Enervate

      Сегодня Берлин устроил превосходное представление перед инспектором полиции – Ракель Мурильо. Он по одному показывал ей каждого заложника, расспрашивал их о самочувствие и с удовлетворением наблюдал за ее раздражением. Он чувствовал, что управляет всем, что держит вверх над полицией. А потом Мурильо все испортила. Вынесла его главный секрет во всеуслышание. Берлин ушел в кабинет, как только это стало возможным, не закончив свое шоу «Инспектор и заложники». Закрыв дверь в кабинет, он расположился за столом и вытащил лекарство из сумки. Он наблюдал за тем, как набирается в шприц лекарство, внимательно следил за тем, как ига прокалывает кожу и ощущал, как утихает боль при попадании лекарство.       Если люди знают твои слабости, они будут относиться к тебе по-другому. Они будут использовать эти слабости против тебя, если потребуется. Берлин ненавидел, когда на него смотрели так, будто он уже умер. Он ненавидел жалость во взгляде собеседника. В таком случае, он никогда не мог быть уверен в искренности действий и слов собеседника. Именно поэтому он скрывал свою болезнь от всех, кто участвовал в этом ограблении. Но сейчас абсолютно всем станет об этом известно. В том числе и Найроби.       Найроби. Как она отреагирует на это? Нужен ли ей такой муж, который оставит ее в одиночестве через пару месяцев. Что бы она ни сделала, Андрес будет считать, что на ее выбор повлияло знание о его болезни. Если она уйдет - то потому что не хочет быть женой смертника. Если останется, то из жалости. Андрес просто не сможет поверить в другое. Агата – не Татьяна, за которую он выходил больше из-за того, что ему ужасно не хотелось умирать в одиночестве, и с которой он расстался почти без сожаления, идя на ограбление. Берлин услышал шаги за дверью и поспешил спрятать сумку с лекарствами скорее из-за привычки, чем из необходимости. Дверь без стука открылась и на пороге показалась Найроби, которая выглядела напугано и удивленно. Берлин сглотнул, мысленно готовясь к очень серьезному и трудному разговору.       - Мы можем поговорить? – спросила девушка, и Андрес еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Она смотрела на него так, будто он уже лежал при смерти.       - Конечно, - привычным тоном ответил мужчина и указал на стул перед собой, - Присаживайся.       Найроби как-то напряженно прошла до предложенного ей места и, присев, рассматривала свои ладони.       - Так, - не выдержав молчания начал Берлин, - О чем ты хотела поговорить?       - Это правда, что ты болен? – на одном дыхании спросила Агата. Она знала ответ, но в глубине души надеялась, что он опровергнет это, что выдаст какое-нибудь особо изощренное оскорбление в сторону недальновидных полицейских и они пойдут дальше заниматься своими делами.       - Да, - сдавленно произнес Андрес, будто бы сам не хотел верить в это.       - И, - смотря в пол, сказала Найроби, - Сколько тебе осталось?       - Месяцев семь, - честно ответил Андрес, - Может год, если повезет. А я везунчик.       - Почему ты не сказал мне? – подняв на него полные слез глаза спросила Агата.       - Потому что не хотел жалости к себе. Не хотел, чтобы твои чувства были предвзяты. Меньше, чем за две недели ты успела согласиться выйти за меня, бросить и снова согласиться. Подумай, что могло случиться, знай ты всю правду обо мне. Кстати, тебе стоит забрать свое кольцо, - Андрес протянул руку к девушке и вложил в ее руку кольцо. Агата, словно в трансе, приняла его и положила в карман комбинезона.       - Я надеялся, что ты наденешь его, - усмехнулся Андрес.       - Это… есть способы лечения? – словно цепляясь за последнюю соломинку, спросила Найроби. Андрес шумно втянул воздух и уставился в потолок.       - Профессор говорил мне об одном новом экспериментальном методе. Если заплатить огромные деньги, то на мне смогут протестировать это лечение, по исходу которого я либо выживу и доживу до глубокой старости, либо умру раньше срока. Как ты видишь, перспективы не такие уж радужные.       - Но это шанс, - сказала Найроби так, будто объясняла ребенку очевидные вещи, - Глупо отказываться от такого!       - Агата, что бы нас ни связывало с тобой, это мой выбор. И я не хочу рисковать оставшимися месяцами своей жизни.       Агата кивнула, не зная, что еще сказать. Она поднялась с кресла и пошла к двери. Только у самого выхода она произнесла:       - Это не влияет на мой выбор. Я буду рядом с тобой, пока ты сам этого хочешь.       Андрес поднялся со своего места, преодолел в два шага кабинет и обнял девушку, сильно прижимая к себе.       - Спасибо, - прошептал он, отпуская девушку, - Нам надо работать, если хотим выйти отсюда до второго пришествия Христа.       Найроби натянуто улыбнулась и исчезла в коридоре, в то время, когда Берлин тяжело падал на кресло. ***       Найроби нигде не могла найти Берлина. За последнее время в Монетном Дворе случилось слишком много плохого. Шестнадцать заложников сбежали, случилась перестрелка с полицией, а Осло лежал при смерти с серьезной травмой мозга. Ей было просто необходимо сейчас увидеть Берлина, обнять его, чтобы в глубине души снова зародилось чувство того, что все может закончиться хорошо. Но его нигде не было, и только обойдя почти все здание, Найроби услышала голоса, доносившиеся из одного из туалетов. Попытка открыть дверь не дала никакого результата и девушка с силой постучала в дверь       - Что вы там творите? – крикнула она. Берлин, привязанный к стулу и находящийся на прицеле пистолета Токио, улыбнулся.       - Играем в русскую рулетку, Найроби! – весело отозвался он, будто бы только что не молился за то, чтобы пуля не разорвала его голову.       - Твою мать, Токио! – снова закричала Найроби, - Ты совсем свихнулась? Ты испоганишь весь план! Пристрелишь его и всем нам крышка!       - Именно, - поддержал Берлин, - Выбор за тобой, Токио.       - Неужели так сложно хоть раз башку включить? – продолжала девушка, искренне надеясь, что ее голос звучит уверенно, - Безмозглая идиотка!       Токио походкой пантеры во время охоты подошла к двери.       - Пусть так, - начала девушка, - Но вот твоя идея сына отыскать – вообще хрень полная!       - Токио! – предостерегающе крикнул Берлин, но она его будто не слышала.       - Сколько ему тогда было? Три года? Он тебя не вспомнит!       - Закрой пасть! – почти одновременно выкрикнули Андрес и Агата.       - Он тебя не вспомнит! Не узнает! – продолжала бить по больному Токио, - У него уже есть мать и отец, и для него они – единственные.       - Ты нихрена не знаешь! – говорила Найроби, пока Берлин безрезультатно пытался вырваться из связывающих его веревок.       - Знаю, что ты отдала его за дозу, тупая шлюха!       - Заткни свою пасть или я убью тебя на месте! – крикнул в слепой ярости Берлин, - Даже в рулетку играть не буду, просто прострелю твою тупую голову!       - Защитничек нарисовался, - повернулась к нему Токио, - Хотели хорошей жизни? Свадьбу на пляже во всем белом и толпу детишек? Ты сдохнешь через пару месяцев и оставишь ее одну. Тупую суку, которая прощелкала шанс стать матерью!       Берлин, казалось, сейчас научиться убивать взглядом. Он отчаянно пытался порвать веревки, но стоит отдать Рио и Денверу должное, привязали они его намертво. Найроби тем временем выставила вперед пистолет, по звуку прицеливаясь в голову Токио. Боль и обида на эти слова взяли вверх, и она была готова выбить этой суке мозги. Но от необдуманного поступка ее спас Москва, который в самый последний момент выхватил у нее пистолет.       - Токио, это уже перебор, - подал знак Рио.       Между Москвой и Денвером начался диалог через дверь, во время которого Токио в очередной раз наставила пистолет на Берлина.       - Давай, стреляй, - со звериной яростью смотрел на нее Берлин, - Я все равно неизлечимо болен, тебе не разрушить мои надежды и мечты! Разнеси мою голову! Давай! Только уясни для начала, что вам отсюда без меня не выбраться! Вам всем придет хана и тебе не узнать, как выбраться из этой западни! Ты сама с собой играешь в русскую рулетку! Давай! Покончи с этим!       Москва выбивает дверь и Найроби проникает в комнату. Она смотрит на Андреса, ища на нем повреждения и, удостоверившись, что все в порядке, переводит взгляд на Токио. Между ними закипает воздух и летят искры. Их борьба взглядов опаснее всякой перестрелки. Может, они и подруги, но сейчас они – две тигрицы, борющиеся за власть и территорию. Токио опускает пистолет, отводит взгляд и выходит из комнаты, что ознаменует победу Берлина и Найроби. Как только все заканчивается, Найроби подбегает к связанному мужчине.       - С тобой все хорошо? – она обхватила руками его лицо, - Что она с тобой делала?       - Все хорошо, Найроби, - улыбался Берлин, - Отвяжи меня и я разберусь с этой дрянной сукой.       Агата с Денвером освободили Андреса и тот, не сдержавшись, обнял ее, прижимая сильнее к себе.       - Не слушай ее, - шептал он ей на ухо, - Мы заберем Акселя и будем как самая настоящая семья, я тебе обещаю.       Денвер закашлял на фоне, и паре пришлось отпустить друг друга. Мужчина ушел на поиски Хельсинки, а Найроби отправилась следить за заложниками. Следующий раз они встретились только на импровизированном прощании с Осло. Берлин обнимал за плечи девушку и шептал что-то неразборчивое, когда она в очередной раз уткнулась ему носом в плечо. Выходя из подвала, она спросила у него, где Токио, на что мужчина только ухмыльнулся.       - Я ее наказал, - ответил он, - Связал и сдал полиции.       - Ты что? – ее глаза округлились.       - Не беспокойся, пожалуйста, все будет нормально, она справится, - объяснил Берлин, - Она сама виновата. Не стоило грызть глотку зверю, который может свернуть тебе шею.       - Нашелся тут зверь! – засмеялась Найроби.       - Конечно! – улыбнулся Берлин, - Я - царь зверей, а ты – моя царица!       Найроби остановилась и поцеловала мужчину. Сзади снова раздалось тихое покашливание.       - Когда-нибудь люди наберутся уважения и не будут лезть в чужую личную жизнь, - пробурчал Берлин, провожая взглядом уходящего Хельсинки.       Агата оставила на его губах мимолетный поцелуй и умчалась за остальными.