В моей постели ты...

Покинуть Лондон и отправиться в самую глушь — вот лучшее решение, когда демоны окружают со всех сторон. Испуганная до смерти, но столь же уверенная в правильности своего поступка, Ванесса твердым шагом направлялась к себе в комнату. Выйдя из просторной гостиной дома сэра Малкольма, она уже поставила ногу на первую ступеньку деревянной скрипучей лестницы, как вдруг почувствовала приятное тепло чужой ладони на плече. — Я поеду с тобой, Ванесса. Итан произнес эту фразу столь решительно, что даже мысли о протесте не возникло. Она лишь кротко улыбнулась в ответ, едва заметно кивнув. — Собирайте вещи, мистер Чендлер. Айвз на удивление легким шагом поднялась на второй этаж особняка и быстро прошла в свою комнату. Несколько домашних платьев, пара ночных рубашек и еще кое-какие вещи тут же переместились из небольшого шкафа в еще менее просторную сумку. Зачем ей много одежды для отшельнической жизни? С другой стороны, а надолго ли они уезжают? Ответа нет, и вряд ли он появится сам собой, да и не важно это сейчас. Самое главное на сегодняшний день — сбежать. Спрятаться. Исчезнуть из поля зрения темных сил. Несомненно, Баллентрийские болота — лучшее место для укрытия. Старый, чудом не развалившийся, домик встретил их холодом, слоями пыли и запахом сырости, который, однако, испарился буквально через час. Вечера они проводили у камина. Ванесса бесконечно курила, а Итан рассказывал ей самые разные истории из своей жизни в Америке. О детстве и юности, об отце и гонках на лошадях, про свои подростковые шалости и, конечно, про красивых девушек, чьи сердца он с треском разбивал. Айвз смеялась, слушая очередную забавную историю и огорченно поджимала губы в печальные моменты повествования. В эти вечера она была совершенно искренней. Обычной. Однажды, уже почти глубокой ночью, он спросил, владеет ли она оружием. Умеет ли стрелять или драться. Сказал, что нужно научиться защищать себя, велел закрыть дверь на замок и быстро исчез, не давая возможности задать хоть какой-то вопрос. Девушка увидела Итана лишь утром, когда он, широко взмахнув топором, методично ударял в ствол дерева, докучавшее Ванессе одним лишь своим существованием. — Мистер Чендлер, не хотите позавтракать? Вкрадчивое начало разговора как попытка отвлечь его от увлекательного, судя по всему, занятия. Мужчина на секунду замирает, но тут же продолжает замахиваться топором на упрямое дерево. — Я не голоден, спасибо. Что же, намеков мужчины не понимают, точно. Напряженно-тяжелый вздох вырвался из ее груди. Спрашивать о волнующем придется напрямую. — Расскажи мне. Уверенности в голосе хоть отбавляй, словно она просит рассказать очередную смешную историю из детства. Но им обоим точно не до смеха. Разговор пойдет о том, что принято умалчивать и прятать в самые темные уголки своей души, закрывая на сотни замков. Но оно все равно выбирается наружу, ибо оно — это сам человек. Сдержать его себя нельзя. Итан замахивается очередной раз и с силой ударяет о ствол так, что топор остается в дереве. — Мы одни. Шепотом, но расскажи. Я приму тебя любым, каким бы ты ни оказался, — девушка неотрывно следит за подрагивающими от напряжения мышцами на крепкой спине, чувствуя, как сама начинает немного дрожать. — О чем ты? Полнейшая глупость, но он пытается сделать вид, будто вовсе не понимает, что вопрос касается вчерашнего ночного побега. На губах даже появляется снисходительно теплая улыбка, мол, переживаешь из-за мелочей. — Можем пошептаться о том, что причиняет тебе страдания, — рука легко скользит к шее, притягивая мужчину чуть ближе. Ванесса смотрит в его глаза столь нежно, мягко и сочувственно, что влюбляться в нее хочется снова и снова, раз сильнее сделать это уже невозможно. Итан нежно касается пальцами ее щеки, чуть поглаживая, и улыбается уже иначе — нежно и по-доброму, но давая понять, что ответа не последует. Достаточно того, что он страдает. Причинить боль ей — то, чего не хочется делать никогда, даже словами. — Ты видел меня в худшие времена, ты знаешь, какой я могу быть. Ты видел, как меня не могли удержать четверо мужчин, видел, как я справлялась с ведьмами, вампирами и демонами. Худшее, что есть во мне, представало перед твоими глазами не однажды. Одержимость, крики, темнота в глазах. О, Итан, ты видел моих монстров. Теперь моя очередь. — Нет. — Мне не доверяешь? — Боюсь. Боюсь, что причиню тебе боль, что принесу очередные страдания, которых в твоей жизни и без того было слишком много. — Если их и без того много, то один чужой секрет хуже точно не сделает, — она все так же обнимает его за шею, чуть поглаживая кожу самыми кончиками пальцев. — Я ведь вижу, как тебе тяжело справляться с этим. — Давай научим тебя защищаться, а потом вернемся к этому разговору? Ванесса коротко кивнула. Что же, он хотя бы озвучил это, а не отвел глаза в сторону, как раньше. Естественно, попытка будет еще не одна. Но большой шаг навстречу друг другу уже сделан. Дальше — легче. Тем не менее, продолжить этот разговор не удавалось еще долгое время. Итан научил Ванессу мастерству стрельбы, в свою очередь, получив несколько весьма ценных уроков по танцам. Касаться рукой ее талии каждый раз становилось все легче и приятнее. Что вообще может быть приятнее, нежели обнимать дорогую сердцу девушку? Сильные ливни с порывистыми ветрами — частое и совсем не удивительное явление. Айвз стояла у небольшого окна, внимательно вглядываясь в происходящее на улице. Ее глаза при вспышке молнии озарялись каким-то неестественным блеском. Пугающим. Во взгляде появлялось что-то страшное, не принадлежащее миру людей. То, что он уже видел раньше — в худшие времена ее одержимости. В дни, когда она не могла противиться дьяволу внутри, выпуская наружу то, что так старательно и ежедневно скрывала годами. Гроза пробуждала в ней истинное зло. Во взгляде, в голосе и даже в движениях. Девушка и сама это чувствовала. Было у нее и объяснение. — Люблю грозу, — лишь на секунду она отвела взгляд от окна, мельком глядя на подходящего ближе Итана. — В ней есть что-то первозданное. Она смывает следы цивилизации — и только тогда выбивается истина. — Пусть так. Выпусти ее наружу. Ванесса опустила взгляд на поверхность старого деревянного стола, стараясь не смотреть ни на Итана, ни на бушующую за окном непогоду. — Ты не боишься меня? — Не сейчас. — Наверное, с грозой происходило создание мира, — очередная попытка увести разговор в сторону. Взгляд, наполненный одержимостью, все же отрывается от стола и устремляется на падающие за окном крупные капли дождя. — Или произойдет его конец, — многозначительная усмешка появилась на мужских губах, чуть обнажая оскал. О, как тонко он загнал Айвз в угол. Знает ведь, что если наружу выйдет ее зло, то мир рухнет. Впрочем, это его совсем не беспокоит сейчас. Уж он-то точно выживет, как и остальные создания ночи. Ее создания. Матери всего зла. Неожиданно возникшее напряженное молчание так же резко исчезло: молния ударила в одинокий дом, что тут же загорелся. Итан среагировал в один момент — схватил с дивана одеяло и принялся сбивать огонь. Его примеру последовала и Ванесса. Благо, справились они очень быстро, поэтому пожар не успел распространиться, а стены дома чудом устояли. В отличие от опор иного рода. Пламя. Адреналин в крови. Животный страх. Раскаты грома, будто небо рассыпается на тысячи частей. Она была права: гроза выпускает наружу первородное зло. Сбившееся дыхание было не унять. Еще сложнее — сдержать демонов, буквально пробивающих путь наружу. А нужно ли? Ванесса подняла глаза на мужчину и встретила его взгляд на себе. Точно такой же, как у нее. Запредельно пугающий, но оттого еще более манящий. Зрачки расширены, как от приема наркотиков, однако у них совсем другая зависимость. Они одержимы тьмой. Ночные сущности, созданные не для компанейской жизни в мире, но для властного повелевания всеми остальными. Итан еще несколько секунд смотрит прямо ей в лицо, и, в итоге, не сдержавшись, быстрыми широкими шагами подходит ближе. Руки сами собой опускаются на талию и с легкостью приподнимают девушку, будто она легче воздуха. Ванесса не прерывает зрительного контакта, но взгляд сам собой опускается на чужие губы, что с каждым мгновением все сильнее хочется заполучить. Едва успевает эта мысль скользнуть в ее сознании, как тут же воплощается в реальности. Поцелуй выходит жадным и грубым, не так, как представлялось раньше, но идеальным именно в текущих условиях. Нежность и чувственность не для них, не сейчас. — Почему ты избегаешь мужчин? — Они пробуждают во мне худшее. — И я тоже? — Итан удивленно-растерянно посмотрел в ее глаза, не отстраняясь, не выпуская ее из крепких объятий. — Ты… Нет, ты другой. Неожиданно возникло желание отстраниться, уйти и спрятаться куда-то, будто они делают нечто запретное. Но этот порыв исчез, как только мужчина прижал ее к холодной и мокрой стене. Ванесса сдавленно ахнула ему в рот, тут же улыбаясь и кусая чужие губы. Страсть накрыла пару с головой, даже близко не подпуская мысли о том, что их связь может привести к чему-то совершенно необратимому. Руки Итана лишь на несколько секунд опускают девушку на пол, тут же подхватывая ее под бедра, с легкостью забираясь под любимое черное платье. Ванесса отчего-то звонко смеется, крепко обнимая его за шею и снова требовательно целуя, словно давным-давно ждала от него этого шага, а он, глупенький мальчишка, не замечал очевидного. В этом, наверное, и заключается, какая-то его особенная привлекательность. Ноги же обвили пояс мужчины, позволяя прижаться как можно теснее. Однако возможность мыслить и строить причинно-следственные связи резко обрывается, как только мужские губы опускаются на аккуратную женскую шею, оставляя далеко не нежные поцелуи. Как же хорошо, что они в этой глуши одни, и не придется стыдливо отпускать глаза. С другой стороны, слова «мисс Айвз» и «стыд» не могут находиться рядом. Не она ли в детстве с искренним интересом подглядывала за собственной матерью и отцом лучшей подруги? Не она ли чуть позже соблазнила жениха девушки, которую с легкостью могла назвать сестрой? Не она ли, в конце концов, уже не раз отдавалась своим демонам? О, стыдливость — точно не ее качество. Ванесса протяжно стонет, чувствуя, как он резко и неожиданно глубоко входит в нее. И почему мужчины не могут быть хоть сколько-нибудь нежными с ней? Впрочем… Было ли бы столь сильным желание в таком случае? Вряд ли. Непослушное тело выгибается, а бедра рефлекторно двигаются навстречу в попытке попасть в такт толчкам, что сделать не слишком уж просто. Итан, мягко говоря, экспериментирует, то увеличивая скорость, то замедляясь так, что Ванессе хочется со всей силы ударить его по лицу. Неестественно смеясь и закусывая губу, она отвешивает ему звонкую пощечину. В ответ он лишь усмехается, наклоняет голову вбок и, совершенно не контролируя силу, кусает ее плечо, вынуждая буквально зашипеть от боли. Но вместе с этим она удовлетворенно улыбается, снова чуть закидывая голову назад и подставляя шею под грубые поцелуи и укусы. Итан, естественно, моментально принимает это приглашение, скользя языком по влажной коже от плеча до ключицы. Его член проникает в нее все резче и быстрее, отчего стоны Ванессы становятся все более громкими и рваными. Как прекрасно, что они в этой глуши одни. Ногти впиваются в спину мужчины, даже через рубашку оставляя ярко-красные отметины, которые будут ныть еще некоторое время, но это их обоих сейчас не беспокоит. Шумное дыхание Итана слегка обжигает чувствительную кожу возле уха девушки. Из груди все чаще вырывается совсем не человеческое рычание. Сначала оно было едва уловимым даже для музыкального слуха Айвз, но с каждым резким движением она слышала все отчетливее. Рык принадлежал как будто вовсе не мужчине, а какому-то дикому необузданному зверю, обитающему в лесной чаще и по ночам выходящему на охоту. Казалось, будто волк рычит на ухо. Ее всегда привлекали хищники. Даже если дело касалось создания чучел животных, а чего уж говорить о любви. Безобидные мальчишки вроде Питера были совсем не в ее вкусе, нет. Опасность — то, что было важно в мужчине, то, что манило и возбуждало. Извивающаяся в его крепких руках Ванесса стонет все громче, уже почти не отдавая себе отчета в том, с какой силой впивается ногтями в его плечи. А он, кажется, вовсе ничего не чувствует, кроме подступающей эйфории. Ритм становился все быстрее, и они оба, наконец, попадали в такт друг другу, от чего ощущения становились еще куда более приятными. Ванесса задыхалась от эмоций, блаженно улыбаясь и продолжая выгибаться. Что-то проснулось в ней в момент, когда пик удовольствия оказался максимально близко. Рычала уже она, но звук исходил как будто не из ее груди, а создавался где-то в пространстве вокруг них. Итан и на это не обращал внимания. До тех пор, пока где-то позади него не начали внезапно падать самые разные предметы, начиная от кружек и заканчивая висящими сухими травами. — Итан, — Айвз повернула его голову к себе, тут же вовлекая в чувственный и жаркий поцелуй. — Ванесса, — всевозможные мысли снова покинули его разум, оставляя лишь первозданные инстинкты и желания. Он с трудом сдерживается, чувствуя всеохватывающее ощущение истинного наслаждения от того, как ритмично сокращаются стенки вокруг члена. То, что всегда доводило его до пика. Ноги девушки чуть подрагивают, и эта дрожь поднимается выше, вынуждая мелко вздрагивать всем телом. Ее мышцы сжимаются все сильнее, рассылая бесконечные потоки импульсов удовольствия по их телам. Ванесса громко стонет, срываясь на приглушенные вскрики, и дрожит. Вместе с ней — все остальное в доме, падая на пол со всевозможных тумбочек, ящичков и столов. Но оба сконцентрированы лишь друг на друге. Она нещадно вдавливает ногти в его плечи и спину, прорывая тонкую ткань рубашки, а Итан не менее безжалостно кусает шею и оголившееся плечо. Кусает сильно, до крови, тут же слизывая алые капли кончиком языка. Несколько сильных толчков доводят обоих, наконец, до вершины блаженства. Пара громких, почти синхронных, стонов раздаются в ночной тишине. Гроза закончилась, но скоро на ее место придет кое-что куда более страшное. Айвз еще сильнее, чем раньше, выгибается и неестественно широко улыбается, тяжело и шумно дыша. Она открывает глаза и вглядывается в лицо Итана. Медленно осматривает подбородок, покрытый щетиной, губы, которые она только что кусала в поцелуе. После скользит взглядом по островатым скулам, вискам и широкому лбу с парой морщинок. Брови, переносица. Глаза. Такие же демонически черные, как и у нее. Наполненные бесконечной ужасающей темнотой, что, наконец, выбралась наружу. Превратила их в первородных существ. Ее — в мать всего зла на свете, а его — в сильного бессмертного волка, оберегающего ее от всех остальных существ. — Добро пожаловать во тьму, Ванесса. — Я и есть тьма, Итан. Айвз, запрокинув голову, неестественно громко рассмеялась, глядя на небо, затягивающееся мрачным и густым туманом, который никогда не расступится.