Даном слишком его опекаем.       – Он жил один какое-то время? – аккуратно поинтересовалась Калина, следя за малейшим изменением в лице собеседника.       – Довольно долго, – вздохнул норвежец, уставившись на свои торчащие из-под пледа ноги. – Думаю, он просто хочет казаться таким сильным и самостоятельным, потому что мы с даном не заботились о нём с самого начала. А теперь, когда пытаемся исправить, то ему это не нравится.       Калина понимающе промычала и тоже уставилась себе под ноги, блуждая в поисках той самой идеи, которая поможет восстановить гармонию братских отношений. Хотелось как-то утешить страну, но в голову не лезли никакие слова, и это напрягало ещё сильнее.       – Возможно, он переживает из-за того, что не так популярен, – дополнил Норвегия, по доброму усмехаясь.       – Ему не помешал бы лучший друг, – не задумываясь брякнула Калина, осознав только после секундной задержки.       – Друг? – он с интересом поднял на неё глаза, будто пытаясь прочитать мысли и понять к чему она клонит.       – Я имею ввиду тот, кто всегда выслушает со стороны. Семье не всегда легко так рассказать, как другу. Может это поможет?       Норвегия не ответил, задумчиво разглядывая свои носки, он чуть-чуть нахмурил брови. Его терзали беспокойные мысли, ведь иметь родного брата – роскошь для них, а его никак не хочет идти на контакт, только пытается казаться взрослым. Да так, что любое проявление просто родственных чувств вызывает в нём такую волну негодования, что может смести и не заметить, а в последнее время это происходит как-то даже слишком часто. Выдохнув накопившейся углекислый газ, северянин закрыл глаза, погружаясь в раздумия.       – Как насчёт чая? – голос Калины разрезал тишину, и Норвегия медленно кивнул, не показывая своих иолитовых глаз. До него донеслось шуршание одежды и шаги, направившиеся к выходу – теперь можно подумать и в одиночестве. ...       В голове у девушки созрел план гениальности которого можно было подивиться и запить водичкой, ибо шанс удачного исхода был ужасно мал, да и количество переменных создавало проблемы. Однако, несмотря на всё это, она решилась  на эту авантюру, которая содержала в себе нотку средневековой романтики – утром, после рождественского кутежа выкрасть Исландию у его семейки и оборвать с ними всю связь, дабы дать ему ту желаемую свободу. Звучит просто, а на деле уже выстоять против того объема алкоголя оказалось мега сложной задачей, но она была благодарная северному менталитету, так как делиться с ней никто особо не собирался и проснутся рано с головой без похмелья вполне вышло. Послерождественское утро встретило её запахом перегара, смешавшего в себе все оттенки водки, аквавита и пива. Гирлянду на ёлке никто не удосужился выключить, и она всю ночь мигала разными огнями, отбрасывая тень на разноцветные коробки подарков. На свой Калина даже не надеялась, поэтому сразу прошла вперёд, минуя разлёгшегося там Финляндию. Под диваном обнаружился Норвегия, сжимающий в руке какую-то еду, а одной ногой в духовке Дания. Ей очень захотелось знать, что же произошло и почему в коридоре пустыми и полными бутылками были выложены древнескандинавские руны.       Исландия нашёлся у себя в кровати, видимо он был единственным, кто ушёл спать, не доходя до кондиции. Спал он, подмяв под себя одеяло, белесые волосы полностью спутались, превратившись в гнездо, а мятый рождественский свитер выпустил одну нитку, угрожая всему свитеру. Откинув вопрос "Где же в таком случае Швеция?", Калина принялась будить сопящего исландца.       – Доброе утро, – она немного потрясла его, на что получила лишь невнятное бормотание и просьбу для Дании идти подальше. – Господин Исландия... Господин Исландия!       Калина попыталась начать со старых добрых техник бабушкиных пробуждения, поэтому чуть-чуть начала раскачивать его, а потом вспомнила, что времени в обрез и просто одним точным движением сдёрнула из-под него одела. Ещё бы немного и парень свалился бы с кровати, но Калина умело придержала его тушку коленом, поэтому озадаченный и сонный исландец поднял голову.       – А? – толком не открывшиеся глаза нашарили виновника раннего пробуждения и он принялся трясти спутанной шевелюрой. – Какого чёрта?       – Нет времени объяснять! Быстрее берите необходимые вещи и идём со мной, – Калина потянула того за руки, заставляя неохотно перевалиться и сесть. Он взглядом обшарила комнату, наткнулась на телефон и мигом сунула к себе в карман, предполагая, что паспорт Исландия отыщет самостоятельно.       – Куда? Чего? – растерянно бормотал парень, почёсывая голову.       – Зачем идти?       – Сказала же, потом объясню. Ты ведь хочешь чтобы Норвегия перестал к тебе цепляться? Если хочешь, пойдёшь со мной! – она даже не заметила когда перешла на ты, но и Исландия этого не заметил, видимо только услышав заветные слова слегка приободрился.       – С чего мне тебе верить? – он немного подобрался, решая верить или нет словам девушки.       – Я в этом доме уже неделю, и никто ещё не умер, не отравился и с лестницы случайно не упал, – грозно начала Калина, правильно рассудив, что воздействовать на сонные мозги Исландии получится стальным голосом. Это и впрямь удалось, потому что паренёк сглотнул и, пошатывась, принялся рыться в вещах, на ходу стаскивая свитер и надевая обычную рубашку. Калина тактично покинула его комнату, сказав, что через десять минут они должны стоять у входа, а сама быстро набрала номер и вызвала такси, с трудом объяснившись с замученными операторами, которые явно хотели одного только отдыха после бурной Рождественской ночи.       Исландия явился в коридор через двенадцать минут с небольшим рюкзаком и его, спокойного и невозмутимого, тут же выволокли за дверь и буквально впихнули в машину, так что он и понять ничего не успел. Таксист флегматично поздоровался, а Калина аккуратно прикрыла дверь, чтобы ни одна душа, почивавшая в этом доме, не услышала их побега. В себя он пришёл достаточно быстро, но сцен при незнакомом человеке решил не устраивать, дождавшись пока они выйдут из машины, и он сможет обрушить всё своё негодование на светлую головушку девушки. Когда показался аэропорт, смутные сомнения поселились в нём, но слава богу, что не в какой-нибудь лес. Хотя данную ситуацию он рассматривал исключительно как похищение и никак иначе. Выходя, и громко хлопая дверью, исландец подумал про братьев, которые наверняка будут волноваться и названивать ему каждые пять минут и уже ни на шутку рассердился.       – Разрешите ваш телефон, – Калина спокойно протянула руку, после того, как они встали под крышу аэропорта.       – Ну уж нет! – Исландия неожиданно сам для себя крикнул и тут же покраснел от стыда. – Объяснись немедленно! Что всё это значит? Почему мы сбежали ото всех? Ты хоть понимаешь какой шум они поднимут?!       – Не поднимут, – будучи готовой к такой реакции, Калина и бровью не повела, продолжая удерживать руку, прося телефон.       – Ты их совсем не знаешь, – фыркнул парень, косясь на девушку как на реального похитителя и террориста.       – Если вы дадите на минутку мне ваш телефон, то клянусь они даже не позвонят, – она постаралась придать голосу максимальную уверенность, в то время как сама не знала, удастся ли небольшому письму на скорую руку и избавлению от симки удержать родственничков от их преследования. Единственной надеждой было их благоразумие, но Калина, как и утверждалось, не слишком хорошо их знала, дабы предсказывать поведение настолько хорошо.       – Ладно, – недовольно он протянул телефон в тёмном чехле. – Однако я требую объяснений, причём сейчас же.       – Без проблем, только одну минуточку, – девушка избавилась от чехла, достала симку с помощью серёжки и засунула куда-то к себе в карман так быстро, что исландец не успел толком разглядеть.       – Эй-эй! Ты чего творишь? – он едва удержался, чтобы не схватить её за руки, но сдержался, посчитав, что поступи он так это было бы настоящим позором.       – Я же сказала, что они не будут звонить. Надеюсь, что доводы, которые я предоставила их убедят, а сейчас пойдём, нам нужно пройти регестрацию. Потом я обещаю, что всё расскажу, – ощутив неведомую доселе организованность и уверенность, Калина двинулась к концу небольшой очереди, и парень, фырча и недовольно бормоча что-то, отправился за ней.