Лебединая верность

Драко аппарировал в центр комнаты. Хотя Гермиона и ожидала его появления, волшебный хлопок заставил её все равно подпрыгнуть на месте, резко обернувшись. Было ли это результатом расшатанных нервов, или отточенные проведённым в постоянных бегах временем рефлексы давали о себе знать, но девушка мгновенно приняла защитную позицию, хотя что она могла бы сделать? Волшебной палочки у неё не было. Малфой выглядел серьезным. Обведя комнату тяжелым взглядом из под нахмуренных бровей, он сфокусировал глаза на домашнем эльфе, и Рикки мгновенно сжался, но Драко лишь кивнул, процедив сквозь зубы: – Свободен. И если проболтаешь хоть слово кому угодно, живому или неживому, да хоть в пустоту будешь бормотать, – Драко погрозил ему пальцем. – Отниму язык. Так что, если ты думаешь, что нашел себе лазейку, то ошибаешься. Всё, что ты можешь сообразить, я тебе запрещаю. – Рикки будет молчать, молодой хозяин Драко, – домашний эльф низко поклонился и, зыркнув злыми глазами в сторону Грейнджер, с громким хлопком растворился в воздухе. Меж тем Малфой сделал несколько шагов в сторону дивана и опустился в мягкие подушки, устало уронив голову в ладони. Грейнджер несколько мгновений молча наблюдала за парнем, но возмущение подобным обращением с домашними эльфами уже поднимало свою голову в протесте из самой глубины души, и поэтому, подбоченясь наподобие Молли Уизли, девушка застыла перед Малфоем: – Неужели было необходимо обращаться с ним так жестоко? Можно было ведь не угрожать вырезать ему язык. – Не вырезать, а отобрать. Существенная разница, – Малфой потёр переносицу, словно его мучила ужасная мигрень, и поднял глаза на Грейнджер. – Если ты сейчас собираешься читать мне лекцию, что с практической точки зрения большой разницы между этими двумя понятиями нет, то смею тебя разуверить. Его язык останется на физическом месте. Просто пользоваться он им не сможет, пока я не разрешу. А если ты ещё не поняла, эльфы ужасно болтливы. Более того, обожают выражать свои мысли вслух. Даже если я его запру в комнате в одиночестве и запрещу разговаривать, Рикки сочтёт это огромным наказанием. Он же не сможет причитать пустому воздуху и стенам о том, какой он «плохой эльф и как сильно провинился». – Хочешь сказать, что ты такой хороший, а я опять ничего не понимаю? – Я про себя вообще ничего не говорю, но про домашних эльфов ты действительно практически ничего не знаешь. И повторюсь, уже в который раз. Если от Поттера и тебя это ожидаемо, то подобное невежество со стороны Уизли немыслимо. В принципе, во многих ваших проблемах можно винить именно рыжего. Он должен был знать, предусмотреть, предупредить. Что в ситуации с Кричером, что со всплесками злости Поттера, когда он поминает того, кого поминать нельзя по очень уважительной причине. Рыжий должен был бы по логике вам обоим давно уже всё объяснить. Даже если до Поттера могло и не дойти, ты бы быстро разобралась. – Рон не виноват, – Гермиона упрямо поджала губы, хотя тоненький голосок логики и разума настойчиво шептал, что Малфой совершенно прав. Но вот признать правоту хорька она была ещё не готова. – Грейнджер, я не буду спорить. Тебе ведь сейчас самое важное мне противоречить. Поразмыслишь на досуге, почитаешь книжки в библиотеке, сама поймёшь. Скажу только одно, будь на месте шестого из рыжих его же братишки Перси или Билл, и мы бы сейчас с тобой здесь не разговаривали. – Ладно, замяли, – Грейнджер давно уже в душе подозревала то же самое, но Малфой смотрел в корень. Признавать очевидное ей совершенно не хотелось. В большей степени потому, что за этим следовал и вывод: драклов Малфой был прав. – Вы с Гарри заключили договор? – Да, – Драко кивнул. – Уизли настоял на непреложном обете. Впрочем, я был не против, так все себя чувствуют наиболее уверенно. – Значит, теперь, – Гермиона умолкла, пытаясь найти нужные слова, и впервые в жизни их не обнаруживая. Её щеки залились ярким румянцем, и девушка смущенно отвела взгляд. – Значит, Грейнджер, теперь и тебе пора переходить к выполнению нашего соглашения. И прежде, чем ты начнёшь просить отсрочки, я должен сразу тебе сказать: я не могу защитить тебя полностью, Гермиона, пока наш договор не консумирован. И это не моя вредность, это особенности родовой магии. – Да я не спорю, ни о чем не прошу и полностью тебе верю, – Гермиона неосознанно сделала несколько шагов прочь от парня, который как раз в этот момент поднялся с дивана. Драко же недвусмысленно направился к ней, и Гермиона машинально отступила назад. Правда, она тут же упёрлась спиной в стену. – Тебе не нужно меня бояться, – Малфой теперь стоял слишком близко, так близко, что девушка чувствовала запах его дорогого парфюма. Правда, пока он не предпринимал попытки до неё дотронуться. – Если ты ещё не поняла причины моих действий и требований, то это отнюдь не желание тебе навредить. Я бы в принципе сказал как раз наоборот. А ты ведь у нас умная девочка, Гермиона, по логике вещей два и два должна быть способна сложить. – Я не боюсь, – Гермиона сглотнула, заставив себя встретить напряженный взгляд Малфоя. Впрочем, в глубине его серых глаз плескалось совершенно новое, незнакомое ей выражение. Это было не обычно направленное на неё пренебрежение, а лёгкая грусть с примесью, нет, неужели? Гермиона не могла в это поверить, нежности?! – Это хорошо, – парень мягко улыбнулся и сделал ещё один шаг вперёд, останавливаясь почти вплотную к упиравшейся спиной в стену девушке. – Потому что бояться тебе нечего. Я не причиню тебе вреда. Драко вновь улыбнулся и склонился вниз, прикрывая глаза и вдыхая аромат её волос. Грейнджер не сопротивлялась, не предпринимая попытки отстраниться. Прекрасно понимая, что заключённый ими непреложный обет обязана чтить, девушка не видела смысла показывать протест после того, как сама согласилась. Просто, Гермиона никогда прежде не рассматривала Малфоя с точки зрения возможности романтических отношений, даже не позволяла себе думать о нём, как о парне. Для неё Драко всегда был однокурсником, представителем противоположного факультета, вечно придирающимся к ней и её друзьям снобом, привычным раздражителем – но ни в коей мере не парнем, о привлекательности которого стоило задуматься. Гермиона знала, что ей нужно будет всё хорошо проанализировать в будущем, но все ниточки сейчас вели к логическому заключению, что Малфой не просто ей симпатизировал, но испытывал намного более серьезные чувства. Ведь в конце концов, его условием сделки была она сама. Гермиона заставила себя расслабиться, прикрыв глаза, когда чуткие, нежные пальцы мягко коснулись её волос. Драко ласково заправил непослушную прядку за ухо девушки, но на этом не остановился. Он перебирал завитушки и пышные локоны, сейчас даже не претендовавшие на подобие какой-либо причёски, пропускал их сквозь пальцы, словно пытаясь запечатлеть ощущение навсегда. А потом его рука переместилась, и тыльная сторона ладони нежно коснулась её щеки, неспешно скользнув вниз, лаская и поглаживая кожу, очертила контур скулы и продолжила свое путешествие вдоль сейчас напряженно-вытянутой шеи. Пальцы Малфоя очертили контур маггловского свитера, на мгновение задержавшись на после месяцев скитаний намного более сильно выступавших ключицах. В ответ на его прикосновения распахнувшая глаза и сейчас с удивлением наблюдавшая за действиями Драко, Грейнджер заметила вмиг поджавшиеся губы и едва заметную тень недовольства, скользнувшую по лицу Малфоя. Грейнджер прекрасно понимала, что сейчас между ними должно произойти, и знала, что должна его предупредить, но нужные слова застыли на губах. Как же не хотелось услышать новые насмешки и подколки, но, похоже, Драко сам что-то заподозрил. Слегка отстранившись, но не переставая мягко поглаживать ключицу большим пальцем, Малфой заглянул ей в глаза. – У тебя кто-то был? – голос звучал глухо и к удивлению Гермионы не осуждающе, не насмешливо, и словно прочитав её мысли, Драко продолжил. – Я спрашиваю не для того, Гермиона, чтобы иметь новую почву поупражняться в остроумии, если эта мысль уже посетила твою светлую голову. Но мне нужно знать. – Какая тебе разница? – Грейнджер отчётливо понимала, что он был прав, но не могла не спорить. Старые привычки совершенно не хотели умирать, да и причин доверять Малфою покамест было не так много. – Ты сама понимаешь, зачем мне, – Малфой словесный бой не принял. – Ты встречалась с Крамом, МакЛаггеном, Уизли. И если последние двое могли удовлетвориться подержать за ручку или целомудренными поцелуями в щеку, то я очень сильно сомневаюсь, что Крам бы на этом остановился. Более того, ты уже несколько месяцев слоняешься по лесам с Поттером. По логике вещей, я мог бы предположить ответ на свой вопрос. Но ты это ты, и я говорю это на самом деле с уважением. Поэтому, просто ответь да или нет. – Нет, – Гермиона, злясь на саму себя, не смогла сдержать быстро покрывающего щеки румянца. – И пока ты не начал упражняться в остроумии, скажу сразу. С Виктором дальше поцелуев ничего не зашло, с Гарри мы друзья. Между нами никогда ничего не было. Рон и Кормак тоже никогда не переступали черты, мы даже не целовались. Так что можешь начинать свои подколки. – Вообще-то, я не собирался, – Малфой нагнулся ещё ближе, сейчас опаляя горячим дыханием ее щеку возле самого уха. – Спасибо, что сказала. А потом его губы мягко коснулись кожи в том самом месте, где ещё мгновение назад девушку согревало его дыхание, и Гермиона невольно замерла. Прикосновения Малфоя были почти невесомыми, практически целомудренными. Гермиона чувствовала, как вопреки самой себе, сердце замерло в груди, а по коже заспешили мурашки. Или, в комнате стало прохладно? Меж тем, Малфой слегка переместился, и его пальцы мягко скользнули на затылок девушки, зарываясь в растрёпанных прядях и направляя её голову для нового поцелуя. Грейнджер не сопротивлялась, чётко сосредоточившись на мысли, что по их договору все должно происходить с её согласия. По обоюдному желанию, или хотя бы без проявление протеста или намёка, что это против её воли, с её стороны. Хотя, следовало признать: Малфой заметно облегчал ей эту задачу. А тем временем молодой мужчина, а Грейнджер вдруг отчётливо осознала, что мальчиком уже Малфоя называть было невозможно, слегка склонив её голову набок, наконец, коснулся её губ своими. И вновь эти поцелуи, лёгкие, словно прикосновение крыльев бабочки, быстрые, неглубокие, почти целомудренные. Его вторая рука переместилась на талию девушки, пробравшись под свитер, и теперь замерла на коже поверх рёбер. Вопреки самой себе, Грейнджер напряглась под его прикосновениями... Внезапно, Малфой резко отстранился и нахмурился: – Не знаю как ты, Грейнджер, но я ужасно голоден. Да и кувыркание с твоими друзьями на травке в лесу заслуживает как минимум желания освежиться под душем. Как насчёт я прикажу Рикки приготовить ужин, мы оба покамест освежимся и переоденемся. Гермиона удивлённо хлопнула ресницами, прекрасно понимая: предложение еды было отнюдь не из-за голода Малфоя. Впрочем, если говорить честно, то душ и обед ей совершенно бы не помешали после проведённого в лесах и подвале времени. Рикки появился, заставив Грейнджер буквально подпрыгнуть на месте, но даже виду не подал, что придал значение её реакции. Он вообще вёл себя, словно всё так и должно быть. Гермиона мысленно поинтересовалась, если Малфой успел поиметь с ним душевную беседу и расставить все точки над «I», когда домашний эльф с низким поклоном предложил проводить её в ванную. Похоже, в этом небольшом коттедже, куда её доставили, было всё нужное для жизни. Впрочем, тут оказалась и её спальня, мгновенно покорившая воображение строгим шиком. И мебель, и убранство комнаты были однозначно дорогими, но не вычурными. Гермиона про себя отметила, что стиль, в котором была выдержана комната, ей вполне нравится, но быстро заставила себя не додумывать эту мысль. Горячие струи воды расслабляли, смывая усталость и просто доставляя наслаждение. Конечно, в своих путешествиях они всё время очищались соответствующими чарами, но каким-то образом настоящий душ предоставлял истинное ощущение чистоты. На мгновение Грейнджер задумалась, если выросшие в волшебном мире волшебники тоже чувствуют такую разницу между естественным и магическим очищением. Словно, чары предоставляли чистоту не настоящую, обманчивую. На кровати в комнате её уже ожидало несколько строгих, но изысканных нарядов. Длинные платья в пол по мнению Грейнджер больше соответствовали для торжественных моментов или приемов, чем просто ужина с Малфоем, но девушка уже давно поняла: волшебницы постоянно носят именно такие. Точнее, аристократки, поскольку ведьмы попроще хоть тоже обычно выбирают платья и юбки, но одеваются не так вычурно. Интересно, где Малфой успел разжиться подобными нарядами? Сгонял своего Рикки в магазин? Подобное было маловероятно, Грейнджер очень сильно сомневалась, что Драко готов кричать о её присутствии в меноре на весь мир. Впрочем, внимательно наблюдавший за её созерцанием предоставленных нарядов, Рикки добровольно предоставил ей ответ: – Если юная мисс не против, молодой хозяин Драко приказал доставить сюда некоторые вещи из коллекции хозяйки Нарциссы. Госпожа не будет их искать, мисс может не беспокоиться. Эти платья госпожа носила, когда впервые появилась в меноре. Рикки подгонит платья по фигуре юной мисс, ведь наряды госпожи Нарциссы для неё великоваты. Грейнджер про себя усмехнулась, забавляясь выбором слов эльфа. Вроде, тот и не сказал ничего обидного. Нарцисса была не только выше ростом, но и фигуристее, чем Гермиона. Вот только выражение лица Рикки, плюс интонации его голоса намекали на совершенно другое. Рикки однозначно давал понять, что «юная мисс» не чета леди Нарциссе. Впрочем, Грейнджер очень мало волновали его намёки. Можно подумать, она здесь по собственному желанию и вообще выразила хоть малейшие намерения занимать место этой самой леди Нарциссы. Не чета, значит не чета, не её выбор вообще. Наверное, чувства Гермионы слишком ярко отразились на её лице, или эльф и правда умел читать мысли, но раздраженно поджав губы, Рикки продолжил: – Юная мисс найдёт всё необходимое в шкафу. Рикки уже сделал вещи её размера. Молодой хозяин Драко ожидает юную мисс в гостиной через десять минут. Рикки сам приведёт прическу юной мисс в подобающий вид, – при этом эльф умудрился сделать такой многозначительный жест рукой в сторону всё ещё влажных прядей Гермионы, что девушка невольно поджала губы. А ведь она обещала себе впредь не поддаваться на провокации Малфоевского эльфа! Впрочем, зеркало, перед которым она стояла, в то же мгновение отразило изменения в её причёске, и Гермиона, не удержавшись, закатила глаза. Её волосы теперь были затянуты в строгий узел на затылке, да так, что ни одна прядка не выбивалась из наведённого волшебством порядка. Сидели, словно склеенные, и Грейнджер даже мысленно задалась вопросом, было ли это всего лишь оборотом речи? Меж тем с глубоким поклоном и громким хлопком Рикки удалился, и девушка принялась одеваться. Всё действительно сидело на ней безукоризненно, от тонкого кружевного белья и чулок до платья нежно-сиреневого цвета, своим оттенком мгновенно напомнившим Гермионе её наряд на рождественском балу четвёртого курса во время турнира волшебников. Одарив свое отражение в зеркале ещё одним взглядом, вопреки самой себе, вполне одобряющим, Грейнджер скользнула ногами в изящные и волшебно-удобные туфли в тон на высоком, но устойчивом каблуке. Эти чары Гермиона давно уже выучила, но была приятно удивлена, что кто-то позаботился наложить их на её обувь. Или, чары на туфлях Нарциссы уже были, а домашний эльф только изменил их размер? Когда Гермиона появилась в обеденной комнате, Малфой приветствовал её, поднявшись со своего места в главе роскошно накрытого стола. Изобилие блюд, включавших далеко не одно из её любимых, наводило на мысли о легилименции. Или заставляло подозревать, что её вкусы довольно внимательно и долго изучали. Впрочем, похоже, Малфой и не собирался это скрывать. Драко наоборот хотел привлечь её внимание к тому факту, что подобные вещи для него важны и, сделав широкий жест рукой, парень кивнул: – Я не спросил, что именно ты хотела бы сегодня на ужин, поэтому приказал приготовить несколько твоих любимых блюд. И да, Грейнджер, я за тобой наблюдал и прекрасно знаю, что тебе нравится. Как и осведомлён, что утром ты предпочитаешь кофе чаю, какие пирожные обычно выбираешь и что тыквенный сок пьешь почти через силу. Можешь, кстати, не притворяться. Не тебе одной он не нравится, мать тоже его не любит, хоть и выросла в волшебном мире. Она предпочитает апельсиновый, ты, кажется, тоже. Можешь ожидать кувшин к завтраку, и даже не притворяться, что наслаждаешься «нектаром волшебников». На самом деле, он не такой и вкусный. Вынужден с тобой согласиться. Гермиона удивлённо приподняла бровь, но избрала никак не откомментировать его откровенную тираду. Вместо этого, девушка заставила себя улыбнуться и, встретив взгляд парня, кивнула. – Спасибо, все выглядит просто замечательно. И ты совершенно прав, я ужасно проголодалась. На самом деле, как не составит огромного труда догадаться, изобилием яств наши с Гарри скитания по полям и лесам отнюдь не могли похвастаться. Так что, действительно, спасибо. – А приказать Добби снабдить вас едой вы не додумались? – Драко насмешливо приподнял бровь. – Еду нельзя трансфигурировать или наколдовать, – голос Гермионы принял менторские нотки. – То есть, Добби тоже не смог бы её достать для нас, не украв. – Грейнджер, нужно было не за права эльфов бороться, а сперва изучить, как все работает, – Малфой закатил глаза. – И не бояться «угнетать и использовать несчастных» тоже. И тогда ты бы знала, что как раз у Добби есть много способов. Сам он вам предложить не мог. И в первую очередь, потому что ему подобное бы даже в голову не пришло. Вот над чем я ломаю свой мозг, так это почему Уизли ничего не сказал. Рыжий же по задумке явно должен был быть вашим якорем в волшебный мир и осведомителем. Гермиона прищурила глаза, но логика и здравый смысл хором твердили, что Малфой прав. Она действительно мало изучила волшебство домашних эльфов, точнее, не изучала его совсем. Грейнджер сходу бросилась защищать их права, просто предположив, что их психология ничем не отличается от людей. А по всему выходило, что и мышление домашних эльфов, и их волшебство, и многие другие детали были кардинально различными. Правда, на подобные выводы её натолкнуло уже общение с Кричером и теперь Рикки. Что ж, похоже, у неё будет время с этим разобраться и ментор, которому можно будет задавать вопросы. Не услышав возражений, Малфой некоторое время внимательно изучал её, пережевывая свою собственную пищу, в то время как Гермиона ковырялась в тарелке. Вопреки ожиданиям, утолить голод ей удалось уже после закусок, и Грейнджер отчётливо поняла, что слишком волнуется. У голода действительно оказались «велики глаза», и сейчас её отвыкший от адекватного питания желудок напоминал о себе. Малфой очевидно понял её поведение по-своему. Тяжело вздохнув, Драко отложил собственные приборы в сторону и, облокотившись о стол и скрестив пальцы перед лицом, заговорил. – Гермиона, можно я скажу начистоту? Ситуация, в которой ты сейчас оказалась, мало чем отличается от обычных союзов по договорённости, – Малфой внезапно протянул руку и накрыл ею дрожащие пальцы девушки. – А если ты думаешь, что большинство браков среди аристократии заключается по любви, то ты глубоко ошибаешься. В основном это сговоры. И ещё нужно благодарить Мерлина, если твои родители хотя бы приняли во внимание симпатии. Правда, это больше относится к девушкам. Всё-таки, браки инициируются со стороны волшебника. – То есть ты хочешь сказать, что твои родители не любят друг друга? – По иронии судьбы, как раз это я сказать и не хочу, – Малфой хмыкнул. – Отец приметил мать ещё в Хогвартсе и вскружил ей голову. Так что, как раз в отношении родителей это исключение из правил. Что не обязательно правда в отношении других членов моей семьи. Например, Белла отнюдь не пылала не только страстью, но даже симпатией в отношении своего супруга, когда её отец заключил договор с Лестрейнджем. Отец Теодора Нотта вёл переговоры за Андромеду, а в конечном итоге женился на матери Тео. – Потому что Андромеда вышла замуж за Теда Тонкса, - Гермиона кивнула. – Потому что Андромеда сбежала с магглорождённым, - Драко кивнул. - Отец Нотта, кстати, был уверен, что сбежала именно от него. Но я это к чему говорю: большинство браков среди чистокровных - это именно взаимовыгодные союзы. Но и силой в брачную ночь никто из нас не берёт. Правда, никто и не сопротивляется. Это часть брачного договора. Гермиона усмехнулась: – Если не можешь изменить ситуацию, поменяй своё отношение к ней? – Это не похоже на кредо Гриффиндора, – Малфой прищурился. – Уверена, что Шляпа не предлагала тебе Слизерин? – Ты меня уже спрашивал. И это высказывание кого-то из маггловских мудрецов. – Забавно. Им не предлагали Слизерин? – Скорее, слизеринцы их бы убили. Но я тебя поняла. Я заключила договор. Более того, сделала это без принуждения, ну плюс-минус попытка шантажа, и почти по доброй воле. Ведь никто ко мне ни зелий, ни империо не применял. В конечном итоге, я согласилась сама. Можешь не волноваться, Малфой, жертву насилия из себя строить я не собираюсь. – Отрадно, потому что насильником я себя тоже никогда в фантазиях не представлял. Конечно, хотелось бы, чтобы у нас было больше времени и все складывалось немного по-другому, – Драко вздохнул. – Ведь в конце концов, никто не заключает контракт и сходу прыгает в постель. Особенно, когда для одной из сторон это только контракт. Было бы намного лучше, если бы у меня было время хотя бы постараться изменить твое отношение ко мне, плюс, твою перцепцию моего отношения к тебе. Но у нас этого времени нет. Поэтому, Гермиона, я только могу тебе обещать: я сделаю все возможное, чтобы показать мои настоящие чувства к тебе. – Что ты имеешь ввиду под «мою перцепцию»? – Гермиона нахмурилась. – Мне кажется, Малфой, после всех этих лет общения с тобой в Хогвартсе я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься. – Вот именно это я имею в виду, – Малфой хмыкнул. – Гермиона, подумай сама. Шантаж, не шантаж, но практически я предлагаю тебе стать моей женой в конечном итоге. Да, с этим придётся подождать, пока мы не победим по ряду существенных причин. Поэтому создается впечатление, что я требую от тебя только секс. Но я очень надеюсь, что если ты логически поразмыслишь, то поймёшь, что это далеко не так. Это во-первых. И во-вторых, дорогая, давай ты уже начнёшь называть меня по имени. – Что? – Гермиона моргнула и уставилась на парня. – Драко, – Малфой подался вперёд, вновь накрывая пальцы девушки своими. – Меня зовут Драко. – Я не про это, – Грейнджер была настолько ошарашена, что даже не убрала свои пальцы из-под его ладони. – Какой ещё брак? – Обычный, – Драко удержался, чтобы не закатить глаза. – Но по соглашению. Мы ведь об этом сейчас с тобой разговаривали. – Я думала, ты мне просто примеры приводил, чтобы я себя чувствовала не так плохо. Ты что, серьезно намереваешься на мне жениться? – А ты это ещё не поняла? – Драко вздохнул. – Начинаю понимать, почему всё-таки не Рейвенкло. Да, я намереваюсь официально на тебе жениться после нашей победы. А не просто шантажирую тебя лечь со мной в постель. Теперь, когда все по полочкам, понятно? – Малфой... – Драко. Мы же договорились, ты будешь называть меня Драко. – Ладно, – Грейнджер закатила глаза. – Драко, так ты это серьёзно? – Предельно. – И когда это ты вдруг решил, что я тебе нравлюсь, и ты хочешь на мне жениться? – А вот это, дорогая, не один вопрос, а два. То, что ты мне нравишься, я понял ещё на первом курсе. Даже поначалу пытался выяснить, может ты на самом деле принадлежишь к одному из наших магических родов. Правда, быстро понял, что нет. – Ничего не понимаю, – Грейнджер покачала головой. – Ты же ещё со второго курса на меня бросаешься, как бык на красную тряпку. – Не совсем точное сравнение, да и причины другие, – Малфой хмыкнул. – Но в принципе, да. Проявлять повышенную реакцию я стал где-то на втором курсе. А не припомнишь, что заставило меня, так сказать, броситься на эту «красную тряпку»? – Честно говоря, не очень, – Грейнджер пожала плечами. – Кажется, команды факультетов не поделили квиддичное поле или время для тренировки. – Ты что, серьезно? Ты даже не помнишь, что мне тогда сказала? – А что я такого сказала? – Гермиона явно напрягла память. – А, вспомнила. Ты выпендривался на счёт того, что тебя сделали ловцом команды, как Гарри. – А ты намекнула, что место в команде мне купил отец, – Малфой ошарашено смотрел ей в глаза. – Ты что, реально не понимаешь, почему я тогда разозлился? – Нет, Малфой, – Грейнджер сделала паузу и щелкнула пальцами, словно заставляю себя что-то припомнить. – Драко. Я понятия не имею, почему ты взбесился. – Да потому, что как ты только что выразилась, выпендривался я конкретно перед тобой! Нет, как можно быть такой непонятливой, и при этом в классе ловить все на лету? – Ты хочешь сказать, что пытался впечатлить меня? – Грейнджер казалась искренне шокированной. – Ну, да! А ты меня быстро спустила с небес на землю. Какое-то время Гермиона молчала, периодически хлопая ресницами и не отводя взгляда от Драко. Словно изучала его, анализировала слова и переосмысливала информацию. Наконец, девушка тряхнула головой с затянутыми в строгую причёску волосами. – Получается, я сама нарвалась, – тёплые карие глаза прищурились, а на губах внезапно появилась почти Малфоевская ухмылка. – Но все равно можно было не сыпаться оскорблениями и взрываться так уж очевидно. Ладно, в любом случае, приношу извинения. В конце концов, даже я, которая в квиддиче разбираюсь не так уж сильно, прекрасно видела: ловцом ты был отличным. – Спасибо, именно от тебя эта похвала для меня много значит. – Невероятно, но поверю на слово. И спасибо за объяснение. Драко несколько мгновений напряженно смотрел на Грейнджер, а потом, отложив салфетку в сторону, поднялся из-за стола. Гермиона напряглась, наблюдая за рукой, сейчас к ней протянутой, когда слова Драко набатом ударили в сознании: – Иди ко мне.