a blessing in disguise

— Нагито… — Его рука, до странного тёплая, приятная, ложится ему на щёку. — Хватит. Пожалуйста. Комаэда удивлённо смаргивает, чувствуя, как чужие пальцы осторожно, почти ласково очерчивают его скулы, поглаживая линию челюсти, и слова сами застревают в горле. Он приоткрывает рот, силится что-то сказать, да так и замирает. Перед глазами остаётся только лицо Хаджимэ: его взгляд, его улыбка. Губы Комаэды предательски подрагивают, и он тут же закрывает их рукой, судорожно выдыхая. — Прекрати, — шепчет он, не делая даже малой попытки отступить назад. — Хватит. Но Хаджимэ упрям — упрямее любого человека на этом острове. Он только качает головой, делая шаг навстречу, и Нагито просто не находит в себе человеческих сил оттолкнуть его. Он дрожит — дрожит всем телом, — и внутри что-то ломается с громким, неприятным хрустом. — Всё хорошо, — продолжает Хината и вдруг обвивает свободной рукой его голову, притягивая к себе. Комаэда позволяет — не потому что хочет. Потому что запутался. — Ты противен мне. — Он делает последнюю попытку. Душа кричит и рвётся, и он готов удушить себя за эти слова. Он страшно запутался. — Такой мусор, как ты… — Я знаю. Комаэда осекается и большее не смеет сказать ни слова. Глаза вдруг начинает щипать, и он яростно смаргивает слёзы. Не хватает ещё разрыдаться перед ним. Тонкие пальцы сжимают потёртую, грубую ткань куртки до побелевших костяшек. Ему противно. Мысли лихорадочно мечутся в голове. От кого ему противнее? От Хаджимэ, бесталанного резервника, в наглую касающегося его? …или от самого себя? Нагито решает, что от обоих. А рука всё равно предательски тянется к нему. Комаэда уже не сопротивляется — не может. Обвивает руками чужую талию, утыкается ему в плечо и тянет носом воздух, пытаясь успокоиться. Хаджимэ тихонько усмехается и проводит рукой по его голове, зарываясь пальцами в волосы. Нагито жмурится, чувствуя, как по телу расползается давно забытое, уже незнакомое тепло. — Хината-кун? — неловко, почти по-детски зовёт он. — Да? — Почему? Нагито и сам не до конца понимает, о чём спрашивает. Почему ты трогаешь меня после всего, что я тебе наговорил? Почему не бросил? Почему ты здесь? Почему я люблю?.. — Не знаю, — просто отвечает он. Слишком просто. Комаэда только хрипло смеётся. — Что и ожидалось от… — Я верю тебе. — Его слова разносятся в голове Нагито, словно гром. Он вздрагивает, удивлённо смаргивает и делает шаткий шаг назад. Их взгляды вновь встречаются. Вот только в глазах Хинаты нет ни ненависти, ни презрения. Нет жалости. Только бесконечное тепло. Адресованное ему. Комаэда закусывает губу. И всё-таки ломается. Он не замечает, как бросается вперёд, вновь обвивает Хаджимэ руками, цепляется за него так крепко, что тот, кажется, стонет от боли. Утыкается носом в тёмный ёжик волос. Вздрагивает. И вдруг понимает, что плачет. Впервые за много, много лет.