Завоевание сердце Султана

— Минхо, вызови Тэхен-султана, — приказывает повелитель, не смотря на своего слугу. Что-что, но Тэхен был обижен. Давно уже как. И подходить к повелителю больше, чем на метр, не хотелось. Да как он мог поделить свою ложу с кем-то, кто не Тэхен? Какие «другие»? Никаких «других» султанш и султанов быть не может и не должно. Так Тэхен-султан считает думать. Даже стражам приходиться поворачиваться спиной, когда Тэхен проходит, тогда с чего бы Чонгук-султану иметь других мужей и жен? Ладно уж с Чимин-султаном Тэхен смирился, так как он пришёл раньше Тэхена, и тем более повелитель не зовёт его. Тэхен притяжения между ними не видит и думает, что связывает их только их общий ребенок. И все было хорошо, пока один из слуг повелителя не занёс девушку из гарема к Чонгуку. И все было бы хорошо, если бы он позвал ее один раз. Тэхен не стена, подвинется, понимает, что это так работает, но Тэхен может нарожать ему столько детей, сколько весь гарем не родит. Однако проблема была в том, что он, повелитель, предпочитает Тэхену какую-то служанку с понедельника уже как три дня. Это просто убьет всю его честь. Все в гареме только об этом и будут шептаться. «Повелитель предпочел служанку». Сегодня четверг, и это означает, что султан должен проводить время с Хасеки-султаном. И сейчас Тэхен рвет свою глотку, потому что нафиг пусть идёт этот султан-повелитель, и Тэхен не пойдёт к нему, когда он пальчиком поманит. — Я сказал, что ты пойдёшь и скажешь, что я болен и не смогу прийти. Понял?! — Тэхен уже весь красный. — Да, мой султан, — слуга повелителя, Минхо, кланяется Тэхену и уходит долой.

***

— Султан Тэхен не сможет прийти, повелитель. — И это почему же? — Чонгук наконец отрывает свой взгляд от рабочего стола и приподнимает одну свою бровь. Он зол. — Он сказал, что болен, повели… И Чонгук даже не ждет, пока он закончит предложение. Откинув все, что было в руке, он резко встает, быстрым и твердым шагом направляясь в покои Тэхена. «Не поздоровится султану Тэхену», — думает лишь слуга. Пнув дверь ногой, с бешенным лицом Чонгук заходит в покои Хасеки-султана и видит, как тот полусидит-полулежит у себя на софе и ест гранат. И выглядит он, к слову, совсем не больным. — Ты зачем не пришел? — Я болен, султан мой… — Тэхен встаёт со своего места и смотрит так грустно, что весь пыл Чонгука куда-то исчезает. — И что же у тебя болит? — повелитель подходит ближе и тянется рукой к щеке Тэхена, но тот отворачивает голову, не давая им соприкоснуться. — Сердце… — опускает свой взгляд на пол и не смотрит на него. У Чонгука свое сердце разрывается из-за Тэхена. Что он вообще творит? Он даже не понимает какая сила есть у него. Какая мощь. Сам повелитель сядет на колени перед ним и даст голову на отсечение, а Тэхен-султан все равно ревнует. — Тэхен… солнце мое, свет моих очей. Душистый цветок мой, любовь, сияющая луна, главное сокровище, смысл бытия, сама красота моя. Ты моя жизнь, господин ты мой, ты поишь меня, молодость моя, бытия моего радость, праздник дней моих. Ты словно сад в розовом цвете, питаешь вдохновением, подобно благородной земле. Ты моё утро, мой день, мой вечер. Моё сокровище, сладость и радость моя. Ты освещаешь мою жизнь и в темноте, — Тэхен не отрывает свой взгляд от пола, но Чонгуку нетрудно видеть его, чтобы понять, что он плачет.  «С тобой, как в раю, Тебе себя дарю И бесконечно люблю. Лишь приди, ублажи, я жду Сердца моего господина. За тобой я пойду, украду, к небесам тебя вознесу, И спою, одарю, лишь приди, обними и люби, свет очей моих. Тэхен мой, веселье, радость, вечный праздник, мой ясный месяц, Мой свет во тьме, мое сияющее солнце, моя горящая свеча, Мой померанец милый, нежный и душистый. Владелец души моей. Ты мой наставник, друг, ты господин, властелин, центр мироздания, Я раб твой и навек им останусь. Волосы, словно шелк, брови, будто натянутый лук, глаза, что сводят с ума. Если умру, в том ты повинна будешь. Зову тебя на помощь, любимый мой. Люблю тебя». И, прижав руки к его щекам, целует мокрые от слез губы.

***

В итоге служанка была отравлена султаном Тэхеном, и труп ее был спрятан за тридевять земель. Повелитель ее пропажи даже не заметил.